Вторая жизнь

Жестокость. Насилие. Смерть. Вот с чем приходится сталкиваться каждый день. По всей видимости Закон не может искоренить эти бедствия. Так если вы сами не можете защитить мирных граждан, то почему вы осуждаете того, кто попытался это сделать? Взять хотя бы Мелло. Если бы Тетрадь Смерти попала к нему, а у этого человека явная связь с преступностью и амбиций до небес, что бы сделал он? Наверное, он прибрал бы к рукам весь криминальный мир, убрав конкурентов с дороги и усилив мафию в стране. А со временем, разумеется, захотел бы властвовать, и к чему бы это привело? Лайт презрительно скривился, вспоминая Ниа и следственную группу. Насколько же глупыми могут быть люди, просто уму непостижимо. Хоть раз в жизни, хоть на секунду задали бы себе вопрос: стоят ли многочисленные убийцы и насильники столь добросердечной защиты? Можно подумать, им было бы приятно оказаться на месте жертв. Зачем же тогда, собственно, тюрьмы, зачем наказания? Это же как раз те, кого вы все так рьяно стремитесь защитить от правосудия. Что все они скажут, если преступность возрастёт снова? Что даст взамен мерзкое светловолосое создание по прозвищу Ниа? Лайт глубоко вздохнул. Ниа… Лицемер, старательно строивший из себя невинного ребенка, самовлюблённое ничтожество с замашками Шерлока Холмса. «Ты сумасшедший убийца, а эта Тетрадь — самое ужасное оружие массового уничтожения», — странно слышать это от человека, с гордостью признающего сотрудничество с мафией. С какой целью, другой вопрос, но мафия есть мафия. Можно подумать, за всю криминальную карьеру Мелло никогда и никого не тронул, но, тем не менее, Ниа не предъявлял никаких претензий на этот счёт. Что же за двойные стандарты у так называемого вершителя правосудия? Возможно он ещё смог бы спасти ситуацию — написание фамилии занимало меньше минуты — если бы не Мацуда. Мацуда, привыкший вечно лезть куда не просят. Мацуда, всегда столь уверенно отстаивающий невиновность Лайта — ему хватило всего лишь нескольких минут для превращения в злейшего врага. Лайт чувствовал, что трудно дышать, что он не в силах сделать хотя бы шаг. Неужели… Неужели всё закончилось? — Вот и пробил твой час, Лайт, — раздался задумчивый баритон Рюука. — Я же тебе говорил в самом начале нашего знакомства, что наступит день, когда я запишу твое имя в свою тетрадь. Это правила, действующие для бога смерти, который передал тетрадь в мир людей, и того человека, который первым взял её в руки. Если тебя отправят в тюрьму, то кто знает, когда ты умрешь? Если честно, мне неохота ждать с тобой. Всё кончено. Умри же здесь. Всё кончено… *** Лайт распахнул глаза. Что это значит? Где он оказался и почему еще жив? С той раной, полученной от Мацуды, выжить было сложно, он бы хотя бы потерял сознание, и… Кира удивленно обнаружил, что еще и в очках. Это просто удивительно, ведь его зрение всегда было безупречным… Лайт глубоко вздохнул, стараясь хоть как-то собраться с мыслями. Раны, раны, какие раны? И руки, и лицо в прекрасном состоянии. Он бежал из склада и остановился, но сейчас лежал в кровати. Это было непохоже на больницу, скорее…чулан! Весьма скромное местечко — жёсткая кровать и старый платяной шкаф, вот и всё. Что это? Как? Почему, в конце концов, он здесь оказался? Наказание за использование Тетради Смерти? Тетрадь… Лайту вспомнились слова Бога Смерти: «Умри же здесь»… Выходит, Рюук записал его имя! После этого он, Лайт, оказался в этом странном месте… — Что произошло? — Лайт заметил, что его голос изменился — стал гораздо тоньше, словно у ребенка. Выходит, он, что, попал в чужое тело? Бред какой-то… Но других объяснений Кира не находил — он не дома, он в очках, он ребенок… Невероятно! — Помнишь, я говорил тебе, что владелец Тетради Смерти не попадет ни в Рай ни в Ад? — неожиданно рядом объявился синигами. Он ехидно усмехался. — Так вот, это произошло! — Получается, у меня вторая жизнь? — уточнил Лайт, всё ещё не в силах поверить в свое счастье. Он в целости и сохранности, он здоров, он ЖИВ! Впереди долгие годы, впереди множество перспектив и вариантов, впереди возможность вновь заслужить имя. Что бы ни случилось с человеком, сколько бы несчастий и разочарований ему не пришлось испытать, любой проблеме можно найти решение, любую мечту можно осуществить. Главное никогда не терять надежды, разума и веры в себя. — Именно. Теперь твое имя Гарри Поттер, живёшь в семье Вернона Дурсля и его жены Петунии — скажу сразу, типы пренеприятные. Вряд ли мы еще увидимся, поскольку твоей Тетради Смерти у тебя уже нет, хотя кто меня знает, мало ли что случится, — он рассмеялся, вызвав снисходительную усмешку собеседника. — До встречи! — после этих слов Бог Смерти растворился в воздухе. Лайт задумался, закинув ногу на ногу. Значит, Гарри Поттер… Имя явно не японское. Скорее, английское, как и фамилия, которая была довольно древней. Как-то Лайту подарили на день рождения книгу про фамилии и имена. Он помнил, что в исторических документах был зафиксирован, к примеру, первый из Поттеров — известный голландский художник Питер Симонс Поттер (1597-1653). Он был сыном гончара, изготавливающего посуду с красивой росписью, Симона Якобса по прозванию Поттер. Оттуда и пошло распространение по многим странам, включая Великобританию, а то, что дело было в ней, Ягами понял по имени человека, в тело которого смог угодить — Гарри… Имя английское. — Поднимайся сейчас-же! Быстро вставай! — раздался писклявый женский голос. Казалось, она раздражена. Потом незнакомка, судя по голосу, средних лет, ударила по двери ладонью и быстро удалилась. Лайт задумался. Видимо, Гарри Поттер нелюбимый ребенок в семье. Едва ли усыновили, иначе она не стала бы так срываться на нем — зачем тогда, спрашивается, брала из приюта? — Ты слышал меня?! — снова крикнула она. Лайту показалось, что эта родственница Гарри Поттера была не слишком рада его пребыванию у нее дома. Возможно, что у нее просто плохое настроение, но Кире казалось, что кроме этого она испытывала к Гарри крепкую личную неприязнь. Открыв шкаф, Ягами вынул серую футболку и черные брюки. Одежда казалась старой, а футболка широкой. Выходит, то ли они живут бедно, то ли для Гарри не особо тратятся. Выйдя из чулана — немедленно прибраться как можно скорее — Лайт обратил внимание, что светло-бежевые обои казались новенькими, и завешаны фотографиями, однако ни на одной из них не было Гарри — его самого. Зато сколько снимков с другим — вероятно, родным сыном семейки. Родного ребенка хозяева, казалось, практически облизывали: выполняли каждую его просьбу, даже самую глупейшую, тратили множество денег на подарки, даже не разбираясь, будет ли сын действительно заниматься ими, никогда не выговаривали за проступки, вследствие чего парень явно рос весьма изнеженным и не приспособленным к жизни. — Шевелись побыстрее, я хочу, чтобы ты присмотрел за беконом. И смотри, чтобы он не подгорел, — сегодня день рождения Дадли, и все должно быть идеально, — раздался женский голос. Высокая брюнетка казалась весьма капризной и высокомерной. При виде Гарри — Лайта она презрительно поджала тонкие, как струна, губы. Поттер, видимо, жил здесь на положении прислуги. — Конечно, — быстро отозвался Лайт. Сейчас не стоило вызывать лишних вопросов: улучшать отношения с родственниками нужно постепенно. На данный момент он должен удержать роль скромного забитого мальчика. Значит, виновника торжества звали Дадли… Дадли… О таком имени он никогда не слышал. Возможно, родители этого Дадли решили покрасоваться. Лайт усмехнулся, переведя взгляд на бекон. Готовила эта женщина всё-таки довольно хорошо. А вот и сам Дадли… С гордой улыбкой на круглом лице. — Не волнуйся, Петуния, — проговорил толстяк, сидящий в кресле рядом с резным камином. Это был полный мужчина с пышными усами, светлыми волосами и короткой шеей. Его пышные усы обвисли, а лицо и маленькие глазки напоминали поросенка. Взглянув на стол, Лайт едва подавил смешок. Все его размышления относительно Дадли оказались верны. Весь стол был завален подарками, и какими подарками! Среди них были новый телевизор и компьютер — это не говоря обо всем прочем. Лайт не понимал, зачем Дадли потребовался велосипед ибо мальчишка был очень толстым и вряд ли любил физические упражнения. Кира хорошо разбирался в людях еще с детства, такие «маменькины сынки», судя по его одноклассникам, не особо любят физкультуру. Конечно, могут хвастаться и воображать перед остальными, но первые хнычут, если что-то не удается и первыми же устают. Висело зеркало. Посмотрев в него, Лайт моргнул. Да, прошлая внешность определенно нравилась ему больше. Гарри Поттер был довольно худ, он казался еще более тонким и немного жалким оттого, что старые вещи, а это, видимо, были вещи Дадли, висели на нем мешком. Худое лицо, брюнет с яркими глазами зеленого цвета. Нужно было обязательно сменить эти круглые очки — они никуда не годились, ведь их спасало только то, что они были заклеены скотчем. Тонкая рука Киры быстро дернулась ко лбу — на нем был странный шрам в виде молнии. — Что уставился? — грубо уточнил полный человек. — Извините, вы не могли бы сказать, — Лайт намеренно замялся. — Откуда появился этот шрам? — Амнезия напала, что ли? — фыркнул собеседник. — Ты получил его в автокатастрофе, в которой погибли твои родители. И вообще, причешись, не лезь со своими вопросами. Ягами понимал, что здесь что-то не то, не берутся от аварий шрамы в виде молнии. Откуда? Родственники недоговаривали, но не нужно было торопиться. Сначала войти в доверие. Толстый Дадли, щуря маленькие глазки, искренне возмущался: — Только тридцать шесть подарков?! — вскрикнул он, глядя на огромные коробки, которые практически всю кухню заполнили. — А в прошлом году их было тридцать семь! — Не волнуйся, сыночек, скоро мы поедем в зоопарк и купим тебе еще два новых подарка, — нежно проговорила его мать, а отец, пухлый Вернон Дурсль, улыбнулся в пышные усы. — Знаешь, мне тоже исполняется одиннадцать и я, в отличие от тебя, ни единого подарка не получил, так что тебе еще сильно повезло, — ехидно улыбнувшись, протянул Лайт. Не мешало бы хоть иногда да возвращать Дадли с небес на землю: вот ведь проблему-то нашел: тридцать шесть подарков вместо тридцати семи! Да в любой другой семье ему давно бы напомнили, что наглость имеет пределы и Лайт никак не мог понять, почему в этой никак не произойдет то, что происходило бы у всех других в такой ситуации. — Вот-вот, милый, твой кузен абсолютно прав, — проворковала Петуния. Вот ещё, телячьи нежности, даже смотреть противно. — Посмотри, как много у тебя всего, мы постарались не повторяться в сравнении с прошлым годом. Кроме того, как только поедем в город, обязательно купим тебе еще два новых подарка. В город отправились практически сразу после завтрака, точнее в зоопарк. Лайт едва подавил презрительную усмешку. Это же надо: семья носится с Дадли, как с королевской персоной, мало того, что тридцать шесть подарков, так еще и зоопарк. Лайт понимал, что ещё только — только начал жить с Дурслями, но не переставал удивляться их постоянному максимализму: племянник так практически слуга, сына наоборот избаловали сильнее некуда. Дадли постоянно показывал на обитателей зоопарка пальцем и смеялся, ведя себя по меньшей мере неприлично и забавно. Не вполне сдержав улыбку, Лайт решил заглянуть в террариум. Индийская кобра бросила на него пристальный взгляд и кивнула. После истории с Тетрадью Смерти он не удивлялся наличию сверхъестественных явлений: мало ли, что за порядки в мире Гарри Поттера, он ведь едва начинал приспосабливаться. Здесь, видимо, есть возможность говорить со змеями. — У тебя есть имя? Кобра грустно покачала головой. — Понимаю, — отозвался собеседник. У этой змеи нет имени… Она абсолютно одинока в этом мире, она никому не нужна, отрезана от семьи и вынуждена сидеть здесь, в клетке, не имея никакой свободы. Как сейчас и он — ни единого сведения о мистере и миссис Поттер, за что же Петуния и Вернон так их ненавидят, что даже не могут сказать правду не то, что об их гибели, даже о том, какими людьми они были при жизни? Любой вопрос на этот счёт семейка резко отвергала, требуя «не приставать с глупостями». Необходимо решить этот вопрос как можно скорее. — Мне бы хотелось дать тебе свободу. — Колдун! Всегда знал, что ты колдун, — насмешливо проворчал Дадли и резко оттолкнул кузена. Лайт — Гарри скривился, почувствовав боль — пролетев по асфальту, он поранил локоть до крови. — Мама, папа! — продолжал орать Дурсль, стуча в стекло. — Скорее идите сюда! Вы не поверите! Вам стоит увидеть, что умеет эта змея! «Спешите видеть — Нюня стал начинающим оратором», — едва не рассмеялся Лайт. В который раз поведение так называемого кузена вызывало улыбку и раздражение: неужели в одиннадцать лет нельзя понять, что так кричать в общественных местах неприлично? Хотя когда это родители объясняли ему правила поведения? Не успели Петуния и Вернон прибежать на зов любимого сынка, как кобра мгновенно выбралась из заключения, а стекло исчезло. — Спасибо, — прошипела змея, смерив Лайта мудрым взглядом темных глаз. Собеседник едва кивнул. Получается, его слова про возможность свободы этой бедной кобры оказались пророческими? Ситуация напомнила технологию Тетради Смерти — мгновенное действие сверхъестественной силы, не требующей произношения. — Змея! ЗМЕЯ! — слышались со всех сторон испуганные крики. А стекло тем временем вернулось на место. Видя метания Дадли там, где раньше сидела кобра, Лайт лукаво улыбнулся, но тут же посерьезнел, встретившись с разъяренным взглядом дяди Вернона: выхода не было, он должен выдержать роль покорного скромника. Поразительно, в конце концов, бывшему Богу Нового Мира приходиться подстраиваться под омерзительное семейство с двумя извилинами, но ничего, это лишь дело времени. *** Дадли был настолько напуган произошедшим, что нес жуткую чушь. Лайт точно видел, что змея только притворилась, что хотела схватить его за ногу, но когда они ехали домой, Дадли хныкал, как девчонка, говоря, что змея чуть не откусила ему эту самую ногу и едва не задушила. — А Гарри с ней разговаривал, — закончил в итоге Дадли. — В чулан… — быстро бросил Вернон, едва только вошли в дом. Он был настолько разозлен, что слова давались ему с трудом. — Сиди там… никакой еды! — приказал дядя. Лайт сокрушенно поднял глаза. Неужели они все настолько глупы, что и тут поверили во все то, что сочинял Дадли? Ведь любому ребенку говорят, что волшебства не существует. По крайней мере сейчас было необходимо именно в этом убеждать так называемых родственников. — Простите, но я в самом деле не понимаю, что произошло, — с самым невинным видом признался Лайт. Главное сыграть как можно убедительнее. — Не мог же я заставить ту змею покинуть террариум, не так ли? Просто Дадли слишком перепугался, вот и сочиняет. От страха. — Неправда! — выкрикнул решительно этот самый Дадли. Вот какой черт его дернул за язык? — Поттер врет! Эта змея чуть меня не укусила! — Конечно, сынок, мы верим тебе, — нежно протянула Петуния, мягко проведя рукой по голове мальчишки. Кажется, скажи Дадли, что небо рухнуло на землю — и то поверила бы. Женщина просто изумляла Лайта всепоглощающей глупостью в отношении сына. — Но это правда! — продолжал настаивать Лайт. — Мало ли что! Может, недостаточно крепкие стекла или что еще… Да и какой дурак будет разговаривать со змеей, не правда ли? Она ведь все равно не поймет тебя и не ответит. — Ты не оправдывайся, — Вернон, казалось, будто не слышал его, но Лайт понимал, что это, скорее, для отвода глаз. Он вовсе не собирался отправляться под арест и голодовку ни за что и ни про что. — Но поймите, я никак не могла быть причиной всего этого! — Лайт искренне надеялся, что разговор с коброй не был услышан. В конце концов вокруг было множество людей и среди стольких криков услышать тихий короткий диалог было невозможно. — Получается, это из-за моих слов стекло разбилось? — Повежливее! — Мне тоже хотелось бы разобраться в этой странной ситуации, — бросил невинный взгляд Лайт. — Я не знаю, почему так произошло. Да и Дадли разговаривал со змеей! — Ты на Дадли не наговаривай, — ледяным тоном посоветовала Петуния. Вернон недоверчиво хмыкнул, но Лайт уже не обращал на это никакого внимания, они обязательно задумаются над его словами. Взрослые люди, должны понимать, что это просто чепуха, если, конечно, не считать как вариант магию, но Дурсли отвергали малейшие фантазии — как в их понимании ребенок мог убрать стекло и выпустить на свободу этого змея? Заклинанием, что ли? Смешно…