Сияние его глаз

Кастиэль, грустно вздохнув, вложил лист бумаги в книгу, закрывая её и откладывая в сторону, а затем перевел взгляд на телевизор, со стороны которого раздавались громкие звуки выстрелов. Происходящее на широком экране совсем не интересовало художника, однако делать больше было нечего. Да и кроме второсортного боевика здесь смотреть было не на что. Подаренная братом книга уже была дочитана и буквально выучена наизусть, а тот набросок, что Кастиэль украдкой зарисовал в одно из нескольких посещений Дина (то, когда он пришел вместе с Бальтазаром) – уже был завершен. Для того, чтобы сделать нечто большее, чем зарисовка простым карандашом, нужны другие принадлежности, а их Бальтазар с Мэттом категорически отказывались везти... Кстати, последний после посещения приюта выглядел задумчивым и с улыбкой рассказывал о том, как дети обрадовались его приезду и спрашивали о том, когда Кастиэль сам сможет их навестить. Художник решил, что в первый же свой выходной навестит приют, на что Мэтт заверил его, что с радостью составит ему компанию. Кастиэль потянулся к заваленной фруктами тумбочке, выуживая связку бананов и отламывая от неё один. Фрукт казался идеальным – спелый, желтый и, скорее всего, невероятно вкусный. Кастиэль повертел банан в руках, надорвал кожуру и изучил взглядом спелую мякоть. Откусив кусочек, мужчина хотел было потянуться за пультом, чтобы уменьшить громкость телевизора, как вдруг услышал едва слышный вздох со стороны двери. Взглянув туда, Кастиэль встретился взглядом с Дином Винчестером, нелепо застывшем в проходе. Глаза Дина были расширены, и он с непонятной для Кастиэля заинтересованностью смотрел на банан, все еще поднесенный к губам художника. Его кадык дернулся, и мужчина неловко переступил с ноги на ногу. - Дин? – приподнимаясь на кровати и возвращая надкусанный фрукт на тумбочку, окликнул Кастиэль. Визит помощника был неожиданным, ведь он всего двадцать минут назад ушел, обещая зайти и завтра. За эти посещения Кастиэль был безмерно ему благодарен, ведь здесь можно было сойти с ума от скуки. А ведь завтра только среда... - Кастиэль, я зашел сказать, что мисс Тент выписывает тебя сегодня вечером, - произнес Винчестер. Голос Дина показался Кастиэлю не таким, как всегда – он был ниже и казался глубже. В нем сквозила хрипотца, от которой по позвоночнику Новака пробежало стадо мурашек. Художник невольно втянул воздух, снова зацикливаясь взглядом на блестящих зеленых глазах. – Она сказала, что сейчас сообщит об этом Бальтазару. - Спасибо, Дин, - воскликнул Кастиэль, даже не пытаясь скрыть радость в голосе. Он и не ожидал того, что ему удастся покинуть палату так скоро. Еще пара дней, и художник взвыл бы от тоски и безделья, а после самостоятельно сбежал бы из больницы, как это было в прошлый раз. Новак понимал, как это было малодушно, но ничего не мог с собой поделать. Он с детства не любил походы к врачам и всячески пытался их избежать. – Завтра же приступаем к работе! Позвонишь мисс Симпс? - Да, конечно, – ответил Дин, улыбнувшись реакции начальника на преждевременное “освобождение”. – Я тогда пошел. До завтра, Кас? – он окинул Новака странным взглядом, на долю секунды задержавшись на губах, это не ушло незамеченным от художника. Темноволосый мужчина удивленно приподнял бровь, услышав, как помощник сократил его имя, но решил не зацикливать на этом внимание. - До завтра, Дин, - с улыбкой ответил Кастиэль, провожая взглядом своего помощника, что второпях выскользнул из палаты, едва не зацепившись дорогим пиджаком за ручку, а затем, когда дверь закрылась, взял банан с тумбочки, задумчиво оглядывая его. – “Что же так заинтересовало Дина?” *** Запахнув серое пальто и приветливо улыбнувшись пожилой женщине, сидящей в фойе, Кастиэль выходит на улицу, оглядываясь назад. Старое здание кажется огромным и величественным. Массивные белые колонны по фасаду поддерживают тяжелый карниз, высокие французские окна полуприкрыты изящными ставнями. Искусно выполненная лепнина украшает потертый временем фасад и карниз: ангелы держат в руках своих арфы и трубы, их туники развеваются от дуновения выдуманного скульптором ветра. Львиные силуэты встречают людей в дверях, приветствуя разинутыми в дружелюбном рыке пастями. Это было здание восемнадцатого века, которое Кастиэль очень любил. Все в нем дышало какой-то незримой силой, достоинством и гордостью. Художник несколько лет не был в квартире, где они жили еще с отцом. И вот на него снова смотрят эти львы и ангелы, только на этот раз он живет здесь вместе с братом. Повернувшись и увидев машину, стоящую у подъезда, Кастиэль быстрым шагом направляется к ней. Легкий холодный ветерок взъерошивает темные волосы, безуспешно пытаясь проникнуть под теплое пальто человека. Весна в этом году прохладная и дождливая. - Доброе утро, мистер Новак, - произносит водитель, открывая дверцу и придерживая её для начальника. Художник усмехается: подчиненные Бальтазара вымуштрованы по первому разряду. Парень стоит прямо и смотрит вежливо, немного склоняя голову. Одна рука его заведена за спину и сжимает ключи, а второй он приглашает мужчину в салон автомобиля. - Доброе утро, - отвечает Кастиэль, садясь в машину и ставя портфель рядом с собой. Он сразу же утопает в мягком сидении. Вставки из красного дерева огибают весь салон по периметру, покрывают приборную панель, и художник находит это довольно изысканным. Закрыв дверцу, водитель обходит машину, садясь на свое место. Быстрым движением поправив фуражку, мужчина поворачивает ключ, заводя автомобиль. Тихий мерный шум двигателя, легкий толчок – машина мягко трогается с места. Кастиэль, проводив взглядом удаляющийся дом, откидывается на сидении, прикрывая глаза и тяжело вздыхая. Легко дотронувшись кончиками пальцев до висков, мужчина совершает несколько круговых движений ими, пытаясь отогнать головную боль. Мелькающий за окном город не способствует лечению от похмелья, а еще больше раззадоривает и без того настрадавшийся организм. “А ведь я почти не пил... – думает Кастиэль, поморщившись, когда понимает, что боль так просто не отступит. – Бальтазару с Мэттом можно только посочувствовать”. Воспоминания о вчерашнем вечере довольно расплывчаты, и единственное, что мужчина помнит точно – это то, что, едва они приехали из больницы, Бальтазар предложил это отметить, как и назначение Кастиэля управляющим благотворительным фондом. Разумные доводы Кастиэля о том, что завтра на работу, ни к чему не привели, и как результат – он сам сейчас с головной болью едет на работу, а Бальтазар с Мэттом отсыпаются, поскольку болит у них все, вплоть до волос. Художник заботливо предложил брату тазик, за что был в довольно грубой форме послан прямиком на рабочее место. Мэтт же просто предпочел ночевать в ванной, удобно в ней устроившись. - Подъезжаем! – резкий голос водителя вырывает Кастиэля из размышлений. Художник переводит взгляд на окно, замечая проносящиеся мимо раскидистые деревья и высокие здания. Мимо проезжают разномастные автомобили, пробегают по тротуарам люди, спешащие на работу. Аккуратные деревца украшают шумную, вечно бегущую улицу. Показавшееся здание компании неожиданно кажется Кастиэлю таким родным и близким, и только сейчас он понимает, как же он скучал по этой работе, этому окружению и атмосфере. Он окидывает бетонную громадину радостным взглядом, отмечая, что фасад немного выцвел со временем, однако окна все такие же слепящие, а двери – приветливо распахнутые. Заехав во внутренний двор, машина останавливается. - Спасибо, - благодарно произносит Кастиэль, обращаясь к водителю, замершему рядом, едва выйдя из автомобиля. Парень кивает ему и спокойно, вежливо улыбается. Новак хотел было уже направиться к входу в здание, как замечает Дина. “Зеленоглазый помощник” стоит в десятке метров от Кастиэля рядом с красивой черной машиной. Подходя ближе, художник понимает, что она похожа на ту, которой управляет Мэтт, однако эта машина немного старее. Причем дело не в её состоянии – её состояние безупречно, а в каких-то более резких очертаниях, которые придают ей интересный и необычный вид. Ярко выраженный агрессивный дизайн, свойственный для «мускулистой» второй половины шестидесятых годов, только больше усиливал впечатление, производимое машиной на Кастиэля. - Твоя? – окликает Дина темноволосый мужчина, подходя еще ближе и вглядываясь в необычные «формы» автомобиля. Винчестер, стоящий к нему спиной и не услышавший его приближения, вздрогнув, резко оборачивается, едва не столкнувшись с ним носом. – Прости, - тут же извиняясь, Кастиэль делает шаг назад. - Привет, Кас! - произносит Дин, с улыбкой оглядывая своего смущенного начальника. – Моя. Шевроле Импала 1967 года, – с нежностью смотря на машину, добавляет мужчина, любовно проводя по водительской двери рукой. - Нравится? - Прекрасна. Есть в ней что-то такое... – Кастиэль на несколько секунд замолкает, стараясь подобрать слово. Однако, несмотря на довольно обширный словарный запас, слово подбирается не сразу, - впечатляющее. Дин усмехается, а затем, легко похлопав машину по крыше, проговаривает: - Слышала, детка? Ты понравилась художнику. Надеюсь, ты не против попозировать мистеру Новаку? Кастиэль смеется, видя, с каким непроницаемым лицом Дин произносит это. - Кстати, а ты почему на служебной машине? – интересуется Винчестер, махая отъезжающему водителю. – Я думал, тебя, как и брата, доставит Мэтт. Кастиэль вздрагивает от неожиданности – водитель в ответ на приветствие Дина сигналит - а затем он, скривившись от вновь проснувшейся боли, отвечает: - Тяжелый вечер. Я не уверен, приедет ли Бальтазар сегодня на работу вообще. Помощник изгибает бровь, непонимающе глядя на Кастиэля. - Мы отмечали мое выздоровление, - поясняет тот, немного виновато отводя взгляд. - О. Понимаю, повод стоящий, - усмехается Дин, доставая папку с документами из машины, и, обернувшись к Кастиэлю, легко махает рукой в сторону здания. – Идем? Новак кивает, следуя за помощником, а затем, поравнявшись с ним и улыбнувшись, тихо произносит: - А уж Мэтту так и вовсе несколько дней к машине лучше не подходить... Дин усмехается, открывая дверь и пропуская Кастиэля вперед, а затем, зайдя следом и дотрагиваясь рукой до плеча начальника, заговорщески произносит, наклоняясь к уху Новака: - У меня в кабинете есть таблетки, мне они всегда после... тяжелого вечера помогают. - Буду очень благодарен, Дин. Дружески похлопав Кастиэля по плечу, Дин кивает, непринужденно направляясь в сторону лифта. Новак завороженно провожает его взглядом, а потом, опомнившись, спешит следом. Встречающиеся на пути художника люди приветливо улыбаются и желают приятного дня. Кастиэль благодарно улыбается в ответ, желая того же, и видит, как Дин заходит в кабину лифта. К счастью, сейчас в холле почти пусто – большинство людей уже разбрелось по своим рабочим местам, и Кастиэль почти без препятствий влетает в лифт. Помощник тут же нажимает самую верхнюю кнопку. Кабина дергается, двери бесшумно закрываются, и стальные тросы тянут лифт наверх. - Мисс Симпс приедет в десять. Она надеется на то, что ты выполнишь её заказ как можно скорее. Подробностей, к сожалению, не знаю, - произносит Дин, когда лифт в очередной раз останавливается. – Привет, Эш! Вошедший парень с длинными светлыми волосами и неаккуратной бородкой протягивает Дину руку для пожатия и, усмехаясь, говорит: - Привет, старина! Несколько дней тебя не видел, ты, что, нашел заведение, где готовят лучше, чем у Эллен? – светлая бровь взлетает вверх, и выражение лица незнакомца становится до безобразия комичным. Художник поджимает губы, стараясь сдержать улыбку. - Нет, просто были важные дела, - усмехается в ответ Дин, а затем, кивая в сторону Кастиэля, представляет: - Знакомься, это - Кастиэль Новак. Наш творческий директор. - Эш Смит. Рад знакомству, мистер Новак! – крепко пожимая протянутую руку, представляется парень. Двери лифта открываются, и Эш, взглянув на загоревшуюся цифру семь, чертыхается. – Мой. До встречи! Кастиэль легко улыбается, провожая Смита взглядом ровно до тех пор, покуда створки лифта не закрываются. - Лучший специалист технической поддержки, - сообщает Дин, ухмыляясь. – Кас, я совсем забыл о том, что таблетки в моем старом кабинете остались. Я выйду на следующем, - он пожимает плечами и немного виновато улыбается. Зеленые глаза смотрят вопросительно, будто бы прося разрешения. - Хорошо. Я зайду в приемную брата, а затем буду у себя в кабинете, - кивает Новак, и Дин облегченно выдыхает, благодарно взглянув на своего непосредственного начальника. *** Зайдя в приемную директора, Кастиэль замирает. Он уже и забыл, как выглядят эти несколько комнат – приемная и кабинет. Здесь буквально все напоминает об отце: огромный стол из красного дерева, за которым сейчас печатает что-то секретарша. Книжные шкафы, уставленные папками с документацией. Несколько статуэток, привезенных Джеймсом из многочисленных командировок, еще в то время, когда он только начинал поднимать свою компанию... - Мистера Новака нет, – не отрываясь от своей работы, сообщает светловолосая девушка, услышав легкие шаги. - Доброе утро, мисс Харвелл, - произносит Кастиэль, подходя к столу и проводя кончиками пальцев по приятной на ощупь поверхности. - Мистер Новак! - восклицает девушка, вскакивая. – Я так рада, что вы, наконец, вернулись... – за несколько секунд она подлетает к Кастиэлю, легко обнимая его, а затем, явно смутившись, отступает и отводит взгляд. – Простите. - Джо, я тоже рад этому, - с улыбкой отвечает художник. – Бальтазар просил передать тебе... - Кастиэль возвращается черному портфелю, оставленному на полке ближайшего к двери шкафа, и, достав оттуда несколько скрепленных листов, подходит к девушке, протягивая их ей. – Вот это. Его сегодня не будет, перенеси всё на завтра. - Конечно, - кивает Джо, бегло пробежав взглядом по документам и откладывая их на стол. - Мой кабинет там же, где и был? - Да, мистер Новак. Вас провести? – спрашивает Харвелл, всматриваясь в лицо Кастиэля. Мужчина мало изменился за эти несколько лет: все те же выразительные и глубокие синие глаза, потрескавшиеся, сухие губы, отточенные скулы и бледная кожа. Ну, возможно, сейчас она немного бледнее, чем было раньше. Да и сама фигура художника немного истончилась. Однако Кастиэль Новак не растерял свою аристократичную прямую осанку и таящуюся в сапфировой глубине его глаз мудрость – мудрость человека, близкого к искусству. - Нет, спасибо. Не буду тебя отвлекать, Джо, - благодарно отвечает Кастиэль, успешно игнорируя ее изучающий взгляд. Девушка кивает, провожая взглядом начальника, который, подхватив свой портфель, покидает приемную, а затем возвращается за рабочее место, сделав несколько пометок в лежащем на столе ежедневнике. *** Выйдя из приемной, Кастиэль направляется в сторону своего старого кабинета. Кабинет всего в нескольких минутах ходьбы, но Новак задерживается, заглянув в студию и довольно хмыкнув. Закрыв стеклянную дверь, ведущую в студию, на замок и вернув связку ключей в карман пальто, мужчина, пройдя еще несколько десятков метров по коридору, входит в свой кабинет. - Доброе утро, мистер Новак, - сидящая на низком диванчике светловолосая девушка вскакивает, видя, кто зашел в кабинет. - Доброе утро... – Кастиэль пытается вспомнить, видел ли он ее раньше, но понимает, что прежде на месте его секретаря сидела совсем другая девушка, и, вероятнее всего, эта встреча – первая. -Роуз Фостерс. Я ваш новый секретарь, - поясняет девушка, откидывая светлую прядь, упавшую на лицо. Длинные прямые волосы – темно-русые, а на пухлых губах играет кричаще красная помада, абсолютно не подходящая ей. Кастиэль кивает, думая про себя о том, насколько же резко и контрастно выглядит эта девушка, по сравнению с Джо, которую он видел совсем недавно. Милая и добродушная блондинка с аккуратной прической и легким макияжем – и эта, смотрящая сейчас с каким-то непонятным взглядом на него девушка с вызывающим и отталкивающим видом. Отталкивающим, потому что Кастиэль не любит разукрашенных кукол, которые пытаются увиваться за своими начальниками, коим и является сейчас Новак. - Кофе? – интересуется Роуз, несколько раз взмахнув до невозможности длинными ресницами. - Нет, спасибо, - вежливо отвечает Кастиэль, направляясь к двери, ведущей в его личный кабинет. – Воды. И пропустите мистера Винчестера, когда он придет. - Конечно, мистер Новак, - отвечает девушка, еще несколько раз томно моргая и, только поняв, что шеф уже исчез за дверью, тянется к шкафу, доставая оттуда бутылку минеральной воды и графин с высокими стаканами. *** Зайдя в кабинет и повесив пальто в шкаф, Кастиэль садится в кресло с высокой спинкой за массивным столом. Несмотря на то, что прошло уже почти пять лет – обстановка совсем не поменялась. “Или же Бальтазар воссоздал её”, – думает Новак, оглядывая кабинет. Тяжелые синие шторы распахнуты, а сквозь легкий прозрачный тюль в кабинет проникают лучи солнца, из-за чего и без того большая комната кажется еще больше и светлее. Несколько шкафов у стены заставлены книгами – всевозможные справочники и сборники с изображениями картин известных художников. Картина с бушующим на ней морем висит на стене за спиной Кастиэля, и, обернувшись, он улыбается, глядя на неё. Вечно можно смотреть на три вещи, и вода – одна из них. Море на полотне штормит, вздымая темно-фиолетовые, почти черные, волны ввысь к хмурому небу. Благородная зелень покрывает поверхность воды благородными бликами, и художнику цвет этот кажется до боли знакомым. Именно этим цветом сияли глаза Дина Винчестера в их первую встречу. Кажется, еще немного, и море выплеснется за рамки картины, заливая светлый пол кабинета. Но, несмотря на то, что на полотне изображена буря на пике своей пугающей красоты, Кастиэля эта картина успокаивает. Легко постучав в дверь, в кабинет входит Роуз, неся серебряный поднос с возвышающимся на нем графином и хрустальными стаканами. Девушка тут же подходит к столу, наклоняясь и ставя свою ношу на него. Стенки стаканов тихо звенят. Кастиэль благодарно кивает, переводя взгляд на секретаря, а затем, смутившись и отведя взгляд в сторону, произносит: - Мне неловко это сообщать, мисс Фостерс, но, кажется, у вас оторвалась пуговица. Роуз едва слышно фыркает и, обиженно надувая губки и застегивая на ходу несколько верхних пуговиц блузки, выскакивает из кабинета начальника.