Предавший меня

«Александр умен, приятен, образован. Но ему нельзя доверять. Он неискренен. Это истинный византиец, тонкий притворщик, хитрец".

Наполеон Бонапарт

Пруссия сидел совершенно неподвижно, весь погрузившись в изучение карт. Двигались лишь глаза, взгляд которых постепенно наполнялся разочарованием. Быть такого не может, чтобы он проиграл, чтобы у него не было выхода, чтобы он смирился с поражением! Стиснув зубы, Байлшмидт грохнул кулаком по столу. - Должен ли я расценить это, как «Все идет далеко не так, как хотелось бы»? – Спросил Россия, заставляя меньший из народов вспомнить о том, что он в комнате не один. - Этот чертов ублюдок! Но я отказываюсь признавать себя побежденным! Никогда не будет такого! – Рявкнул Гилберт, опять грохнул рукой по столу – та отозвалась болью, но он лишь раздраженно повел плечами. Закусив губу, опять уставился в карты. А те с бездушностью неодушевленных предметов давали четкий и ясный ответ. Их сделали. Этот выскочка Наполеон сделал их! Пруссак взвыл и уже без стеснения замолотил руками о стол и ногами по полу, словно обиженный ребенок. - Быть может, лучше смирится с этим, Пруссия? – Осторожно предложил Россия. Его привычная улыбка на миг угасла. – Я хочу сказать, что Франциска едва ли можно назвать жестоким. Тем более, что Австрия уже…. - Да, и теперь он – жалкий раб того, кем правит безродный выпрыжка! – Выкрикнул Гилберт, отчаянно жестикулируя, словно одних только слов было недостаточно передать переполнявший его гнев, и пихнул Россию в грудь. – А я, я – Пруссия! И останусь самим собой. И нет такого француза, которому я позволил бы собою командовать. Никогда не будет такого! Клянусь! В сиреневых глазах мелькнуло раздражение, Иван вздохнул: - И скольким же твоим людям придется умереть, чтобы эти слова воплотились в жизнь? - Не тебе, Россия, учить меня, как МНЕ надлежит относиться к СВОЕМУ народу! – Огрызнулся Пруссия. Но под яростью пряталась горечь – на поле боя ему, судя по всему, придется выходить в одиночестве. С каждым днем Иван поддерживал его все неохотнее. А теперь он и вовсе предлагает ему сдаться. Немыслимо! - Слушай же, олух! Я знаю, что вам, русским, незнакомы ни честь, ни гордость! Но мы, пруссаки, не такие! И от битвы не бежим. Короче, ты со мной или как? Россия ничего не ответил. Даже выражение его глаз было невозможно прочитать. Потом, склонив голову, он какое-то время созерцал землю, и наконец, произнес: - С тобой. Чуть заметно кивнул, будто подтверждая собственные слова, и добавил: - И каков же твой план? Гилберт нахмурился, ему не нравилась эта нерешительность Брагинского, но он предпочел эту тему не развивать, а сел за стол и тщательно разложил и расправил карты, сбившиеся от его припадка. - Смотри, эти кретины расположили свои войска здесь, здесь и здесь. – Прокомментировал он, указывая на соответствующие пометки. – А вот тут у них брешь. Есть возможность прорваться через нее, перерезав их линии снабжения, после чего нанести удар с тыла! - На твоей стороне все еще численное превосходство. – Заметил Россия, явно что-то мысленно прикидывая. - Именно! С учетом твоих войск. Вот теперь, таким - ты мне друг. – Пруссия хлопнул Ивана по спине. – Я хочу, чтобы ты мне помог - вот тут - окружить этих лягушатников и смять их. Русский нахмурился: - Это рискованно. - Эй, да планы всех величайших битв до их начала казались сущим безумием. Да, это рискованно, но если все пойдет, как задумано, то это будет грандиозная победа. Красивая победа. Она навеки войдет в историю. Только подумай - вечная слава для нас и наших народов! Да и просто возможность повеселиться на могиле Наполеона – приятность сама по себе. – При последних словах Пруссия разразился дурным, злым и довольным смехом. - Так скольким же еще нужно погибнуть ради твоей славы? – Бесстрастно спросил русский, разглядывая карту. На деле тактика, предлагаемая Пруссией, никаким новым словом в военном искусстве не была, и главное - требовала определенных затрат, а именно – жизней весьма большого количества русских солдат, для которых битва при таких условиях превратиться в бойню. - Россия, мы на войне. Сама наша жизнь висит на волоске! Или ты желаешь стать частью Франции? – Пруссия скрестил руки на груди и грозно устаивался на Россию (насколько это было возможно при условии, когда смотришь снизу вверх). - Нет…но… - Никаких «но». Я начинаю располагать войска для боя сегодня вечером. И советую тебе заняться этим же. – Заявил Байлшмидт и, кивнув на прощание, вышел, оставляя Россию наедине с его мыслями. - Я не желаю больше видеть, как русская кровь удобряет прусскую землю. - Сказал Иван и сам же покачал головой, понимая, что Пруссия и впрямь ни за что не прекратит этого безумия, несмотря на то, что в данный момент и в сложившейся ситуации сопротивление уже бессмысленно. Ни одна из стран Европы теперь не располагала военной силой, способной сравниться с «Великой армией» Наполеона. А «скифская война» - не для немцев. Но похоже Гилберт успокоится только тогда, когда вконец разъярившийся Франц сотрет его с лица земли. Стало быть, ему (а кому же еще?) придется спасать Пруссию от его же проклятой гордости. Россия оглянулся, потом взял со стола одну из карт и, свернув, спрятал ее в рукаве. Этой беды он не допустит.