Определение тебя

Чанмин проснулся с головной болью, не дышащим носом, саднящим горлом и с трудом вспоминая, чем закончился вчерашний вечер и как он вообще попал домой. Телефон валялся на полу рядом с кроватью, где он, не переодетый в домашнее и даже не завернувшись в покрывало, проспал всю ночь и половину дня. Индикатор в углу гаджета показывал, что есть пропущенные сообщения, и парень, проклиная весь белый свет, свесился с кровати, доставая аппарат. Часы показывали «1:27» и первой мыслью было: «Ночи, что ли?» Однако в комнате, да и за окном, было подозрительно светло, а восемь пропущенных от Кюхена и сообщения от других друзей заставили мозг проснуться: Чанмин проспал часов четырнадцать, несмотря на сирену трех будильников, почти непрерывное жужжание телефона в режиме вибровызова по паркету и многолетнюю привычку. Простонав что-то нечленораздельное студент окончательно сполз на пол, стягивая за собой плед. «Я только проснулся» «Ну слава Богу. Мы думали, ты там сдох. Вино, соджу или Юнха?» «Да какая, блядь, Юнха?!» «Зайду, расскажешь, как она!» Чем больше Чанмин просыпался, тем больше понимал, что дела его плохи. Сил почти не было, желудок, казалось, прилип к позвоночнику, но от мыслей о еде становилось нехорошо. За дверью скреблась и орала, окрашивая настроение в новые тона, голодная кошка. Жалея и подбадривая себя и несчастное животное, парень встал и поплелся на кухню, где оставались какие-то лекарства, которыми он лечил недавнюю ангину. Из всего, что было в холодильнике, отвращение не вызвал только невесть откуда взявшийся овощной сок. Налив его в стакан, чтобы немного согрелся, Шим, страдальчески вздыхая, включил чайник, насыпал в миску корма и упал на табуретку, намереваясь просмотреть все оставшиеся сообщения. Среди них оказалось несколько от Минхо — их содержание практически дублировало сообщения Кюхена, а также запрос «в друзья» от Донхэ. В сообщении парень спрашивал, как Мин себя чувствует, нормально ли добрался домой и извинялся за вчерашний инцидент и Юнхо, который «совсем не думает своей головой, когда увлекается». Ничего такого, за что стоило бы извиняться, Мин не припоминал.       После того, как он переоделся и пришел в танцевальный зал, находящиеся там парни попросили Юнхо его представить и рассказали о себе. Среди танцоров оказалось сразу несколько преподавателей, однако запомнить все биографии Чанмину не удалось. Что касается его знакомых, Юнхо оказался не только танцором, но и постановщиком. Также он ведет любые занятия для продвинутых и преподает в училище. Донхэ и синеволосый, представившийся как Хёк, проводят мастер-классы и занимаются мелкой административной работой — все это по большей части ради того, чтобы бесплатно использовать блага школы как танцоры. Вспомнился Шиму и загадочный Джунсу, который, по словам Донхэ, преподает только индивидуально, кому хочет, когда хочет и за сколько хочет. На протяжении двух часов, проведенных в зале, Чанмин в основном сидел, смотрел и разговаривал с новыми знакомыми. Юнхо помучил его в самом начале — по его словам, чтобы разогреть, но Шим так путался и быстро выдохся, что был отпущен минут через пятнадцать — парни признали, что Чон выиграл спор, и попросили смилостивиться над жертвой обстоятельств. Оставшееся время Мину оставалось только наблюдать, стыдливо поджимая свои длинные ноги, которые на фоне того, что творили эти парни, казались ему абсолютно бесполезными. Донхэ оказался именно таким, каким показал себя на первой и второй встрече: «добродушный, позитивный, открытый и очень подвижный» — так описал его студент в своей тетради. Немного дерзкого и одновременно стеснительного Хёка, который все время был рядом, Чанмин, было, принял за его брата — тем более, фамилии у них оказались одинаковыми, однако Ли оказались лучшими друзьями. Танцором, который поймал Шима «на слабо» на съемке, оказался Джунсу — самый, казалось, взрослый и сосредоточенный во всей этой компании, но что за этим образом кроется, Чанмин понять не успел. «Джунсу =?». Вот и вся запись о нем. Донхэ казался похожим на вечерний бриз, а Хёк — на утренний. О Юнхо писать ничего не хотелось. «Меланхолия» как первое впечатление, «одиночество; оттепель» — как второе, а что третье? Человек, не допускающий и мысли о поблажке, ни минуты отдыха, ничего и никого за пределами дела, на котором сосредоточен. «Тоннельное зрение» — перечеркнуто, «тайфун» — перечеркнуто, «движение» — обведено. Такая неопределенность в характеристике была чем-то новым. Во время небольшой передышки Донхэ сел рядом, прижимаясь спиной к прохладному зеркалу, и почему-то произнес: — Юнхо — это Юнхо. Его надо либо понять, либо просто не обижаться. — А на что обижаться? — переспросил Чанмин, — А это, — Ли взлохматил волосы на макушке, озадаченно нахмурившись, — Это поймешь по ходу. — Так я, наверное, больше не приду, — Чанмин не мог понять, к чему весь этот разговор, — к танцам я, как ты заметил, не имею никакого отношения. — Ой, не будь так уверен! Хён сказал, что ты нормально двигаешься, — в голосе Ли чувствовались нотки гордости, — А хён преподаватель и много чего видел. Неужели тебе совсем-совсем не интересно? Ли удивлялся так искренне, что Шиму стало совершенно неудобно. — Нет, ну немного, конечно, интересно, но… — На самом деле, интересно не было совершенно, но чужие забота, одежда и собственная совесть не позволяли язвить на этот счет. — Ну вот и замечательно! — Донхэ хлопнул в ладони, вскочил на ноги и отправился в дальний угол, чтобы включить, наконец, свой любимый трек. Чанмин чихнул. — Видишь, правду говорю! — Донеслось из дальнего угла. К концу занятия Чанмину поплохело: появилась слабость, а в раздевалке у него вообще закружилась голова. Не заметить такие перемены было трудно, и в итоге его вызвались проводить Юнхо и администратор Хичоль, который был на машине. Шим отпирался, как мог, но если Юнхо бесконечно что-то болтал и обеспокоенно причитал, Хичоль не произнес и двух десятков слов, подогнав автомобиль ко входу, и пока Чанмин отпирался от Чона и остальных ребят, вышел из машины и просто запихнул его на заднее сиденье. — Адрес? — Хичоль щелкнул замком, блокируя двери, и включил голосовой поиск в навигаторе. Чанмин виновато вздохнул и продиктовал. — Смотри-ка, твое направление, — Ким опустил стекло и обратился к стоявшему у машины Юнхо, — Ты тоже садись, выкину как обычно. — Отлично, спасибо! Машина у Хичоля была дорогая и большая. Попросив разрешения ехать лежа, Чанмин натянул на голову капюшон мягкой толстовки и изо всех сил старался не отключиться, пытаясь слушать тихий разговор сидящих спереди мужчин, но надолго его не хватило: провалившись в неспокойный сон, он проснулся за несколько минут до дома. — Если дальше поедешь сидя, пристегнись, — Хичоль поправил салонное зеркало, чтобы лучше видеть пассажира. Юнхо в машине уже не было. — Спасибо Вам, очень помогли. Жаль, что… — Забей. Мне не сложно, — Отмахнулся водитель. — Вы администратор? — Шим чувствовал себя неловко и почему-то хотел поддержать разговор. — О! — Хичоль хохотнул, — В чем-то это так. Этот идиот Пак уволился и приходится вести дела лично, будто без этого забот мало. Что за люди, айщ! Чанмин притих, наблюдая тираду разбушевавшегося за рулем и злобно гудевшего другим машинам Кима. Видимо, сказал что-то не то. — Извините, я… — Вообще это была моя школа, — Вдруг перебил его Хичоль, — Если быть точным, сеть танцевальных залов. Этот бизнес я продал пару лет назад за ненадобностью, но из-за неправильного управления все это дело развалилось. Человек, купивший это все, исчез, не выплатив мне долги. Здание скоро снесут, переносом школы никто не занимается — а что эта кучка энтузиастов может? Все работают неофициально, они никто. Пытаемся выжать хоть что-то, но поувольнялись почти все, мне не в чем их упрекнуть. Корабль почти утонул, и я тут пляшу, как Джек Воробей на торчащей мачте. С кучкой других воробьев. Юнхо, Донхэ, Хёкдже — крылышками машут, но юридически и финансово они — ноль. Понимаешь? — Ага, — Кивнул Чанмин, не понявший почти ничего, — А теперь проваливай, приехали. Не благодари! — Хичоль остановил машину у подъезда, вытащил сигареты из бардачка, и, не обращая внимания на дождь и слякоть под ногами, вышел, облокачиваясь на капот спиной к Чанмину. Шим склонил голову и направился в сторону своего подъезда.