***
— Да, милый? Мама… Мама, ты рядом? Моя мама… Пожалуйста, мам, посмотри на меня! Но вместо этого женщина, наоборот, выпустила руку сына из своей и, поднявшись, направилась к выходу. — Конечно! Я уже выхожу. Ахах, ну прекрати! Всё давай, целую. Следом послышались цоканье каблуков и хлопок двери.***
— Чанёль, пожалуйста, мальчик мой… Хён! Ты тоже уйдешь? Нет! Не бросай меня! Пожалуйста… Кён. — Су… Кён-су В момент, когда Чанёлю удалось открыть глаза он пожалел, что так рьяно пытался это сделать. Свет ударил сразу же и не давал что-либо увидеть. Поэтому их пришлось сомкнуть. — Малыш, ты в порядке? Боже… прости меня. Твой хён не смог тебя уберечь от опасности… Стали слышны всхлипы. Кёнсу плачет. Последний раз он плакал после того, как мама, в очередной раз сказала, что она его не любит и вообще лучше бы его не было. Им тогда было так мало, и мама так ненавидела Су… В тот вечер, успокоившись, хён взял Чанёля на руки и поклялся, что больше никогда не будет плакать. Никогда… — Хён… ты… обещал не плакать. Говорить было сложно, настолько что почти после каждого слова приходилось сглатывать слюну тем самым смачивая горло. Смех, такого неестественного смеха от Су он еще ни разу не слышал. Этот смех, он пугает. Сильно. — Да, малыш, обещал… прости, что я опять не могу сдержать своих обещаний. Но я так испугался, что могу потерять тебя, что чертовы слёзы потекли сами. Ведь я так люблю тебя. Так люблю… — я… знаю, хён… я тоже… тебя… И снова пустота. Кёнсу еще говорит что-то, но Ёль его уже не слышит. Нужно напрячься. Нужно слушать своего хёна. Тревога всё больше наполняла сознание Чанёля. Было такое чувство, что он упускает что-то очень важное. Важное для его дальнейшего существования. Начинало одолевать сомнение, что он еще жив. Ведь разве живые перестают понимать речь своих родных? И разве живые перестают разговаривать против своей воли? И… разве живые попадают в эту пустоту, которая так пугает своими темнотой и тишиной? Разве живые чувствуют себя настолько… мёртвыми? *Flashback* Молодая мадам с двумя очаровательными сынишками прогуливалась меж ярких торговых рядов. Младший, на вид года четыре, бегает от прилавка к прилавку, потом подбегает к маме что-то говорит и заливисто смеётся. Второй же, мальчишка двенадцати лет, идет чуть поодаль, молча рассматривая прилавки пустыми глазами. Он рад уже тому, что его взяли с собой. Обычно мама оставляла его дома, но в последнее время маленький Чанёль стал проситься ходить вместе со своим хёном. Поэтому с недовольным лицом и ненавистью в глазах она звала и его в парк развлечений. Мечта каждого ребенка, сюда хотели попасть абсолютно все, без исключения. Когда они вышли на площадку с аттракционами, резко остановившись, малыш завороженно рассматривал колесо обозрения. — Хён! Хён пошли туда! — Ёль тыкнул пальчиком в небо по направлению аттракциона. Кёнсу хотел было ответить, но, отшвырнув его назад, в разговор влезла мать. — Эй, малыш, а поехали со мной? — женщина, улыбнувшись, протянула руки к сыну. Но мальчик, надув губки, ударил по её рукам и, подбежав к брату, вцепился в его ладошку своими. — Не-ет! Я хочу с хё-ёном! Я, — начал он уже шмыгать носом, — хочу с Су-у-у… — совсем расплакался Чанёль. Крупные слезинки скатывались по пухлым щечкам, с которых их растирали маленькие ладошки. Плачущий Чанёль — семейная слабость. Если он начинал плакать, то прекращались любые споры. И похоже малой это дело пронюхал, ибо пользовался этим только так. — Ладно, идите! — проводив детей взглядом, женщина нервно достала пачку люксовых сигарет и прикурила одну из них, вдыхая в себя горький дым. Как же она ненавидела своего старшего сына, Кёнсу. Если бы не любовь к нему её мужа и младшего, Чанёля, давно бы отдала в интернат. Но приходится терпеть, а теперь он еще смеет отбирать у неё её малыша. Его любовь… паршивец!***
То, что Чанёль в восторге от колеса обозрения было понятно сразу. По тому как он бегал от одного окошка к другому, как тыкал пальчиками в стекло, называя людей муравьишками, а после громко смеялся. Смеялся настолько беззлобно и чисто, что казалось будто это не ребёнок вовсе, а ангел воплоти. Смеялся настолько искренне, что хотелось смеяться вместе с ним. Ведь жизнь прекрасна, не правда ли? Вот только у маленького Ёля прекрасной жизнь будет всегда, а у Су она закончится, как только они выйдут из кабинки. Но сейчас, именно в этот момент, когда он вместе со своим младшим братом находится довольно далеко от земли, на которой их ждет его личный тирам — мама, он хочет смеяться. Смеяться так же заливисто. И маленький, но столь взрослый внутри, Су смеялся. Он смеялся. Но не настолько задорно. Не настолько искренне. И не столь же чисто. Он уже испорчен, как бы смешно это не звучало, но столь юный мальчик и вправду испорчен жизнью. Потому что всем нужна любовь. — Мама! Мама, там так красиво! А люди словно букашки! — восторженно кричал малыш, подбежав к улыбающиеся женщине. — Тебе понравилось? — пригладив непослушные волосы мальчугана, она взяла его за руку и тихо пошла по тропинке. — Да! Мама, Су держал меня и мне совсем не было страшно! — Ёль не мог идти спокойно поэтому он не просто шел, а прыгал. Этого ребенка сложно успокоить. — Су? — она посмотрела на ребенка, что сейчас так старательно пытался превратиться в невидимку, — ну что же, молодец! — ухмыльнувшись, она взъерошила его волосы. Но в этом жесте не было той материнской любви, которая должна была здесь быть. Её здесь не было совсем. Ни к нему. Здесь, в этот момент вся любовь направлена на Чанни. На этого маленького солнечного комочка, который излучает свет и тепло. *end of flashback* Почему так сложно дышать? Почему подросток, который с детства был окружен любовью, решил покончить с собой? Разве любви бывает много? Её бывает только мало. В детстве Чанёль впитывал всё как губка, а в основном его окружала любовь. Любовь матери, отца. И, пожалуй, самая сильная, любовь брата. Повзрослев, он понял, что любовь нужно не только принимать, но и отдавать. И тогда он нашел её, он нашел свой идеал. Дженни самая красивая и популярная девушка в школе. О да, она идеал многих парней. Влюбившись, он мечтал, как они будут вместе, что у них будет счастливая семья. Он начал за ней ухаживать, дарить дорогие подарки, ведь состояние отца могло это позволить. Дженни принимала все подарки, мило ему улыбалась. И всё. На этом всё остановилось и не трогалось с мертвой точки. Чанёль понял, что его просто используют, когда увидел, как его прекрасная и непорочная Дженни целовалась в машине с каким-то мужчиной, которому лет под сорок. В тот момент он забыл, как люди дышат. Словно щелчок в голове сработал светофор, который переключился на зеленый разрешая путь водителям. Чанёль себе тоже разрешил двигаться. Машины рванули со своих мест, все торопились по своим делам, всем было некогда. И подросток что так отчаянно бросился под автомобиль замечен не был. Все слишком хотели успеть. И сейчас лёжа на больничной койке, Чанёль понимает, что ему чертовски мало любви. Он нуждается в ней сейчас как никогда прежде. Мам, где ты? Мама… ты меня любишь? Нет. Пожалуйста мама… ты же меня так любила… Боже… Чанёль, ты такой наивный… она больше никого не любит. Эта женщина разучилась любить.