Deer In The Headlights

Электра в общем-то против Фрэнка ничего не имела: основными отрицательными чертами для неё были лишь его отвратительно скверный характер да собственническое отношение к ангелочку Мэтти. При любых других обстоятельствах они могли бы стать хорошими приятелями. Не будь он, конечно же, полным придурком. Электра даже понимала в чем-то Мэтта, (с большим трудом, конечно, потому что это всё же был Фрэнк), в чем даже себе признавалась неохотно, Фрэнк был интересным. Именно это слово описывало его с удивительной полнотой. Он был разным: он мог быть нежным и любящим в обращении с Мэттом в одну секунду, уже в другую желая переломать ему пару рёбер. Он был довольно неплохим стратегом, не таким хорошим, как Электра или Мэтт, но все же неплохим. О, ну а ещё главным его недостатком была жажда мщения. Но впрочем это был даже не недостаток, скорее простое неумение справляться с эмоциями, его вызывающими, что причиняло, в конечном счете, вред близким ему людям. И чаще всего — Мэтту. Наверное, это была основная причина, почему Электра недолюбливала Фрэнка, — его противоречивое отношение к Мэтту, который, кажется, влюбился по уши. Он мог заставить его страдать (что и делал с завидной регулярностью), мог заставить его отхаркивать собственную кровь, мог заставить его унижаться, любить и просить. И эта всепоглощающая власть, которой он обладал над ним, приводила в настоящий ужас. Поэтому Электра до конца не понимала Мэтта, его иррациональное желание быть любимым и нужным ему, Фрэнку. Фрэнку, который раз за разом втаптывал его в грязь, идя на поводу у своих чувств. Фрэнку, который раз за разом ставил своё желание мести выше чувств Мэтта и их совместного будущего, выше всего, что только знал в этой жизни. Это причиняло ей боль. На самом деле, она знала, что Мэтт далеко не так чист, как ей кажется. Его руки испачканы в крови. Вязкой, густой жидкости, отливающей багряным. Такой, которую неоднократно стирал он сам с ее разбитых рук после долгих ночей, когда казалось, что рассвет не наступит никогда. Но надежда — маленький росточек, которой посадил сам Мэтт своей любовью, заботой и пониманием, — теплилась в её душе. Она смирилась с тем, что этот мир погряз в разврате, похоти, и они лишь пытались ему соответствовать. И даже сейчас, видя и ощущая все это, Электра знала, что Мэтт — единственный, кто остался чист. Более того, он обладал на удивление редкой способностью, — его мягкий свет освещал не только его, но и тех, кто находился рядом. Поэтому Электра понимала Фрэнка, но полностью отказывалась понимать Мэтта.