***
Амадей добрался домой ближе к девяти вечера. Констанция уже спала, и австриец, когда зашел в спальню, не смог сдержать умиленной улыбки, разглядывая распущенные волосы супруги, что разметались по подушке легкой сетью. Склонившись над спящей женщиной, он поцеловал ее в лоб и пожелал спокойной ночи.***
Антонио доехал до дома и сейчас ужинал, хваля жену за восхитительно приготовленную баранину. После ужина мужчина поднялся в кабинет и сел за партитуры, но вдохновения не было от слова «совсем» — каждая мысль вела лишь к Моцарту. Это было досадно. Не хотелось вновь думать о нем, ведь воображение рисовало совершенно развратные картины. Это было неправильно, он отправится в ад... Его руки сами потянулись к самому сокровенному, сердце забилось чаще, дыхание перехватило, и итальянец почувствовал, как плоть наливается тянущей негой, расползающейся по телу, требуя внимания... ******
Вольфганг не любил наставника Антонио, маэстро Глюка. Музыка, написанная итальянцем под его чутким руководством, была неживой. Словно гербарий, ее ценили богатые, часто без должного образования, графы, графини, герцоги и бароны. Красивая, да и только. Настолько простая, что ее мотивы переделывались дворовыми мальчишками в дразнилки. Об этом размышлял Амадей, направляясь к Сальери, чтобы обсудить либретто новой оперы. Идти очень не хотелось. Это значило бы принять поражение, а это было вовсе не так. Просто совет был правда нужен. Было раннее утро воскресенья и, как подумал Моцарт, итальянец должен был быть в это время дома. Постучавшись в массивную дверь, Вольфганг принялся рассматривать стену дома, выложенную кирпичом, некоторые фрагменты которой были покрыты влажным зеленым мхом; с крыши спускался дикий виноград, грациозно оплетая одно из окон. Дверь отворилась, и на пороге он увидел Сальери в домашней одежде. Он что-то жевал. — Герр..? — он стряхнул с ладоней крошки. — Чем обязан в столь ранний час? — Доброе утро, герр Сальери... Я помешал вам? Я могу зайти позже. — Амадей только было собрался уходить, но итальянец схватил его руку, затащил в дом и закрыл дверь. Сверху послышался тихий скрип, и вскоре госпожа Сальери показалась на лестнице, закутанная в халат, сонно моргая. — Милый, кто пришел..? Так рано... — Мой старый друг. Я не могу ему отказать в радушном приеме. Иди спать, дорогая, мы не задержимся надолго. Антонио кивнул супруге и улыбнулся. Почему-то Вольфганг заревновал. Такую улыбку итальянец никогда не позволял себе нигде и никому, только дома и только жене... — Герр Сальери..? — он окликнул мужчину и взволнованно поглядел на него. — Что-то не так? — Нет. Всё так. Так, как и должно было быть. — итальянец улыбнулся, но уже по-иному — более загадочно и сдержанно. Моцарт поджал губу, недовольно отметив про себя этот факт. В это время Антонио кивнул в сторону лестницы и, когда Вольфганг разделся, приглашающим движением показал следовать за ним. Австриец лишь покорно пошел следом. Итальянец привел композитора в небольшую комнату, в которой Моцарт раньше не бывал. Всё здесь было слегка потрепанным, но оттого не менее уютным и домашним. Здесь даже стоял маленький клавикорд. К стене был придвинут небольшой диванчик, в углу стояло кресло с маленьким столиком, у окна стояла ваза с сухими розами, из окна к тумбочке с цветами тянулась тонкая, витая виноградная лоза. Комната будто дышала стариной, и австриец словно потерялся во всем этом, восхищенно приоткрыв рот и не умея издать ни звука. — Так уютно и красиво... Лоза... Я видел ее, когда стоял на крыльце дома. — Весьма. — Сальери был холоден, как обычно. — Я пришел, чтобы посоветоваться по поводу либретто к моей опере, — Антонио немало польстил этот факт. Моцарт пришел посоветоваться. С ним, посредственным композитором. Ну что ж... — Да Понте прислал его сегодня утром. Мне не нравится решительно все. Как вы думаете...***
Амадей вместе с семьей Сальери сидел за столом и пил кофе. Почему-то Тереза мало разговаривала в это утро. Она сидела с краю и о чем-то думала. А хозяин дома же наоборот - был странно болтлив и был в хорошем расположении духа. И, как ни странно, каждый мимолетный взгляд австрийца был встречен Сальери той самой улыбкой.