Про собак и не только

Таня не любила Новый год. Это звучало как зачин какого-нибудь дамского романа либо просто текста из так называемой сетературы. Подобным чтивом Таня увлекалась, хотя никогда в жизни никому бы в том не призналась — стыдно. В таких произведениях некая одинокая личность (любого пола), обязательно с разбитым сердцем, круглый сирота из приюта (ну или круглая, если заострять внимание на гендере) выходит в Новый год или на Рождество из дому и бесцельно слоняется по улицам, мрачно глядя на весёлых нарядных людей, нагруженных подарками. Людей, которые спешат прочь от мороза и снега домой, к своим семьям или любимому человеку. А вот мрачный проходимец (проходимка) никуда не спешит, а тоскливо, по-чёрному им завидует. Отсюда один шаг до маньячества, с кривой усмешкой думала Таня, шагая вдоль ярко освещённых витрин, набитых дедами Морозами в санях и без, Снегурочками и оленями, а также большими и маленькими ёлочками. Сама себе она никакую ёлочку не ставила и не наряжала третий Новый год подряд, с тех пор, как переехала в этот город, оторвавшись от папы-мамы и родни. Смешно устраивать праздник для одной себя любимой. На самом деле Таня и для себя-то любимой не была, не говоря уж о ком-то ещё. Кроме папы и мамы, конечно. Те звали Таню приехать на праздники, как делали это каждый год, и она действительно собиралась съездить домой, только числа второго-третьего. Чтобы миновать необходимость сидеть со всей роднёй за накрытым столом, натужно улыбаться и отвечать на вопросы подвыпивших тёти Ани или дяди Саши «Танечка, так ты ещё не замужем?», «а ухажёр-то есть?», и слушать, как мама, словно курица-наседка, защищающая своего неудачливого цыплёнка, тут же пытается перевести разговор на другую, менее болезненную тему. А папа, крякнув, делает погромче звук в телевизоре, где снова показывают «Иронию судьбы». Вот, кстати, Надя из «Иронии судьбы» тоже была не замужем и одинока, пока к ней в дверь не ввалился пьяненький Женя… как его там, Лукашов, Лукашин? Таня не помнила, хотя видела этот фильм сто пятьсот миллионов раз. Впрочем, нет, у Нади же был незадачливый Ипполит, над которым грешно не посмеяться, напыщенный и недалёкий. А Тане всегда было жаль Ипполита, особенно когда тот мылся, стоя под душем в пальто. Надя его предала. Хоть никогда и не любила. По законам жанра Тане следовало сейчас встретить своего Ипполита. Или Женю. Или Рональда. В общем, рыцаря на белом или вороном коне, который укроет её полой плаща, нежно поцелует её замёрзшие пальцы и поклянётся отныне всегда быть рядом с нею, оберегать и защищать от всех напастей, будь то семиглавой дракон или стерва-начальница. Но вместо этого Таня едва не споткнулась о щенка. Вернее, о маленькую собаку. Или всё-таки щенка какой-нибудь крупной породы? В собаках Таня разбиралась плохо. Большой лохматый пёс Мухтар жил в будке возле деревенского дома её бабушки. Таня его боялась. Это и был весь её опыт общения с собаками. Она подумывала завести какое-нибудь животное — хомячка, например, декоративного кролика или канарейку. Или кошку. Но не собаку. С собакой ведь надо гулять, утром и вечером. Кроме того, Таня весь день была на работе. Кошка это как-нибудь, наверное, пережила бы, но вот собака… Она наклонилась к щенку. Наверное, это всё-таки был щенок, он поставил большие лапы на Танины сапоги и негромко тявкнул, склонив голову набок. Уши у него наполовину торчали, наполовину висели. Смешной. Дворняга, наверно, хотя многие модные ныне породы выглядели как дворняги. Влажная от снега светло-коричневая шерсть остро воняла… псиной, конечно, чем же ещё. Пёс смотрел на неё доверчивыми круглыми глазами. Таня увидела на нём ошейник и присела на корточки, чтобы повнимательнее рассмотреть. Всегда весьма брезгливой, сейчас ей было не противно трогать такую «ароматную» собаку, которая к тому же ухитрилась лизнуть её в лицо. Прямо в кончик носа. — Фу, — со смехом сказала Таня и посветила мобильником на ошейник, хотя и так было достаточно светло от фонарей и витрин. Она догадалась правильно — на ошейнике виднелась какая-то надпись. Номер телефона! Щенок, должно быть, убежал, когда рядом громыхнула петарда. Таня была подписана на местные группы в соцсетях и то и дело встречала там объявления о потерявшихся собаках. Вот, сейчас хозяева наверняка бегают по улицам, ищут. Она пошевелила губами, проговаривая про себя номер телефона, и, наконец удостоверившись, что запомнила правильно, позвонила. И снова оказалась права. Взволнованный мужской голос тут же выпалил: — Алё! — А потом, после нескольких Таниных фраз, радостно закричал кому-то ещё: — Ромка, Катя, он нашёлся! Джелик нашёлся! — И уже Тане: — Девушка, где вы? Мы сейчас подойдём к вам! — На улице Петрова, рядом с аптекой, — проинформировала Таня, улыбаясь. На душе у неё стало так хорошо, как давно не было. Неподдельная чужая радость сделала и её счастливой. Как этого щенка. Таня посмотрела на него и сказала: — Джелик, значит. Он энергично замахал хвостом. Прямо-таки завертел. Таня засмеялась. Полностью Джелика звали Джельсомино. Об этом сообщила троица его хозяев, вынырнувших из метельной круговерти: высокий светловолосый парень в кожаной куртке нараспашку, серьёзный очкастый подросток и девочка лет пяти, оба в ярких пуховиках и наспех замотанные шарфами. При виде собаки они наперебой закричали: «Джелик, Джелик!» — и кинулись обнимать щенка. Тот скулил и взвизгивал от избытка чувств, норовя облизать всех сразу. Глядя на общее ликование, Таня попятилась, намереваясь исчезнуть за углом, но высокий парень заметил эту её попытку и представился, протягивая руку, словно такому же парню: — Игнат. Маленькую девочку звали Катя, а мальчика — Ромка, что Таня уже поняла из предшествующего телефонного разговора. Игнат приходился остальным старшим братом. Все стояли и рассматривали друг друга, и Тане почему-то вовсе не было неловко. — Спасибо вам! — горячо выпалил Игнат. — Не знаю, как бы мы сели праздновать Новый год без Джелика. Так бы и бегали по улицам. — А пойдёмте с нами! — внезапно предложил Ромка, поправляя очки. — Мы уже и ёлку поставили и нарядили, и стол накрыли, и тут я пошёл с Джеликом гулять, а он сорвался и убежал. Поводок расстегнулся, — грустно добавил он, подёргав поводок, который на сей раз был пристёгнут надёжно. — Мы ёлку ещё двадцать пятого нарядили, — педантично уточнила Катя, шмыгая носом. — Пожалуйста, пойдёмте к нам, правда, — серьёзно проговорил Игнат. — Вы же тоже промокли и замёрзли. Разве нет? Мы, честное слово, не маньяки. Таня снова засмеялась. Она давно не смеялась так часто. Джелик сидел и смотрел на неё, склонив набок голову. Господи, но это же было так неудобно. Идти куда-то праздновать — в незнакомое место, с незнакомыми людьми! Они сразу поймут, что она одинока, что ей не с кем встречать Новый год. Что она… неудачница. Таня посмотрела на них и сказала: — Если вас это не стеснит. И у меня же нет для вас подарков. — Вы что! — закричали они наперебой. Таня уже поняла, что в традициях этой семейки было говорить всем вместе, если было что сказать. — Вы нам Джелика подарили! А Джелик снова завилял хвостом.