Про собак и не только

«Дружелюбие и верность, отличающие собак от волков, являются последствием мутации гена, который, в случае с человеком, вызывает синдром Уильямса. Собаки и волки — не прямые родственники. Это две ветви развития вида волков, не похожего на современный, который исчез тысячи лет назад…» — Ва! — сказал Ых, указывая мускулистой, в шрамах, рукой под кусты, где притаился раненый зверь. — Ва! Ух, вождь степного племени Быстроногих, и сам прежде собрата его заметил. Там был волк. Вернее, степная волчица, с косматой буро-жёлтой шерстью, слипшейся от крови, лежала и скалила острые зубы в бессильной ярости. Из её горла вырывалось глухое свирепое рычание. — Арх! — отозвался Ух и вскинул копьё, намереваясь пригвоздить волчицу к земле. Но отчего-то заколебался. Его сердце не знало жалости, но он был лучшим охотником и воином племени Быстроногих на этой равнине не только из-за своей храбрости и жестокости. Но и потому, что умел лучше других оценивать обстановку и просчитывать последствия. Недаром племя выбрало его своим вождём Он стоял и глядел в янтарные злые глаза раненой волчицы. Она только что спасла ему жизнь, как сделал бы это Ых, — бесстрашно ринулась на загнанного оленя, уже готового поддеть человека своими острыми рогами, и вцепилась ему в ляжку. Только потом подоспел запыхавшийся Ых. Вдвоём они свалили оленя, сняли с него шкуру, разделали тушу кремневыми ножами и наконец вспомнили про волчицу. Они прошли по кровавому следу изувеченной волчицы и отыскали её в кустах, куда она забилась в тщетной попытке затаиться от людей. Ух понимал, что волчица приняла на себя удар, предназначенный ему. И она была на сносях, с тяжело округлившимся брюхом. Но всё равно кинулась на оленя. Она была храброй, как воин. Вождь повернулся к Ыху, поскрёб пятернёй свою косматую гриву, пребывая в затруднении. Как выразить то, что чувствует, как объяснить, что хочет сделать? Не получалось. Он лишь махнул рукой, погрозил Ыху кулаком в надежде, что тот расценит это как приказ не убивать волчицу, и поспешил к тому месту, где они оставили оленью тушу. Там уже собирались степные шакалы, привлечённые запахом свежей крови. Ух разогнал их, орудуя копьём как палицей, снова достал нож и отрезал несколько кусков мяса. Потом точно так же, с помощью ножа, выломал пару оленьих рёбер. Уложил оставшуюся оленину в кожаные мешки для припасов и направился обратно к зарослям кустарника. Ых с изумлением наблюдал, как вождь, присев на корточки, протягивает волчице кусок мяса. Та, однако, не приняла подношение, продолжая бессильно скалить зубы и рычать. Тогда Ух древком копья подсунул мясо поближе к раненому звере и поднялся, ответив вызывающим взглядом на изумлённый взгляд Ыха. Ух всё равно не смог бы объяснить ему, почему поступил именно так. Любой другой на его месте добил бы волчицу. Они подхватили мешки с припасами и направились к становищу Быстроногих. Ух был доволен. Много мяса, племя будет сытым. И ему удалось уцелеть в опасной переделке. Пещерный олень был неистов в гневе, люди боялись его острых рогов и тяжёлых копыт. Волчица помогла Уху, а тот в ответ не стал убивать её, а оставил ей еды. Он размышлял обо всём этом, и странное тепло наполняло его угрюмую душу. Племя радостно встретило удачливых охотников с хорошей добычей. Горели костры, жарилось мясо. Кости и шкура оленя тоже пошли в дело. Женщины монотонно, без слов, пели, очищая огромную шкуру костяными скребками. Закат сменился рассветом и новым закатом. На рассвете следующего дня Ух в одиночку отправился к кустам, где накануне они с Ыхом оставили раненую волчицу. Он и сам не знал, зачем это делает. Возможно, та уже давно ушла куда-то или умерла. Но её лёжка всё ещё была там, и волчица выжила. Однако теперь возле её брюха копошились и пищали волчата. Она подняла голову, поглядела на Уха и привычно оскалилась, а тот ухмыльнулся в ответ. Вытащил из заплечного мешка кусок вяленой оленины и протянул волчице. Та смотрела то на человека, то на мясо. Ух знал, что рискует. Это было не очень-то разумно. Она могла одним броском вцепиться ему в руку — или сразу в глотку. Волчата возились и тонко пищали, волчица неотрывно смотрела на Уха. Потом вскинулась и выхватила кусок у него из рук. Ух снова облегчённо ухмыльнулся. Теперь надо было её напоить. Он огляделся по сторонам и прислушался. Чуткий слух охотника уловил близкое журчание ручейка. Рассудив, что волчица доберётся туда и сама, ненадолго оставив детёнышей, он ещё раз поглядел на неё — раненый бок явно подживал, очевидно, она старательно его зализывала. — Угрх! — прорычал Ух одобрительно. — Угрх! Волчица рыкнула в ответ, но не зло, а будто соглашаясь. Вождь исправно навещал её раз в несколько дней, принося ей еду и наблюдая, как растут её волчата. Когда те подросли достаточно, чтобы вылезти из логова, которое она для них устроила, Ух решил, что настало время приучить их к себе. Он садился на землю, положив рядом вкусные кусочки съестного, чтобы волчица и волчата могли подойти за ними и схватить. Они так и делали, лишь сперва осторожничая. В конце концов они совсем привыкли к Уху, к его облику, запаху, звукам его голоса. Разрешили ему касаться себя и гладить по голове, трепать по спине и холке — но только волчата, а не их мать. Та не дозволяла себя трогать, угрожающе ворча. Однажды он взял с собой своего старшего сына Руха. Мальчишка был ещё мал, но смышлён и силён. Глаза у него так и загорелись при виде играющих в траве волчат. Да и волчица отнеслась к Руху более снисходительно, видимо, понимая, что перед ней — такой же детёныш, как и её собственные. Вскоре Ух и Рух безбоязненно брали волчат на руки и валялись вместе с ними на траве. Волчица им не мешала, но к себе по-прежнему не подпускала. Наконец Ух решил, что настало время привести зверей в становище. Он поднял на руки одного из волчат и знаком велел Руху сделать то же самое. Они медленно пошли по направлению к лагерю, а волчица и остальные волчата последовали за ними. Так прирученные волки Уха появились в племени Быстроногих. Волчица по-прежнему сторонилась людей, но волчата безо всякой боязни заходили в их круглые хижины, покрытые оленьими шкурами, а когда наступало время отправляться на охоту, всегда сопровождали людей. Три подросших волчонка погибли во время таких опасных охот, но волчица принесла ещё четыре выводка. Она уходила спариваться в степь, но всегда возвращалась к людским кострам. Все её волчата выжили и тоже начали приносить потомство. Ух состарился, спина его сгорбилась, волосы побелели, как снег, острые слух и зрение начали отказывать ему. Рух занял место отца, став вождём Быстроногих, которых отныне все в степи называли Волчьим племенем и приходили к ним за ручными волчатами. Так на земле появились собаки.