Определение тебя

- Я схожу в магазин, - Кюхен захлопнул крышку ноутбука с черновым вариантом курсовой и устало потянулся, - Вы чего-нибудь хотите? - Не могу определиться между «сдохнуть», «сдохнуть как можно скорее» и «перестать существовать», - мрачно отозвался Чанмин. - Ты не только физически сопля, но и морально, - фыркнул Минхо, не отрываясь от своей работы, - Доделаешь курсач и свою часть общего проекта – и можешь подыхать. У Чанмина, тело и голова которого раскалывались, а температура плавила мозги, ни сил, ни желания на достойный ответ не нашлось. - Отстань, я слабый сеульский паренек, - Парень откинулся на стуле, уставившись в потолок. Недавние пропуски из-за ангины не позволили отлежаться ни единого дня, помимо вчерашнего, когда он просто все проспал. Горло болело, аппетита не было, температура была явно высокой, но дедлайны по учебе не давали никакого выбора. Чанмин был очень благодарен лучшему другу, который вчера приехал почти сразу после звонка и сделал все возможное, чтобы поставить Шима на ноги: заказал еды, пополнил аптечку, помог с домашним заданием, разобрал мокрую одежду пострадавшего, уложил спать вечером и притащил его в универ на следующее утро. Мин даже не знал, что Чо так умеет, и уж тем более – молча. Теперь парни привычно сидели в университетской библиотеке, где, как и десятки других таких же студентов, планировали провести всю экзаменационную неделю. В помещении было тепло, тихо, ничто не отвлекало, да и открыта она была круглосуточно. - Возьму тебе кофе, а то ты на зомби похож. Скоро люди шарахаться начнут, - Кюхен вытащил из рюкзака кошелек и удалился. - Мне же лучше, - буркнул ему вслед Шим, кидая взгляд на часы: через пару часов еще и факультатив по английскому, который Чанмин взял для того, чтобы набрать побольше зачетных единиц. В таком режиме прошел остаток недели, выходные, а за ними и следующие несколько дней. Никаких подработок у ребят не было – на период экзаменов все смогли договориться, и каждому это было на руку. Покидать стены университета не очень-то и хотелось: погода оставалась такой же мерзкой, а отопление в студенческих жилищах – либо никаким, либо очень дорогим. С воспоминаниями о случившемся на выходных Чанмин планировал поступить так, как обычно – забыть и не вспоминать, как страшный сон. И так бы оно и вышло, если бы несколько дней спустя, при попытке найти в шкафу что-нибудь, что еще не требует себя постирать, Шим не наткнулся бы на пакет, о котором и думать забыл: в нем была одежда Юнхо, которую Кюхен, приехавший спасать друга, сложил и запихнул куда подальше. Чанмин подумал над открытым пакетом, и пришел к выводу, что чужая толстовка, в которой он сам провел несколько часов, точно чище, чем все остальное. И в любом случае, нестиранной одежду отдавать не хорошо. Прикинув, сколько дней уже прошло, Мин немало удивился тому, что Юнхо ему не написал по поводу вещей: парень не казался настолько богатым, что комплект хорошей спортивной одежды для него – пустяк. Обругав себя как только мог, Шим влез в чужую толстовку, отыскал Юнхо в списке контактов в телефоне и написал: «Я совсем забыл про твою одежду. И поблагодарить забыл. Есть время на выходных? Я проставляюсь» «Не переживай. Отдашь, когда сможешь. Если честно, я почти не пью, хотя теперь у меня есть ящик пива. Меняю на вещи ;) » Чанмин вспомнил про злосчастный спор, с которого все начиналось, и кинул беглый взгляд на календарь на стене. «Если есть время, присоединяйся завтра к нашему с друзьями застолью. Тащи пиво, а мы накормим» Ответ пришел почти сразу: «Пока не уверен, но пришли место и время. Постараюсь быть!» Студент сгреб содержимое письменного стола в рюкзак, оделся и покинул квартиру, на ходу набирая номер Кюхена: - Алё, ты встал? Мы завтра пьем, - поприветствовал он друга, как только тот взял трубку. - Скорее восстал, но уже еду. Конечно пьем, завтра же пятница! Чанмин открыл дверь подъезда и вышел на улицу: утро оказалось неожиданно теплым и наконец-то запахло весной. *** - Молодой человек, Вы можете прожить без своего телефона хотя бы 20 минут? – Юнхо, только что стянувший аппарат с тумбочки, не успел даже открыть сообщение, как на него обрушился гнев физиотерапевта. - Извините, я больше не буду! - Попытался обезоруживающе поднять руки Чон, но лежа это не очень-то получилось. - Сиди уж в своем мобильнике, все равно уже все поправила, - Врач закончила приготовления к процедуре, нажала кнопку на аппарате и вышла, - Лежи там и не дергайся! Да, мэм! - Шутливо отозвался Чон, открывая сообщения. Парень посещал физиотерапевта уже пятый день, и нужно было еще где-то столько же: на прошлой неделе рука доканала его настолько, что пришлось все-таки записаться к врачу, сделать новый снимок, послушать о собственной безответственности, сменить клинику со всеми вытекающими процессами, разориться в аптеке и отправиться на процедуры. О тренировках нужно было пока забыть: в последнее время позвоночник молодого парня все чаще просил его сбавить темп, но, как всегда говорил своим студентам сам Юнхо, молитвы были услышаны только тогда, когда «что-нибудь» почти отвалилось. Этим «чем-нибудь» была рука, которая все чаще немела и болела. Сказать, что ограничения сводили Юнхо с ума – ничего не сказать: после того, как он, сходив на консультацию, оборонил пару слов о ситуации в зале, парню было запрещено там появляться. Друзья обещали доломать его шею, если увидят без справки. Танцор пытался аргументировать свое нахождение в школе тем, что надо пытаться решить ее проблемы, но единственное, чего добился – звонка Хичоля, который сказал: «Успокойся, парень. Тонущему кораблю матросом меньше – матросом больше, без разницы. Пусть себе танцуют последние недельки, не трогай их и сам не дергайся: нам эту историю уже никак не разрулить». Тем не менее, Юнхо был ему благодарен: для Кима тот долг, что ему не выплатили при перепродаже школы, был копейками, и тем не менее он не остался в стороне и действительно помог по мере своих возможностей. Кроме того, он помог Юнхо попасть на лечение в хорошую клинику, и при этом - бесплатно. Чон на 99% был уверен, что Хичоль это лечение просто-напросто оплатил, но что возразишь на его стандартную отмашку про «старые связи»? Возможно, тот чувствовал перед лидером танцевальной команды, которой скоро предстояло пойти по миру не по вине Чона, некую вину; возможно, делал это по каким-то иным соображениям. Так или иначе, свою догадку Юн принимал за факт, считая, что он перед старшим в долгу. На работе Юнхо тоже чувствовал себя некомфортно: все то, чем он пугал студентов, чуть не случилось с ним самим. Он, конечно, не был дураком и вроде как был готов, но менее больно от этого не становилось. Внезапно появилась куча свободного времени и парень не имел представления, что с ним делать. При том, что, как казалось Юнхо, у него было навалом нерастраченной энергии, вердикт врача и невозможность заниматься любимым делом и помочь парням заметно по нему ударили. Чон сам не заметил, как погрузился в некую апатию. Было скучно, но веселиться не хотелось; было не понятно, чем занять время, но в то же время не хотелось ни с кем общаться. Пять дней прошли будто в тумане, и по ощущениям растянулись в бесконечность. Сейчас, лежа на кушетке в кабинете, забитом всякой аппаратурой и пахнущем спиртовыми салфетками, Юнхо читал сообщение от Чанмина - случайного знакомого и человека, которого он совсем не знал, и его приглашение казалось глотком свежего воздуха: если завтра все будет нормально и он нигде не застрянет, выйдет из порочного круга «дом-работа-клиника» в люди, наконец. Надо собрать себя и перестать жевать сопли. Жаль только, что алкоголь с лекарствами лучше не мешать: впервые за долгое время голову посетила мысль о том, что выпить – не такая уж плохая идея. «Думаю, я точно буду! Правда, я немного повредил руку, дотащите пиво от машины сами?» - Юнхо быстро набрал и отправил Чанмину еще одно сообщение. «Парни сделают это с радостью! Завтра в шесть».