***
— Пора кормить пациентов, — тарахтит женщина в белом чепчике, толкая большой стол на колесах, — Чтоб на этот раз все съели, ироды! — оглядывает она по сторонам лежащих. — Ну что же вы так грубо? — выключает громко работающий телевизор девушка, одетая в белый халат, не спеша поднимаясь с дивана. Звук цокающих каблуков заполнил все пространство, которое уже давно оглохло в тишине. Грубой и уверенной походкой, женская фигура направляется к столику с еще пока теплой едой. — Мисс Реддл? — удивляется работница, ахнув от удивления. Сделав вид, что не заметила к себе пристального внимания, она берет тарелку с едой и направляется к пациенту в самом конце большого зала. Его тусклые, некогда голубые глаза уже побледнели. Грудь тяжело вздымалась, а тяжелые брови нависали на полузакрытые глаза. — Профессор Дамблдор, пришло время поесть, — улыбается Реддл, смотря на безразличный взгляд старика. Она берет ложку, полную яблочного пюре, посмотрев на нее с недоверием, Силия протягивает ее бывшему директору. Старик никак не отреагировал на происходящее, словно его здесь и вовсе нет. — Вы уже слышали, — обращается она к нему, — Волан-де-Морт уже вовсю развязал войну. А вы боялись, — улыбнулась она, продолжая возить ложкой по тарелке. — Знаете, Альбус, — кладет она себе в рот ложку, начиная с удовольствием поглощать. — Он насиловал меня почти каждый день. С улыбкой на лице и словами о любви, Том топил меня в своих желаниях. Я ненавидела его, проклинала. Однако я поверила в то, что он любит меня. Том говорил, что он единственный, кто у меня остался, что никому нет дела до такой поганой девчонки как я, и что его появление в жизни такой как я — просто подарок судьбы, но по его мнению, я была неблагодарной стервой. Том говорил со мной, рассказывал о жизни. Так, краткие штрихи, не углубляясь в самое сокровенное, да мне и не надо было больше, просто в эти моменты он не трогал меня. Знаете, Альбус, Том был единственным, с кем я говорила за те годы молчания. И все мои слова — это были оскорбления. На что он мне ответил: «Я буду платить тебе каждый раз, после того, как оттрахаю тебя! Прямо как шлюхе!». Мне нравилось то, что он делает со мной, хотя я ненавидела нас обоих. Он упрекал меня каждый раз в том, что я ушла из Хогвартса, обвинял в своём безумии, перекладывал смерть Реддлов на мои плечи. Аргументы? Доводы? Ха, они для слабаков, Тому было это не нужно. Просто он так сказал, а значит, мало что его переубедит. Профессор, он был жестоким с самого детства, как же вы не заметили? Никто за долгие годы не приходил ко мне, от чего я сделала вывод, что, возможно, брат скрыл моё место нахождения, вот только зачем? Все предельно просто, чтобы скрыть свою грязную и отвратительную связь со мной. Вот только как же вы меня нашли? Гадала я все и гадала, наверное, так захотел сам Том. Это ужасно, мы оказались втянуты в игру Тёмного Лорда. Я видела другой конец, профессор, клянусь! Там Волан-де-Морт был не похож на человека, которого мы все знаем. Там Гарри Поттер жив и победил, возможно, и ваша судьба другая… — замолчала она, собираясь уйти, но что-то вдруг остановило ее. — Он рассказывал мне свои ужасные приютские истории прямо в тот момент, когда… — она запнулась, а на лице появилась растерянность. — Том трахал меня, а в какой-то момент сказал, что у него больше, чем у отца, — глаза Силии заблестели от слез, однако она улыбалась. — Это было такое странное чувство, словно он хотел, чтобы я совершила инцест с Томом старшим. Но в итоге сам захотел стать им, постоянно обвиняя в излишних чувствах к отцу. Все это конечно же было ложью, — выдохнула и широко заулыбалась, вытирая слезы. — Хотя мне стало нравится. Будто бы у меня был выбор! — раздраженно вырвалось, — Вы все меня осуждаете, хотя Том говорит, что я родилась исключительно для него, для всех его грязных делишек. Это ужасно, профессор! Просто невыносимо! Он украл у меня все, — спокойно произнесла, глядя в глаза старика, — он изнасиловал меня. Вы хоть представляете, каково это? Связал мне руки, — прикрыла она глаза, — а эта боль. Кошмарная боль. Затем снова и снова. Я даже не кричала, потому что думала о том, что всех убили! — злится, а с глаз идут слезы горя. — Кровь, затем много крови, после суда, в лечебнице. Ах, у меня были дети, — закрывает лицо руками. — Том убил моих детей. Словно специально он делал так, чтобы они сначала появились, а затем на моих глазах растворились в крови, в моей собственной! — говоря это, Силия побледнела, а рука, которой она схватила директора, была холодной. — Но все равно, — разжала пальцы Альбуса, — мне нравится трахаться с ним. Мы прошли точку невозврата, теперь это навсегда. В Хогвартсе было время забыться. Я стала называть себя другим именем, думала поможет, и… Помогло, — рассмеялась она, — но не на долго. Стоило оказаться на пороге Литтл-Хэнглтона, и все встало на прежнее место. Инцидент с Тайной комнатой, — прищурилась, — я встретила Тома, поняла, как он нужен мне. Хотела его. Чертовски отвратительно, не находите? — пожимает плечами. — Я ушла, потому что боялась, что вы догадаетесь. Наверное, вы бы это сделали, не будь Гарри так важен и не уберись я с поля зрения. Я ненавижу Тома всеми силами своего сознания. Нахождение в его обществе — самое поганое унижение из всех, — озлобилась Силия вновь. — Но он убьёт меня, — задумалась на минуту, — может быть, когда-нибудь… Том — неудачник, его никто не любит, зато все хотят, — хитрая ухмылка расплылась по всему лицу. — Его заводит моя мнительность, беспомощность и наша с ним похожесть, принадлежность к общей корням. Он быстро кончает, когда я говорю ему, что он мой брат или когда называю Хозяином, — не может сдержать усмешки. Силия как никогда сейчас внушала опасное чувство превосходства. Страсть и жестокость чётко отпечатались в её выражении. — Он просит, чтобы я сказала ему, что люблю его, — презрение нахлынуло, смывая остатки прежних эмоций. — Ненавижу, как же я его ненавижу! Я сделаю то, чего не могли сделать вы или в приюте Вула. Я убью его. Хочу родить Тома вновь, маленького и беспомощного, а затем… — блаженно прикрывает глаза, — Утоплю, — задумчиво поглядела в лицо Альбуса. — Хотя именно сейчас я не против, чтобы Том трахнул меня, — сцепила пальцы в замок, — как-нибудь особо изощрённо. Не могу представить себя с кем-то ещё, кроме своего брата, — скривилась так, будто съела лимон, — он же Реддл. А знаете, род моего папы был достаточно благородным. Можно считать Тёмного Лорда наполовину аристократом, — улыбнулась. — Много раз думала и не понимала как это так: я и кто-то другой. Фу, гадость. Зачем люди это делают? — задумалась, отставляя еду. — Мне некогда здесь с вами сидеть. Она сбрасывает с себя белый халат, швыряя его прямо в лицо бывшего директора, начиная уверенно удаляться. Полная чувства собственного превосходства и гордости от своего положения. Внезапно все эти чувства с треском исчезают, оставляя после себя лишь безграничное отчаяние и муки совести, когда она чувствует, что чья-то слабая хватка пытается удержать ее за руку. Тотчас Силия оборачивается и уже готовая кричать от неожиданности. Слабая и сморщенная от шрамов старости рука вцепилась в ее пальцы. Реддл напрягается, готовая сейчас разрыдаться. Свободной рукой она прикрывает свои глаза, чувствуя постороннее тепло, скатывающееся по щекам. Продолжив удаляться, ощущает, как слабая хватка начинает отпускать. Вырываясь из этих цепких рук, Силия прибывает в недоумении, не зная, как объяснить этот странный поступок от человека, в котором-то и души остаться не могло. После поцелуя дементора люди превращаются лишь в живые овощи, которые могут только справлять биологические потребности, не проявляя никаких признаков личности. Не желая мучить себя этими дурацкими догадками более, Реддл без оглядки быстрым шагом удаляется из помещения для умалишенных. Но на глаза попадаются знакомые фигуры, которые не спускали с ее действий взгляд. Землю будто из-под ног выбили, Силия почувствовала самый настоящий человеческий страх. По щеке седовласого Френка скатилась крупная слеза. Останавливаясь прямо перед этими двумя, девушка не в силах посмотреть им в глаза, и она решается просто уйти, как вдруг шорох со стороны заставляет с ужасом остановиться. Слабая тощая рука со скрюченными пальцами падает на прикроватную тумбочку, с громким шорохом что-то ища. Рука Алисы Долгопупс находит долгожданный предмет. Сжимая карандаш в кулаке, она начинает с силой что-то вырисовывать там, хотя звук был такой, будто кто-то скребется ножом о камень. Продолжая смотреть на Силию, ее рука рывками что-то старательно выводила. Реддл, искренне удивленная, подходит ближе. Рука Алисы обессилено падает вниз, со звенящим стуком роняя карандаш. На самой столешнице корявыми, но достаточно разборчивыми буквами было выведено лишь одно слово: «Зло». Мельбурн. Австралия. Близ залива Порт-Филлип. Яркое солнце, которым Гермиона не могла насладиться, подставляя лицо под палящие лучи. Ее легкое платье чуть скрывало тоненькие ножки, а капризный ветер все время норовил оставить Грейнджер без остатков чести. Она спускается с холмика прямиком к воде, начиная расплескивать теплую воду. Оборачивается назад, видя, как мама с папой сидят под большим зонтиком и машут ей рукой. Гермиона прибегает к родителям, начиная брызгать их водой, от чего те поморщились. Вглядывается в безоблачное небо, ложась на покрывало, закрывая глаза. — Гермиона, — подозвал ее профессор. — Да, — опешила она всего на секунду. Откладывая тяжелые книжки, девушка смотрит на бывшего директора, желая ему как-то помочь. Он выглядел уже как старая развалина, частенько говорил о том, что боли замучили его старое тело. Грейнджер заметила, что профессор носит перчатки, никогда не спрашивала зачем, но это однозначно было не просто так. Альбус все не покидал Астрономической башни, говоря, что следит за звездами, на самом деле девушка понимала, что директор просто пытается стоять на стреме. Его руки ужасно болели, он не мог ничего крепко удержать в своих пальцах, и тогда, когда девушка увидела черноту, что пожирала великого волшебника, она ужаснулась, начиная плакать. Он приобнял ее, начиная успокаивать, говоря, что Гарри навсегда останется в их сердцах, главное не отступать от своей цели, пусть Кровавый Лорд захлебнется в своей крови, но важно не падать духом. Гермиона стала очень близка Альбусу, в ней он видел себя, отдавая полностью отчет всем грядущим событиям, зная, что кара за все сделанное и замолчанное когда-нибудь накроет и его. Чувствует, что Смерть неизбежно наступает на пятки, хочет дать Грейнджер возможность жить в безопасности. — Гермиона, — обратился к ней Дамблдор. — Мантия Гарри у тебя? — улыбнулся, когда та кивнула. — Гарри оставил ее мне, перед испытанием в Турнире Трех волшебников, сказал, что хочет, чтобы она была у меня, — утирает красные глаза. Альбус долго смотрел на свою бывшую ученицу, оценивая не только ее одаренность, но и храброе доброе сердце. — Я хочу сразиться с тобой в дуэли, — сказал директор, чем тут же обескуражил ее. — Покажи свое мастерство. Грейнджер не долго думая соглашается, они становятся спинами друг к другу. Гермиона все еще не могла забыть Поттера, которого потеряла не только она, но и вся Англия, ей казалось, что никто и никогда не поймет, насколько ей плохо и тяжело. Ради мести и отпору Темному Лорду, ей пришлось отослать родителей подальше, стирая память обоим, заставляя забыть ее, как казалось, навсегда. Отсчитывая каждый свой шаг. Десять. Она поворачивается лицом к директору, отбиваясь от его обезоруживающего заклинания. Яркие лучи маги рассекают пространство, словно салют из петард. — Эверте статум, — командует Дамблдор, заставляя Грейнджер отлететь. Она чувствует, как ее закружило в невесомости, больно приземляется наземь. Смотрит наверх, сдувает выбившуюся прядь волос, вставая на ноги. — Вердмилиус! — не сдается девушка, пуская в профессора энергетический поток, который задевает его. — Экспеллиармус! — в ответ бросает. — Остолбеней! — в ответ кидает заклинание. Их магии сталкиваются в поединке, начиная пожирать друг друга. Дамблдор сжимает свою палочку изо всех сил, чувствуя нестерпимую боль, но продолжает держать оборону, видя, что он еще в силах сопротивляться. Он сделал свой выбор. Рука предательски не слушается, Альбус отходит в сторону, и поток магии Грейнджер сносит рядом стоящий стол, разнося его в щепки. Девушка чувствует, как устала, каков противник напротив, но директор лишь утвердительно качает головой. — Ты должна понимать, что Пожиратели не будут щадить. Ты должна будешь что-то предпринять! — подначивает ее продолжить бой несмотря ни на что. — Круцио! — направляет на Гермиону непростительное заклятье. Она только заслышав первый слог из уст бывшего директора, понимает, что собирается делать профессор, осознавая, что не может применять запрещенные действия даже под страхом смерти, даже если предстоит встретиться лицом к лицу с безжалостными убийцами. Пусть с ними разбираются в Азкабане. — Экспеллиармус! — повторяет она обезоруживающее заклинание, которое всего пару минут применял профессор. Рука Дамблдора дрогнула, и он видит, как чернота начала продвигаться чуть выше. Эта злостная болезнь разрасталась, стоило только магии мелькать рядом. Альбус падает на колени, хватаясь за руку, по которой словно ножи прошлись. Заклятье Гермионы доходит до противника, и он теряет палочку, она улетает куда-то вдаль. Директор видит, как девушка метнулась к нему, помогая встать. — Палочка, Гермиона! — кричит ей, — Теперь она твоя. Она опешила, отпуская Дамблдора, тут же бежит к ней, поднимая, а затем слышит в своей голове повторяющуюся фразу «Теперь она твоя». Смотрит на профессора, пока тот осматривает руку, пытаясь снять проклятое кольцо, но это приносит ему еще больше неприятных ощущений, решается подождать. «Оно ждет», — посмотрел на перстень, что глядел на него черным камнем. — Я не понимаю, — протягивает палочку обратно Альбусу, желая вернуть ее. — Так будет лучше. Моя палочка — это все, что у меня осталось. Ты заработала ее в честном бою, но Гермиона, — хватает он ее за руку. — Пользуйся ею только в самых крайних случаях. Не задавай лишних вопросов. Лелеемый Дар Смерти, которым Дамблдор все же дорожил, с таким трепетом он верил в сказку о трех братьях и всемогущих предметах, что просто не мог позволить этому артефакту сгинуть в темных силах. Гермиона открывает глаза, видя все еще чистое небо, крик вольных чаек, что пролетают на зеленоватой водой, рассекая потоки морского бриза. Видит, как мама с папой рассматривают фотографии юной Гермионы, сравнивая со своими детскими. Они начинают смеяться, рассуждая, на кого юная дочь больше похожа: на маму или на папу. Все еще видя картины ожесточенной борьбы, накрывается мантией Гарри, пробираясь по малознакомым улицам масштабного Мельбурна, размышляя о том, как бы найти вход в Магическое посольство Австралии. Сожалеет, что покинула Битву перед самым концом, вспоминает, как хорошо им жилось в стенах Хогвартса, когда все работали как один механизм. У них было свое маленькое государство, со своими законами и взаимопомощью. Ненавидит Снейпа, она всегда знала, что он предатель, после того, как тот с особой жестокостью разобрался с Люпином, не оставляет в ней сомнений, что Северус все еще держал обиду на Мародеров. Постоянное чувство, что за ней кто-то следит, не покидало, боится, что Темный Лорд придет и за ней, убивая в ней единственного приверженца Гарри Поттера и старого режима в Англии. О том, какие изменения происходят в правительстве Британии, было мало слышно, однако политика в этой островной стране все больше походила на старый режим Гитлеровской Германии, во главе с кайзером Лордом Волан-де-Мортом, она была уверена, что королевская семья уже давно убита, а Пожиратели скрываются под их лицами, стараясь не выдавать себя. Политика сменилась, боится, что Австралия — не лучшее место, хочет убежать в Америку, начиная бравое дело — собрать еще одну ответную группировку против фашистского режима, считает, что найдет отклик там, но ей придется несладко. Давно уже похоронила свою родную страну под горами трупов Темного Лорда, считая, что ее страна давно умерла. Забегает в темный переулок, замечая странную фигуру, что следует за ней с самого побережья, накрывается полностью мантией невидимкой. Отходит назад, упираясь в стену, молчит, старается не дышать, наблюдая, как незнакомец, которого был виден лишь силуэт, быстрыми шагами приближается. Он остановился. Гермиона все еще не видит его лица, скрываемого в ночи. Протягивает руку, угрожающе наступая. Ухватившись за мантию, он откидывает ее, видя девушку, что так старалась от него убежать. — Долго же я вас искал, мисс Грейнджер, — знакомый голос врезался в слух, она оглядела его лицо, узнавая. — Гилберт, — уперлась она в него волшебной палочкой, заставляя того поднять руки в верх. — А точнее, Геллерт Грин-де-Вальд. Что вам нужно от меня? — Только ваше доверие и помощь, — прошептал он. — Я на вашей стороне, — его лицо искривила довольная ужимка. Она убирает палочку, улыбаясь ему в ответ.Заключение
18 августа 2018 г. в 13:11
Том Марволо Реддл после сокрушающей и абсолютной победы был выбран в качестве главы волшебного мира. Перетянув на свою сторону окончательно и бесповоротно. Плакаты с призывом о войне против магловских выродков пестрили по всему городу. Пожиратели смерти патрулировали страну как личная политическая полиция. Мистер Реддл становится самой знаменитой и обсуждаемой фигурой во всех магических странах. Все больше правительств других стран перенимают его взгляды, желая вести общую борьбу с главным противником. Двадцать второго августа 1997 года в три часа дня пятьдесят минут по Лондонскому времени магическая армия под командованием Темного Лорда нападает на ничего не подозревающий магловский народ.
Обращение Волан-де-Морта к своему народу:
— Если я сегодня после долгих месяцев снова обращаюсь к вам, то не для того, чтобы отчитаться перед теми деятелями, которые недавно удивлялись моему молчанию. Потомки когда-нибудь смогут взвесить и определить, что в течение этих месяцев было важнее: РЕЧИ господина Дамблдора или мои ДЕЙСТВИЯ.
Сегодня я пришел сюда, чтобы, как всегда, сказать несколько слов, посвященных военным действиям против магловской наглости, которая вытесняет нас, волшебников. И заставляет скрывать свое существование!
Однако сегодня появление здесь далось мне нелегко, потому что в эти часы в нашей борьбе начинается новая операция, представляющая собой громадное событие.
Уже сорок восемь часов она разворачивается в гигантских масштабах! С ее помощью мы разгромим противника.
Я обращаюсь к вам от имени миллионов тех, кто в этот момент сражается, чтобы попросить вас, нашу великобританскую Родину, в дополнение ко всем лишениям, в этом году взять на себя помощь в этой борьбе.
С двадцать второго августа идет неистовая борьба, которая имеет поистине решающее значение для всего волшебного мира. Размеры и последствия этого события станут ясны только потомкам. Они осознают его как поворотный пункт, с которого началось новое время.
Эта война не нужна ни мне, ни моим соратникам для того, чтобы с ее помощью увековечить наши имена. Их увековечат наши мирные достижения, и увековечат достаточно.
Несмотря ни на что, мы решили свои проблемы, в то время как остальной мир потерпел неудачу как раз при их решении.
Мы ставили перед собой следующие цели:
во-первых, чистота крови нашей английской нации,
во-вторых, достижение нашего равноправия с окружающим миром и,
в-третьих, объединение магического народа и, соответственно, восстановление естественного состояния, которое в течение столетий было искусственно нарушено.
Однако, ни в коем случае не означает, что мы когда бы то ни было стремились к войне. Непременным было только одно: мы ни при каких обстоятельствах не откажемся от свободы нашего народа.
Исходя из этих соображений, я сделал Министерству Магии множество предложений. Мне не нужно их здесь повторять — это обеспечивает ежедневная публицистическая деятельность моих сотрудников.
В это же время мне удалось приобрести ряд союзников, в первую очередь, Магическое Министерство Италии, с главой которой меня связывает тесная личная дружба.
Стоя во главе Великобританской Магической империи, я чувствую себя ответственным за весь наш народ, за его существование, за его настоящее и, насколько это возможно, за его будущее.
Поэтому я был вынужден принять защитные меры. Они были чисто оборонительного характера.