Тайна Скуало

Within Temptation ft. Keith Caputo — «What Have You Done»

Его глаза всегда её завораживали. Может дело было в необычном цвете радужки, что менял свой оттенок в зависимости от настроения — от алого до бордового, — а может Хранительницу Дождя привлекал сам взгляд, в котором явственно читались сила духа, амбиции и уверенность в себе. Пожалуй, даже самоуверенность. Непогрешимость. И опасность, что с самого их знакомства будоражила кровь юной мечницы. Звала за собой. Было в этом человеке что-то ещё, что с первого взгляда как на аркане потянуло Скуало к заинтересовавшему её незнакомцу, а после — подчинило себе, вынудив впоследствии отказаться от Пути Меча, принести пафосную клятву, оставаться рядом, невзирая на все закидоны неуравновешенного начальника. Может потому что и она сама была отчасти такой же: как и Занзасу, ей — пусть и в меньшей степени — так же были свойственны вспыльчивость, импульсивность, высокомерие; в той же, — а то и большей — гордыня. Неужели с первого взгляда распознала родственную душу? Как знать… Вот только если раньше исходившая от приёмного сына Девятого опасность приятно щекотала нервы — поскольку всегда грозила кому-то другому, но никогда по-настоящему не грозила самой варийской Акуле, — то сейчас… Сейчас неподдельная угроза нависала прямо над ней. Буквально. А потемневшая радужка, несмотря на играющую на лице усмешку, недвусмысленно указывала на истинное положение дел: Босс был как минимум зол. Скуало по наитию сложила руки на животе, интуитивно защищая нерождённое дитя, и неотрывно смотрела в глаза некогда дорогого ей человека не в силах отвести взгляд. Потому что снова была заворожена? Потому что боялась? Не без того. Потому что… на самом деле он был ей по-прежнему дорог? Важен, невзирая на то, что он сделал с ней — в этой самой резиденции? И девушка была вынуждена с горечью констатировать — да, до сих пор был. Несмотря на своеобразное пленение, на эмоциональные перегрузки из-за собственного неопределённого будущего и гормональных всплесков, вызванных неизбежной перестройкой организма, что неотвратимо били по нервной системе, все эти дни она не забывала — ни о Варии, ни о чёртовом Боссе. Постоянно мысленно к ним возвращалась. Потому что последние десять лет именно они были её наивысшим приоритетом. Вот же ж: Вария — некогда безразличная ей организация — за эти годы как-то незаметно стала ей домом. Семьёй. Не только место, но и люди: отряд Дождя, о котором обязательно позаботится надёжный Орландо; чахнущий над златом Мармон, что своим скупердяйством выведет из равновесия даже святого; манерный Луссурия с его навязчивой заботой и неимоверно вкусной стряпнёй; Бельфегор, помотавший ей немало нервов на пути своего взросления; даже невзлюбивший её Леви. Организация, которую она после провала бунта всеми силами старалась сохранить. Для Него. Самого важного человека. Самого ценного члена их своеобразной семьи. Их лидера. Их Неба. И сейчас, глядя в его глаза — несмотря на небезосновательный страх, невзирая на исходящую от главы наёмников опасность, — лишь острее чувствовала то, в чём всю последнюю неделю усиленно не хотела признаваться самой себе: она… неимоверно скучала. Ощущала, как же сильно ей их не хватает. Всех. В первую очередь — Его. И почему-то неправильной эта тоска не казалась. Это было иррационально. Против законов логики. Скуало всё это понимала, как и то, что происходило с ней в этот момент чисто на физиологическом уровне: сбившееся дыхание, стучащий в висках пульс, с удвоенной силой колотящееся о грудную клетку сердце — миндалевидное тело, нагло игнорируя префронтовую кору головного мозга, отвечающую за способность мыслить критически, запустило фобическую реакцию, командуя надпочечникам выбрасывать адреналин и кортизол — гормоны стресса, — порождая чувство опасности, страх. Следом мозг увеличил выработку эндорфинов и дофамина, провоцируя уже эмоциональный хаос. Только от понимания происходящего легче Второму Императору Мечей не становилось: чёртовы эмоции и чувства, рождённые перевозбуждённой лимбической системой, в который раз перечили собственной гордости и здравому смыслу, подстёгивая память выуживать из своих глубин ворох воспоминаний, что калейдоскопом сменяли друг друга, демонстрируя небезразличных людей. Вынуждали оставаться на месте. И вызывали неоднозначные желания: одновременно хотелось съездить Боссу кулаком по самовлюблённой роже, стирая извечную усмешку; смеяться от неуместного облегчения — он пришел, пришел к ней, а значит, она всё-таки что-то для него да значит и из своей жизни он её не вычеркнул; кричать ему в лицо, выплёскивая все претензии, всю накопившуюся обиду и боль… и что уже совсем из ряда вон — разреветься. А ведь это только начало: ближайшие месяцы эмоциональные качели ей обеспечены и одной Мадонне известно, куда они накренятся в следующую минуту… Однако это были только цветочки — главное открытие ждало мечницу впереди: — Почему не убила меня той ночью? У тебя ведь была возможность… И достойная причина. Поглощённая собственными переживаниями Суперби даже не сразу поняла, что с ней заговорили, а последующее осознание смысла вопроса, роковых фраз и вообще того, что обращался он к ней в женском роде, заставило стратегического капитана оцепенеть. Стучащее в ускоренном ритме сердце, казалось, снова замерло, провоцируя волну холода, что тут же прокатилась по телу Скуало, замораживая все чувства и мысли, кроме одной — он всё вспомнил, никаких сомнений. Всё: и то, что она — девушка и то, что совершил. Сколько длился своеобразный анабиоз, Хранительница Дождя не знала. Скорее всего, несколько секунд, но Скуало показалось — вечность. А с первыми ударами отмершего сердца вернулись и прежние эмоции — щемящая тоска и грозящий перерасти в панику страх: один раз она уже столкнулась с его реакцией на это знание, второй раз проходить через это варийская Акула не хотела. — Так ты всё вспомнил… — прошептала мечница как бы желая убедиться в очевидном. Что ж: пробежавшая по лицу несостоявшегося Десятого мимолётная тень и на мгновение отведённый взгляд были лучшими тому доказательствами. Невероятным усилием воли Скуало попробовала сгрести в кучу остатки того разумного, что в ней ещё остались. «Успокойся! Соберись! — давала она самой себе мысленную установку. — Оцени ситуацию». Директива взять себя в руки не особо помогла, но, по крайней мере, прибывавшие в анархии мысли стали выстраиваться в хоть какое-то подобие логической цепочки и девушка таки смогла судорожно соображать. Так — он блокирует её собой, но положение не безнадёжно: если извернуться и как следует пнуть его коленкой в пах — появится шанс вырваться. Вот только что дальше? Куда бежать? Чем отбиваться от взбесившегося после такого Босса? Да и не пытается он пока что причинить ей какой-либо вред. Скорее всего, его сдерживает присутствие Девятого, да и повторять содеянное при свидетелях он точно не станет. Далее — Занзас конечно зол, возможно даже в гневе, но не в ярости — иначе проявились бы шрамы, — а это пусть и схожие состояния, но всё-таки разные: точнее гнев является следующей стадией злости, а ярость — уже крайней. На практике же, в случае Неба Варии, раздражение и злость выливались в метание стаканов и других подручных предметов, причем чаще всего в людей; ругань, мат, оскорбления; гнев — в ненужные разрушения и хаос — будь то собственный дом или же место проведения миссии; пинки, тумаки и прочее относительно нетравмоопасное рукоприкладство в отношении условно «своих» и полное отсутствие пощады к чужакам. Именно гнев толкал бывшего наследника Вонголы к разрушительным действиям, превращая в опасного для окружающих человека. Но даже в гневе до него ещё можно было достучаться, а вот ярость уже вводила в состояние аффекта, полностью отключая разум. Раз он не пытается, как в прошлый раз, её убить, значит — в каком бы состоянии он сейчас ни прибывал — его разум не отключен полностью: похоже, что приёмный сын Девятого отдаёт себе отчёт, где находится и кто рядом. Более того — говорит, задаёт вопросы, а значит, более-менее вменяемый диалог, теоретически, уже возможен. И что ему ответить? Что не смогла? А почему? Суперби и сама не знала ответа, хотя после — отсиживаясь в собственных покоях в замке Варии — она попробовала задать самой себе этот вопрос. Но тогда думать о Боссе, о случившемся, было слишком болезненно, наверное, именно поэтому её сознание упиралось в какой-то внутренний блок, как будто какая-то часть неё не хотела вытаскивать на свет истинную причину. «Не смогла» — на тот момент этого ответа было достаточно. И вот этот вопрос встал перед ней снова. В ту роковую ночь, повинуясь естественному порыву разделаться со своим насильником, она — опустошенная, разбитая — ведь занесла над ним нож. Она же собиралась атаковать, профессионально примеряясь, куда лучше нанести смертоносный удар: в шею или глазницу. А в итоге… целенаправленно вогнала лезвие в подушку в паре сантиметров от головы Занзаса. Почему? Почему не пошла до конца? Испугалась? Точно нет: чего бояться, когда твоя цель мало того что неподвижна — вообще в отключке, а на твоих руках уже достаточно крови, чтобы не испытывать каких-либо моральных стенаний на тему отнятия чужой жизни? Потому что… это был Он? Снова сжавшееся сердце как бы подтверждало, что да, всё дело именно в личности: будь это кто-либо другой — до утра бы этот мудак определённо не дожил. Потому что… Потому… Ску казалось, что она уже нащупала упорно ускользающий от неё ответ, когда… Неожиданно сомкнувшиеся вокруг её запястья смуглые пальцы пустили по телу мечницы странную дрожь. Ощущения, прошившие подобно электрическому разряду всё её естество, напоминали ранее с таким трудом поборенную гаптофобию, когда чужие прикосновения обжигали или же напротив — бросали в холод, заставляя непроизвольно вздрагивать. Вот только к откровенно неприятным физическим ощущениям и невольно усилившемуся страху в этот раз примешивалось что-то ещё. Именно это «что-то ещё» и было странным: как будто какая-то часть неё желала этих прикосновений, хотела поддаться человеку, что сейчас довольно сдержанно — мог же резко дёрнуть, выворачивая кость из сустава! — но настойчиво пытался вытащить её из кресла, снова последовать за ним — прочь из этого дома, прочь от старика, мотивы которого ей не ясны, — подчиниться короткому: «Мы уходим». Раненая душа рвалась к её Небу, рвалась как никогда, неистово голося: «Забери меня отсюда!» «С ума сошла! — отчаянно завопило что-то разумное внутри неё. — Забыла, что он с тобой сделал? Почему ушла из Варии?» Нет, Скуало не забыла. Ей всё ещё было больно и обидно. Она всё ещё опасалась Его, боялась за сохранность ИХ ребёнка. Но это не отменяло того факта, что она скучала. Того, что — как и десять лет назад — она готова следовать за этими необычными глазами, позабыв обо всём. — Не так быстро, сын. — Не лезь, старик. Это внутреннее дело Варии. У тебя нет права вмешиваться. — Ошибаешься. Краем глаза Дождь Варии машинально отметила сперва упёршиеся в грудь Босса навершие Скипетра Девятого, а потом и оказавшегося рядом с Занзасом дона Тимотео. Из-за разницы в росте действующий Босс Вонголы задрал голову и что-то быстро зашептал приёмному сыну почти в ухо. Что именно — девушка не расслышала, но судя по едва дёрнувшемуся уголку губ несостоявшегося Десятого — неприятное. Короткий диалог отца и сына немного её отрезвил, развеивая наваждение. Нет, сейчас никак нельзя поддаваться эмоциям. Босс явно всё ещё нестабилен, а она должна во что бы то ни стало защитить нерождённого сына. Именно поэтому она не могла сейчас пойти с ним, вернуться в Варию — пока не убедится, что Босс окончательно перебесился и больше не несёт им угрозы. Насколько это вообще возможно в случае Занзаса: глава Варии, конечно, не безумный маньяк, но выдержка его добродетелью тоже никогда не была. Первым делом нужно объясниться, а потом уже о чём-то договариваться, что-то решать. Почувствовав, что хватка на её запястье ослабла, Ску тут же воспользовалась подвернувшимся шансом и вырвала руку. Вскочив с кресла, мечница отступила от него на шаг, всё ещё чувствуя на коже остаточный жар чужого прикосновения и откровенно не понимая себя, а точнее свои смешанные чувства. Мысленно связать это странное «что-то ещё» с тем самым «что-то ещё», что некогда поволокло её к бывшему наследнику Вонголы, стратегическому капитану не дало мерцание оголовка Скипетра Небесного Пламени. Слишком специфическое, чтобы его не узнать: именно таким световым эффектом сопровождалась ТА проклятущая техника — Прорыв Точки Нуля. Обуревавшие варийскую Акулу чувства тут же сменились почти позабытым отчаяньем. Уже дважды она, хоть и находилась рядом, не смогла предотвратить использование Прорыва Точки Нуля, и, похоже, старик снова решил пустить в ход эту технику. «Только не опять!» — пронеслась в голове истошная мысль, безжалостно дополняясь ужасными воспоминаниями: подземелье штаба Вонголы, превращённый в поле боя школьный двор… и сковавший Босса чёртов лёд, играющий на свету всеми цветами спектра. «Не надо!» — что есть силы хотела крикнуть девушка. — Гану, будь добр, проводи Скуало к себе. А нам с сыном надо кое-что обсудить, — как сквозь толщу воды донёсся до мечницы голос Кьюдайме. Суперби даже не удивилась присутствию четвёртого человека, хоть и не заметила, как Ганук ІІІ появился в гостиной — была слишком сконцентрирована на Занзасе и собственных мыслях. Да и не до Хранителя старика ей сейчас было: нужно как-то остановить действующего главу Вонголы! Но что она может, тем более с пустыми руками? Вот он — результат её эгоистичного малодушия. Да, ради сохранности — своей и ребёнка — девушка действительно допускала мысль, что глава Южного Альянса в случае чего сможет остановить лидера Варии. Была на это согласна. Но не таким же образом! Только не Прорыв Точки Нуля! Каждое его использование наносит слишком большой урон организму: кто знает, какие будут последствия, если подвергнуть Босса этому снова. Почувствовав лёгкий толчок в спину от оказавшегося за ней Хранителя Грозы Девятого, подвисшая Скуало опомнилась и открыла было рот, чтобы всё-таки закричать: «Не надо подвергать его этому в третий раз!» — но тут же его захлопнула, осознав всю бесполезность подобного поступка: если дон Тимотео действительно решил использовать ЭТУ технику чтобы остановить сына, то её всё равно не послушает, а Босс сочтёт её слова за жалость и точно взбесится. Если она хочет спасти его — самым верным решением сейчас будет уйти. Занзас знает, где она, он теперь всё знает. Почти всё. И он пришел за ней. Определённо. И, похоже, уже есть шанс на диалог. Вот только разговор это будет непростой… Терзаемая противоречивыми чувствами мечница ощутила новый, более требовательный толчок под лопатки. Бессознательно кинув быстрый взгляд на развернувшегося к старику, а потому оказавшегося к ней спиной несостоявшегося Десятого, Скуало подчинилась Грозе действующего Босса Вонголы и быстрым шагом направилась к выходу, убеждая себя, что это не бегство, это не трусость, что сейчас действительно так надо — сейчас так будет лучше для всех. И только на пороге, ведомая отчаянным порывом, позволила себе обернуться — убедиться, что с Ним всё в порядке: из всех её приоритетов Занзас всегда был на первом месте. Похоже, несмотря ни на что, так и остался, уступая лишь недавно появившемуся — своему пока нерождённому сыну…