***
— Развлеки меня не хуже вчерашнего… — громко звучало в самой голове, и прикосновения чужих рук обжигали кожу, оставляя неизгладимые шрамы. — Нет… — срывается крик в пустоту, в ней же и пропадая. — Я дам тебе много денег… — Сердце не хочет биться. — Очень много… — Дыхание перехватывает — и воздух застревает в лёгких. — Нет! — Отчаянно вырывается она из цепкой хватки, что через какой-то миг сжимается уже на горле. — Аюдзава, — с насмешкой звучит имя, и тело выгибается под властью сильных рук. — Нет! — хрипит она под ним, всё ещё сопротивляясь. — Развлеки. — Словно плевок в лицо. — Развлеки же меня! — шепчут ненавистные губы.***
Тело прошиб холодный пот, тусклый свет резанул сонное зрение. — Мисаки? — Встревоженный голос заставил вздрогнуть. Испуганно поморгав, девушка потёрла рукой глаза. Неяркий свет настольной лампы разбавлял темноту помещения, но его было достаточно. — Где я? — паника обдала холодом. — У меня дома, — шёпотом прозвучал ответ, и диван прогнулся под тяжестью ещё одного человека. — Что? — Она резко села, впечатавшись лицом в мужскую грудь. — Не смей ко мне прикасаться! — выкрикнула она в испуге, защищаясь руками. — Мисаки, это я. — Включив фонарик на мобильном, парень направил его на своё лицо. — Усуи, — она облегченно выдохнула. — Ты идиот! — Рука взметнулась вверх, отвешивая Такуми оплеуху. — Видимо, это было спасибо. — Обиженно потёр он покрасневшую скулу. — Как ты себя чувствуешь? — Хорошо, все хорошо со мной! — затараторила девушка, отодвигаясь дальше. — Мне надо домой! — Запуталась она в пледе, пытаясь встать. Больше всего на свете ей хотелось сбежать, скрыться и больше никогда не показываться ему на глаза, что с неподдельной заботой смотрели сейчас на неё. — Подожди. — Мягко сжал он её руку, не давая подняться. — Ты можешь остаться и у меня. — Ты что себе такое надумал? — Вырвала она пленённую им конечность. — Как я здесь вообще оказалась? — гневалась президент, опасливо смотря парню прямо в лицо. — Как ты посмел меня сюда притащить? Такуми нахмурился, пропустив вопросы мимо ушей. Пока девушка беспокойно спала, он аккуратно обработал её раны и внимательно рассмотрел каждый оставленный на её коже след. Невесомо касаясь подушечками пальцев, он очертил на шее уже потемневшие засосы, безмолвно пообещав себе стереть с лица земли хозяина губ, что посмели её коснуться. Синяки на обратной стороне бедра, которые сразу же бросились ему в глаза, когда он нёс её домой на руках, породили ряд страшных догадок, и он возненавидел себя за то, что посмел это допустить. — Мисаки, — серьёзно прозвучал его голос, — ты ничего не хочешь мне рассказать? И сердце в груди пропустило удар. — Что ты имеешь в виду? — Напряглась она внутри, стараясь не показать это снаружи. — Мне срочно надо домой! — Аюдзава вскочила с дивана. Понимая, что сейчас она ничего ему не расскажет, да и боясь, что он и сам не готов услышать то, что для него было уже очевидно, парень отступил. — Хорошо, Мисаки. — Поднялся он за ней следом. — Я вызову такси.***
Не проронив за время пути ни слова, девушка так же молча вышла из такси. Подойдя к родному дому, она остановилась: в окнах не горел свет, и она вдруг вспомнила, что мама сегодня работает в ночную смену, а Судзуна ночует у лучшей подруги. Тяжело вздохнув, Мисаки переступила порог, надежно закрыв за собой хлипкую дверь. «Усуи…» Сердце сжалось в груди. События прошедшего дня и дня, ему предшествующего, выбивали землю из-под ног и воздух из лёгких. Сейчас ей очевидны были две истины: Игараши не оставит её в покое и с Усуи им вместе не быть. Она, такая грязная и порочная, не достойна даже думать теперь о подобном. Но как же жить дальше и стоит ли? Постояв пару минут, президент развернулась обратно к двери и, открыв её, вышла на тёмную улицу.