* * * * * * * *
— Ты уверен, что ты чувствуешь себя нормально? — спросила его Кейтлин, когда он появился утром в Старлабс. И снова та же песня. Этот вопрос заменил им все виды приветствий и вопрос «как дела?»; это было первое, что спрашивала Сноу, едва завидев его — неважно, виделись они уже до этого или нет. Она задавала его так много раз, что иногда Барри казалось, будто он слышит этот вопрос чаще, чем свое собственное имя, но упрямо и не всегда терпеливо он отвечал одно и то же: да. да, он уверен. да, все нормально. В этот раз, не выспавшись после кошмара, Барри лишь махнул рукой, но, как он с опозданием сообразил, Кейтлин не посчитала его ответ исчерпывающим. — В чем дело? — спросила она с подозрением, развернувшись к нему в своем кресле. — Что-то изменилось? Или снова кошмары? — Все нормально, просто сны, — Барри подавил зевок. — Я в порядке. Никаких перемен. Умирать не планирую. Немного голоден, если это считается. Кейтлин сжала губы в тонкую линию, как всякий раз, когда Барри шутил о своем самочувствии или приуменьшал вполне реальную угрозу. Эй, чуть было не спросил он, почему все так негативно относятся к этому? Здоровый юмор в не вполне здоровой ситуации — это же несомненный плюс. Нервишки успокаивает, например. Мне-то точно успокаивает. — Может, — начал он вместо этого, надеясь отвлечь ее, — вся эта штука с соулмэйтами действует на меня иначе? Она не изучена, мы не знаем, какие эффекты она оказывает на металюдей. Прошло два месяца, а у меня ничего, кроме кошмаров не проявилось. — Это правда, — нехотя согласилась Кейтлин, на которую словосочетание «не изучено» оказывало магический эффект капитуляции от всех споров. — Но лишние исследования никому не повредят. Твое тело... — Мое тело может реагировать иначе, — перебил Барри. И совершил ошибку, но понял это слишком поздно. — Именно поэтому мы и должны тщательнее взяться за изучение твоего состояния, чтобы видеть малейшие перемены, — бросилась девушка в атаку; ее боевой напор удивил даже Барри, который считал себя достаточно привыкшим. — В том-то и дело, что мы не знаем, как это может проявиться на тебе и какие последствия могут быть. Твое тело, твой метаболизм, твои силы — все это может обратить ситуацию с соулмэйтами во что-то непредсказуемое. Мы должны проводить как можно больше тестов, чтобы предсказать развитие возможных... — Я понял, — снова перебил ее Барри. — Ты беспокоишься, Кейт, я знаю. И я ценю это. Ты мой друг, — Кейтлин недоверчиво прищурилась, как будто пыталась разглядеть за его словами попытку манипуляции. — Но прошло два месяца с моего дня рождения и почти ничего не изменилось. Что если я уже встретил своего соулмэйта, но не знаю об этом? Девушка подавила вздох и опустила глаза. — Я знаю, ты пытаешься подготовиться ко всему сразу, чтобы избежать сюрпризов, — примирительно добавил Барри, — но тебе не кажется, что, если бы что-то было не так, оно бы уже проявило себя? — Тебе мало кошмарных снов? — Это другое. Это психическое. — Раздвоение личности — это тоже психическое, — возразила она. — Как ты уже заметил, тема соулмэйтов толком не изучена. Тяжело изучить то, что люди относят к душе. Связь соулмэйтов нельзя ни пощупать, ни измерить, ни уколоть иголкой, чтобы можно было сделать какие-то точные выводы. Мы можем только опираться на свои подозрения и предположения. И этого недостаточно. А в твоем случае этого вдвойне недостаточно, потому что мы не знаем ничего о том, как твои способности реагируют на эту связь. Ты мог как встретить своего соулмэйта и не знать об этом, так и просто... проскочить все симптомы. Барри вздохнул. Возможно, спор бы затянулся еще на несколько часов, если бы не короткий, но оглушительно громкий сигнал тревоги, который издал один из компьютеров. Из ниоткуда, в ответ на этот звук, появился Циско и оперся на стол, что-то быстро печатая. — Угол Третьей и Пятой, — возвестил он, не отрываясь от экрана. — Мы еще поговорим об этом, когда ты вернешься, — пригрозила Кейтлин. Но она не знала, услышал ли ее Барри: он исчез, взметнув за собой ворох бумаг, раньше, чем она успела закончить фразу. Как обычно.* * * * * * * *
Оливер поставил локти на стол и потер лицо ладонями, а потом откинулся на спинку своего кресла, поднял со стола вещественный пакет и приблизил к глазам, чтобы рассмотреть окровавленный сюрикен в нем. Никто из команды не проронил ни слова. — Зачем, — начал Оливер и сделал паузу, не зная, что именно он хотел спросить. Команда напоминала ему натренированных собак; как будто нужна была команда, чтобы они навострили уши и взяли след. Оливер отогнал нелепую ассоциацию, но она вернулась, когда один из его рекрутов — как иронично, Дикий Пес — заговорил. — Зачем мы притащили это в Сити Холл? — спросил Рене, заложив руки за спину, и бросил недвузначный взгляд на Кертиса, надеясь показать, кому принадлежала идея — на случай, если бы Оливер встал на дыбы и начал искать виноватого. — Хороший вопрос, босс. Дина сделала едва заметное движение локтем, как будто хотела пихнуть его, но передумала. Оливер проигнорировал их обоих. — Зачем он убивает простых людей? — мужчина нахмурился, рассматривая сюрикен, будто пытаясь разглядеть на металле отпечатки пальцев Прометея. — Какая у него цель? — Посеять панику? — предположил Кертис. — О нем пока никто не знает, — подал голос Квентин. — Сукин сын только на уровне слухов. Хотел бы заявить о себе — выкинул бы что-то погромче. — Я отслеживаю все слухи в полиции и стараюсь держать их в пределах участка, — добавила Дина. — Он убил Черча, — Рене повел плечами. Оливер нахмурился и перевел взгляд на него. — К чему ты ведешь? Рене не выглядел уверенным, когда заговорил. — Он мог сговориться с Черчем против нас, но вместо этого убил его. А Черч был занозой в... — Он убил его из-за Зеленой Стрелы, — перебила Дина нетерпеливо, как будто больше не могла выносить попыток Рене навлечь на себя гнев Оливера. — Это не жест доброй воли, это конкуренция. — Тогда зачем убивать простых людей? — Рене повернулся к ней. — Оливер задал этот вопрос первым, — вставил Кертис. Оливер перевел взгляд на сюрикен и снова нахмурился. Он чувствовал себя так, словно упускал что-то очевидное, что находилось у него под носом, но он не понимал, что именно. Дина была права — Прометей пришел за ним, но он даже не выдал своих мотивов. Деньги? Власть? Месть? Зачем ему было убивать Тобиаса Черча тогда, если Черч тоже был против Зеленой Стрелы? Зачем было убивать простых людей, никак не связанных между собой? Что за игру он ведет? Оливер чуть повернул сюрикен; солнечный свет за его спиной бликом скользнул по металлу и каплям крови — еще одна невинная жертва предыдущей ночи. Сколько еще их будет? Что-то очень нехорошее подсказывало ему, что это только начало.* * * * * * * *
Разговор с Кейтлин не выходил у Барри из головы до вечера. Он был еще совсем маленьким, когда его родители впервые рассказали ему про связь соулмэйтов. Тогда тонкая, но крепкая нить, которая непостижимым образом связывает между собой двух людей, казалась ему чем-то магическим и таинственным; спустя годы сказка, которую его родители-соулмэйты рассказывали ему, столкнулась с реальностью и перестала быть волшебной: он узнал, что если человек до двадцати пяти лет не встречал своего соулмэйта, то начинал страдать от раздвоения личности и попадал на учет. Если приступы усиливались, человек оказывался в клинике; если все оставалось в пределах нормы, он принимал лекарство, облегчавшее болезнь, и продолжал вести привычный образ жизни — в детстве Барри еще не знал, на что может быть похожа жизнь на таблетках; жизнь в страхе, в ожидании, что ты потеряешь контроль над собой и запутаешься в ловушках собственной головы. Чем дальше, тем хуже ему это казалось; а чем ближе был его двадцать пятый день рождения, тем больше друзья из Старлабс донимали его с беспокойством. У них были все основания волноваться, он понимал и принимал это, но боялся подумать, что будет с ним, если он заболеет и, что гораздо страшнее, — как на это отреагирует его тело, измененное волной темной материи, которая прошла сквозь него после взрыва ускорителя частиц. Связь соулмэйтов толком даже не была изучена, а если один — или оба — из них металюди, вообще было загадкой. Но вот наступил его день рождения. За ним прошел один день, два, неделя, месяц. Барри, не замечая изменений, расслабился, решив, что его это каким-то образом миновало — или, может, он уже встретил своего соулмэйта, но не знал об этом, потому что никаких знаков, кроме самой болезни или ее отсутствия, не было. Кейтлин была единственной, кто упорно продолжала настаивать на проверках, тестах и анализах, несмотря на то, что раз за разом она получала один и тот же негативный результат. Тело Барри не менялось. Ничто в нем не менялось. В конце концов, он успокоился и перестал ждать перемен. И вот сегодня Кейт снова разбудила в нем это смутное беспокойство. Он пытался отвлечься, но снова и снова против своей воли возвращался к этому в своих мыслях. Что будет, если он потеряет контроль? Если болезнь обрушится на него резко? Если она будет проходить тяжелее, чем у обычных людей, и лекарства не будут ему помогать, потому что его метаболизм будет уничтожать все медикаменты за считанные секунды? Что если он кому-то навредит? Он пытался успокоить себя тем, что его друзья наверняка найдут решение и, если не вылечат его, то хотя бы облегчат приступы в достаточной мере, чтобы он мог продолжать быть Флэшем, но тревога — нечеткая, расплывчатая, будто предчувствие приближающейся беды — продолжала мучить его и не отступала. Он лег спать с этими тревожными мыслями и провалился в темноту.* * * * * * * *
Первое, что он почувствовал сквозь сон — это ветерок. Легкий, прохладный; он коснулся лица Барри, словно сквозняк из приоткрытого окна, а следом за этим ветерком все его тело вдруг покрылось мурашками, будто инстинктивное ощущение беды. Но это было не ощущение беды. Это был холод. Холод разбудил его. Он пошевелился, пытаясь нащупать одеяло, но его рука скользнула только по какой-то жесткой, холодной поверхности. Попытавшись перевернуться на другой бок, он ударился локтем обо что-то, а потом открыл глаза, чтобы оглядеться. В первую секунду он подумал, что это один из очередных его кошмарных снов; тех, в которых он оказывается в темноте и убегает от кого-то, но через несколько мгновений его взгляд сфокусировался, и он моргнул, разглядывая звездное небо, виднеющееся сквозь прозрачную крышу — ночь была ясной и звезды сияли. Не веря своим глазам, Барри приподнялся и огляделся вокруг. Он лежал на лавке, на автобусной остановке где-то за чертой города, в своей домашней одежде — шортах и майке, и его кожа покрылась мурашками; вокруг было пусто и тихо. Вдоль пустой дороги тускло горели фонари; Барри выпрямился и сел, а потом поднялся и в несколько неуверенных шагов дошел до дороги; каждый его шаг был таким осторожным, словно он ожидал, что земля обвалится под его ногами, прямо как в его снах. Он думал — нет, он хотел надеяться, — что это сон, но холодный воздух быстро подтвердил его опасения и отрезвил его, и он сделал глубокий вдох, пытаясь успокоиться. Глубокая ночь. Ни звука. Ни машин, ни людей. Не вакуум, но тишина такая, что мороз бежал по коже. Он взъерошил свои волосы и огляделся, пытаясь понять, в какой стороне Централ-сити, а потом сорвался с места и бросился бежать, и через минуту вернулся домой. Часы на стене показывали два часа ночи; все часы в доме показывали два часа ночи; он едва поборол желание вскрыть их все и убедиться, что они не сговорились лгать ему одновременно. — Черт, — выдохнул Барри, глядя на дисплей электронного будильника, а потом закинул руки за голову и отвернулся, ощущая, как кровь отхлынула от его лица: что с ним происходило за те три часа, после того, как он отрубился? Он точно помнил, как лег в постель и долго не мог заснуть; он точно помнил, как проваливался в сон... и дальше ничего. Пусто. Как будто он шел в кромешной тьме, вытянув руку, чтобы нащупать преграду, а потом спотыкался, падал и хватался за воздух. Не было опоры; не было якоря, за который он мог бы зацепиться. Ничего. И в этот момент, когда он произнес это «ничего» про себя, ему стало по-настоящему страшно. Страх захлестнул его, будто ребенка; тревожное осознание, что он столкнулся с чем-то, чего не мог понять, почти вынудило его позвонить Кейтлин — он уже схватился за телефон, когда остановился, вспомнив о том, что уже поздно. А еще — что это может подождать до завтра, а завтра он все расскажет; девушка наверняка сможет разобраться в этом, он не сомневался. Если только до утра с ним ничего не произойдет.* * * * * * * *
Но утро наступило, следом за ним день и вечер, а Барри так и не решился рассказать кому-либо о том, что с ним произошло ночью. Он даже не знал наверняка, было ли это на самом деле или, может, просто приснилось ему; не было никаких следов и никаких доказательств того, что он покидал свой дом ночью. Возможно, — успокаивал он себя, — его сны просто вышли на новый уровень реализма; туда, где за ним никто не гонится и не пытается его убить, но он боится, что заболеет и потеряет контроль, и этот страх стал его самым главным и страшным врагом. Голос разума, который почему-то звучал как голос Кейтлин, весь день подначивал его, усмехаясь — ты пытаешься убежать от своих проблем, Барри, эта тактика не всегда работает, даже если ты Флэш, — но Барри не слушал. Он бегал, находил утешение и спасение в скорости, не позволял мыслям отвлекать его и надеялся, что так будет и дальше. Вечером Кейтлин снова взяла у него кровь для обследования. Глядя на ее сосредоточенное лицо Барри кусал кончик языка, чтобы не заговорить и не выдать своих опасений, страхов и предположений — и еще неизвестно, что из этого было реально на самом деле; он смотрел, как девушка задумчиво кусает губу и закрывает пробирку. Она выглядела уставшей, словно не спала несколько ночей. Возможно, горько подумал Барри, у них с Кейтлин было намного больше общего, чем он думал. Особенно теперь, когда они оба не спали из-за своих кошмаров. Точнее, из-за его кошмаров. Совесть кольнула глубоко внутри; Барри сильнее прикусил язык. — Начинаю думать, что ты прав, — вдруг заговорила девушка. — Может, ты действительно уже встретил своего соулмэйта, поэтому болезнь не проявляется. Еще немного, напомнил себе Барри, с трудом разжимая челюсть, и ты откусишь себе язык. — Хотела бы я, чтобы эта связь проявлялась чуточку понятнее и заметнее, — Кейтлин подавила зевок. — Несправедливо, что ты можешь встретить своего соулмэйта где-нибудь в метро, случайно толкнуть его и даже не узнать об этом, но связь уже есть и ты больше не болен, зато до конца жизни будешь задаваться вопросом о том, кто это мог быть. В этом плане, — она повернулась, чтобы бросить взгляд на Барри, — я даже немножко завидую людям, которые уже больны, потому что после встречи с соулмэйтом болезнь проходит и у них больше шансов вычислить человека. — Ненамного, — возразил Барри, — ты и больным можешь толкнуть его в метро и выздороветь, даже не узнав, кто тебе помог. — Вот это мне и не нравится, — Кейтлин вздохнула. Повисла пауза. Девушка изучала его кровь, прильнув к микроскопу, и Барри рассматривал ее спину и рыжие волосы, думая о ее словах, о том, что достаточно одного касания — и связь налажена, и ты больше не болен. До какой же степени эта связь соулмэйтов была сильной? Одно касание связывало тебя с другим человеком на всю жизнь. До его или твоей смерти. На секунду пол Барри ушел у него из-под ног и комната покачнулась перед глазами. — А если, — услышал он свой голос, будто со стороны, — твой соулмэйт уже мертв? Если он еще не родился? Что тогда? Кейтлин передернула плечами; жест вышел слабым, словно какой-то из его вопросов причинил ей боль. — Я не знаю, — невнятно ответила она и добавила чуть громче. — Связь не изучена, помнишь? — Я не об этом. Я о том, что... ну... у тебя даже не было бы шанса на исцеление. Она не ответила. Барри почувствовал себя неуютно от ее молчания и отвернулся. Он хотел сказать что-то еще — чтобы разбавить холодную тишину, исправить то, что, должно быть, она сейчас чувствовала, как ему казалось, и убрать неловкость, но единственное, о чем он мог думать — это связь, которая появляется между двумя людьми, когда они касаются друг друга. Похоже на любовь.* * * * * * * *
— Черт, — едва слышно выругался Зеленая Стрела, опускаясь на корточки рядом с телом убитой женщины. Он протянул руку и вытащил у нее из шеи сюрикен; раздался неприятный булькающий звук, от которого у него, пусть и повидавшего ужасов, едва мурашки по коже не побежали, и еще теплая кровь хлынула из раны, стекая на асфальт. Снова опоздали. Он ощупал тело в поисках документов и вытащил у нее из кармана водительские права. Из-за крови на его перчатке на глянцевой поверхности прав остался бледный красный след. Сзади послышались торопливые шаги — команда приближалась к нему. В нескольких метрах от него они перешли с бега на шаг, а потом остановились за его спиной — громко дыша и как будто бы ожидая новой команды. Стрела снова отогнал ассоциацию с натренированными собаками. Было бы неплохо, если бы он мог дать им команду — взять след! — и они бы привели его прямо к Прометею, и он бы с ним быстренько разобрался; и все было бы намного проще. Почему он не подумал об этом, когда собирал команду? С собаками было бы проще. — Вот черт, — выдохнул Дикий Пес. Зеленая Стрела дотронулся до своего комлинка. — Наблюдатель, — произнес он своим измененным голосом, — мне нужно имя жертвы и как можно больше данных о ней; попробуй найти связь между ней и предыдущими. «Работаю над этим», — услышал он голос Фелисити. — Что будем делать? — спросил Мистер Террифик. — У нас есть проблема, — сказал Оливер. — Полиция едет сюда, — добавила Черная Канарейка. — Надо убираться, — качнул головой Дикий Пес. — Не эта проблема. Оливер поднялся на ноги и развернулся к команде, протягивая им сюрикен на раскрытой ладони. На металле, обагренном кровью, были выгравированы буквы. Не просто буквы — имя. «Оливер». Несколько секунд команда не произносила ни слова; было так тихо, что, если бы Оливер не смотрел на них, он бы решил, что его просто накрыли звуконепроницаемым колпаком. — Бесполезно надеяться, что это его подпись, да? — спросил наконец Мистер Террифик, когда молчание затянулось. Черная Канарейка вскинула взгляд на Оливера. — Он знает, кто ты? — выдохнула она, не веря своим глазам. — Как это возможно? Зеленая Стрела перехватил взгляд Спартанца; несмотря на молчание и относительное внешнее спокойствие, Джон был ошарашен не меньше, чем остальные — это хорошо было заметно в его глазах, когда он уставился на Оливера, будто пытался передать ему все свои вопросы мысленно. — Нужно вернуться в логово, — произнес Зеленая Стрела, стараясь не встречать взгляд никого из команды и пытаясь расправиться с туманом, окутавшим его голову и не оставившим в ней ничего, кроме пустого пространства. — Разберемся с этим там. Он убрал сюрикен в один из потайных карманов костюма и посмотрел на кровь жертвы на своей перчатке. Вдалеке послышались полицейские сирены.* * * * * * * *
Не останавливайся... Голос прозвучал в его голове так отчетливо, словно сказавший это был рядом с ним; наклонился к его уху и на выдохе прошептал это, и на мгновение, пока Барри застыл между объемной тьмой и возвращением в реальность, ему даже показалось, будто он ощутил дыхание на своей коже. А в следующую секунду его в буквальном смысле резко вытолкнуло из темноты с такой силой, что он машинально сделал несколько шагов вперед и замахал руками, пытаясь удержаться и не упасть, и что-то вдруг с оглушительным звуком, напомнившим автомобильный гудок, ударило его. Удар пришелся по бедру и сбил его с ног; Барри упал на землю, распахнул глаза и тяжело задышал, пытаясь понять, что происходит, а потом перевернулся на спину и повернул голову. Яркий свет ударил ему в глаза; он прищурился и закрыл их рукой, и тут же услышал мужской голос — один длинный, неясный гул. Чьи-то руки обхватили его плечо и сначала потянули вверх, пытаясь поднять его с земли, но тут же оставили эту идею; мужское лицо появилось рядом с Барри, и он перевел свой взгляд на незнакомца. Губы мужчины двигались; восприятие Барри было оглушенным и замедленным, словно после наркотиков. Гул начал разбиваться на слова; Барри начал разбирать их. — Боже мой, вы в порядке? Вы слышите меня? Барри поднял голову и перевел взгляд на стоящую перед ним машину; в воздухе, в ярком свете фар летали пылинки. — Где я? — спросил он; собственный голос прозвучал будто со стороны, глухо и хрипло. — Нью-Брайтон, Десятая Авеню, — мужчина крепче сжал его плечо. — Я... сбил вас. Вы появились из ниоткуда, я не успел затормозить. Как вы себя чувствуете? Я могу вызвать врача... Резкая боль отвлекла Барри; он опустил взгляд. Его руки были покрыты ссадинами и синяками; в середине правой ладони зиял глубокий порез, и кровь стекала по его запястью. И он снова был в своей домашней одежде. Достаточно странная картина, если подумать. — Я в порядке, — машинально ответил он и попытался встать, но покачнулся: в глазах потемнело. Мужчина беспокойно всматривался в его лицо. — У вас может быть сотрясение... — беспомощно произнес он. — Я в порядке, — повторил Барри; бедро ныло и руки саднили, но он почти не замечал этого. — Который час? — Половина четвертого. Барри почувствовал, как его сердце остановилось. Он лег спать в одиннадцать. Что происходило эти четыре часа? — Я должен идти, — мягко, но упрямо он высвободился из рук мужчины и попятился; переместив вес на ногу с больным бедром, он поморщился, но не остановился. — Спасибо, но я должен идти, я... правда должен... спасибо... Развернувшись на месте он бросился бежать со своей человеческой скоростью в сторону домов и оттуда, убедившись, что мужчина, оставшийся растерянно стоять рядом со своей машиной, не видит его, перешел на сверхскорость.* * * * * * * *
Резкий стук в дверь заставил девушку подскочить в своей кровати. Ее сердце заколотилось; несколько секунд она распахнутыми глазами всматривалась в темноту и прислушивалась. Мог ли этот стук просто присниться ей как реакция на стресс и бессонные ночи работы? — Кейт! — донеслось из-за двери. — Кейтлин! Нет. Не мог. Торопливо накинув на плечи халат, она почти бегом бросилась к двери и распахнула ее, не включая свет. Силуэт Барри, выхваченный светом на лестничной площадке, застыл на пороге; Кейтлин протянула руку, на ощупь сгребла его одежду и втянула его в квартиру, молясь, чтобы никто из соседей не узнал об этом. — В чем д... — начала она, захлопывая дверь и включая свет. А потом обернулась и замолкла на полуслове. Барри стоял перед ней в своих домашних шортах и майке; волосы взъерошены, руки и ноги покрыты ссадинами и запекшейся кровью, губа разбита, а на лице такой ужас, словно он столкнулся со своим худшим ночным кошмаром. — Прости, — выдохнул Барри; он вытер кровь из уголка рта рукой, и через его щеку протянулся красный след: его ладонь была порезана. — Прости, что я... — Что случилось? — в ужасе спросила она. Барри на мгновение стал выглядеть так, будто вот-вот расплачется. — Я должен кое-что тебе рассказать, — сказал он.