Тайна Скуало

Motionless In White — «Another Life»

Дневной свет проникал в просторный кабинет через запертые витражные створки окна, бросая в зависимости от угла падения множество разноцветных бликов на стены и антикварную мебель. Конечно, витражи давно можно было заменить современными пластиковыми окнами, но средневековый антураж Боссу Варии нравился: жить в замке — и так уродовать его нынешними трендами архитектуры? Нет уж. Вот автономное отопление — это другое дело, жизненная необходимость, а оставшиеся в жилых и служебных помещениях камины теперь служили больше декорацией, частью интерьера, хотя, при желании, их можно было разжечь: для души, а не практической пользы. Вот и сейчас Занзас бездумно смотрел на весело потрескивающий огонь: созерцание пламени всегда успокаивало брюнета. Прошло семь дней с того вечера, как он вернулся из штаб-квартиры Вонголы, притащив в свой дом не сбежавший акулий мусор, а бесящие, сумбурные мысли. И просто охренетительные знания. Знания, что кардинально меняли весь расклад! Всю эту неделю несостоявшийся Десятый эти самые бесящие мысли усиленно пытался от себя гнать: ещё сидя в кабинете действующего Босса Вонголы, охренев сперва от новостей, а позже от замаячивших на горизонте перспектив, Занзас был вынужден констатировать, что для того, чтобы выбраться из того дерьма, в которое он вляпался, ему нужен чистый, незатуманенный эмоциями разум. Только так он сможет сконцентрироваться и мыслить конструктивно. Вот только сказать проще, чем сделать: те или иные аспекты проблемы всё равно с возмутительной регулярностью всплывали в сознании. Но глава Варии честно пытался их игнорировать до поры до времени, чтобы окончательно не выйти из себя, тем самым не давая пищу тлеющим ярости и терпкому ощущению предательства: прекрасно знал из личного опыта, что очередная вспышка гнева может и принесёт временное облегчение, но дилемму не решит — только отнимет у него бесценное время на попытку стабилизировать собственный рассудок. А неизбежно копящийся внутри негатив и раздражение вариец пытался сбрасывать на старший офицерский состав, как ему казалось, проверенным способом — теперь стаканы регулярно летали во всех Хранителей, но… Юркий Потрошитель с шипящим смехом уворачивался, Мармон — телепортировался, а Луссурия или разбивал кулаком на подлёте или всё-таки — явно специально! — словив стакан головой, начинал причитать на одной ноте так, что у Неба Варии невольно сводило зубы. Леви-А-Тан так вообще с фанатичной готовностью сам подставлялся под летящие импровизированные снаряды, принимая их с таким благоговением на лице, что Босса передёргивало от отвращения. В итоге некогда отлично работавший способ ни успокоения, ни удовлетворения теперь не приносил. Всё это было не то. Не так. Своеобразную медитацию Занзаса прервал осторожный стук в дверь. Приёмный сын Девятого неохотно оторвался от созерцания огня и перевёл тяжелый взгляд алых глаз на протискивающегося в кабинет Хранителя Грозы. С нескрываемой досадой Босс Варии поставил обратно на столешницу стакан, на четверть заполненный виски, который до этого машинально вертел в руке: из-за раболепной реакции Леви в Грозу Варии Занзас стаканы больше не швырял — не видел смысла. — Босс, — Леви-А-Тан подошел к столу начальника и поставил на него инкрустированный драгоценными камнями и искусной резьбой ларец, — это только что доставили для Вас. Бывший наследник Вонголы окинул шкатулку изучающим взглядом. Дорогая вещица. И от кого? Неужели старик уже подсуетился и, не дожидаясь его решения, прислал грёбанные обручальные кольца? Брюнет непроизвольно сжал пальцы в кулаки и неприязненно прикрыл глаза. Глубокий вдох. Подобное западло, конечно, вполне в духе приёмного папашки, но для пары колец ящичек великоват. Колец… Выдох. Неужели?.. Открыв глаза, Занзас раздраженно махнул от себя рукой, для верности подкрепив жест коротким: «Свободен», — делая вид, что не заметил адресованного ларцу заинтересованного взгляда самопровозглашенного зама. Дождавшись пока за понурившим голову Хранителем захлопнется дверь, вариец потянулся к шкатулке и, поколебавшись какое-то мгновение, решительно откинул крышку. Внутри оказалось именно то, на что Босс Варии и рассчитывал: Кольца, стоящие целое состояние. Буквально: Мармон ещё долго демонстративно хватался за сердце, вспоминая счёт. И вот наконец-то старик Талбот закончил свою работу: в специальные прорези-держатели бордового бархата было вставлено семь колец-печаток — одно в центре и шесть по кругу вокруг него. Каждое Кольцо — в форме треугольного щита с двумя опрокинутыми дугами на голове, идущим поперёк него баннером с именем «Varia», что перекрывал собой выгравированный и накрытый камнем атрибута герб Варии — геральдического льва. И только расположенное в центре Кольцо — с камнем цвета расплавленного золота — немного отличалось от других: на правую дугу щита была накинута корона с тремя ромбообразными зубцами. Губы Неба Варии изогнулись в кривой ухмылке: Талбот хотел ему таким образом польстить… или тонко поиздеваться? Учитывая эксцентричность старого мастера, вероятность была пятьдесят на пятьдесят. Вытащив из ларца центральное Кольцо, Занзас неспешно надел его на средний палец правой руки, для теста пару раз сжал и разжал пальцы в кулак. Что ж — сидит идеально, не мешает. Оставалось только опробовать его в деле. Приёмный сын Девятого задумчиво уставился на Кольцо на своей руке. И как его зажечь? То, что надо именно «зажечь» он помнил по стрёмному будущему. Как факт — а вот методика в памяти не задержалась. Решив для начала опробовать то, что умеет, Босс Варии призвал Пламя Ярости. Ладонь тут же охватил знакомый огонь, а вот Кольцо осталось безучастно, спасибо хоть не нагревалось от Пламени. Попробовать сконцентрировать в одной точке? Следуя новой идее, Занзас без промедления перенаправил Пламя в Кольцо. Камень атрибута на пару секунд полыхнул изнутри алым и бледно-оранжевым и тотчас почти полностью потух, оставив лишь слабое свечение внутри. Странно. Бракованное? Да нет, не должно бы… Ещё одна, блять, задачка: как будто ему мало тех, что уже есть! Как глава Варии он просто обязан первым разобраться с чёртовым Кольцом, чтобы уже своим примером наставлять подчинённый мусор. Это будет полный пиздец, если его Хранители додумаются, как зажечь Кольца, а он — нет. В ответ на мысли варийца его собственное Кольцо таки слабо полыхнуло оранжевым Пламенем. Занзас сперва недоумённо смотрел на слабый огонёк, вдруг извергнутый камнем, а потом победно усмехнулся. Ну конечно, как он мог забыть! Небо — это центр. Быть Небом — предназначение вожака: Солнце, Гроза, Ураган, Дождь, Туман, Облако — оно влияет на них всех, понимает и принимает. Задача Неба — объединять и быть основой для всего: непостоянных облаков, собирающихся в грозовые тучи, что изливаются очищающим дождём, переходящим в яростный ураган; стать пьедесталом для яркого солнца, дать жизнь изменчивому туману. Без него его Хранители — лишь кучка одиозных, неуравновешенных полупсихов, готовых если не вцепиться друг другу в глотки, то точно сеять вокруг хаос и разрушения. И их Небо такое же сумасшедшее, неуравновешенное, яростное. Именно ЕМУ все они присягали на верность, шли ЗА НИМ в любое пекло, а его амбиции, в свою очередь, удерживали их всех вместе, его гнев направлял, позволяя следовать за собой. Быть Боссом — его предназначение. И так было всегда. А потому — ПЫЛАЙ! И Кольцо отозвалось, конвертируя чужие амбиции и веру в себя в яркое, бушующее оранжевое Пламя с красными всполохами, что на мгновение затмило своим светом солнечный. А когда рождённая Пламенем вспышка света сошла на нет, брюнет увидел стоящего посреди кабинета белого льва с пылающей гривой. Два красных глаза с вертикальными зрачками испытывающе уставились на сидящего за столом человека. Несостоявшийся Десятый взгляд не отвёл, без страха глядя в глаза высвобожденного Кольцом Небесного Льва. Распознав в находящемся напротив него такого же хищника, как и он сам и почувствовав потенциальную угрозу, зверь ощерился и сгруппировался, говорясь к прыжку вперёд. Соперник зеркально оскалился в ответ, отвёл правую руку чуть в сторону и призвал Пламя Ярости: если дикая кошатина хочет померяться силой, что ж — он готов: становиться обедом для своего же оружия в планы Занзаса точно не входило. От разворачивающегося ментального противостояния человека и зверя казалось искрился сам воздух, а мир вокруг замер. Алые глаза с круглыми зрачками не мигая пристально смотрели в такие же алые, при этом чётко отслеживая малейшие колебания в напряженной позе хищника. Воля против воли, демонстрация силы в ответ на демонстрацию агрессии… и абсолютное нежелание сдаваться на милость победителя: если проиграет человек — ценой поражения станет его жизнь, если зверь — независимость. Первый не мог себе позволить и грамма сомнения в собственной победе, второй — пропустить потенциальную атаку. Сколько прошло времени Занзас не знал — несколько секунд? может минут? — и когда у варийца от напряжения и продолжительного немигания уже начали болеть глаза, а ему самому начало казаться, что схватки уже не избежать, лев неожиданно расслабился. Перестав скалиться, зверюга медленно пошла на человека. Босс расслабляться не спешил, а потому подозрительного взгляда с приближающегося хищника не сводил, Пламя не отзывал. Обойдя стол с левой стороны, лев подошел к креслу и тщательно обнюхал настороженного соперника, а затем сел у ног приёмного сына дона Тимотео, чуть подался вперёд и, вытягивая шею, опустил массивную голову на колени Занзаса, потёрся нижней челюстью об них: Небесный Лев признал силу человека, подчинился его воле, признал его своим Хозяином. Облегчённо выдохнув, брюнет потушил Пламя и опустил правую руку на подлокотник вычурного кресла, а пальцами левой зарылся в шикарную гриву, заворожено глядя как на белом теле зверя проявляются чёрные полоски: Небесный Лев под воздействием ранее влитого в Кольцо Пламени Ярости мутировал в лигра. — Бестер, — позвал глава наёмников, продолжая неспешно перебирать белую гриву: имя зверя само по себе всплыло в памяти. — С немецкого значит «лучший». В ответ лигр довольно заурчал — видимо, дарованное Хозяином имя пришлось ему по душе — и поднял голову, преданно заглядывая человеку в глаза. — Хоть ты меня не предашь? В голосе человека явственно сквозила горечь, а лигр как будто понял вопрос, поставил передние лапы на колени Неба Варии и, приподнявшись на задних, попытался лизнуть Хозяина в щёку, но Занзас успел упереться тому пятернёй в морду и чуть отпихнуть, не позволяя. Но своеобразным ответом остался доволен. Босс Варии не просто так заговорил о предательстве: белая грива невольно ассоциировалась с кое-чьими белыми патлами. Улучшившееся было настроение ухнуло вниз, стоило мыслям Занзаса снова прийти к насущной проблеме. Проблеме, от которой больше нельзя было отмахиваться: пришло время попробовать всё обдумать. Но сперва… Опустив руку на голову снова усевшейся рядом зверюги, Занзас повернулся к столу и сосредоточено уставился на оставшиеся Кольца. После непродолжительных размышлений несостоявшийся Десятый свободной рукой вытащил из ларца Кольцо с фиолетовым камнем, немного покрутил в руке, рассматривая, и в итоге отложил в сторону: Хранителя Облака у него нет. Может когда-нибудь появится достойный кандидат — перед назначением лично в сауну затащит, чтобы воочию убедиться, что точно не баба! — а пока Кольцо лучше убрать в сейф, дожидаться своего часа. Следом пришла очередь остальных — Занзас стал вытаскивать по одному и выкладывать на столешницу перед собой оставшиеся перстни: в ряд легли Кольца с красным, синим и зелёным камнями атрибута. После секундной заминки рядом оказалось и Кольцо с жёлтым камнем. Эти надо будет сегодня же выдать Хранителям, пусть осваивают. В итоге в шкатулке остался всего один перстень. Нежно-голубой камень призывно сверкал гранями, но вариец почему-то не спешил прикасаться к нему. Кольцо Дождя. Кольцо, предназначенное его капитану… Скуало. Наконец-то отпущенные на свободу мысли толпой ринулись в уставшее сознание. Поначалу Занзас пытался думать связно, но мышление было крайне нелинейным, разум перескакивал с одной мысли на другую, при этом не доведя предыдущую до логического финала. Отдельные мысли повторялись, складывались в просто бредовые, абсолютно нелогичные комбинации, а то и попросту противоречили друг другу. В попытке обуять воцарившийся в голове хаос, Босс Варии от души приложился к вискарю, залпом выпив всё, что было в стакане с уже основательно подтаявшим льдом. Не помогло: безрадостные, обрывочные мысли отчаянно заметались из стороны в сторону лишь сильнее. Тогда брюнет плюнул и решил думать обо всём сразу: пусть нелинейно, пусть скомкано — по-другому всё равно пока не получается, а так может хоть с чем-то удастся разобраться… Хотелось напиться. Чувство было такое, что загнали не просто в угол, а в тесную клетку — и дверь в неё вот-вот захлопнется. А главное, что винить в этом одну только Акулу или действующего Босса Вонголы было нельзя — он тоже хорош. Нет, ну кто ж знал, что Суперби окажется из его круга, а её клан — не на последних ролях на родине! Будь бабёнка из обычной семьи, никак не связанной с миром мафии, он бы, возможно, ещё смог бы отбиться от приёмного папаши, понеся ответственность только за нарушение Кодекса — изнасилование. Откупился бы, в конце концов! Но она оказалась не девочкой с улицы — Скуало равна ему по статусу, а потому от него требуют, чтобы он понёс ответственность за содеянное и последствия. Чёртов старик! Знал ведь что сказать, как сформулировать! Да чтобы он, Босс Варии, испугался и сбежал?! Да ещё при этом позволил их — проблему и последствия — разгребать Каваллоне?! Неожиданно яркая картинка, представшая перед мысленным взором, как Мустанг эту самую «проблему» «разгребает», а потом потрахивает, вызвала уже не раздражение, а настоящий гнев. Хотя казалось бы: ну какое ему дело? Но, как оказалось, дело было. Да, он не стал искать своего капитана, когда тот ушёл. Из упрямства. И искренне полагая, что рано или поздно ведомая клятвой Акула всё равно приползёт назад. Но отдать добровольно?! Взыграл банальный инстинкт собственника: это его мусор! Мусор, что клялся ЕМУ в верности, и только ОН может его — тьфу ты, её! — отпустить. А отпускать глава наёмников не собирался. Хотелось покоя: разброд в собственной душе Небо Варии угнетал ещё больше. Суперби Скуало. Чёртов мусор, без которого было… тяжко? Как помощника в делах его будет не хватать. Однозначно. И не наймёшь ведь никого: допускать посторонних к внутренней документации Варии было нельзя, а те, кого можно — нужной компетентностью не обладают: Леви-А-Тан — наглядный пример. А ведь есть ещё вопросы дисциплины, закупки, переговоры, организационные моменты… Несостоявшийся Десятый невольно покосился на стоящую почти на самом краю стола безделушку. Маятник. Тот самый, что подарила ему Акула. Покорёженная дуга, оборванный с тонкой цепочки вытянутый грузик теперь покоился на зеркальной поверхности подставки, по которой шла паутинка трещин — вещь была определённо испорчена. Им испорчена. И, тем не менее, выкинуть её рука почему-то не поднималась, хотя, казалось бы: что сложного? Потому что была… дорога? Дорога как память о верном мечнике, которого никогда не существовало? Друге, которого никогда не было? Занзас и сам не замечал, что для него теперь существовало как бы два Скуало: один — гордый мечник, верный капитан и — да, чёрт возьми! — единственный почти-что-друг, и вторая — баба, посмевшая ему врать, ломать комедию, играть непонятно зачем выбранную роль! Приёмный сын Девятого хотел получить назад первого Скуало и изничтожить за обман вторую. И это противоречие убивало, так как это, как ни крути, был один человек. Их образы в сознании брюнета то сливались в один, то диссонировали, никак не желая прийти к чему-то единому. Без первого Скуало было… скучно. Да что там скучно — его откровенно не хватало. Доставать мечника было не то чтобы весело, но глава Варии немало этим забавлялся: только акулий мусор всегда бурно реагировал на все его выпады, фонтанируя яркими, искренними эмоциями, его реакции были разными, порой непредсказуемыми, но неизменно живыми. Скуало был не моросящим дождём — тропическим ливнем, неудержимым и бурным — и именно его неистовство, как бы парадоксально это не звучало, успокаивало яростное небо. Третировать других было не так интересно. Да и попросту неэффективно. Тут была та же ситуация что и со стаканами: Мармон сбегал, Бельфегор и сам был не дурак сыпать колкими репликами, но вступать в открытую перепалку с начальником не рисковал, Луссурия только картинно обижался, а Леви принимал любое оскорбление или выпад в свой адрес как очередную милость Босса. Покой приносил лишь вид беснующегося Дождя: мечник всегда был рядом, отлучаясь максимум дней на пять, а потому более чем две недели без патлатого сподвигли Занзаса к этому открытию. Хотя какое тут открытие — он всегда это знал. На подсознательном уровне. Точнее, чувствовал. Ну и как тут не взвыть? Усугубляли ситуацию и «полюбившиеся» варийцу сновидения, в которых Скуало-из-сна отдавалась ему с невероятной готовностью и страстью, а после пробуждения хотелось лезть на стену от болезненного неудовлетворения. После очередного «порнографического сеанса» три дня назад Занзас, несмотря на незавершенные с вечера дела, таки умотал прямо с утра в бордель: Босс Варии никогда не заказывал шлюх на дом, попросту брезговал тащить в собственную постель. И другим старшим офицерам последние месяцы не позволял: во-первых, негоже волочь всякий мусор в свой дом, во-вторых, банально опасался шпионажа или диверсии — мало ли кто может замаскироваться под проститутку, дамочек среди разнопрофильных наёмников хватало. Хотите трахаться — никто ж не запрещает, но за пределами замка. И хоть в этот раз несостоявшийся Десятый выбирал предельно осознанно максимально непохожую на Хранительницу Дождя путану, ситуация повторилась: на периферии сознания видел он уже совсем другую женщину. Конкретную. И пусть в этот раз получить физиологическую разрядку удалось, но вот ментально чувствовал себя Занзас гаже некуда: грезить бабой, которую хочется если не прибить, то уж точно навалять, такое себе удовольствие. А ведь в тот день, когда она вернулась с Луссурией из Японии, он был так зол отчасти из-за таких вот снов и облома с борделем, подозревая у себя намечающуюся педарастию. Хоть какой-то профит от того, что патлатый мусор оказался бабой: ориентация Босса осталась непогрешимой. И если раньше эти сны, скорее всего, были криком его подсознания о том, что Второй Император Мечей — баба, то сейчас-то какого хера его донимают?! Перестав рассматривать маятник, Занзас таки вытащил из шкатулки последний перстень и принялся неспешно катать его пальцем туда-сюда по столешнице. Хочет он того или нет, а налаживать контакт с Акулой придется. Но как же бесит! Это он тут пострадавшая сторона, это его почти десять лет обманывали и водили за нос! И похуй, что восемь из них он был в состоянии сосульки. Угораздило же! Его — совершить глупость, её — залететь. И приёмный папашка так уверен, что именно от него… Интуиция или как-то можно выяснить до родов? А чи ни похуй, на тесте на отцовство он всё равно настоит: брать ответственность за чужого выблядка точно не станет! «Угу, а какого ж хера она столько времени тупила, в свои-то годы, до того дня не полезла в койку к тому же Мустангу? Вообще ни в чью… Было б после чего входить во вкус!» — внутренний голос был беспощаден в своей логичности. Занзас лишь скрипел зубами: да всё он понимал, и результат лабораторного заключения уже предвидел — признавать без доказательств не хотел! Может уломать её на аборт? Нет, ну а что, это выход. Ну нафига им дети? Ему нафига? Ему точно не надо. Только очень быстро парень понял, что главную проблему это не решит: действующему Боссу Вонголы нужен сам марьяж, а значит, он вцепится в них как терьер, костьми ляжет, но к алтарю отведёт. А потом будет выносить мозг, требуя внуков. Да и новоприобретённые северные родичи, скорее всего, тоже. Так что дети всё равно появятся — годом раньше, годом позже, — а потому, в случае брака, настаивать на аборте смысла нет, так как главная проблема не в этом. Главная проблема в том, что в брак Занзас не хотел. От слова совсем. А вот вернуть стратегического капитана Босс Варии хотел определённо. Но не такой же ценой! Связать свою жизнь с бабой, которая столько лет врала? Врала, глядя в глаза! Душа жаждала отмщения, а его этого отмщения лишат! Брак свяжет ему руки, навредить законной супруге будет нельзя. Старик уж точно проследит. Да даже до бракосочетания: учитывая её положение и статус в неё теперь даже стаканом не запустить! С приёмным папашей вообще всё ясно: он хочет защитить Южный Альянс. Любой ценой. Если Восток и Запад на самом деле задумали слияние, то по завершении начнут диктовать свои условия отрезанному по суше от остального мира Югу. А то и что похуже: Вонгола Секондо в своё время с того и начал, а чем всё закончилось в мире мафии знает каждый — тотальной диктатурой, которой предшествовала четырехлетняя резня. Как бы ни была сильна Вонгола, без поддержки Севера само существование Южного синдиката окажется под угрозой: объединённый Альянс тупо задавит числом. Может Вонгола себя как клан и отстоит, а вот за весь Альянс Занзас поручиться не мог. В любом случае потери будут колоссальные. Впрочем, тогда Северному Альянсу, пусть их позиции и покрепче будут, покой тоже не светит, а потому на союз с Югом они пойдут охотно. Старику же нужен козырь в переговорах, чтобы выторговать максимально-лояльные условия для находящегося в невыгодном положении Юга, а значит, свою угрозу он выполнит и бабёнку реально от себя не отпустит, пока не выдаст замуж. Не за него, так за Каваллоне: Крёстному Отцу необходим династический брак и плевать ему на мысли, чувства и желания тех, кто в него вступит. А ещё что-то Небу Варии подсказывало, что Каваллоне точно согласится: он же Скуало фактически из пасти акулы вытащил, спас от неминуемой гибели. «Неспроста Мустанг тогда жопу рвал… — насмехался внутренний голос. — Отдашь СВОЙ мусор?». Блядство! И если бы дело было только в одном недо-пони! Но и его ответственности перед Вонголой никто не отменял. А если Скуало заговорит? Ну вытянут из неё как-то правду. Чёртов старикан прав, как всегда, сука, прав — её Семья может объявить вендетту за содеянное. Вряд ли конечно, но и такой вариант не исключён. Если бы он её тогда придушил — вендетту б объявили точно. А вот брошенную на главный клан Юга тень бывшему наследнику Вонголы не простит уже Альянс. Ну, казалось бы: да забить на мнение всяких отбросов, в чём проблема? О-о-о, Занзас бы с удовольствием забил, да только не сможет — это так не работает: репутация в их мире важна не меньше, чем боевые навыки. А ведь была ещё и сама Хранительница Дождя. Согласится ли она на этот фарс — ничем другим этот брак быть не может, — особенно после того, что он сделал? Занзас честно попытался поставить себя на её место — не вышло: не мог Босс Варии представить, чтобы его кто-то поимел. А если рассуждать логически, то она должна была его прикончить, ведь могла. И уж точно не должна соглашаться на этот союз. Он бы, наверное, не согласился. Нет, не так — до этой дилеммы попросту б не дошло: он бы точно убил в ту же ночь, если б что-то подобное сделали с ним, хоть вариец и не смог себе такое представить. А она не убила. Почему? Так и не ответила… Рассчитывать на категорический отказ Акулы лучше не стоит: приёмный папашка наверняка её уже обработал. Как и его ранее, а то и похлеще: уж это старый интриган умеет. И всё-таки окончательный выбор за ними. «Иллюзия выбора», — ехидно поправил внутренний голос. Да уж, и не поспоришь. Одна ночь, одна грёбанная ошибка пустила его жизнь под откос. И старик хочет, чтобы за эту ошибку он расплачивался до конца своих дней. Не то чтобы Занзас считал себя виноватым, но при этом понимал, что действительно поступил тогда неправильно. «Надо было придушить», — обречённо подумал несостоявшийся Десятый. И сам же себя одёрнул, что эта мысль в корне неверная. В худшем случае, узнай её клан о смерти дочери, а главное — где и от чьих рук она умерла, без сомнений — учитывая её Семейные узы — всё вылилось бы не просто в стычку двух Семей, а двух Альянсов: Глава Севера, скорее всего, не остался бы в стороне в случае убийства племянницы, а в Южном Альянсе нашлись бы Семьи, которые не захотели бы молча смотреть, как изничтожают Вонголу. Тот же ебучий Каваллоне! Ну а в лучшем для Вонголы случае, всё ограничилось бы выплатой огромных репараций — деньгами и кадрами, — какими-то невыгодными Семье контрактами. И при любом раскладе — его выдачей Северу: на растерзание. Нет, смерти Босс Варии не боялся, но представлял её для себя несколько иначе: в бою, а не в виде линчевания разъярёнными родственниками Суперби. Да и пожить, по правде говоря, ещё хотелось. Подробно рассматривать потенциальное супружество, даже теоретически, Занзас не хотел. Отговаривался перед самим собой тем, что не может принимать такие важные для него решения не получив ответов на свои вопросы. Хотя бы на два своих ключевых — все остальные просто меркли, по сути, объединившись в один третий: и чего я, блять, ещё не знаю? И в то же самое время понимал, что это просто отсрочка для самых неприятных мыслей, успокоительная отговорка. И всё-таки он придерживался этой спасительной для него мысли: сперва ответы — потом более развёрнутые рассуждения о… семейной жизни. От самой формулировки Небо Варии перекашивало: ну не готов он к этому, а главное — в случае женитьбы он только теряет, ничего не приобретая взамен. Теряет как минимум некоторые аспекты привычной жизни. Развивать мысль дальше сейчас не хотелось. Хотелось выть. Или орать во всю глотку. Или застрелиться. Или напиться. Чувство, что его загнали в тесную, душную клетку казалось стало уже почти осязаемым, Занзасу даже чудился противный скрип несмазанных петель раскачивающейся на ветру, созданным носящимися туда-сюда мыслями, двери. Одно неосторожное движение — захлопнется. И выбраться из неё он уже не сможет, будучи полностью скованным по рукам и ногам Омертой, обязательствами перед Вонголой, ответственностью перед союзом Альянсов, так как их брак станет, по сути, гарантом. Попробовать договориться? Патлатый мусор же всегда был умным, может вдвоём они найдут выход? «А ты бы с собой договариваться стал после того, что совершил?» — внутренний голос сегодня был в ударе. Наверное, потому что в ТУ ночь ему слова не дали, заглушили. А ответ… ответ был очевиден. Допустим, браку быть. А вдруг бабёнка окажется фригидной? Асексуалкой? Лесбиянкой? Неспроста ж она в свои-то годы ни разу не попробовала мужика! Тогда можно сразу лезть в петлю из-за несовместимости темпераментов. Внутренний голос опять хотел влезть с очередным саркастическим комментарием на тему состоявшейся пробы, но был перебит воплем эгоизма: «Нахуй! Нахуй всё!!! Пусть Мустанг разгребает всё это дерьмо!!!» — в полном отчаянье кричало эго, не желая развивать тему супружества дальше. И тут же в голове всплывали слова старика: «Испугался собственной ответственности». Да что бы он, Занзас, испугался чего бы то ни было?! Чёртов старикан знает на какие точки давить! Отступить — это сдаться. Сбежать. То есть струсить. И признать, что приёмный папаша был прав на счёт него. А вот хер ему! Только цена такого упрямства и потакания своей гордыне — его свобода. Эгоизм, чувствуя что может проиграть, не желал сдаваться, яростно сталкиваясь с гордостью, чувством долга перед Семьей, призывал на помощь гнев и обиду. Всё-таки старик что-то да в него своим воспитанием вбил. Долг этот долбанный, например. Но расплачиваться за одну ночь до конца своей жизни?! Поняв, что его размышления опять пошли по кругу, глава наёмников лихорадочно плеснул себе в ранее осушенный стакан ещё виски. Он уже думал о том, что желает напиться? Думал, конечно. Окончательно запутавшийся парень порывисто поднёс стакан к губам… и поставил назад: было стойкое ощущение, что любимое пойло сейчас станет поперёк горла. Откинувшись назад, вариец задрал голову вверх, упираясь затылком в спинку кресла, и мрачно уставился в потолок. — Ну и как, блять, поступить? — обречённо выдохнул Занзас. Лигр, чувствуя внутренние метания Хозяина, лишь потёрся головой об его ногу: при всём желании помочь Бестер не мог ничем.