Мы все сорвемся

Есть кое-какие непредвиденные обстоятельства, на которые не рассчитывали ни Бобби, ни Дин. Дом Бобби был построен так, что выдержал бы атаки демонов, зомби, призраков и прочих тварей. Он бы продержался практически против любого нападения сверхъестественного, о котором Дин когда-либо слышал. И тем не менее, он не был не защищен от пожаров. Дин должен был проснуться раньше, должен был почувствовать запах дыма, пронзительный звук пожарной сигнализации. Крики Каса. Весь его мир объят пламенем. От огня поднимается жар, искажающий воздух и заставляющий чувствовать себя так, будто ты слегка пьян. Он накидывает на голову одеяло, чтобы хоть как-то защититься от пламени, и, спотыкаясь, идет к двери. Дверная ручка слишком раскалена, чтоб ухватиться за нее, и Дин выбивает дверь плечом. Кас в следующей комнате, свет от пламени настолько яркий, что его лицо кажется размытым и заставляет его казаться невероятно бледным, скорее призраком, чем ребенком. Он на всей скорости пробегает сквозь пламя в его комнату. Кас кашляет, кричит, весь мокрый от пота. Дин хватает его, точно так же, как сделал это в тот день, когда нашел мальчика, крепко прижимая к груди. Вот уже третий раз, как он вытаскивает свою семью из огня. И это кажется абсолютно правильным, учитывая, что Кастиэль вытащил его из ада много лет назад. Ночной воздух словно благословение. Все еще тепло, с утра было градусов двадцать пять, а к вечеру все тридцать пять, но после горящего дома воздух кажется чуть ли не арктическим. Небо сегодня усыпано звездами. Их сотни тысяч, и Дин думает об ангелах, падающих на землю. Кас на его руках пытается сказать что-то, но срывается на громкий кашель. Дин мысленно пробегается по всем причинам, по которым мог возникнуть пожар. Уже слишком тепло, чтобы разжигать камин. Небо слишком чистое, чтобы возникла молния. Кас снова кашляет, но быстро отходит, чтобы хрипло выдохнуть: - Смотри. Дин, посмотри. На фоне дома виднеется двигающаяся тень. Ее очертания смахивают на человека. - Твою мать... – сдавленно шепчет Дин, волоча Каса к импале. – Нам надо убраться отсюда к чертям. - Плохое слово, - по-доброму отчитывает его Кас. - Нам надо убираться отсюда, и срочно. *** Только когда Дин отъезжает от города, он понимает, что произошло на самом деле. Винчестер съезжает на обочину, Кас удивленно смотрит на него, но он распахивает дверцу и его желудок выворачивает наизнанку. – Дин, - нерешительно произносит Кас, сидящий на сидении рядом с ним, трогая его за плечо. Этого не должно было произойти. Кас не должен был терять все, что у него есть, как это случилось с ним самим еще в детстве. И еще эта тень. Он бы свалил все на игру воображения, спровоцированной годами охоты и концом света. Но Кас тоже ее видел, указал на нее, что означает, что паранойя и внутренние инстинкты все еще дают о себе знать. Он оборачивается к Касу, его бледное лицо все в полосах копоти. - С тобой все нормально, приятель? - Куда мы поедем? - спрашивает Кас. - Я похож на того, у кого есть план? Вместо ответа Кас тянется, чтобы включить радиоприемник. В нем старая кассета, и Бон Скотт орет «Highway to Hell», и если Дин когда и «слышал» плохой знак, то это он. Он протягивает руку и вынимает кассету, передавая ее Касу. - Выбери что-нибудь другое. *** Час спустя Дин регистрирует их в мотеле и вырисовывает старые отцовские защитные знаки на стене, пока Кас смывает с себя сажу в душе. Он намеревается позвонить шерифу Майлз, которая все еще помнит Су-Фолс, наводненный зомби и всадником, Смертью, скачущим сквозь Апокалипсис. Она напугана и очень обеспокоена. В доме есть следы поджога, и большинство пожарников думает, что выживших нет. Дин просит ее держать копов подальше от бункера Бобби и говорит, что за ними следят. Иметь правоохранительные органы на своей стороне это единственная хорошая новость за весь день. Дина все еще трясет от паники. Он уже стар для всего этого. Как только он кладет трубку, поговорив с шерифом Майлз, телефон звонит снова. - Да? - рычит он в трубку. - Дин, - отвечает ему знакомый, нервный голос. - Чак, - Дин тяжело плюхается на слишком жесткий матрас. - А предупредить было не дано? - Прости, что? - Я проснулся и обнаружил, что кто-то поджег мой дом, Чак. Мне нравился этот дом. Я никогда нигде так долго не жил. - Не говоря уже о том, что это то последнее, что связывало тебя с Бобби. - Смахивает на назидательную речь перед церковным хором, Чак, - у него раскалывается голова, он словно все еще чувствует запах дыма, висящего в воздухе. - Ты же знаешь, я тоже все это не люблю. Я хочу сказать, я надеялся, что все это закончилось, а потом внезапно, у меня в голове возникла срочная ангельская доставка. Я думал, что это прекратилось. У меня не было никаких видений лет восемь. А теперь Эш взломал канал для пророков. - Погоди секунду, Эш? Умерший Эш? - Конечно, умерший Эш. Ты еще кого-то знаешь с таким именем? – Чак отзывается нервным смехом, затянувшимся достаточно, чтобы не казаться здоровым. – Поверить не могу, что говорю это. Я как живая сказочная иллюстрация своих собственных книг. Мои издатели не переносили Бобби, им всегда казалось, что он появляется, только чтобы быстренько подкинуть заумную идею для сюжета, прежде, чем мы снова вернемся к монстрам и стрельбе. - Чак, ближе к делу! - Канал 107, - отвечает Чак. – Ты должен включить его ровно в 5.22, иначе не сработает... Что-то там касающееся состыковки Небо – Земля. Это не имеет особо смысла, и вынесло мне мозг куда больше, чем все прежние сообщения. Если это сработает, можешь попросить его прекратить? Пожалуйста? Я вроде как завязал с Винчестровско-Апокалиптической сагой. У меня появилась новая идея для серии книг о подземных ходах. Кое-что о людях из рухнувшего на загадочный остров самолета. - Чак! - Прости, Дин. Я просто не создан для этого, понимаешь? Раньше не был, и теперь ничего не изменилось. Сожалею о твоем доме. - Это не твоя вина. - Ну да, но у меня такое чувство, что мир отрывается на тебе, когда у него случается паршивый день. Ты заслужил отдых. Надеюсь, ты это понял. Передай Касу от меня привет. Звук льющейся в ванной воды прерывается. - Он не знает, кто ты такой, Чак. - Тогда просто передай ему, что мне жаль. - Конечно. Это я могу сделать. - Пока, Дин. На другом конце провода раздается легкий щелчок, как раз когда Кас открывает дверь ванной и выходит в комнату. Он завернут в полотенце, его темные волосы слиплись от воды и прилипли к его светлой коже. У него на глазах слезы. - У меня не осталось никакой одежды, Дин. Она вся сгорела, да? Я не хочу надевать старую, от нее пахнет дымом. Дин кладет телефон на место и направляется к своей сумке с вещами. Выгодно быть подготовленным, а он всегда был подготовлен к подобному, осознавал он это или нет. Он кидает Касу пару рубашек и белую майку. Вместе с его собственной одеждой сумка набита парой джинсов и еще несколькими рубашками детского размера. - Кас, - говорит он серьезным голосом. – У нас все наладится. Кас не отвечает. Он просто одевается, вытирает волосы и влезает на постель рядом с Дином. Он все еще спит, когда приходит время, назначенное Эшем, и хотя при обычных обстоятельствах Дин бы держал подобное подальше от ребенка, он также не собирался терять Каса из виду. *** Он настолько точен с соединением, насколько это возможно, и смотрит на секундную стрелку прежде, чем переключить канал. На экране всплывает лицо Эша, но оно нечеткое, искаженное, как тогда, когда Кас болтал с ними, пока они были на небесах. - Винчестер! - тянет он. – Ты умудрился не помереть, хотя мне так бы этого хотелось. - Скажи это кто другой, я бы обиделся. Как дела на небесах? Тут чертовски скучно, - отвечает Эш. – Я уже было планировал государственный переворот, пока не нашел способ шпионить за Землей. Ты понял про падающих ангелов, да? Они решили, что это больше не грех, после того, как вы с Сэмом заперли Люцифера в клетке. Куча ангелов решила выведать, каково это быть человеком. Правда теперь, несколько лет спустя, кто-то пронюхал, что по земле бродит множество очеловечившихся ангелов. - Эш, я в курсе. Я все это время растил одного из них. - Оу, - он щурится, а картинка на секунду ухудшается. - Это Кастиэль? Я потерял его из виду. Большинство народу тут наверху уверено, что у него не оставалось достаточно благодати, чтобы пасть, - картинка снова улучшается. - Если ты знаешь о них, то знаешь и об убийствах. - Я обнаружил пять. Я подозревал, что это падшие ангелы. - Пять, - телек трещит. - Давай уж сразу пятьдесят. Это происходит по всему миру. Что-то хочет… - экран покрывается белыми вспышками, на улице мигает один из фонарей, - благодать. Ему нужна благодать. Оно убивает семью, а ребенок направляется прямиком к благодати, как чертов приводной маяк. Тут появляется Оно, забирает благодать и убивает ребенка. - Какой смысл убивать ребенка, если благодать уже у тебя? - Похоже, благодать это костюмчик, сшитый на конкретного ангела. Ты не можешь использовать ее, пока ангел жив, но как только он умирает, ее можно пустить в ход. Кас спит на кровати, его едва видно под горой из одеял. - Какие-нибудь догадки о том, кто это может быть? - Нет, но что-то собирает немалое количество благодати, и наши ангельские приятели тут наверху переживают, что оно собирается вытащить из пропасти старых добрых Майки и Люсю. Единственное, что удерживает его от того, чтобы повысить голос, это сопящий на кровати Кас. - Ты это серьезно? Я думал, с этим дерьмом покончено. - Достаточно серьезно, чтобы набирать тебя из рая. Думаешь, так просто влезть в разум пророка? Похоже, им нужна вся благодать, какую только смогут собрать. Он думает, куда приземлилась благодать Кастиэля и как мало от нее оставалось. Мысль о том, что кто-то другой, кроме Каса, хочет положить на нее руку, заставляет Дина плохо себя чувствовать. - Еще что-нибудь есть? Эш оглядывается через плечо, от этого движения его лицо искажается, как в одном из этих кривых зеркал. - Вот дерьмо, меня выследили. Береги себя, Дин, - изображение колеблется, с лица Эша пропадает цвет. – И его береги. Канал снова переключается на черно-белое мерцание. Дин выключает звук и продолжает смотреть на экран еще в течение часа, но лицо Эша больше не появляется. Если бы Дину пришлось гадать, он бы поставил на то, что больше не увидит Эша, пока не умрет. Он ни на миг не засыпает этой ночью, а когда Кас просыпается, они снова отправляются в путь. *** В первый день они останавливаются дважды. Сначала чтобы поужинать в месте, где Кас долго с подозрительностью рассматривает жирный бургер перед собой, но затем подносит его ко рту, откусывает чуть-чуть и прикрывает глаза, чтобы распробовать вкус. Дину не хватало таких «нездоровых» ужинов. Не хватало череды уставших, переработавших официанток, очарованных его улыбкой. Когда они заканчивают, официантка кладет кусок пирога перед ним и еще один перед Касом. Яблочный, политый ванильным кремом. - За счет заведения, сладкий, - говорит она, подмигивая Дину. – Вам не помешает отведать немного пирога. Дин улыбается, а Кас говорит: - Спасибо! Мелкий принимается за него с энтузиазмом, Дин - с чуть большей сдержанностью. Пирог еще теплый, у него золотисто-коричневая корочка, а холодное мороженое является прекрасным ему дополнением. Дин вспоминает о Сэме и об отце, и о сотне ужинов, как этот, в местах, разбросанных по всей стране. Но когда Дин прикрывает глаза, он с трудом может вспомнить их. Ему становится все сложнее и сложнее представить кого-то, кроме Каса, на другом конце стола. Второй остановкой в тот день становится заброшенное поле недалеко от автострады. Дин устанавливает череду старых бутылок на пеньке, снимает замок с ящика с оружием в багажнике импалы и учит Каса стрелять. Не имея никакого другого плана, они заезжают в город, в котором Дин обнаружил последнее из подозреваемых им убийств падших ангелов. Они приезжают туда как раз в тот день, когда находят тело ребенка. Об этом трубят во всех новостях. Хорошенький мальчик, рыжие волосы и веснушки, озорная улыбка. Кас чуть бледнеет, когда видит, как застегивают молнию на мешке для трупов. Дин заставляет себя не думать об этом, а подмечать детали на месте преступления. Например, то, что тело нашли рядом с вековым дубом. Дубом, который, как уверяют местные новости, появился ниоткуда лет десять назад. Им приходится подождать день, пока полиция не очистит место преступления, но рано утром, когда солнце появляется из-за горизонта, они пробираются к дереву. - Почему мы делаем это? – спрашивает Кас. Они делают это, потому что Кас может стать следующим. Ничто другое не могло бы заставить Дина вернуться обратно к прежней жизни, к темноте. И это также являлось чем-то, о чем он не станет говорить. Кас спотыкается о корень дерева и падает как раз на то место, где вчера обнаружили тело. Он вскакивает и подбегает к Дину в панике. - Давай уедем. Мне не нравится здесь. За последние годы Дин научился понимать его настроение. Кас спокойный ребенок. Есть не так много вещей, которые могли бы заставить его захотеть сбежать. - Что такое? - Я не знаю, - у него стучат зубы, и он дрожит, хотя на улице тепло. – Оно просто... пустое. Я хочу уехать. Пустое. Дин знал это с той секунды, когда увидел новости, что они не найдут здесь благодати. Убийца уже, наверное, в трех штатах отсюда. Если, конечно, он не выслеживал их. Но Дин заметил бы это. - Дин, - Кас дергает его за рукав. – Дин, мне здесь не нравится. Уедем. Он позволяет мальчишке увести себя оттуда, слушая, как они забираются в машину и Кас говорит ему трогаться голосом, который напоминал ему об ангеле, которым он когда-то был. Ни один из них не замечает человека, наблюдающего за ними из-за деревьев. *** Они проводят в дороге почти весь день и останавливаются, только когда глаза Дина становятся слишком уставшими, чтобы следить за дорогой. Кас урывками спит на заднем сидении, ворочаясь с одного бока на другой и бормоча нечто бессмысленное в тихий ночной воздух. Дин закидывает его себе на плечо, бронирует комнату и устраивает Каса на одной из кроватей. Он измотан, но инстинкты заставляют его совершить все те защитные ритуалы, что он делал каждый раз на новом месте, в котором оставался спать. К тому времени, как он заканчивает, он настолько обессилен, что падает лицом в подушку и засыпает, даже не потрудившись снять ботинки. Когда он просыпается, телевизор включен, и по нему идет какая-то программа «national geographic», что-то о львах или бескрайних песчаниках, ну или типа того. Кас сидит на краю постели, и внимательно смотрит, даже несмотря на то, что звук выключен. - Не можешь заснуть? – спрашивает Дин. Кас пересаживается на его кровать, его покрасневшие глаза широко открыты, как будто он плакал. Кас заслужил возможность вволю наплакаться. Дин вспоминает пожар, который украл детство у него самого, и думает, что Касу будет лучше, если он выговорится. Он обнимает его за плечи. - Что-то не так? Ты можешь мне все рассказать. Уходит немного времени, чтобы тот успокоился. Когда он, наконец, поднимает на Дина свои большие голубые глаза, Дин чувствует, что сейчас прозвучит вопрос, который мальчик уже очень давно хотел задать. - Почему ты зовешь меня Касом? Этот вопрос задевает слишком много вещей, о которых он не хочет говорить. Ангелы, Люцифер и конец света, и Дин уклоняется от него, как может. - Это просто прозвище, дружище. Я называл своего брата Сэмми, а не Сэм. - Я знаю, что такое прозвище, - резко отвечает Кас. – В школе все зовут меня Лукой. Но ты зовешь меня Касом. И я хочу знать, почему. - Мне вроде как нравится мысль, что это прозвище, которым только я тебя называю, - признается Дин. Ему и, правда не нравилось, когда Сэм или Бобби называли так Каса. Кас снова поворачивается к экрану. - Почему ты все еще не спишь, приятель? Его глаза так и не отрываются от экрана. - Мне все еще снится, что я кто-то другой. Мне это не нравится, и поэтому я не сплю. А ты? Что тебе снится? Сэм на дыбе. Кастиэль взрывается. Хруст ломающейся шеи Бобби. Сорок лет в аду... - Щенки и солнышко. - Страшные щенки? – спрашивает Кас с наигранной простотой, широко распахнув глаза. - Ты меня подловил. Я кричал и бегал от них по улицам. Кас устало улыбается ему. - Я не лягу больше сегодня. - Знаешь, думаю я тоже. Они больше не разговаривают, просто сидят плечом к плечу, и смотрят на сменяющиеся на экране картинки, пока, наконец, не всходит солнце, а Дин не заявляет, что пора ехать. *** Бывают такие отрезки времени, когда он может делать вид, что это просто путешествие на машине, и ничего больше. Кас почти никогда не выезжал за пределы Южной Дакоты, но сам Дин вырос в дороге и на придорожной еде. Он давно должен был взять Каса с собой попутешествовать. Он побывал в Большом Каньоне, в Эверглейде, у Вашингтонского монумента и видел Эмпайр Стейт Билдинг. Каса будто завораживает все то, что он видит за окном, словно он смотрел на мир совершенно другими глазами. Снаружи жара, такая, что кажется, будто она плавит кожу. Раньше Дин думал, что такая жара поднимается прямиком из ада, пока сам не побывал там и не увидел все собственными глазами. Весь мир будто медленно тлеет, но внутри импалы ревет «AC/DC», а Дин учит Каса радостям рок-н-ролла, и оба чувствуют себя дома, как никогда раньше. Подлая жара, она заставляет все вокруг медленно гореть. Никаких убийств, ничего такого вообще, но Дин все еще чувствует навязчивый запах дыма в своих волосах и ворочающийся в животе страх, наполняющий его необходимостью просто продолжать вести машину дальше. И все же есть какие-то мелочи, напоминающие ему, что это не то место, где ему надлежит быть. Он неосознанно поглядывает на пустое место в пепельнице, где когда-то застрял солдатик Сэма. Наверное, это Кас его вытащил где-то по дороге. Кас все еще просыпается иногда посреди ночи с перепуганными глазами и взглядом, как у взрослого мужчины, которому уже как минимум тысяча лет. А в дневное время Дин учит его, чему может. Кас паршивый стрелок, но почти все восьмилетние такие, если конечно не начинают учиться стрелять в шесть. Однако ему нравятся защитные символы. Кастиэль всегда хорошо с этим справлялся, спросите ребра Дина. Кас втягивается в эту рутину, а Дин возвращается обратно к старым привычкам. Он начинает видеть охоту, как видит воду человек в пустыне. И, тем не менее, он не может сделать этого, не может даже думать об этом, пока на сидении рядом сидит Кас, а не Сэм. Он не превратится в своего отца. Поэтому так оно и продолжается, милю за милей, нескончаемое дорожное путешествие, побег от выжженного каркаса того, что когда-то было их домом. В конце концов, Дин натыкается на след дела, настолько очевидный, что не может его проигнорировать. Серия убийств, жертвы которых оставались без глаз. Сначала он думает об ангелах, но затем замечает демонические знамения в этой области. Демоны в Детройте. Он ненавидит этот гребаный город. Ясно одно – он не может проигнорировать это, но и лезть в опасную ситуацию с Касом рядом не может тоже. *** Клэр Новак посещает Мичиганский Национальный Университет, это в полутора часах езды. Во время очередной остановки он звонит ей, пока Кас бегает по маленькой зеленой лужайке, с удовольствием разминая ноги. Она живет в квартире вне университетского кампуса, и когда Дин говорит, что будет проезжать мимо, она заверяет, что ее соседки по квартире ночью не будет. Следующий час Дин проводит, рассказывая Касу кто такие Клэр и Джимми, не используя при этом слов «вессель» или «ангел». Кас слушает внимательно, как он всегда его слушает, и Дин понимает, отчего учительница могла принять это за какое-то расстройство. Он никогда не встречал детей, которые были бы настолько же сосредоточены. Он сообразительный. Настолько же наблюдательный, каким был Сэмми, но куда более сдержанный, когда хочет что-то спросить. Он никогда не спрашивал Дина об отпечатке на плече, или почему Джимми не было с ними на фотографии перед концом света. Дин буквально видит, как этот вопрос повис в воздухе, и если бы Сэмми выпалил его, то Кас – никогда. Клэр тепло приветствует его у двери, и крепко обнимает, прежде чем повернуться к Касу. Дин прочищает горло: - Клэр, это Лукас. Лукас, это Клэр. Они долго смотрят друг на друга, настолько пристально, что Дину хочется рассмеяться. Наконец Клэр протягивает ему руку, а Кас подходит даже слишком близко, чтобы пожать ее. Клэр улыбается и говорит: - У нас есть старая нинтендо в зале. Пусть Кас и был когда-то ангелом, он все же восьмилетний ребенок, и поэтому радостно бежит в комнату, а Клэр поворачивается к Дину. - Какого черта, Дин? Дин вздрагивает. Она сильно выросла с тех пор, как он в последний раз ее видел, пожалуй, она была выше метра и семидесяти без каблуков. Ее волосы больше не были светлыми, как в детстве, теперь они стали каштановыми. Она крепко сложена, не как ее родители, и Дин подумывает о куда большем, чем несколько часов в неделю в спортзале. В ее лице смутно распознается та девочка, которую он знал почти десять лет назад. Она совсем не похожа на Джимми, и это поможет ему увильнуть от вопросов Каса. Клэр щелкает пальцами прямо перед его лицом, чтобы вернуть его в реальность. - Я знала, что у тебя есть ребенок. И я вполне уверена, что есть настолько ненормальные люди, чтобы позволить Винчестеру усыновить ребенка, но ты не говорил, что он точная копия моего отца. Это было настолько глупо, тот факт, что он не подумал об этом, что Дин на пару секунд просто стоит, открыв рот. Всего за долю секунды ее лицо из рассерженного становится яростным. - Ты об этом не подумал, так? Это просто не пришло тебе в голову. Потому что отец был просто оболочкой для твоего приятеля Каса, если ты вообще когда-нибудь о нем думал. - Клэр, - говорит ей Дин. - Нет, не смей, - шипит она. – Мой отец погиб, а ты этого даже не помнишь. Он ловит ее за руку и шепчет. - Мне жаль. Она всегда казалась такой спокойной. Каждое письмо или телефонный звонок, которыми они обменивались, говорили ему о том, что она счастлива. Он и забыл о том, что война между ангелами и демонами оставила шрамы и на других семьях, помимо его собственной. Он настолько привык к своему бремени, что ему и в голову не приходило, что остальной мир не привык к такому. Она позволяет ему обнять себя. - Он Кастиэль, не так ли? Он точно не папа, а я однажды была одержима им, и чувствую его. Кас издает радостный возглас из гостиной, выиграв в какую-то видеоигру. - Он не знает, и я не стану тем, кто ему скажет. - И все же, почему он? Почему он и не мой отец? Он знает, что это несправедливо, но не может заставить себя сказать, что ему жаль, что случилось так, а не наоборот. *** Дин ненавидит Детройт. Он ненавидел его еще до того, как Сэм угодил в логово Люцифера, и ненавидит сейчас. Он начинает ненавидеть еще больше, когда понимает, что угодил в ловушку. В Детройте нет никакого дела. Он слоняется по нему часов десять, пока, наконец, до него не доходит, внезапно, словно на него обрушилась тонна кирпичей. Здесь ничего нет. Вообще ничего. Он оставляет Детройт с визгом тормозов и несется обратно к квартире Клэр, добираясь до нее за час. Но он опоздал. *** Когда он выезжает из-за угла, перед домом стоит скорая. У него в голове не возникает ничего, кроме потока матерных ругательств. - Клэр! – кричит он, распахивая дверцу импалы. – Кас! На месте полно копов, несколько прохожих, покрывающихся потом при виде места преступления. - Вы знаете, что произошло? – Дин спрашивает пожилую леди, которая только качает головой в ответ и уходит. - Дин Винчестер? – раздается голос позади него. Дин поворачивается и видит перед собой девушку с покрасневшими глазами с подводкой, ее руки скрещены на груди. - Майя, - говорит она. – Соседка Клэр. Я... я нашла ее сегодня утром, когда вернулась. Ее сильно избили. - С ней все в порядке? А с Касом? Я убью любого, кто посмел тронуть их. - Там было больше одного типа крови. Полицейские сказали, что она отбивалась, а парамедики что у нее сотрясение. Дин боится спрашивать. - А Кас? - Кто? - Кас. Лукас. Она присматривала за моим ребенком ночью. - Когда я вернулась, дома никого больше не было, - отвечает она – Простите. Я не знала, что мы должны были искать кого-то еще. Дин чувствует слабость в коленях. Он не может лишиться и этого. Не может лишиться Каса, как уже лишился всего остального. Это его вина. Касу всего восемь, а Дина не было рядом, чтобы защитить его. - Клэр сказала мне отдать это вам, - Майя кладет что-то в его ладонь. – Я понятия не имею, что это значит. Но Дин знает. В его руке солдатик, которого Сэм запихал в пепельницу импалы, когда ему было четыре. Игрушка, которая исчезла в период между пожаром и этим. - Оно следило за мной, - осознает Дин, хватаясь рукой за голову и пытаясь дышать. – Еще с... месяцы, а я ничего не замечал. - Дин, - пытается заговорить Майя. Но Дин уже направляется к импале. Может Каса и забрали, но пока эта тварь не нашла благодать, он жив. Это значит, что у него есть небольшой шанс. Кас не знает ничего о благодати, и возможно то, что забрало его, тоже ничего не знает. Но сам Дин знает, где Кас пал. Лоуренс, штат Канзас. Он уже проделывал этот путь, почти девять лет назад, преследуя своего брата, и теперь делает это снова ради мальчика, который стал ему сыном. Это не может закончиться так же, он цепляется за эту маленькую крупицу надежды. Кас никогда не был в Лоуренсе. Он не сможет привести это туда, он не в состоянии. Но он помнит, что сказал Эш, звонивший ему сверху, чтобы предупредить, что разделившись со своими опекунами, падшие ангелы ведут себя, как приводные маячки, указывающие путь к благодати. Он жмет на педаль газа. *** Лоуренс ничуть не изменился. Он мог бы поклясться, что Лоуренс застрял во временной петле, потому что он всегда одинаков. Он почти ждет, что сейчас свернет за угол, и увидит своих мать и отца, держащихся за руку и идущих по улице, или Люцифера и Михаила, сражающихся на кладбище. Он чувствует себя так, будто его кожа шевелится и под ней сотни жужжащих насекомых. На кончике его языка застыло множество слов, заклинания, благословления, молитвы. На кладбище холоднее, чем в городе. Вся страна мучается от жары, а на кладбище холодно. Это словно дежавю, и в импале все та же кассета, последний выбор Каса. И даже кладбище выглядит точно так же. Благодать Каса должна быть где-то здесь. Ноги Дина будто сами двигаются меж знакомыми ориентирами. Место, где Сэм-Люцифер ударил его о землю. Место, куда повалился Бобби. Место, где взорвался Кастиэль. Он прикрывает глаза, надеясь, что это подавит всплывающие в его голове воспоминания. Но это не срабатывает. Кладбище выглядит пустынным и безжизненным. Никаких огромных дубов, появившихся ниоткуда, как это было с благодатью Анны. Дину это кажется в чем-то неправильным. Благодать Каса должна была бы превратиться во что-нибудь величественное. В конце концов, он же помог спасти мир. Единственный признак жизни - это потрепанный, избитый розовый куст. Дина словно тянет к нему, к этой упрямой одинокой частичке жизни на этой огромной пустоши, когда-то объявленной дьяволом своим полем боя. Дин склоняется над ним. На нем полно шипов и всего один единственный бутон, вызывающе выделяющийся на безжизненном поле. Он почти чисто белого цвета и полностью распустился. Прикоснувшись к нему кончиком пальцев, Дин ощущает волну тепла. Каким-то образом, бутон ассоциируется с Касом. Кастиэль ангел и Кас ребенок. Смесь из странностей и убежденностей, и силы вопреки всем сложностям. У него не оставалось так много благодати, когда он пал, но эта крошечная частичка выжила, и продолжает выживать, несмотря на трудности. - Оу, - раздается голос позади него. – Я искал это. Он распознает голос еще до того, как оборачивается. Он знал, кого найдет с того момента, когда подруга Клэр вложила ему в ладонь пластиковую игрушку. - Сэм, - хрипло произносит он. Сэм отлично выглядит, в точности так же, как когда Дин видел его в последний раз, когда Люцифер вселился в него и одел в качестве парадного костюма. Он уже и забыл, каким высоким он был, и как его дурацкие длинные волосы постоянно лезли ему в глаза. - Дин! – раздается еще один голос, и только тогда он осознает, что в руках брата извивается Кас. – Помоги! Он ощущает волну облегчения, не успев совладать с собой, потому что перед ним его брат, живой, и ребенок, ставший ему сыном, в целости и сохранности. Но в глубине души он знает, что Кас не в безопасности. В его глазах чистый ужас, и Дин делает шаг назад, подсчитывая в уме, как долго брат пробыл в клетке. Как долго его пытали? Дин был там четыре месяца, то есть сорок лет. Сэм девять лет по земному времени. Он даже не хочет думать, как много времени это в аду. В глазах Сэма нет ни искорки узнавания. - Отпусти его, - приказывает Дин. Кас пытается вырваться, его глаза широко распахнуты и полны ужаса. Дин испытывает своего рода гордость, увидев на руках Сэма полосы еще не успевших зажить царапин от ногтей Каса. - Я никогда бы не уловил этого легкого запаха, если бы не ты. - Кристо, - рычит Дин. Похоже, он все же нашел в себе силы убить собственного брата, но десятилетием позже. Ангелы бы охеренно обрадовались. Кас наконец умудряется вывернуться и броситься к Дину, который наклоняется и ловит его, обхватывая обеими руками. Все это время он глаз не сводит с того, кто выглядит, как его брат. - Знаешь, как часто я проходил мимо этого места? Десятки раз, все с той же миссией, в поисках благодати, но я никогда не замечал этого. Есть так много слов, которые Дин хотел бы сказать в ответ. Хотел бы сказать, сколько тварей умерло, потому что недооценило Отряд Доброй Воли. Хотел бы напомнить, как они трое сопротивлялись небесам, аду, ангелам и дьяволу, и победили. Хотел бы сказать все то, что тот и без того должен был помнить. - Ты не мой брат, - шипит Дин. - Я и не говорил этого, - отвечает Сэм, все еще глядя на Каса так, будто он был куском мяса. – У меня есть брат, Адам, попавший в ад, потому что я сделал что-то не так. Я пытаюсь это исправить. Эти слова ударяют его, словно молния. Сэм не помнит. - Кристо, - Дин пробует снова, на этот раз громче, на всякий случай. - Я не демон, - говорит Сэм. – Демоны не могут пробираться туда и обратно в ад, если конечно они не находятся у врат. А здесь нет врат. - Но ты можешь, так? Лицо Сэма искривляется в ухмылке, и Дин пытается справиться с мешающей паникой. Это снова происходит. Я только вернул его. Я вырву его глотку за то, что напугал Каса. СэммиСэммиСэмми... - Отойди. Мне нет нужды убивать тебя. Мне нужен только мальчик и его благодать. Дин делает шаг вперед, пряча Каса за собой. Его голос неровный, он вытаскивает нож Руби из-за пояса, ощущение его знакомого веса в руке хоть как-то успокаивает. - Ты не тронешь моего сына. - У меня нет выбора, - спокойно отвечает Сэм. - Значит, ты должен убивать бывших ангелов? Какого черта, чувак. Ангелы сами по себе может и стадо козлов, но ты прирезал стадо восьмилетних детей. Ты собирался убить Каса. Сэм разводит руками, его ноздри расширяются. Это такое родное выражение лица, что у Дина сжимается сердце, но за его спиной прячется Кас, и никто и ничто не смеет его тронуть. Даже Сэм. - А что мне оставалось делать? Я пробыл в аду достаточно долго. Дольше, чем могу вспомнить. Я понял, что это я запер там этих ангелов. А они поняли, что только я могу ускользнуть оттуда, поэтому я стал тем, кому поручили задание. Если бы дело было только во мне, я бы послал их к черту, - он фыркает – Или, знаешь, стой, где стоишь, но Адам не выберется, пока не выберутся они, а нет почти ничего, чего бы я не сделал ради семьи. Это глубоко ранит. Сэм это семья. И Адам тоже. Кас выглядывает из-за спины Дина, держась за ту руку, в которой не был зажат нож. - Как долго ты был там? Сэм кривит губы. - Я сбился со счета после четырехсот лет. Касу восемь, и четыреста лет звучат для него, как вечность. Дин знает, что на самом деле он пробыл там куда дольше. Четыре месяца были как сорок лет. Девять лет он даже подсчитывать не хочет. - Наверное, это было трудно, - он прекрасно знает, насколько печально далеко от истины это описание, но он также знает, что не существует подходящих слов, чтобы описать это. - Ты и понятия не имеешь. Дин облизывает губы. Это кажется ему настолько неправильным – стоять тут и разговаривать, когда каждая мышца его тела вопит о том, что надо действовать, немедленно. Часть его все еще хочет вонзить нож в этого человека, в его брата, за то что посмел тронуть Каса. Но другая его часть не хотела ничего иного, кроме как крепко обнять его. Парализованный этими двумя стремлениями, Дин не может делать ничего, кроме как говорить. - Я пробыл там сорок лет. Один из ангелов, которых ты убиваешь, вытащил меня оттуда. - Сорок лет, - Сэм насмехается, будто сорок лет были для него ничем. И для него, наверное, так и было. – Ты знаешь, каково это для человека находиться в аду век? А два? Чтобы тебя резали, и ты кричал, но не имел никакой возможности прекратить это? Потому что Люцифер и Михаил жаждут выбраться, а единственный, кто может выбраться из клетки это человек. Знаешь, каково это, выбираться наружу, и выполнять их задание, зная, что мне придется вернуться? Знаешь, что я продолжаю возвращаться, пока они не наберут достаточно благодати, чтобы открыть замок, иначе я и мой младший брат застрянем там навечно? - Но это не так, - произносит Кас, неожиданно для них обоих. Он выпрямился чуть больше, чем Дин привык его видеть, его поза в чем-то более горделивая, тон голоса все еще высокий, как у маленького мальчика, но в какой-то мере ниже. Сэм смотрит на него настолько сердито, что мог бы убить на месте взглядом, но Кас выдерживает взгляд. Он не понимает негласных правил о зрительном контакте. Никогда не понимал. - Ты не застрял там навечно, - продолжает Кас. – Ты здесь, на земле, и не хочешь возвращаться обратно. Дин понимает, к чему он ведет, и заканчивает за него. – Вот и не возвращайся. - Мой брат там, - отвечает Сэм после долгой паузы – Я не могу оставить его. Кас наклоняет голову набок. - Значит, забери его с собой, - он говорит это так, как будто это самая очевидная в мире вещь. Хищный блеск в глазах Сэма исчезает, и он кажется искренне недоумевающим. Кас так и не моргнул. На лице Сэма медленно появляется улыбка. Он делает шаг вперед к Касу, и Дин делает шаг, заслоняя его, выставляя вперед нож, но Сэм просто исчезает, как будто он был просто призраком. Кас поворачивается к Дину. Всего на секунду на его плечи причудливо ложится тень от облака, и Дину кажется, что он видит крылья. Те самые крылья, которые он мельком видел тогда в бункере больше десяти лет назад, но видение так быстро исчезает, что он и глазом не успевает моргнуть, и остается только восьмилетний Кас, нагнувшийся, чтобы рассмотреть избитый розовый куст. Он нерешительно протягивает палец к верхушке белой розы. Сердце Дина начинает бешено колотиться. Он не может потерять Каса, только не когда Сэм ускользнул от него. - Что такое, приятель? Кас оглядывается на него из-за плеча. - Такое чувство, что это мое, - отвечает он. - Да? – Дин пытается не выдать важность ситуации своим голосом. – Собираешься забрать это? Его пальцы останавливаются всего в дюйме от идеально белых лепестков розы, но затем Кас убирает ладонь и вместо этого берет Дина за руку. - Не думаю, что хочу этого. Дин делает глубокий вдох, чувствуя облегчение. - Хорошо. ЭПИЛОГ Это во всех новостях. Кладбище в Лоуренсе, штат Канзас, почти стертое с лица земли. И хотя тому нет никаких видимых причин, взрыв был достаточно сильным, чтобы привлечь внимание всех национальных масс-медиа. Дин смотрит на репортажи из неопрятного номера в мотеле возле шоссе I-95. Он везет Каса посмотреть Вашингтон, потому что должен был сделать это много лет назад, но сейчас не может отвести глаз от экрана. Кас выходит из ванной, вытирая голову полотенцем, и останавливается у кровати. - Дин? – произносит он, и когда Дин не реагирует, пробует – Пап? - Что такое, Кас? - Это твой брат выбрался? – спрашивает он, надевая майку через голову. Жара снаружи наконец прекратилась, и прохладный бриз, веющий из окна, кажется почти благословением. - Оба моих брата, полагаю. Кас мрачно кивает и садится рядом с ним, чуть ближе обычного, но Дин ничего не говорит на это, потому что после пожара и похищения Кас вполне себе может позволить побыть немного более прилипчивым. - Что мы будем делать? - Путешествовать? – Дин треплет его волосы. – Смотреть страну. Только ты и я. Может, заедем в Диснейлэнд. - А Сэм? – спрашивает Кас. - После того, как он убил кучу людей, похитил тебя и собирался убить нас обоих? – Дин вздыхает и выключает телек. – Я не особо горю желанием снова с ним пересекаться. Кас наклоняет голову. - Но тебе не хватает его. - Он мой брат, Кас. Конечно, я скучаю по нему. Мы спасли вместе мир и ради этого он попал в ад, - Кас безмолвствует некоторое время, и Дин внезапно понимает. Помимо него, у Каса никогда не было семьи. - Кас, что, по-твоему, мы должны сделать? Дин знает, что он ответит еще до того, как Кас открывает рот, чтобы ответить, и любит его за это. - Думаю, мы должны найти его. Он обнимает Каса за плечи одной рукой. - Тогда полагаю, нам надо выезжать.