Последнее время Ифань был несколько мягок и снисходителен к своим людям, и те, по всей видимости, приняли это с его стороны как некую слабость. Ифань и сам понимал, что с появлением Чанёля ослабил хватку, и решил напомнить эмпатам кое-что очень и очень важное. То, что он — глава мафии прежде всего, а его приказы неоспоримы. А пара-тройка мягкостей — не повод наглеть.
Вечери перемирия был грубо прерван, все эмпаты получили приказ вернуться в штаб как можно скорее, что удивительно, его они выполнили неохотно, будто все происходящее начинало им нравиться, а то и уже пришлось по душе. Малая часть аналитиков, приближенная к Чанёлю, вместе со своим боссом вынуждены были последовать за эмпатами, не понимая причины начавшейся суматохи. Кроме Исина никто из них не понимал ничего, все только одинаково предполагали, что грядет буря. Буря, касающаяся обоих мафий в равной степени.
Буря действительно наступала, вернее, уже поджидала аналитиков на месте. Четверо эмпатов замерли посреди зала, перегнувшись через длинную и узкую скамью. Видно было, как неудобно их положение, но те боялись шевельнуться и лишь сохраняли неподвижность, ощущая, как начинают ныть мышцы ног и плеч. Ву расхаживал перед ними степенно, осознавая, что нагоняет дополнительный страх, ведь лицом эмпаты были склонены в другую сторону, они не могли ни видеть его выражения лица, ни знать наказания, который тот затеял. Сейчас мужчина более всего походил на палача и ему не хватало только секиры в руках для полного образа. Признаться, нагонял его вид жути и без данного оружия, мрачная атмосфера стремительно распространялась по огромному залу. Глава эмпатов замер лишь тогда, когда все собрались и повисла тягучая и напряженная тишина.
Чанёль кожей чувствовал исходящий от Ифаня гнев, понимая, что в нем смешивается злость за причинение вреда ему, Паку, и своеволие подчиненных. Аналитик не мог его успокоить сейчас, при всех, он фактически не имел права вмешиваться в дела эмпатов, пусть в данном случае они практически напрямую касались его лично. Он и присутствовал здесь для доказательства, чтобы все видели, что наказание дано не без причины.
— Пак Чанёль, Чжан Исин, — чертовски холодно, просто пугающе холодно, произнес Крис. — Подойдите сюда.
Босс мафии аналитиков и его этакая «правая рука» приблизились в центр зала, к Ву.
— Во время вечера перемирия четверо эмпатов, подчинившись непосвященному, похитили босса аналитиков — Пак Чанёля.
Чонин стоял у стены, в метрах семь позади Ифаня. Тот не имел право отдавать ему наказание, потому дальнейшая судьба давнего друга Чанёля должна была решаться позже. А вот эмпаты на скамейке вздрогнули. Все, кроме Лухана.
— Чжан Исин и я заметили пропажу Чанёля, после чего отправились на его поиски, а когда ушли, то увидели, что Лухан, — сухой кивок в сторону эмпата, ближе всего находящегося к Ву, — спровоцировал Чонина на давление на слабость любого аналитика — чувства. Остальные трое помогли ему в похищении, а также проследить, чтоб побег не был совершен. Прислушайтесь к пережитым ощущениям Чанёля, как вас и учили. Они скажут о произошедшем лучшего всего.
Эмпаты замялись, кто-то переглянулся, почему-то ничего не предприняв, кто-то прикрыл глаза и сконцентрировался на боссе аналитикам. Все, кто хорошо был осведомлен о мире мафии, знали одно — у аналитиков действительно являлись слабостью их чувства. Сконцентрированные на анализы, они не умели ставить барьеры, и задеть их за живое было легче всего, если только они не отдавали всего себя сознанию, не оставляя болевых точек. Одна из особенностей самих же не связанных эмпатов заключалась в том, что после длительных тренировок они могли научиться чувствовать особо сильные пережитые не так давно эмоции, не утихшие и не забытые тем, кто их же и испытал.
Вскоре по толпе прокатился ропот. Чрезмерно сильная волна эмоций накрыла с головой эмпатов. Лучшее доказательство, которое можно получить от аналитика — сильнейший поток чувств. Отрицательных чувств, построенных на боли, отчаянии и потерянности. Несмотря на то, что на скамье оказались свои, а не чужие, море негатива, возмущенных высказываний о несправедливости и беспричинной жестокости посыпалось на четверых. Трое съежились, лишь тот же самый Лухан остался стоять без признаков страха и вины, зная, чем все это для него закончится. Он знал об этом, еще когда затевал все происходящее. Он надоумил Чонина сделать это, выдав для самого непосвященного все так, словно это его личное желание. Поэтому Ким и понятия не имел, что его поступок, за который сейчас он так яро себя винил, навязал ему эмпат.
Ифань поднял руку, призывая к тишине, и все разом стихло. В этот момент вдруг заговорил Исин, Пак ухватил его за рукав толстовки. Несмотря на его отношение к Лухану, он не хотел усугублять ситуацию, но заведенный Исин, давно не видевший в эмпате друга, после происшествия собирался добавить еще информации.
— Лухан неоднократно приходил к нам на границу и говорил, какой патруль, когда и где будет, и что затеяли эмпаты. Поскольку мы не желали вражды, то множество раз прогоняли его, но через некоторое время он возвращался снова.
Казалось, предательство, о котором Ифань не имел никакого понятия, поразило его. На его лице отразилось разочарование, обида, удивление, что стремительно сменились большим презрением и злостью. Очень легко потерять доверие, и почти невозможно его вернуть.
Откуда-то со стороны вдруг принесли плеть, та стремительно перекочевала в руки Криса. Демонстративно обойдя Лухана, перегнувшегося через скамью самого первого со стороны Ифаня, мужчина остановился напротив второго. Все те же трое эмпатов были раздеты по пояс, бледные спины их выглядели напряженными, тощие тела, являя выступающие позвонки из-под тонкой, казалось бы, просвечивающей кожи, ожидали своей участи. Сразу видно, кто в мафии слабый и кто так легко может переметнуться под руководство кого-то другого. Ифань кратко размахнулся, жесткий удар обрушился на спину парня; резкий вскрик, всхлип, плечи вздрогнули, парень подобрался, дрогнули его колени, а сам он прогнулся в спине, желая избежать следующего удара. Еще один, еще и еще. Краткие взмахи, без перерывов и задержек, обрушивающиеся на спину стремительно. Ровно пять штук, пока не наступит очередь следующего, а позади не раздастся вздох полный боли и облегчения. Бледные спины стремительно раскраснелись под хлесткими ударами плети, четко на них отпечатались полосы, тонкие, местами немного кровоточащие. Когда наказание для троих, к слову, счастливчиков, закончилось, Крис отдал приказ сесть на скамью, позволив сменить неудобное и уже неуместное положение. Лухану был дан другой приказ — подняться. И он поднялся, без спешки, позволив себе мимолетную усмешку.
— Ничего не хочешь сказать? — осведомился Ву.
Лухан повел плечами, но на удивление заговорил.
— Пак Чанёль получил слишком много внимания от моих друзей. Внимания, которого не заслуживал. Я пытался втереться к нему в доверие, но замкнутый босс аналитиков слишком много предпочтения отдает своей чести. Он отказался от такой полезной информации, которая могла спасти его людей от эмпатов, ради своей чертовой гордости… А может, и ради преданности тебе, Крис, — начал Лухан, показалось, что речь его затянется надолго, но закончил парень очень скоро. — Я просто передал ему всю свою ненависть чужими руками, заставив непосвященного подумать, что это его идея. Я знал, куда он надавит, но надеялся, что Чанёля сломает куда сильнее. Увы. Но больше всего мне жаль, что ты, Исин, не увидел в этом моих стараний ради нас. Вот увидишь, как ты ошибся в своем выборе.
Эмпаты снова стали шептаться, пораженный Чанёль перевел взор на не менее пораженного Чонина. Ифань ничего не ответил, Исин вопросительно изогнул бровь. Конечно, он заметил жалкие и бесполезные, бесчестные и подлые порывы Лухана привлечь его внимания. И почему он сохранил свои чувства к Чанёлю, а тут же не переключился на того, кто бегал за ним? Как раз-таки потому, что Чанёль до конца оставался честен и с собой, и со своими людьми, и с чужой мафией. Он и правда мог использовать информацию, но если Лухан говорил, несмотря на все запреты и гонения, Пак просто делал вид, что не слышал его. Став мафиози, он не перестал вести игры по правилам. И он всегда был искренен. Разрыв с Ифанем сломал его, но он не согласился на отношения с ним. И так и не позволил толком ничего сделать с собой. Чжан уважал его за это и не считал свои чувства ошибкой. А вот доверие к Лухану и веру в то, что тот изменится… В этом он разочаровался и ошибся. Он искренне надеялся, что друг вовремя остановится. Но тот не нашел других путей и продолжил свой, далеко неправильно. Он предал всех и остался ни с чем.
Крис извлек из-за пояса пистолет, снял с предохранителя, без малейшей эмоции посмотрел на Лухана. Тот не был испуган, он не прикрыл глаза. Он просто повернул голову в сторону Исина, устремив на него долгий взгляд, и прошептал фразу, которую думал сказать, когда добьется его любви. Разорвавшейся бомбой грянул выстрел, заглушив весь ропот и удивление. Пуля попала точно в сердце, не оставив парню мучений перед смертью, будто давая шанс уйти спокойно. Тело с глухим стуком рухнуло на пол. Исин вздрогнул, выпав из реальности, прокручивая последние сказанные слова. Он знал, но не ожидал услышать. Испуганно замерли эмпаты. Босс эмпатов убрал оружие обратно за пояс и сунул руки в карманы, обведя взглядом толпу.
— Моя мягкость не означает, что меня можно предавать. Если вы не умеете ее воспринимать адекватно, то я буду относиться так, как относился и раньше. Если вы этого не хотите, но меньшинство по-прежнему позволяет себе наглеть, то в зависимости от проступка вас ждет одно из наказаний. Третьего не дано, никому.
И он махнул рукой, показывая, что собрание окончено. Предупредив Джинсока, что проводит гостей, отдал приказ похоронить Лухана, и подошел к уже сбившемся в компанию аналитикам. Чанёль явно никогда не наказывал своих людей, потому что сопровождающие его малость побледнели.
— Ифань, — младший ухватил его за запястье, отходя немного в сторону и привлекая внимание, — отпусти Чонина. Не он затеял эту игру, он просто доверчив.
Ненависть, ранее горевшая в глазах аналитика, стоило ему услышать «Ким Чонин» исчезла, искреннее сочувствие и желание исправить ситуацию хотя бы с его стороны, несмотря на то, что сказанное сильно на нем сказалось, никуда не исчезали. То, что Крис увидел в глазах своего человека, побудило его отпустить Чонина. Но в последний раз.
Ву молча кивнул, подошел к непосвященному и с силой дал ему по лицу вместо каких-либо новостей об освобождении. Ударить за что было, безусловно. И Чонин не возмутился, только выглянул из-за его плеча на Чанёля, благодарно кивнув. И, получив сопровождение в лице двух эмпатов, был выведен из базы одной из мафий.
***
— Не жалеешь о том, что сделал? — глухо поинтересовался Чанёль, заглядывая в глаза Ифаню. Его очень беспокоило состояние своего человека. Убийство — тот поступок, о котором можно пожалеть после совершения, даже если готовился к нему. Тот поступок, который морально тяжело принять. Младший знал, Ву сильный. Но он так и не научился видеть его слабые места и понятия не имел, какими последствиями обернется тот выстрел.
Они стояли на границе, аналитики направились вперед, Крис никого в свое сопровождение не взял, изначально собираясь после сумасшедшего вечера побыть наедине с младшим. Он нуждался в этом времени, малом, но очень важном времени.
— Он бы продолжил играть с нами всеми. Лухан недостоин Исина, а если бы узнал, что он любит тебя, то выкинул бы что похуже. Сам бы тебя пристрелил, я уверен, он слишком одержим Исином. Да и нельзя держать крыс при себе, их надо травить, пока те не обрели над тобой власть. Унизительно подчиняться крысам и играть по их правилам, — устало произнес эмпат.
День и волнение за Чанёля потребовало от него много сил. Особо ныло сознание, отзываясь до сих пор головной болью. Оно все не могло прийти в себя после такой мощной атаки чувств Чанёля.
Пак нахмурился и положил руку на плечо Ву, чуть сжав его, как бы вселяя дополнительную уверенность в правильности поступка. И в том, что он рядом и все понимает, не осуждает.
— Ты прав, так в любом случае было лучше.
Ифань промолчал. Чанёль потянул его за плечо к себе и поцеловал, ладонь свободной руки укладывая ему на затылок. Короткий поцелуй был прерван Ифанем, мягко отстранившимся от Чанёля.
— И ты не боишься меня? Ведь это не первая подобная ситуация, — эмпат внимательно посмотрел в темно-карие глаза напротив, пытаясь найти в них страх, опаску, осуждение или негодование. Но те светились лишь пониманием и теплом. Приятным и таким необходимым теплом. Внутренне он поразился тому, что та его сторона, которую сегодня не в первый раз увидел Чанёль, не оттолкнула его, не изменила чувств и мнения. Ничего не изменила в их отношениях, хотя Ву готов был поклясться, что видел — Пак хотел облегчить судьбу Лухана.
— Волков бояться в лес не ходить, — флегматично ответил Чанёль. — У меня нет причин бояться любимого человека. Но у меня есть множество причин его понять. Между страхом и пониманием я всегда выберу последнее.
На долю мгновения Ифань растерялся, а когда опомнился и потянулся к губам Чанёля для поцелуя, более долгого и чувственного, то послышался громкий окрик:
— Босс! — Исин остановился в метрах пяти от них и смиренно ожидал главу аналитиков. И он специально подал голос в такой момент. Ифань чуть не заскрипел зубами от досады.
— Был тяжелый день, я пойду, — Чанёль огладил плечо своего человека, задержав ладонь, прежде чем переступил через границу, улыбнувшись на прощание. — До встречи.
***
— Мне нужно…
— … в город по делам.
— За дела мафии ответственен…
— … Ким Джинсок.
— … Чжан Исин.
