Книга первая: Ведомый шепотом Смерти

      Оказавшись в глухом закоулке магловского городишки, Том осмотрелся пристально по сторонам, будучи наготове уже кого-то разорвать в клочья, но к его удивлению никого, кроме спящего бомжа, укрывающегося коробками, Реддл не повстречал. Седые ломкие лохмы торчали из-под его шапки, глаза были крепко закрыты и он громко храпел. Лицо этого бродяги было красным и опухшим, Том с интересом начал рассматривать его, ткнув в упругую щеку волшебной палочкой, от чего старик лишь скривился, но не проснулся. Фыркнув, Реддл отходит от доходяги, направляясь к оживленной улице, по которой уже сновал народ. Улицы Туманного Альбина никогда не отличались солнечностью или теплотой. Прохладный сильный ветер накатывал в самый неподходящий момент, стоило только Тому выйти из узкого темного закоулка, как его тщетно начал пытаться сдуть грозный ураган.       Оживленная улица пестрила всякими вывесками, будущий Повелитель Магловской Британии решил оценить свои владения, с интересом, словно у ребенка, рассматривая прохожих и яркие плакаты на высоких постройках.       «А здесь будет лозунг моей партии! — восхищенно осматривался Том по сторонам. — А тут будет мое имя! А вот сюда переведу Олливандера с его палочками! Хочу, чтобы здесь была еще одна школа магии!», — не мог обуздать свои мысли.       Медленной вальяжной походкой Реддл направился вперед по проспекту, окидывая взором прохожих, борясь с желанием сжечь их сердца и превратить в груду мокрого мяса. Маглы были достаточно изобретательными в одежде, особенно Тома смешили женщины в каких-то странных коротких блестящих юбках и мешковатых свитерах размера так на два больше их самих. Странные прически, больше похожие на торнадо. Волосы небрежно спадали в разные стороны и мелко вились, это напомнило Темному Лорду Беллатрису, хотя по его мнению, эта барышня выглядела достаточно устрашающе и соответствующе своему образу, ежели эти странные леди в коротких юбочках, что странно на него смотрели. Том осмотрел себя сверху вниз и не понял, что с ним не так, а затем из какого-то крупного магазина выбираются высокие парни, на вид ровесники Реддлу, тот сразу же подметил их дикие образы: большие, не по размеру джинсовки, несуразные цвета, кричащие вызывающие детали, например — розовый галстук. Все в основном носили голубые джинсы и странные прически. Один из массивных парней, что шел Тому навстречу, грубо посмотрел на него, пытаясь толкнуть, когда они сравнялись; ловко маневрируя, Реддл избежал столкновения, заставляя магла злобно смотреть ему в след.       «Животные», — пожал плечами он, направляясь дальше по узкой улочке, всматриваясь в каменные здания и стеклянные витрины.       Недолго думая, Темный Лорд понимает, что шляния в магловском мире заставляет его хотеть ощутить себя в шкуре того самого магла. Поднимает голову, видя большой торговый центр, стекла которого подсвечивались со всех сторон, а манекены в красивых шубах притягивали взгляд. Дружелюбный лакей стоял под массивным нависающим козырьком, стоя возле крутящейся двери, в которую входили и выходили люди. Реддл чуть не умер от удивления, с каждым разом его удивляло все больше и больше происходящее в этом мире и он тут же захотел забрать все лучшие изобретения в свой мир, чем показать полное порабощение старательных крыс-маглов, заставив их трудиться на каторжном труде, поддерживая жизнь магов.       Том мило улыбается, направляясь ко входу в большой и кричащий торговый центр, ему навстречу выходят разодетые разноцветные парни и девушки, держа в руках стаканчики. Яркие солнечные очки прикрывали их глаза, Темный Лорд выглянул из-под козырька, осматривая беспросветные тучи и не поняв ничего, только вопросительно пожимает плечами. Стоящего на дороге парня начали толкать со всех сторон снующие маглы, которым мешала его статичность и неопределенность в движениях. Собираясь с мыслями, Том приближается к крутящейся двери, поглядев в сторону старенького лакея, который, в свою очередь, радушно улыбается ему, говоря: «Доброе утро, сэр. Хорошего дня»; кратко кивнув, продолжает двигаться. Оказываясь внутри стеклянной круглой двери, видит, как вместе с ним заходят маглы, только на этот раз на выход. Ярко накрашенные девушки застучали по стеклу, привлекая внимание Реддла, стоило ему взглянуть на них, как они начали кривляться, а одна из них прислонилась губами к стеклу, оставляя на ней яркий красный след. Тома словно током дернуло и он начал думать, что магловский народ: 1) слишком пошлый; 2) безнравственный; 3) не знающий страха; 4) наглый.       Гордо держась в обществе, Реддл проходит по большому помещению, не в силах остановить свое потрясение. Большие залы не сравнить с величием Хогвартса, а какое все яркое; нестерпимо трет глаза; снующий туда-сюда люд, казалось, знал, куда надо идти, а вот Том, в отличие от них, нет. Вскинув голову, он видит ту самую витрину, на которой манерные манекены хвастаются своими необычными шубами. Смотрит на толпу и старается не выбиваться из общей кучи, идет с ними на двигающуюся лестницу, которая вела на второй этаж. Боязно ступает, повторяя за людьми — кладет руку на резиновые перила, начиная смотреть вниз, не веря в то, что действительно отрывается от земли, подобно полету. Тут-то на него и нахлынуло странное чувство, что истинная магия творится здесь, в магловском мире, ведь не имеющие верховных сил человечки смогли создать то, что заставляет поистине удивиться. Оказываясь на втором, не менее крупном чем первом, этаже, Том разглядывает массивные гладкие колонны, дотрагиваясь до них, ощущая на пальцах странную пыль, будто мел потрогал. На втором этаже было множество магазинов с яркой и развратной одеждой, Реддл проходит по длинному коридору, чувствуя, будто идет под свет софитов, ведь все вокруг сверкает, шумит, снует туда-сюда.       Разбегается и резко останавливается, начиная скользить вперед по глянцевому полу, ему нравится, и он делает так снова и снова, пока не врезается в колонну. Падает, потирая ушибленный лоб, какой-то мужчина средних лет в черной шляпе и строгом костюме останавливается около него, помогая встать. — Что это вы так, молодой человек? — недовольно сверкнул он своими зелеными глазами. — Вы сюда играть пришли? Так это не сюда, вам на площадку детскую.       Тома смешит его замечание, ведь этот магл совсем не представляет, какие игры предпочитает этот «молодой человек». — Я хочу найти магазин с шубами, прямо как за тем стеклом, — указывает он вдаль коридора.       Мужчина тяжело вздохнул и предложил провести Тома, на что тот согласился, любезно идя рядом и даже иногда посматривая в его сторону. За время их недолгого пути мужчина успел поведать новому знакомому много о себе. Реддл узнал, что этого человека зовут Генари Миллс и он прибыл сюда из Америки, прибыл в основном из-за скуки и по возможности спустить награбленные сбережения, которые ему удалось заполучить благодаря бухгалтерским махинациям. Затем Генари остановился, странно смотря на Тома, как бы осознавая, что признался в преступлении первому встречному, на что тот лишь мило улыбается, пожимая плечами.       Реддл радостно срывается с места, видя перед собой открытые зеркальные двери в нужный ему бутик, полностью скрываясь в заставленном шубами зале. У него глаза разбегаются, так много мягких и приятных мехов; запускает руки в каждую, щупая, удовлетворенно вздыхая. Черные, белые, тигровые, пятнистые, даже кричащих цветов. Ворс был то длинный, то короткий, все эти меха были такие разные, прямо как люди; зарывается лицом в шелковистые ворсинки, что начинают щекотать лицо. — Решили шубу приобрести? — показался из-за его спины озадаченный Миллс. — А, — непонимающе взглянул на него Темный Лорд, — вы еще здесь? — Они женские, — проигнорировал его Генари. — Мне все равно, — сказал Том, примеряя на себя бело-черную шубу с плавным переходом цветов, чувствует себя поистине королем.       Длинная, необычаянно мягкая, с глубокими карманами и пушистым воротом, что подкупает Тома. Лезет под жилет, нащупывая волшебную палочку. — Генари, — зовет он мужчину, что рассматривал меха с интересом, как только магл подошел ближе, удостоверившись, что никого нет рядом, Реддл вытаскивает волшебную палочку, направляя в него, — Империо! — прошипел Темный Лорд, скалясь, когда видит, как блеск в глазах Миллса потух, уступая слепому неведению. — Купи мне это, — указывает он на шубу, из которой не хотел вылезать. — Да, сэр, — покорно соглашается магл, направляясь к кассе с Томом, который взял его под ручку, насмешливо осматривая народ, что недобро глядел вслед. — И вот это, — бросил он на кассу черные солнечные очки.       Милая девушка кассирша натянуто улыбалась в ответ, принимая банковскую карточку Генари, не в силах перестать озираться на Тома, что рассматривал различные побрякушки. — Что это? — берет блестящий прямоугольник. — Жвачка, — ответила девушка с кассы, удивленно вскидывая брови. — И это тоже, Генари, — швыряет Реддл перед его глазами новую хотелку. — Конечно, сэр, — отвечает Темному Лорду, заставляя его сиять.       Том надевает солнечные очки, и закидывает сладкую пластинку в рот, начиная жевать, и чувствуя неописуемое блаженство от сладости вкуса, начинает понимать, что что-то забыл в этой жизни; не сдерживается и проглатывает жевачку, беря новую. Мысленно начинает думать о том, что ему не хватает сестры, от чего его бросает в тоску одиночества. — У тебя есть машина, Генари? — обратился к нему Том, убедившись, что тот утвердительно кивает. — Мне нужно в Уилтшир, сколько это займет времени? — Около четырех часов езды.       Реддл недовольно закатывает глаза, надувая пузырь, который тут же лопается. — Пошли, — хватает его за руку, уводя в укромный угол, не переставая нервно пожевывать сладкую жвачку. — Генари, а теперь слушай меня внимательно, — диктует Том, — ты мне еще нужен, не вздумай расщепиться. Понял? — Да, сэр, — мгновенно реагирует на его вопрос.       Реддл берет его под руку, начиная представлять проклятое поместье Малфоев, от которого его скоро стошнит. На мгновение закрывает глаза, а в следующую секунду уже оказывается на узкой дорожке, с двух сторон окруженной массивными форменными кустами. Отпускает Генари, который в ту же секунды падает без сознания.       Заходит в гостиную, где обычно всегда проводит время его сестра, а так же Нарцисса и Люциус; важно заходит, приспуская очки; видит, как все уставились на него как на что-то незнакомое.       Драко начинает смеяться, но его тут же одергивает вся семья. — Боже, что с тобой? — не сдерживает улыбки Силия, подходя к Тому. — Я просто решил пожить пару дней в магловском мире. Должен же я знать врага в лицо и с чем имею дело! — бросил он на всех недовольный взор, видя их смешки.       Грубо и вызывающе жует жвачку. Лезет в карман, смотря на юного Слизеринца. — Хочешь? — вытаскивает из кармана сладкую резинку.       Драко стремительно подбегает к Тому, победно вытаскивая вкусно пахнущую пластинку, начиная показывать ее всем. — А тебе, Люциус, не дам, — бросил на него саркастично-сердитый взгляд, от чего блондин лишь тяжело вздохул. — Драко, ты с папой не делись. Я только тебя угостил.       Потянул сестру на себя, вырывая из поместья, чувствуя, как теперь ощущает свою полноту. Она бежит за ним, не успевая за его стремительностью. Останавливается у потерянного Генари, что распластался на земле с широко открытыми глазами, рассматривая мглистые облака и серое небо. Силия не задает ни одного вопроса, лишь неотрывно смотря в профиль Тома, который с усмешкой глядел на Миллса. Протягивает ему руку, от чего тот словно ожил, хватается за длинные пальцы Реддла, покидая горизонтальное положение. К его спине пристали мелкие камушки, и Силия тут же начала их отряхивать. Мужчина вновь посмотрел на небо, казалось, он был не здесь, не с ними. Том разрывает его мучительные мечтания, дерзко хватая под руку; ветер поднимает свой недовольный гул; Силия в последний раз оборачивается на поместье Малфоев, ловя знакомые силуэты, а затем все исчезает, наполняясь черной дымкой и странным ощущением невесомости.       Когда тьма отпускает, Силия прикрывает глаза, а в следующую секунду оказывается в другом, совершенно незнакомом месте. Том начинает идти куда-то вперед, к свету, покидая темный и одинокий закуток. Она видит гладкие блестящие светлые стены, проводит по ним рукой, начиная думать, что это схоже с плиткой, но на ощупь как пластмасса. От раздумий ее отрывает Генари, который идет следом за своим Хозяином, она поравнялась с маглом и взглянула на него. Его зеленые глаза смотрели куда-то вдаль и излучали тепло и полное отсутствие воли. Подумав о том, что непростительность этого заклятья уж чересчур завышена, похлопала Миллса по плечу, стремительно идя на свет. От удивления хватается за лицо, начиная смотреть в разные стороны, видя столько снующих туда-сюда людей, большие просторные коридоры, витрины, вывески, все звало, все играло. Начинает думать о том, что уже давно не знает, как живут маглы, но увиденное приводит ее в восторг. Кустарники в громадных клумбах располагались прямо в помещении, а рядом стояли скамеечки, на которых маглы сидели и о чем-то весело разговаривали.       Яркие, вызывающие, шумные и задорные — вот какой вывод делает Силия, рассматривая их непривычный внешний вид. Вспоминает про Тома, с которым прибыла сюда вместе, начиная искать единственную фигуру в дорогой шубе, что удается ей с первого раза. Том с интересом стучал костяшками пальцев по очередной преграде, что отделяла его от интересующих вещей. — Мы пойдем туда! — бросил он Силие, показывая на магазин с различными разноцветными сладостями. — Сегодня мы с тобой просто брат и сестра. Родственники.       Берет ее за руку, затаскивая в магазин. Глаза разбегаются от большого обилия всех этих конфет. Мишки, слоники, радуга, палочки, леденцы, жвачки и мармеладки. Полосатые, в крапинку, в горошек, расположенные на полках в магазине, привлекая к себе всех детей и их родителей.       Розовые стены, светлый плиточный пол, в объемных платьях милые девочки-подростки — работницы магазина бегали от одного клиента к другому. Маленькие дети в основном набирали по нескольку конфет в одну руку и начинали рыдать, если мама или папа отказывались это все оплачивать. Силия почему-то засмотрелась на родителей и их детей, понимая, что могла бы быть на их месте, от раздумий ее вырывает Том. Он начал ходить мимо каждого стеллажа и полки, сгребая чуть ли не все, что блестело и казалось ему интересным. Распихав половину по карманам своей шубы, а свободной рукой сжимая груду всего разноцветного и привлекательного. Реддл злостно улыбается, видя, как на него смотрит сестра. — Сегодня мой день, Силия, — проходит он мимо нее, всучая все набранное в руки Генари. — Зачем так много? — подходит она к нему, пытаясь остановить его безумное желание обладать всем и сразу, замечая, что он снова пошел что-то хватать.       Он словно уловил ее мысль, посмотрев на магла, что держит огромную гору его прихотей, а так же набитые карманы. Смотрит на ее непонимающий вид, подмечая, что Силия прекрасна; отталкивает в сторону, подходя к кассе. Генари сразу же подошел к своему Хозяину, сваливая на улыбчивую кассиршу весь товар, который набрал Реддл, от чего лицо у девушки тут же исказилось от неожиданности. Том лезет в карманы, доставая все, что успел припрятать. — А может мне сделать крестраж в этом? — поворачивается он на Силию, показывая изогнутую палочку-леденец. — А что? — возмущается он, видя как та тяжело вздыхает. — Никто не догадается. — Ты напоминаешь мне Гензеля, который набрел на дом ведьмы-старухи, ведомый своими глупыми и опасными желаниями, — старается не раздражаться. — Не отчитывай меня! — подходит вплотную, от чего она сразу же отворачивает голову, делая шаг назад.       Том выходит из магазина, открывая леденец и кладя его в рот, выбрасывая этикетку прямо на пол, невозмутимо направляясь дальше. Его внимание привлекает следующий отдел неподалеку, заходя в который начинает всматриваться в прозрачные витрины, ища новую вещь, которую потребует на этот раз.       Это была табачная лавка, чьи полки были уставлены бензиновыми зажигалками с разными узорами, курительными изогнутыми трубками и длинными с резными узорами мундштуками. Том достает свою волшебную палочку, начиная прикладывать к мундштуку, сравнивая их длины. Его палочка была длиннее, а вот черный лакированный держатель для сигарет разжег в нем жаждущий огонек нового безумного желания. — Я хочу его, — говорит он Генари, который всегда был рядом. — Он женский, — говорит ему Силия. — Вовсе нет, — вклинился в разговор продавец. — Они есть на разный вкус и размер.       Прихватив в придачу еще и черную бархатную коробочку, Том с ликованием смотрел на то, как его покупки растут, делая тяжелее ношу Генари. На этом его развлечения не окончились, поведя Силию в магазин одежды, Том начал осматривать вещи, которые ему предоставлял магловский магазин. Он набирал кучу платьев, которые ему нравились, для того, чтобы сестра пошла все это примерять.       Развалившись в примерочной напротив, рассматривая свой новокупленный предмет, напоминающий ему волшебную палочку, Тому не терпелось опробовать его в деле. Когда Силия отодвигает шторку, представая перед ним в новом наряде, Том странно осматривает ее с ног до головы. — Зачем? — спрашивает она. — Это для спектакля, на который мы пойдем, — ответил он ей. — Ты странный. — Я просто устал и хочу ничего не делать, — подходит он к ней, начиная трогать ее тело, от чего та пришла в ужас. — Мы просто родственники, — отталкивает она его, — ты сам так сказал! Инцест уголовно наказуем, братец, тем более в магловском мире, — тише добавляет она, что злит Тома, но он все же присаживается на свое место, вновь рассматривая купленный предмет. — Генари, — зовет он мужчину, который где-то недалеко бродил, — в твоей стране инцест наказуем? — смотрит на его потерянный вид. — Почти во всех штатах, если мне не изменяет память, — спокойно отвечает Миллс. — А что в этом такого? — злится от непонимания. — Я имею право выбирать того, с кем мне спать, а с кем нет. — Это аморально, сэр. — Я подобен богу, — откинулся он назад, упираясь затылком в зеркало. — Языческому богу, — мечтательно добавляет. — Несомненно, — кивает ему в ответ Генари.       Погода в Лондоне, как и во всей Англии, была достаточно невзрачной и одинаковой, по крайней мере, так могло показаться. После того, как воскрес Темный Лорд, солнце почти не светило, а голубое небо стало редкостью, но Том не видел в этом связи, не имея привычки вообще обращать внимание на такие вещи как погода и атмосферные перепады давления.       Том облокотился на фонарный столб у выхода из торгового центра, все еще теребя в руках мундштук, хватая за руку Генари, Том просит у него сигарету, желая опробовать интересную и красивую вещь в деле. Мужчина поставил на землю тяжелые сумки, зарываясь пальцами в свой карман, а затем протягивает Реддлу сигарету, удаляясь с ношей в руках.       Силия подходит к Тому ближе, смотря на то, как он вставляет белую сигарету в черный длинный мундштук; лезет в карман его брюк, от чего он чуть не поперхнулся; нащупывая теплую металлическую зажигалку, тянет руку вверх, чтобы выбраться из узкой ткани, заставляя Тома, тяжелее вздыхать. Он нащупывает ее пальцы через брюки, еще чуть-чуть, и он сойдет с ума, чувствуя ее прикосновения; вся его идиллия тает, как только она резко вынимает свою руку из кармана; отворяет железную крышку, нажимая по кнопке затвора с чиркающим звуком, после чего появился язычок яркого пламени; подносит огонь к сигарете; улыбается, когда видит, как он подкуривает, со звоном закрывая зажигалку и бросая ее в карман новой шубы.       Длинная черная палка, к которой не спеша притягивал свои губы Том, чтобы втянуть горький дым, подчеркивала его тонкие пальцы и большую кисть. Силия смотрела на него как на какую-то кино-диву, ловя себя на странных и неоднозначных мыслях.       Снующий народ не мог удержаться, чтобы не окинуть взглядом странного парня в шубе и с мундштуком, который совсем не вписывался даже в их безнравственную обстановку. С не прекращающимся галдежом, молодые подростки проходили мимо, напевая какие-то известные песни, которые совсем были не знакомы прибывшим из волшебного мира. Громкая музыка раздавалась со всех сторон, шум приближающихся машин, запах сигаретного дыма смешивался с влажностью и бензином, давая головокружительные ощущения.       Том надел солнечные очки, улыбаясь всем прохожим, которые вздрагивали от его дикого вида. Реддл выдыхает Силие в лицо, от чего та морщится, отворачиваясь; затягивается поглубже, приближаясь к ее волосам, прислоняется к ним губами, начиная судорожно выпуская едкий дым в ее светло-серые пряди; чувствует ее пальцы на своей щеке; ухмыляется. Их отвлекает подъехавший на черной машине Генари, что приоткрыл окно. — Знаешь, что я сделаю потом? — издевательски смотрит на Силию, усевшись на заднем сидении автомобиля, кладя ее ногу себе на колено. — Я нападу на Руфуса Скримджера. Я сделаю так, — щелкнул он пальцами, — и он разлетится на ошметки!       Силия слышит дикий крик с улицы; приближается к Тому, выглядывая в его окно, упирается ему в колено рукой, от чего он томно вздыхает.       Полностью поглощенная криками улицы, видит кровавую лужу и испачканных в кровавом дожде людей, что истерически вопят, бегая туда-сюда. Брызги не долетели до них; примерно в пятнадцати метрах, как раз у входа в торговый центр, собиралась толпа зевак. Маглы начали разбегаться в разные стороны, Силие удалось уловить взором, что стена у самой крутящейся двери, как и сама дверь были залиты красной жижей. Кто-то из толпы поднимает оставшийся, но разорвавшийся заляпанный пиджак. — Лакей, — засмеялся Том. — Ты убил лакея? — посмотрела она на него. — Я тебя не понимаю. — Он просто первый, кто пришел мне в голову, — задумался Том, — а раз я был неподалеку, то, значит, это сработало, — начала захлестывать его волна восторженного безумия. — Я тренировался, понимаешь, — смотрит в ее глаза, — на Люциусе, — после сказанных им слов, Силию охватил шок от ужаса. — Но я был слишком далеко, — хватает он ее за подбородок, — поэтому, когда трансгрессировал к Малфоям, то разочаровался в том, что этот слизняк все еще раскладывает шахматы, — облизывает ей щеку, а затем отшвыривает на свое место. — Поехали, — стучит костяшками пальцев по внутренней стороне двери.       Силия вжимается в противоположную от брата сторону, начиная прокручивать увиденные картины, вновь и вновь ей виделись кровавые следы, измазанные люди, которые истошно вопили, снося друг друга. Красные струи, которые растекались по дороге, и алые человеческие следы, что разносили эту грязь по всему Лондону. Начиная задумываться о природе такого поведения, Силия не видит ничего более действенного для избавления мира от Темного Лорда, чем смерть Тома Марволо Реддла, который является жестоким убийцей, не раскаивающимся насильником и наглым вором; смотрит на него, видя, как он непринужденно улыбается, подставляя лицо под струи холодного воздуха; приближается к нему, стягивая его солнечные очки, смотрит в черные глаза, на что Том лишь лыбится; обхватывает его лицо руками и начинает целовать, не понимая, что еще должно произойти в ее жизни, чтобы разорвать нить с убийцей. Все же ловит себя на мысли, что это единственное ее напоминание о том, что она не одна в семье и не менее чудовищная реальность — он убил всех. — Я хотел убить и тебя, — откликается на эти мысли, отрывая ее от себя, — сначала хотел, чтобы ты увидела смерть каждого Реддла в своем доме, начиная от самых ненужных — дедушка, следом бабушка, а пиком должна была стать смерть Тома старшего. Он так мило признавался тебе в любви перед смертью, — не может унять ликования, смотря на ее потерянный вид. — Я ведь похож на него? Представляла, что спишь с ним? — радостно смеется, хлопнув в ладоши. — Это все ты! — больно стиснул ее щеки. — Ты свалила, как крыса с тонущего корабля, просто потому, что тебе не понравилось, как я любил тебя? — его затрясло от злобы. — Ты мой брат, Том, а ты все время это забываешь! — вырывается из его хватки, начиная злится в ответ.       Он закрыл лицо рукой, бледнея на глазах еще больше. — Я не обязана была плясать под твою дудку, просто потому, что ты испытывал какие-то противоестественные чувства к маленькому ребенку, коим я и была тогда! — Замолчи! — смотрит он на нее. — Грязный Том, очень грязный, — повторяет его издевательский тон, видя, как брата сдавливают силки неведанных чувств. — Прямо как и твоя мамаша! — смеется ему в лицо. — И все семейство Мракс!       Он сдавливает ее запястье, наваливаясь всем телом на Силию, но та лишь смеется ему в лицо, начиная обхватывать его тело ногами, запуская руку ему под рубашку. Видит, как у него на лице появился румянец, Тома затрясло, и он убирает ее руку с себя, все еще таращась на Силию; видит в ней себя, чувствует напряженную волну холодного страха; боится самого себя, пытается отстраниться, но не может, она крепко держит. — Ты же всегда делаешь это со мной, что не так? — лукаво смотрит на него, поймав его растерянность, ощущает небывалую страсть. — Ты же не убил меня только ради этого, да, Грязный Темный Лорд? Метишь в верхушку, а сам только спишь и видишь, как бы вставить своей сестре! Ты бы не вылезал из меня, верно? Ну же, ответь хоть что-то! — выплевывает она эти слова с особым пренебрежением, треснув его по лицу.       Она отпускает свою хватку, позволяя Тому отстраниться. Он прислоняет ладонь к щеке, растерянно смотря в окно, у него глаза заблестели и казалось, что он вот-вот расплачется.       Большие просторы отеля Хилтон притягивали восторженные взгляды. Просторное убранство блестело от педантичной чистоты, каменный светлый пол с черным круговым узором посередине, натяжной потолок с объемными выступами, из которых мерцали мелкими яркими лампочками, распространяя по-райски безупречную ярко-светлую атмосферу. Разодетые маглы восседали на мягких обширных диванах, потягивая толстые сигары, от которых исходил терпкий резкий запах, смешивающийся со свежестью начищенного помещения.       Том направляется в компании Генари к стойке регистрации. — Какой номер вы желаете? — спросила симпатичная девушка, оглядывая пришедших. — А что у вас есть? — растягивает слова скучающий Реддл. — Люкс, премиум, одноместные номера, двухместные. Уверена, вам у нас понравится. Сколько человек будет проживать в номере?       Том повернулся назад, ища глазами Силию, которая медленно приближалась, все никак не в силах оторвать восторженного взора от архитектуры. — Двое, — бросает он.       Она поравнялась с ними, с опаской поглядывая. — Что, предпочитаешь спать на улице? — издевается над ней. — Извините, а что насчет алкоголя? — игнорирует Тома, смотря на работницу отеля. — Все есть в номере, — радушно улыбается. — Сколько спальных мест вам понадобится? — смотрит она в монитор. — Два, — отвечает Силия. — Одно! — тут же прерывает ее брат.       Том и Силия вопросительно смотрят друг на друга, вот-вот, и они сцепятся в злостном сражении. — Определитесь, пожалуйста, — натянуто вежливо говорит девушка, отрывая Реддлов от не начавшейся перепалки. — Одно, — выдыхает недовольно Силия, переводя взгляд на девушку.       Том повелительно кладет ей руку на плечо, ухмыляясь от своей победы, но она тут же резко сбрасывает его объятия. — По карте или наличными? — раздается голос со стойки регистрации. — Карта, — говорит Генари, вручая ее администратору на рецепшене.       Девушка забирает карту и кладет перед носом Тома толстую большую тетрадь. — Впишите имена проживающих, — говорит она, — если до двенадцати часов дня вы не покинете номер, то это засчитывается за еще один день, который придется оплатить, — радостно добавляет портье.       Том с интересом вглядывается в магловские имена, а так же глядит, кто в каком номере, и совсем не понимает, что от него требуется. Силия отпихивает брата, беря в руку ручку, начинает писать свое имя в свободной строчке, ставя размашистую подпись; передает брату. Он, немного подумав, хватает ручку в правую руку, перекладывая в левую и повторяет за сестрой, ставя инициалы с фамилией «Т.М.Реддл» и ставит закорючку. — Добро пожаловать, мистер и миссис Реддл, — противно ухмыляется администраторша, а затем ее взгляд падает на их руки на стойке информации, что на мгновение выбивает из колеи. — На что вы уставились? — не понимает Том, Силия толкает его локтем.       Она тут же понимает, что интересует швейцара — отсутствие колец, но одинаковая фамилия; охватывает страх попасть под стражу недобрых органов исполнительной власти. — Только сегодня продали наши кольца, да, Том, — косится на брата, — чтобы купить вот это, — притягивает она его за шубу.       Не понимает, что она несет и начинает злится, но не показывает виду. Администраторша ничего не сказала, только сделала удивленное лицо. Все трое отходят, Том рассматривает ключи, на которых красовалось число сто семь, а затем он покосился на Генари, понимая, что настало время с ним расстаться, вот только он еще не закончил свою миссию. — Будешь спать под дверью, — говорит ему Реддл, — или в своей машине. — Да, сэр, — покорно соглашается магл. — Думай, что говоришь! — с пренебрежением посмотрела Силия на Тома, снова ловя его возмущение. — Он слишком много для тебя делает, чтобы так опускать его. Генари, — смотрит на его добродушное лицо, — у вас есть средство связи? Как люди общаются? Кажется, у вас есть что-то, но я не помню, как оно называется, — начала она. — Телефон, — говорит Миллс ей в ответ. — Да! — улыбается. — Здесь он тоже есть. Скажи, что нужно сделать, чтобы поговорить с тобой на расстоянии. — Набрать цифры на панели. — Чем тебя не устраивает вариант, чтобы он просто валялся под дверью? — не может успокоиться Том. — Его выпроводят, — начала она, — мне так кажется. Тебе его не жалко? — выжидающе поворачивается к брату. — Мне? Нет! Я не моралист. Так, — бесится Реддл, — Генари, пиши свои циферки и проваливай. Тебе еще нужно купить билеты на Призрака Оперы.       Мужчина подходит к стойке информации и начинает что-то писать на листке бумаги, а затем вручает его Тому, собираясь уйти и делает это без особого сожаления, даже не бросив краткого взгляда на своего Хозяина.       Длинные металлические двери отворяются, показывая свое просторное зеркальное нутро, в котором Том видит себя и не узнает, неуверенно ступает, потупив взор в отражение; трогает свое лицо, опуская глаза все ниже; хватается за мягкую и чуть флоковую на ощупь шубу, что свободно ниспадала с его плеч; замечает взгляд сестры, но стоило им узреть друг друга, как оба отвернулись. Она жмет на пятый этаж, и двери бесшумно затворяются; мягкий толчок почувствовали оба и посмотрели друг на друга, ловя волнение. Не произнесли ни слова, так и стояли молча, все еще не в силах простить грубых слов. Оглушительное молчание нарушает милая мелодия, что раздается откуда-то сверху. Том хотел было начать спрашивать Силию что это, но увидев ее непревзойденно невозмутимый вид, злится, вынужденный играть в бессмысленное и гордое игнорирование. Чувство раздражения с каждой секундой одолевает все сильнее — хочет придушить Силию, посмотреть в ее лицо, когда она будет задыхаться, в конечном итоге падая без сознания; видит ее вздернутый профиль, тянет угрожающе руки, готовый совершить задуманное, та лишь покосилась на него, а затем просто повернулась спиной, заставляя Тома захлебываться от новой волны возмущения. Смотрит на ее серебристые волосы с редкими темными прядями, спадающие на узкие плечи, струящиеся по прямой спине; решает, что лучше убьет Силию здесь и сейчас, чем будет это выносить. Вновь медленно подносит руки, готовый схватить ее за узкую шею и свернуть, как когда-то сделал это с кроликом своего товарища по приюту. Сильная дрожь мучительного ожидания предательски затрясла все тело, всего пара сантиметров, и она в его руках испустит свой нежный и слабый дух; резко хватает ее за шею, притягивая на себя, она начинает сопротивляться, наваливается всем весом; Том начинает поддаваться и летит к задней стенке лифта, все еще крепко стискивая ее шею. Она вцепляется в его пальцы острыми ногтями, что лишь заводит Реддла; дышит ей в ухо, начиная тереться щекой о ее волосы; пропускает тот момент, когда ослабляет хватку, но все еще держит. Музыка замолкла, и Том мгновенно реагирует на это, Силия чувствует его рассеянность, ударив локтем в живот потерянного; тот сразу же завопил, да так, будто бы ему руку оторвало. Двери плавно открываются, после чего вырывает ключи из рук страдающего брата и переступает порог. Том тянет ей руку в след, ощущая противное одиночество и предательство, которое над ним только что совершили. Яростно выходит из непонятной ему блестящей коробки, сжимая пальцы в кулаки; оказывается в длинном просторном коридоре, где его встречает череда неизвестных дверей; замечает Силию, которая невозмутимо всовывает ключ, начиная отворять дверь; идет к ней, доставая волшебную палочку, вспоминая, как убил Лили. Поворачивается в его сторону, начиная паниковать, судорожно поворачивает ключ в последний раз, и дверь поддается; вваливается в помещение, хлопнув дверью, подпирая спиной. Силия прислушивается, но ничего не слышит, ни малейшего шевеления на другой стороне; напряжение не спадает, и она лишь вспоминает, что Том умеет трансгрессировать и ей не удастся сбежать; достает волшебную палочку, понимая, что это единственный способ защититься. Отходит не спеша, поворачиваясь лицом к двери, но ничего не происходит, чувствует, как ее колотит от страха. Ручка начинает медленно опускаться вниз, Силия продолжает делать шаги; дверь предательски отворяется, пропуская свет из коридора; дыхание застревает в груди. Теневой силуэт показался из маленькой щели, заслышала шаги. Дверь распахивается, и показался Том, на лице которого сверкала животная ярость и злорадная ухмылка, от которой кровь стынет в жилах. Он спокойно проходит в номер, закрывая за собой дверь, а затем резко направляет палочку на нее. — Остолбеней! — моментально выкрикивает Силия, движимая лишь желанием спасти свою шкуру.       Том отбивает ее выпад, направляя ударную волну в другую сторону. Стоящая неподалеку ваза со звонким треском раскалывается, посыпавшись острыми осколками прямо на пол. — Давай! Еще! — высокомерно командует Том.       Силия чувствует, как трясется ее рука, в которой она стискивает палочку, что ходит ходуном.       Том, не прекращая, следит за ее забитым видом, довольствуется происходящим. — Авада кедавра! — бросает она писклявым тоном, целясь в надменную и устрашающую фигуру.       Реддл захохотал, не сдерживая своего сатирического порыва. — Для того, чтобы это заклятье сработало, — медленно начинает подходить, — надо искренне желать смерти тому, кому оно предназначалось.       Его слова отражаются эхом в ее сознании несколько раз подряд, она с изумлением хлопает глазами, вглядываясь в его лицо. Сказав такую компрометирующую фразу, сам того не заметил, как признался в том, что не хотел ее убить, никогда, иначе сделал бы это много тысяч раз. Отсюда и все эти попытки задушить, опоить, зарезать, Том прекрасно знал, как работает непростительное заклятье и слов для него маловато. Такое своеобразное признание в ценности собственной жизни она никогда и ни от кого не получала; начинает плакать как маленькая девчонка, когда он отшвыривает ее палочку на рядом стоящий диван. Силия вновь срывается с места, вбегая в узкую арку, ведущую в просторный холл; облокачивается на высокую барную стойку, стоя спиной к возможной угрозе; слышит надвигающиеся шаги, оглядывает взором содержимое бара, потянувшись за граненым стаканом, ставит его около себя, открывая новую бутылку янтарного виски. Поворачивается назад; видит, как Том небрежно сбросил с себя мех, надвигается к ней. Та ощущает давящее присутствие позади; сжимает в руках стеклянный стакан, резко поворачивается и натыкается на тянущиеся к ней руки Тома; протягивает ему виски, чем выбивает его из колеи. — Пей! — без тени страха говорит она.       Он потупил взор на содержимом, которое всучает ему сестра; берет в руку непонятный напиток, начиная принюхиваться. От резкого противного запаха его воротит. — Пей! — повторяет она более истерично.       Том делает глоток, после которого Реддла всего передернуло. Терпкий горький вкус этого странного пойла оказался словно ударом по голове, разливающаяся по телу неприятная гадость жгла все горло. Ему не нравилось, это было видно по его выражению, но Том продолжил делать глотки.       Силия переводит дыхание, хватает полную бутыль, ставя ее с громким стуком на стеклянную столешницу. — Сядь, — показывает она ему на стул, отодвигая для него специально.       Том присаживается, чувствуя, как неприятная на вкус и запах вода начинает что-то творить с его головой. Смотрит на Силию, что присела рядом, она молчала и ничего не говорила, а лишь наливала ему новую порцию виски. — Жалко здесь льда нет, — огляделась она по сторонам, оценивая обстановку в номере, словно только сейчас до нее дошло, где она. — Почему ты? — спрашивает Том, приближая к ней свое лицо. — Потому что ты так захотел, — откидывает его назад. — Откуда ты узнала о Мраксах? — прищурился он. — Я была в их доме. Я искала человека по имени Мариус, — стучит она ногтями по стеклу. — Мариус Блэк, — заулыбался Реддл. — Твоя противная мамаша. — Откуда узнал об этом ты, Том? Почему ты все знаешь? — вскидывает она бровь, подливая брату вновь. — Я пришел к Мраксам перед тем, как грохнуть тебя и всю твою жалкую семью, — со злостью и омерзением добавляет, видя, как это ее задевает. — Там был только брат моей матери. Он был настолько ничтожен, что даже не понимал человеческий язык, только парселтанг, — заговорил он без иронии и очень серьезно, сильнее сжимая в руках стакан. — В его мыслях было много разных омерзительных картин. Твоя мамаша, моя, и то, как они… — замолчал он, вновь запивая горькой противной водой, что просто отвратительно пахла. — Папа пил такое, это, кажется, виски, — поворачивает она к себе бутыль. — Ну теперь я как папа? — как-то странно прозвучал этот вопрос. — Он ведь знал, что я есть, он добровольно оставил меня в приюте. — Так, стой! — кладет ему руку на плечо, заглядывая в его серьезные глаза. — Морфин. Что было дальше? Что ты увидел? — А что увидела ты, когда побывала в этой безобразной лачуге? — зашипел он, подпирая лицо. — Множество портретов, на котором изображались поколения твоей семьи. А потом эти же имена, только с другими детьми и так далее. Я поняла лишь одну вещь — они жили обособленно и размножались внутри своего узкого круга родственников, — она увидела, как Том закивал головой, давая понять, что она все правильно поняла. — Теперь ты понимаешь, почему я такой? — берет ее за руку. — Почему же только теперь? Всегда, — с усмешкой глядит в его немного косой вид. — Он был ужасен! — добавил Том. — Его черные маленькие глазки косили в разные стороны, он спал с моей матерью. Как он сказал: «Мы должны были быть вместе», знаешь, — прислонил он холодный стакан к своей румяной щеке, — с одной стороны, мне даже стало жалко его. А с другой, он был просто тварь, недостойная носить звание Наследника Слизерина.       Силия тяжело вздыхает, чувствуя гнет прошлого, что до сих пор не отпускает, как оказалось, не ее одну. Очень жалкий и несчастный Темный Лорд. — В голове Морфина отпечатался яркий образ Мариус, которая подстроила все свои глупости, они повлекли за собой очень серьезные последствия, — подливает щепотку безнадеги, окуная сестру в омут с омерзительным прошлым ее же семьи. — Ее дядя был на ней женат, правда недолго, — пожал плечами Том, присасываясь к горлышку бутылки, Силия отбирает от него виски, ставя на пол. — Тебе интересно, как я и это узнал? — не переставал ее удивлять. — Она этого не скрывала от нашего отца, а напрямую говорила, что была вынуждена это сделать, ибо осталась бы в нищете. Твоя тщеславная и самовлюбленная мамуля не хотела спать со своим старым мужем и по совместительству дядей, — растягивает он слова, однозначно получая удовольствие от того, что рассказывал. — Она заколола его ножом, прямо в сердце. — У вас с ней больше сходства, — раздраженно бросила Силия. — Ты вообще всего лишь недоразумение. Случайность, — саркастично язвит, глядя, как наполняются слезами ее глаза. — Думаю, тебя вообще не должно было бы быть, — приподнимает он глаза, рассматривая потолок, чувствуя, как его легонько кружит. — Без твоего присутствия моя жизнь была бы куда счастливее. Возможно, отец забрал бы меня к себе, меня бы любили. Я собрал бы верных сторонников, с легкостью убил бы Поттера с первого раза, — сложил он руки в замок. — Ты во всем виновата, — тянет он к ней руку, хватая за подбородок, начиная поворачивать ее лицо, словно впервые видит. — Ты сводишь меня с ума, и я не могу понять чем. Постоянно хочу тебя завалить где-нибудь, — разжимает свои пальцы, тяжело выдыхая. — Что за пойло ты мне подсунула? — хватается за лоб. — Я весь горю как на адском огне, — потирает он лоб, а затем вновь окунулся в воспоминания. — Я вскружил голову старосте Слизерина, которая была на тот момент при своём посте, — слабо ухмыльнулся Том. — Она бредила мною, ей так хотелось, чтобы я — Том Марволо Реддл, на тот момент фигура небезызвестная — занял свой пост подле неё. Тогда-то и произошёл «царский» переворот. Меня избрали, старого вышвырнули. Я был полон власти отнимать очки у других факультетов, — сомкнул он пальцы в кулаки, говоря с особой жестокостью. — И меня брала истома, когда я представлял, как зажму тебя в каком-либо темном и грязном коридоре, — безумие захлестывало его с каждым словом, что вводило Силию в глубокий и темный страх. — Ты бы напугалась до смерти, — продолжил он более спокойно, расслабленно закрывая глаза, — и просила бы тебя отпустить. Эта мысль не давала мне покоя, потому что моим мечтам не суждено было сбыться, ты укатила обратно в Литтл-Хэнглтон, дрянь! — стукнул он по столу. — Ты мучила меня, — слабо выговаривал он застрявшие в прошлом слова, — появляясь во снах и спрашивая своим детским грязным голосом: «Хочешь меня?», — пародирует, — прямо как это было тогда, в библиотеке. Я сходил с ума, не мог спать, ты мерещилась мне в коридорах. Я жил мечтой убить тебя и всю твою семью. Я душился этим гнётом рвущих меня чувств, что не находили покоя, поганая грязнокровка! — вновь ударил по стеклянной столешнице, от чего стакан вздрогнул со звоном. — Будучи старостой, мне удалось попасть в архив, где ты, дура, не удосужилась забрать личное дело. Там я нашёл и адрес твоего проживания, и отца, и дату рождения, и все-все-все. Это было помешательство, от которого я тлел, словно чахлое полено. Ты убила меня! Ты натянула все до предела и просто ретировалась, сбежала. Моим мучениям пришёл конец, когда идею чистоты крови схавали носители крови Блэк и самодовольные аристократы! — с издевкой протянул. — Из газет, что хранились скопищем в стенах архивов, привлекло меня моё же имя, которое оказалось не моим. В статье упоминалось о неком Марволо, — стал он более серьезным. Вся его шея покрылась красными пятнами, — что совершил преступление против маглов вместе со своим сыном, это подтвердила маленькая девчонка по имени Мариус Блэк. Даты были старые, и я не знаю, зачем это хранилось, видимо, Дамблдор копал под меня уже тогда, ещё один гвоздь, что вечно мешал! Все и забыли, что там произошло в далекие двадцатые, но только не Альбус. Он не просто так рыл! — Он видел нас в тот день в библиотеке. Моя мантия накрывала его шкаф со странными книгами. Стоило мне увидеть, как я все поняла, — бесстрастно отвечает ему, осматривая мучительный вид Тома. — Дамблдор был не просто профессором трансфигурации, но и въедливой блохой, что постоянно искал способы меня поймать на горяченьком. Вот только нас было много и нас охотно защищал Слизнорт, — злорадно улыбается, начиная резко жестикулировать. — Ты выдал себя в тот момент, когда начал издеваться надо мной, — еще спокойнее сказала Силия. — Я думал об этом, — взглянул он ей в глаза. — Мы специально заняли все места, вынудив тебя сесть с нами тогда, на распределении, — впадает в истерику. — Единственная девчонка тринадцати лет на первом курсе, да ещё и с фамилией Реддл, — хватает ее за руку. — Было не трудно догадаться, что ты та самая «другая семья» моего живого отца.       Он горел и сгорал от собственного огня, не зная, как скрыть свой трепет. Силия смотрит на него, а видит лишь голодное животное, в котором присутствуют редкие черты человечности. Жестокий, вспыльчивый, надменный и безжалостный, циничный, откликающийся лишь на собственную боль.       Не может оторвать от него глаз, уже даже не одергивая от мысли, что он привлекает ее своим безумием, что носило такую заразительную притягательность. Каждое движение, каждый взгляд. Его манеры, голос и умение все выворачивать с ног на голову; вспоминает, как видела Тома, что задумчиво нарезал круги по потолку, обходя люстру со всех сторон, его вид был печален и серьезен одновременно.       Тлеет под его неприкрытым желанным взором, ощущает приятные мурашки, представляя картины, как он войдет в ее тело, очернив и осквернив с такой жадной любовью, которой только мог Реддл. Его лик был потерянным и изнеможденным, он ждал, ждал, когда же аффект лихорадочного исступления отпустит. Силия чувствует его напряженность, начиная поддаваться братским чувствам, как этому учил ее Том; медленно встает со своего места, садясь на стол перед ним; не отрывает глаз; видит, как он следит за каждым ее движением, тянет к ней руку. Когда та касается ее кожи, Том протяжно и со стоном вздыхает, словно не веря в то, что испытывает; Силия прикрывает глаза, полностью рухнув на столешницу, отдаваясь своему безумному брату, желая избавить его от мук, что драли на части каждый раз, когда они были вместе. — Можешь сделать это, — смотрит она в потолок, понимая, что это никогда не закончится.       Том одергивает свою руку, словно впервые осознает, что собирается сделать, отражаясь на его лице маской немого ужаса, он вновь закрывает глаза рукой, начиная нервно подрагивать.       Силия слышит слабые всхлипы, которые пронизывают до глубины души, вновь ощущение, что плачет ребенок, внутри все сдавливает нестерпимая жалость и желание помочь; приподнимается; приближается к Тому, убирая с него руку. Его лицо подрагивало от мучительных слез, что ручьем стекали по пылающим щекам.       Хватает ее за ногу, прижимаясь горячей щекой; Силия чувствует, как по ней заструилась чужая боль; запускает пальцы в его волосы, отдавая блаженству, которое приносят эти порочные прикосновения. Томные затяжные рыдания резко изменили тональность, приобретая более устрашающий и звонкий тон; Реддл резко приподнимает голову, смотря сестре в глаза, начиная затяжно срываться на смех; сжимает больно ее кожу, приподнимаясь со своего места. Красный, весь в слезах, теряющий последние капли рассудка в истерическом счастье, приближается к ней, касаясь горящими губами ее прохладной щеки, затем другой, следом лоб, оттягивая момент, когда вопьется в ее яркие губы. Вцепляется в ее волосы, притягивая Силию почти вплотную к себе, начиная жестоко целовать, она завопила от неожиданности, а затем резко зажмурилась из-за боли, которую причиняет ей Том, начиная жадно кусать. Солоноватый привкус собственной крови заставляет почувствовать отвращение. — Вот черт! — говорит Том, резко отстраняясь, смотря куда-то за спину сестре. — Время! — сбегает он в другую комнату, оставляя Силию с грязным чувством осквернения.       Поворачивается в его сторону, видя, как он расположился на диване с бумажкой в руках, набирая номер на телефоне, притянув трубку к уху. — Что ты уставилась? — возмущается он, видя ее глупый взгляд. — Я понял с первого раза, как пользоваться этим! Алло, Генари, — радостно оборвал свою мысль Том.       Ведет рукой вверх, помогая Силие застегнуть новое платье, не отрываясь, смотрит на нее в зеркало и на то, как сам же жмется к ней, тая от терзающих порывов.       Ее вид был потерянный, невинный и какой-то жалкий, что вызывало у Тома еще большее желание вытрепать всю душу из этой девушки. Она поворачивается к нему, смотря своими ярко-накрашенными глазами, хлопая ресницами, словно бездушная кукла, с которой играли дети. Том сажает Силию на кровать, замечая ее непревзойденную статичность; берет туфлю, заботливо и с трепетом одевая на узкую ногу, его охватывает странное чувство, словно он маленькая девочка, которая наряжает свою любимую игрушку. Берет расческу, проводя ею по длинным прямым волосам сестры, чувствуя их гладкость кончиками пальцев, дотрагивается до своих, находя сходство в структуре их волос, что вызывает в нем улыбку. Берет помаду, выдвигая яркий грифель, начиная обводить по контуру желанные губы, не сдерживается и притягивает Силию к себе, начиная целовать; смазывает свои труды, чувствуя странный привкус на губах. Крови, косметики и чего-то еще, наверное, вкус греха; странно ухмыляется, проводя пальцем по ее коже вокруг губ, убирая разводы, вновь начиная красить ей губы. — Ты много с кем спал? — неожиданно спрашивает она, глядя в спину Тому, который отошел поставить тюбик помады на столик. — Да, и не раз, — отвечает, а затем резко поворачивается, припадая около нее. — И ни одной нет в живых, — выдавливает из себя хоть какие-то сочувственные нотки, а при этом не может скрыть веселящихся чертей в глазах. — Видишь ли, потом я их всех, как правило, убивал. Травил, душил, резал, применял непростительные заклятья. Но зачем тебе это знать? — с оптимистичной волны его резко сбрасывает в темное напряженное недовольство.       Она закрывает губы рукой, начиная отрицательно мотать головой, чувствуя, как ее бросает в горькие слезы. Том раскрывает рот от удивления, он не хотел, чтобы Силия плакала и размазала бы его кропотливые труды своей печалью; обнимает ее, начиная гладить по спине; вбирает в себя ее слабый обессиленный зов, расслабляясь от переизбытка своей сестрой. Он хотел мучить Силию, но никогда не мог найти золотую середину в своих словах и действиях, делая все импульсивно и поддаваясь своим «хочу». От чего она плачет, стало интересно Тому; прикрывает веки, уткнувшись ей в плечо.       Добропорядочный магл открывает дверь своей машины, приглашая присесть своих навязчивых друзей во внутрь салона.       Том вытягивает ноги вперед, открывая окно, задумчиво смотря на зажегшиеся фонари. В мире обычных людей было какое-то свое очарование, которого не было в мире волшебников. Задняя мысль неожиданно кольнула его, напоминая ему, что он сын немага. Представляет свою жизнь вместе с четой Реддл, как провел бы детство в песочнице, разгуливая по лесным чащам с другими детьми, расковыривая муравейники и устраивая скандалы по поводу того, что не хочет ужинать. Отбирал бы у Силии игрушки и дразнил бы за глупый или нелепый вид, найдя к чему придраться, она бы расплакалась и пошла бы жаловаться бабушке, которая отчитала бы потом Тома, запретив гулять с друзьями целую неделю, при этом лишая сладкого. Улыбается, когда думает о возможном выражении лица отца в этот момент.       Генари, не отрываясь от дороги, протягивает Тому двенадцать билетов, от чего тот сначала не понял, что за издевки творит этот магл. — Как вы и просили, — начал Генари, — я выкупил вам весь боковой балкон на третьем этаже. — Просто чудесно! — восклицает Реддл, начиная рассматривать каждый. — Силия, на каком месте ты хочешь сидеть? — протягивает ей билетный веер. — На месте разберемся, — она была явно не в духе и не разделяла восторга брата, все еще погруженная в свои скорбные думы, от чего Том лишь натянуто фыркнул. — Генари, — обратился к слуге, — ты пойдешь с нами. Один билет по праву твой, — на что водитель покорно кивнул.       Том испытывает на себе чей-то ненавидящий взгляд, невозмутимо поворачиваясь к Силие, видит отблеск ее глаз в сумерках, что заводит Реддла с новой силой; уставившись ей в ответ, не может сдержать ухмылки; тянется к ней рукой, от чего та лишь сильнее вжалась в противоположную сторону, полностью утопая в мерцающих улицах за окном. Затем она резко повернулась всем телом к нему, до ушей донесся ерзающий звук, на что Том сразу же отреагировал. Она коснулась пальцами своих бедер, странно улыбаясь, ее руки проникают под короткую юбку платья, и Силия начинает медленно стягивать с себя постыдные остатки чести, бросая свои трусики прямо на пол машины. Хватает руку Тома, кладя себе на бедро, а вторую ногу кладет ему на колено, не удерживаясь от ядовитого удовольствия лицезреть его пафосный вид. — Это жестоко, — стараясь дышать как можно тише, говорит он Силие, продолжая смотреть на нее, чувствуя в своей руке гладкий капрон. — Да что ты такое говоришь? — вырывается надменная и грубая издевка. — Придурок! — злобно шипит, упираясь туфлей ему между ног, нащупывая твердый очаг его возбуждения, от чего он вскинул голову, ловя низменный кайф даже от этого; Том хватает ее лодыжку; стискивая зубы, начиная стонать как девчонка. — Не смей кончить! — резко убирает с него свою ногу, заставляя того растеряться.       Генари тут же притормозил у входа в большое подсвеченное со всех сторон высокое здание в древнегреческом стиле. Здоровенные гладкие колонны были размером с три этажа сразу; белая лепнина, объемный орнамент и изображения людей, подобно картинам, на верхней части крыши, которые было совсем не разобрать в темноте.       Силия не спеша вылезает из машины, хлопая глазами от удивления. Множество людей примостились около невысоких ступенек, пуская сигаретный дым, поблескивающие от фонарного света машины, как на солнце. Тишина, город был достаточно тих, ежели в дневное время суток, вот только безопаснее себя не чувствуешь. Осеннего холодка почти не ощущаешь, в сравнении с Магическим миром. Силия приходит к выводу, что хотела бы остаться жить с обычными маглами бок о бок и использовать их изобретения, она тут же оборачивается на сильный хлопок сзади — это Том с особой злобой захлопывает дверь машины, направляясь ближе. Видя его недовольство, что отдавалось в каждом не плавном движение, словно его били палками; он лишь больше зарывается в мягкой шубе, без особого восхищения смотря на здание театра. Затем Том поворачивается к сестре, еле скрывая свой еще живой трепет, мучимый собственным желанием, но скованный рамками магловского мира. Силия провокационно улыбается, проводя рукой по его плечу, а затем срывается с места, догоняя Генари.       Том клянется себе в том, что удовлетворит свое раздражение, даже если ему придется затрахать Силию до смерти.       Простояв какое-то время в гардеробе, уговариваемый сестрой, он еле-еле согласился отдать свою шубку на растерзание непримечательной гардеробщице.       Устремляясь вверх по ровным ступеням прямо в большие распахнутые двери, Том вновь встречается со знакомыми стенами этого театра, как это было когда-то в юности, будучи мальчишкой, Реддл любил посещать Призрака Оперы, при этом беря с собой роман Гастона Леру, перечитывая в антракте запоминающиеся моменты. Олицетворяя себя со злобным и жгучим террористом оперного театра.       Генари ведет Реддлов наверх, открывая перед ними дверь. Просторный балкон, отделанный в красных тонах, с такими же в тон шторами по бокам. Том проходит первым, окидывая три ряда стульев, тесно стоящих друг к другу. В каждом ряду их было по четыре, Реддл выбирает первый, садясь на самый крайний, посчитав, что ему лень двигаться к стене. Том слышит, как вошла Силия; тяжело вздыхает, сцепляя руки в замок; смотрит ей в след, тлея от собственных мечтаний. Она прошла в самый конец, не желая садиться возле него, он смотрит на два сидения, что разделяют его от объекта собственного помешательства. Генари зашуршал, протягивая Хозяину конфеты, которые тот просил ему принести, вот только сложно было поверить, что Том действительно этого когда-то хотел, особенно в данную минуту. Магл садится на последний ряд, да так тихо, что складывается впечатление, будто его и нет здесь вовсе.       В зале стемнело, послышалось шептание со всех сторон, это были зрители с нижней части сцены. Том не хотел быть в окружении немагов, да и вообще людей, потому что в последнее время его постоянно кто-то пас, не давая минуты уединения. Постоянно кому-то что-то нужно от Темного Лорда, эти идиоты придумывали самые различные поводы, начиная от игры в шахматы, заканчивая просьбой кого-то убить, при этом получая защиту со стороны Волан-де-Морта. Надоело, Тому надоело решать проблемы других, он хочет побыть с собой. В глазах своей свиты Реддл ощущает ликование, но это и возмущает, ведь те с радостью купаются в лучах его славы, даже не думая раскаяться или признать это.       Вспоминает, что забыл взять роман Гастона Леру, дабы дотошно сравнивать сюжет и ругаться за расхождения.       На сцене показались артисты. Все было такое до боли знакомое, каждый раз одно и то же начало, похожая одежда даже спустя столько лет. Том отдыхал, воспринимая не сюжет, а просто красивую картинку — ведь только на это сейчас он и был способен. Повернулся к Силие, думая о том, что вывел ребенка в театр, да и вообще, она хорошо себя ведет. Не шумит, не болтает и даже не отвлекается, видимо, воспитание имеет значение. Том начинает саркастично жалеть бабушку и дедушку, которых так стремительно вырвал из объятий жизни. Он ловит взгляд сестры на себе, будто бы она услышала его издевки, что лишь больше раззадорило Реддла, поворачивается к Генари. — Думаю, ты хочешь погулять, — повис Том на спинке стула, разворачиваясь назад.       Магл встает со своего места, что не может не заметить Силия, ее глаза были изумленно раскрыты, ведь Миллс был единственной фигурой, гарантирующей своим присутствием хоть какое-то спокойствие. Но она старается не подавать обеспокоенного вида, повернувшись вновь к происходящему на сцене; назойливый шепот со стороны начинает отвлекать, особенно когда Реддл встает со своего места и подходит к Генари. Магл скрывается за дверью.       Она уже чувствует, как Том прислоняется к ней своей тяжестью вожделенного желания, ставя целью полное обладание не только её телом, но и остатками вдребезги разбитого разума. Он даже ничего не сказал, просто позвенел ключами и направился к двери, плотно закрывая, резко входя ключом в замочную скважину. Послышались щелчки поддающегося ключа, один, второй, а затем резкая тишина. Силия понимает, что Том оставил ключ в двери, предостерегая чьё-то внезапное присутствие. Дыхание участилось, а сердце начало отбивать чечетку; боится собственных мыслей, вновь видя себя жертвенным агнцем, которого отдают на растерзание голодному животному. От подобного загадочные картины навевали ещё большее возбуждение происходящим. Не смотрит в его сторону, пытаясь уловить смысл происходящего на сцене.       Странный человек в маске забирает главную героиню в какое-то подземелье, Силия решила, что, наверное, тот тащит ее в Ад. По крайней мере, так могло показаться на первый взгляд. Свечи, река, Призрак и Кристина в лодке, все это сопровождается любовной песней с жутким мотивом, который однозначно затягивает, побуждая с интересом ждать, чем закончится эта история. Начинает думать, что Том однозначно ненормальный, раз не говорил раньше, что любит ходить на Призрака Оперы. Она не хотела смотреть в его сторону, потому что боялась встретиться с ним взглядом, вот странные ощущения от таинственного взора Тома, Силия ощущала кожей, от чего тело сразу отзывается мелкими будоражащими мурашками.       Том бесшумно возвращается на своё место, стараясь сидеть нормально, не показывая своего гнетущего вожделения в особо интимной обстановке, которой пропитался каждый клочок этого места. Берет конфету, с показным шуршанием ее разворачивая, смотря на Силию, которая даже не поворачивалась в его сторону, хотя он очень старается сделать все, чтобы она это сделала. Думает о том, что сестра вытворила в машине; облизывает разноцветную палочку, вкушая сладкий привкус, впадая в детское минутное счастье. Рассматривает серебристые волосы Силии, которые нравились ему больше прежних тёмных. Тому казались подобные метаморфозы своего рода неким перерождением и становления Силии как новой личности. Он оправдывал каждый её выбор и каждое слово, ловя себя на мысли, что не представляет своего существования без неё. Гнетущее чувство одиночества охватывает каждый раз, когда Том вспоминает, что остался без сестры. Считал, что ненавидит Силию, винит во всем и по сию минуту, но не готов себе отказать её отсутствием. Раскусывает толстую твёрдую карамель, пережевывая с особым хрустом. Поток слюней наполняет его рот, разнося сладкий вкус по всему языку, колкие крошки так и норовят поранить неба, а зубы — прокусить губу или щеку. Опускает свои глаза ниже, видя изгибы тела сестры, Том считал её немного худощавой, но никогда не говорил ей этого. Её взор был не здесь, а разум поглощён спектаклем; злится, что не может сосредоточиться на том, зачем пришёл сюда, забывая, что считал первостепенным в их походе сюда. Чёрные прозрачные чулки облегают эти длинные ноги; хочет потрогать их. Он хочет всю её истрогать, казалось, Том делал это миллион раз, но все равно хотел этого снова и снова, находя в Силии что-то дьявольское и наважденческое. Не мог мириться с тем, как на неё смотрят остальные, а она одна этого никогда не замечает; прячет сестру, хочет закрыть под толстым слоем стен, только бы не думать об этом.       Его терпение как натянутая струна — ещё один невольный выпад с её стороны, и он бросится на нее как на мясо, пытаясь сожрать и поглотить без остатка. Вновь отгрызает кусок леденца, безотрывно смотря на Силию, медленно раскусывая каждый крупный кусочек конфеты; заглатывает остатки карамели полностью, хрустит так, словно пережевывает чьи-то кости. Хочет пробраться внутрь Силии, услышать её мучительные стоны и полностью излиться в родственное тело. От последних дум его бросает в приторную мелкую дрожь, особенно когда он представляет, как войдёт в нее, глядя в умиротворенно-потерянные глаза в этот момент, после чего она обмякнет, превращаясь лишь в куклу со звонким голосом. Наблюдает как она вытягивает руки и кладет их на перила, положив на них голову, подобно маленькой девчонке; глупо улыбается, смотря прямо на сцену. Том не может справится с желанием рассматривать, взгляд скользит ниже, видя ее ноги, облаченные в черный капрон — задерживает дыхание. Короткое прямое платье, Реддл сам не понимает, чем руководствовался, когда выбирал это, его привлекли длинные облегающие рукава, они были приятные на ощупь и с красивым узором.       Силия даже не замечает чьего-то взгляда на ней, потому что никогда не обладала проницательной чуткостью, зацикливаясь только на важных и ярких вещах, что происходили в данный момент; Тома бесит ее беспечность и легкомыслие; она медленно кладет ногу на ногу. Не сдерживается — хватает ее за щиколотку и резко дергает, от чего Силия не удерживает равновесия и сваливается с собственного стула прямо на пол балкона.       Смотрит на его странный напряженный вид снизу вверх; понимающе улыбается, раздвигая свои ноги, протяжно вздыхая. Тома всего заколотило и затрясло, он медленно опускается рядом и ползет в ее сторону, вновь касаясь тонкой лодыжки, скользит рукой вверх; тянет к нему руки. Реддл, которого мучило и разрывало сильное чувство, наваливается на нее всем телом, прикасаясь к губам, вдыхает ее аромат, сжимает пальцами горячее тело; откидывает голову и смотрит через реечные ограждения, сквозь узкую полосу, наблюдает за тем, как на сцену выбрался человек в маске на пол лица; судорожно и с какой-то паникой начинает пытаться избавиться от одежды, которая ему мешает; Силия проводит рукой по груди Реддла и все выше, к шее, затем останавливает свои прикосновения на его пылающей щеке; не может перестать смеяться над его болезненным видом, улыбка с ее лица исчезает, как только Том жадно и грубо входит в нее, начиная яростно толкаться, вжимая ранимое трепещущее тело в холодный пол, подтверждая все сказанные в порыве злости Силией слова.       Сдерживает свои стоны, превращая их в жалобное мычание, вцепляется в одежду брата, притягивая ближе.       Она его мучила, доводила своим присутствием, своим лицом и телом, а так же своей терпимостью ко всем грязным и гадким действиям Тома. Наверное, в каждой семье есть кто-то, кто закрывает глаза на неправильные поступки.       Какая-то вся тоненькая и маленькая — такой сестра казалась в его руках, Том совсем не боялся ее сломать, наоборот, с каждым толчком хотел, чтобы она разбилась и припала кучей осколков к земле. Но вместо этого лишь сильнее жмется к ней, прислушиваясь к сладким терзаниям, что вырываются хриплыми стонами. Она единственная, кому от него ничего не нужно, ее присутствие было добровольным, после всех тех игр, которые с особым изощрением придумывал Реддл, что каждый раз веселило его. — Представь, что я Призрак Оперы, — шутливо произносит он. — Хогвартса… — вымучивает из себя слова, стискивая его ворот. — Так значит, ты трахалась с моим Дневником? — резко останавливается, наполненный злорадной издевкой и ревностью. — Не останавливайся, — гладит его по щеке, продолжая стонать с его рваных и жестких движений. — Тебя будет трахать каждое мое воплощение? — с интересом произносит Том, нащупывая рукой ажурную резинку ее чулок. — Он связал мне руки, — тяжело дыша говорит она, — появился из ниоткуда.       Внутри неё было мягко, тепло и влажно, а ещё и достаточно узко; Том сходил с ума от собственных ощущений, проклиная тот день, когда впервые попробовал сестру. Начинает думать об омерзительных вещах, только бы не кончить в эту минуту, например, о таких как: маленькие дети, Гарри Поттер, профессор Квирелл и его заикающийся голос, Трелони с её предсказаниями, а так же безвкусная и холодная еда в приюте. Кажется, это помогло, Том с каждым движением начинает изнывать, подобно Силии; закрывает глаза, чувствует, что физически очень устал. Издевалась над ним. Силия знала, что доводит Тома своими действиями и словами, ну, по крайней мере так думал сам Реддл, поэтому он не понимал, зачем ей так поступать с ним, неужели его совсем не жалко?       Она никогда не говорит с людьми часто, и ее брат — не исключение. Пыталась казаться глупой, просто потому, что так проще; запускает пальцы в ее волосы ощущая сильнейшее удовольствие от такой близости. Том не сдерживает своего злобного смеха, ловя настоящую эйфорию от постоянного скользкого трения внутри своей сестры. Падает на Силию, полностью расслабляясь, сливая в нее всю накопленную страсть, понимая, что мучился в ее присутствии давно. Его укачивает тяжелое и теплое дыхание Силии; смотрит в узкие щели ограждения, все еще следя за тем, что происходит на сцене.       Призрак появляется на балу, пугая всех своим грозным, но прекрасным видом, начиная угрожать присутствующим.       Наполовину урод, наполовину красавец — странный этот Призрак Оперы. Однако его гениальности можно позавидовать, и посочувствовать несчастной судьбе, что перенес этот человек, терпя с детства укоризненные насмешки из-за своего лица. Полностью лишенный любви со стороны, влюбляясь, не может удержать предмет своего обожания в руках, от чего начинает сгорать, подобно полену в костре. — Ты бы не отказала мне, будь я уродлив? — приподнимает он голову, смотря ей в лицо. — А будто бы Волан-де-Морт стал спрашивать, поэтому какая разница, что я думаю? — потупив взгляд на дверь с балкона, говорит она протяжно и как-то безнадежно.       Том продолжал смотреть на какой-то потерянный и отрешенный вид Силии, что начинало вводить то ли в растерянность, то ли в умиротворение. Однако, он ничего не мог с собой поделать, ведь ему нравилось осознание того, что может спускать свою извращенно-любовную химию в ее хрупкое тело.       Том встает, приводя безумный вид в порядок, оглядывая всех сидящих внизу с пренебрежительным взглядом. Садится на стул, разложив ноги на двух свободных; смотрит на сестру, что лишь перевернулась на бок, смотря в реечный проем за происходящим на сцене. Реддла злило, что она вновь начинает думать о том, что они делают в угрызительном ключе. Снова эти реки соплей и раскаяния, влажные мечты о нормальной жизни, которую она потеряла и только пара вопросов, которые ее интересуют: «Каков мир без меня? Зачем я живу? Для чего все мои страдания нужны были?». Том закатывает глаза от обилия раздражения, которое его захватило. — У меня душа болит, — раздался голос Темного Лорда. — Порубленная на куски? — приподнимается и с интересом смотрит на брата. — Это не душа, Том, — смотрит на него, давая понять, что он сказал очередную ерунду. — Мне всегда было интересно, зачем так много? — Потому что семь — магическое число, а так же семь смертных грехов, — вытянул указательный палец, указывая на нее. — Но! — его лицо стало серьезным. — Я уничтожил свою часть, убив Гарри Поттера, — тащится от ее наивной растерянности в глазах. — Этот жалкий осколок моей чудной души, что засел в нем, когда я всего-то хотел прикончить мелкого засранца, больно резанул, отправляясь на тот свет, — выплевывал каждое слово с особой ненавистью. — Нагайну ты не дала мне сделать крестражем. Я не выполнил задуманное, — успокоился Том, посмотрев в пол, а затем его захлестнула очередная идея, и он выжидающе посмотрел на Силию. — Даже не думай! — отвергает любой его поступок, заведомо зная, что это будет очередная дикая аморальная садомия. — Почему по всему твоему телу были шрамы? — вспоминает она Тома из дневника. — Заведующая приюта тушила об меня сигареты, — этот вопрос его явно задел, — а так же часто избивала, — как бы невзначай бросил он.       Силия встаёт на ноги — тут же чувствует, что по ним начала стекать тёплая вязкая жидкость. Подходит к Тому, вытаскивая из его нагрудного кармана носовой платок, не сводя глаз с заинтересованного выражения лица собственного брата, проводит шелковистой тканью по внутренней стороне бедра и ниже, собирая излишние остатки Реддловской страсти. Ей нестерпимо становится приятно, когда он начинает улыбаться ей в ответ. — Тебя слишком много, Том, — говорит она раздраженно, а сама повторяет его мимику. Швыряет ему на колени использованный платок, садясь на своё место. — Просто прекрасно, — осматривает Реддл остатки своей бурной любви, — разве ты так не считаешь? — вскидывает бровью и начинает хмуриться.       Всю дорогу обратно Том жаловался на то, что он хочет есть, Силия уже прекрасно понимала, почему ему понадобилось высадиться в темном переулке ночного Лондона. Ей не пришлось долго уговаривать Генари отвезти себя обратно в отель. Чувствуя приятную ломоту во всем теле, уже мечтала оказаться в постели и погрузиться в глубокий летаргический сон и желательно навсегда. Яркая луна, что светила прямо в глаза, пленяла и пугала. Возможно, в Магическом мире обезумевшие оборотни повыходили из своих нор в поиске добычи для своего растерзания. — У вас есть семья? — воспользовавшись отсутствием Тома, решила разговорить магла, что не отрывался от дороги.       Силия приблизилась к нему, начиная перелезать на переднее сиденье подле него, с интересом рассматривая. — У меня была жена, — посмотрел он на нее, — как это часто бывает, она хотела денег, а я не мог этого дать. — Почему? — непонимающе уставилась в его профиль. — Я был слишком молод. Институт, расходы и проживание. Я сам жил на попечение матери, с отцом у них не сложилось, и стипендию. А жена была из пригорода, — повернулся Миллс к пассажиру. — Денег у нее было еще меньше, чем у меня. Видимо, она все просчитала. Живу в Чикаго, в семье один ребенок, учусь в институте. Решила, что может воспользоваться мной и переехать ко мне на шею. — А вы сразу этого не поняли? — растерялась Силия. — Вы словно маленькая девочка. Детка, это реальная жизнь. Это Америка, — начал смеяться он, — не знаю, в каком мире живешь ты и этот парень, но вы явно меня удивляете. — А что было дальше? — не отстает Реддл. — Мне было девятнадцать, ей двадцать. Мы учились вместе, так мы и узнали друг о друге. Пьяная вечеринка, гулянки, полная комната в хлам нажратых знакомых, громкая музыка. Мы были в общежитии, пробрались туда, заведомо заплатив сторожиле, — с особым задором Генари выуживал воспоминания своей юности, — эта зараза была очень злой. Но нет в этом мире того, чего нельзя купить, запомни, Силия, — загадочно уставился на нее Миллс. — Мою жену, но на тот момент сокурсницу звали Джина. Высокая, с пышными формами, длинными волосами, — с ностальгией протягивал, а с лица его не сходила улыбка. — Мы были пьяны, а я, кажется, влюблен, или она в меня, впрочем, не важно. Суть в том, что мы переспали. Развязные взгляды всегда были привиты моему обществу. В моем окружение подростки считали себя новым поколением, прорывным и подрывным, не находя согласия со старшими, которые упрекали нас в излишней распущенности, — отрывает взор от дороги, смотря на Силию. — Думаю, ваше поколение более развязное, чем наше, — наставнически и с каким-то удовлетворением сказал Генари. — Этот парень, Том, верно? Разнузданный сопляк. — Т-с-с-с, — прищурилась она, прижимая указательный палец к губам. — Никогда не повторяйте этих слов, прошу вас. Даже не думайте так в его присутствии.       Силия поняла, что чем дальше они от Тома, тем слабее становится заклятье, однако это становилось даже интереснее. — Кто он вам? — вновь посмотрел Миллс на пассажирку. — У моего отца была первая жена, так вот — это его сын от этого брака, — посмотрела она на темную дорогу. — Мой старший брат.       В машине воцарилась тишина, кажется, Генари хотел что-то сказать, вот только не мог подобрать нужных слов, прокручивая сказанное Силией вновь и вновь. — Расскажите про то, как вы жили с женой? — налегает она вновь с расспросами. — Какая она, нормальная жизнь? — Скучная, — запершило у него в горле. — Жена не работала, ушла из общежития, чтобы жить с моими родителями, а на тот момент мама уже вышла замуж. Джине понадобились деньги, родители отказывались спонсировать и ее. В общем это было ужасно. В первый же год она родила дочь. Плач, крики, истерики. Джина так и не окончила университет, я чуть не бросил из-за нее учебу. От бутылки меня спасли мои родители и ребенок. — От бутылки? — повторила Силия. — Ну, от алкогольной зависимости, — улыбнулся Миллс, доставая сигарету, притормаживая возле отеля. — Знаю, что у моего биологического отца были проблемы с этим. Он ведь откуда-то отсюда, — как бы невзначай вспомнил, — маленький городок в Англии.       Силия протянула к нему руку, Генари угощает ее сигареткой, от чего Силия удовлетворенно улыбнулась. Открывает окно машины, высовывая наружу свои ноги, облокотившись спиной в плечо Генари. Он протягивает Силие зажигалку; послышался тлеющий треск, после чего мужчина убирает огонек подальше. Салон машины наполнился приторным горьким дымом, затуманивая взор. — Хотите, я увезу вас? — спросил вдруг мужчина.       Пепел тлеющей сигареты упал на пол машины, разлетаясь на мелкие хлопья. Силия вдруг представила, как начала новую жизнь где-то далеко от Лондона, в Северной Америке, там, откуда родом Генари и его судьба. Ее грели его слова о возможном спасение. Устало прикрывает глаза, ощущая тягость одиночества, которая нахлынула холодной волной. — Не могу. — Что вы теряете? — изумился ее отказу магл. — Он чудовище, мисс. — Знаю, — начала она, — вот только не могу уйти от него. — Не хотите. — Глупый разговор, — садится на свое место, открывая дверь машины, выходя на темную улицу. — Надо было раньше бежать. Он найдет меня и вас всех, — загадочно проговорила Силия.       Захлопнула дверь его машины, постепенно удаляясь на свет, который исходил от дверей отеля. Машина с гулким звуком начала удаляться, тут-то Силия и ощутила ускользающую мечту. Чувство потерянности захлестнуло снова.       Радушный портье открыл дверь надвигающейся, пропуская внутрь.       В очнувшийся разум начало приходить странное болезненное ощущение. Все тело словно придавило, из-за чего невозможность повернуться казалась большой проблемой. Силия чувствует, как затекла шея и левая рука. Пробивающийся утренний свет будит хуже назойливого будильника. Нехотя разлепляет глаза и тут же распахивает веки от удивления. Тяжелый как каменная плита и неподвижный словно труп, чье дыхание лишь подает признаки жизни. Силия хочет сбросить с себя спящего Тома, который, видимо, решил задушить ее прямо в время сна. Аккуратно вытаскивает свою руку из-под его тела, от чего он тяжело вздохнул, Силия и перестает дышать, представляя, что разрушит эту идиллию. Если он проснется, то начнется какой-нибудь дикий кошмар, от которого голова ходит кругом, а вот когда он спит, то вызывает в ней более-менее положительные эмоции. Старается выползти из-под него, что в конечном итоге ей удается. Присаживается на кровать, жмурясь от яркого солнца. Оживление на улице привлекает внимание, она подкрадывается ближе к окну, замечая киоск с газетами, возле которого столпилось десятки людей. Было не слышно, что за громкие призывы выкрикивал газетчик, однако позабыв все вокруг, решается разузнать. Влезает в свои туфли, берет шубу Тома, не желая тратить время на переодевания, накинув сверху мягкую шкуру, чувствует себя непередаваемо самодовольной, смотрится на себя в зеркало, не сдерживая смех, краем глаза в отражении замечает и что-то еще. Резко оборачивается, на полу валялись в хаотичном беспорядке вещи Тома, которые, кажется, он начал снимать и расшвыривать на ходу, как если бы был в ярости или очень уставшим. Силия притягивает на себя его одежду, видя на ней сухие и уже затвердевшие пятна крови; смотрит на Тома, который все еще спит, закрывает лицо рукой, не зная, как унять стыд. Бросает все и изумленно встает, улыбается от того, что, кажется, она все поняла; выбегает из номера. Томящее ожидание в лифте заставляет Силию всю издергаться. Глядит на свой бледный вид в отражении, ловя на мысли, что во всем Том виноват. Он был всему всегда виной, вот только предпочитал обвинять всех в своей невезучести и трудной судьбе.       Не чувствуя жалости ни к чему, кроме своего отражения, без особых мыслей выходит из лифта, показывая себя уже совсем с другой стороны, начиная гордиться тем, что ее брат — Волан-де-Морт, и возможно, сейчас в свежей газете засветился старший Реддл, чем однозначно потешит самолюбие Силии.       Собравшаяся толпа начала медленно разбредаться; когда Силия смогла подойти чуть ближе, к мужчине, чей киоск был увешен различными журналами и газетенками на любой вкус. Тут и черно-белые справочники для безработных, и последние модные тенденции в глянцевом издание, но вот только это все не то. Как только находит что-то интересное, взгляду показывается красная картина на главной странице, изначально по которой мало что можно понять. — Что вызвало такой резонанс? — спросила она у старичка, что попивал свой кофе в перерывах от продаж. — Мисс, я так понимаю, вы иностранка? — оживился продавец. — Тут такие странные вещи творятся! — начал с запугиванием жестикулировать. — Вчера ночью произошло еще одно страшное убийство. Кто-то превращает людей в кровавую кашу, все думают, что это террористы смертники, но взрывов нет, все здания целы. — Может это, новый вид самоубийц? — выглядывает из-под газеты на старика Силия. — Эти таинственные происшествия спихивают на появление инопланетян или на новое американское или русское оружие, которое те решили опробовать на нас, — протараторил газетчик. — Брать будете? — задал он наконец интересующий его вопрос. — С вас доллар, — хитро улыбается. — Что за бред? — возмутилась Силия. — Почему со всех остальных по двадцать пять центов, а с меня доллар? — Для посетителей отелей дороже, не обессудьте, — его голос стал саркастично мягким, — тем более, я думаю, такая леди как вы, — окинул ее взором, — не пожалеет какой-то доллар на сверток бумаг, — он явно хотел продать товар.       Силия вспомнила, что магловские деньги из них имел всегда только Генари, которого здесь нет, лезет в карманы шубы, изумленно доставая оттуда деньги. Радуется своей удачливости, расплачиваясь с занудным продавцом, возвращаясь обратно. Откуда у Тома деньги, разве только, есть один способ на их получение; Силия смотрит на газету, затем вспоминает испачканную одежду брата, и все становится ясно как день; от сильного недовольства у нее запершило в горле.       Распахивает дверь, с грохотом ее закрывая, видит, что царившая тишина продолжает жить; злится еще сильнее; идет в спальню, видит, что Том все еще спит. Казалось, он не дышит, настолько бесшумным было его дыхание, Силия ловит себя на мысли, что он нравится ей. Яростно сжимает газету в руке, быстрыми шагами направляясь к брату. Плюхается на кровать возле него, разворачивая шуршащие листы. — Вчера в разное время произошли странные, но такие одинаковые убийства, правоохранительные органы даже не знают как классифицировать подобное, — начинает читать вслух. — В одну секунду люди взрываются на месте, оставляя после себя лишь жалкое напоминание о своих внутренностях. Врачи начинают выдвигать теории о том, что это новый вирус, о котором не подозревает наше население. Если это так, то стоит быть осторожнее, ведь наше общество пока ничего об этом не знает. Постарайтесь сократить общение до минимума, вдруг это заразно! — громко читает она эту фразу, замечая, как Том улыбается. — Это не смешно! — говорит Силия, а сама не может сдержать веселья. — Вчера ночью в районе Оксфорд Стрит были найдены остатки безымянного бродяги, двух предположительно молодых девушек. Перед этим на этой же улице в дневное время суток мир потерял чудного портье — Девида Симпсона, что работал в Лондонском Торговом центре. Люди даже понять не успели, как в мгновение он разлетелся на мелкие ошметки. Полиция потом долго останавливала прохожих, помогая врачам собрать все куски несчастного, — оба заржали, отказываясь контролировать себя. — Пару дней назад, — продолжила Силия, — в районе Хампстед, криминалисты были в ужасе от того, что произошло в маленькой закусочной прямо посреди белого дня. Окна, пол и стены — все было залито человеческой кровью. Предполагается, что это — преднамеренное убийство, так как на месте преступления был найден галстук, деревянная палочка, — услышав это, Том присел, пододвигаясь ближе к Силие, заглядывая в текст, не веря своим ушам. — Так, значит, отлетела все-таки, — протянул он. — Когда я полезла к Фаджу, чтобы вытащить его палочку, то ее не было на месте. — Наплевать, маглы — идиоты, они ничего не найдут. Думаешь, Фадж первый, кто вот так оставлял палочку? — пытается отогнать гнетущие мысли. — Касса была вычищена полностью, что заставило следствие думать о целенаправленном ограбление, — посмотрела Силия на Тома. — Ты купила это на мои деньги, — ткнул он в газету, не дожидаясь ответа, просто кладет голову на подушку, продолжая разглядывать пришедшую, которая тут же последовала далее. — Хотелось бы предостеречь всех жителей Лондона. Странная смерть у всех одинаковая, гипотез много, начиная от политического оружия, военного эксперимента, заканчивая новым вирусом. Убедительная просьба не покидать свои дома после неофициального комендантского часа. — Это тебе не Рита Скитер, — усмехнулся Реддл, вырывая газету из рук Силии, отшвыривая в сторону. Она стремительно разлетелась на отдельные шелестящие листы, приземляясь в разных концах комнаты. — Ты надела мою шубу, — приближается, начиная расстегивать, — тебе идет. 1939 год 31 декабря.       Снег падает крупными хлопьями, белая мгла противно скрипит под ногами, назойливое солнце светит прямо в глаза, заставляя прикрывать усталые веки. Том видит резвящихся ребят на заднем дворе, пытаясь отыскать знакомые лица, но тщетно, не видит ни одного своего соприютника. Пробирается к ним, становясь возле дерева, с интересом наблюдая за играми резвящихся детей. Какой-то мальчишка сгребает холодный липкий снег, старательно склеивая из него маленький комочек, запуская в кого-то из детей, что с визгом разбегаются в разные стороны. — Том, — окликает его женский голос, от чего тот без труда отыскивает ту, за чьей жизнью он пришел. — Миссис Коул, — улыбается Реддл, видя ее неистовый страх. — Я пришел за вами, — загадочно произносит он.       Она заметно поседела и исхудала, ее неприметная приютская одежда раздражала глаз, Том опускается вниз, начиная поглаживать белоснежный снег, хватая холодную затвердевшую воду, бросает в лицо ничего не подозревающей женщине. Она поморщилась от окатившего ее холода, мокрые капли, что стекали по ее лицу ручьем от растаявшего снега, оставляли черные разводы под глазами, разжижая тушь для ресниц. Она ничего ему не ответила, а только направилась к дверям приюта, полностью скрываясь. Том проводил ее взглядом, облокачиваясь спиной на заледеневшую древесину, устремившись на острую крышу приюта. Какой-то ребенок врезается в Реддла, после чего кротко извиняется, Том кладет ему руку на плечо, пристально разглядывая сиротское личико, крепко стискивает плечо мальчика, прижимает к себе, а затем резко оборачивает лицом к зданию, поднимая его подбородок ввысь, принуждая смотреть вверх, прямо на крышу.       Мальчик стоял как вкопанный, не находя сил пошевелиться или даже дернуться, полностью зачарованный странным незнакомцем, от которого веяло смертью и чем-то еще, пока непонятным для столь юного разума.       Гулкий раскатистый стук раздался где-то наверху, куда всматривался Реддл, напевая мотив успокаивающей мелодии. Высокая фигура показалась на скользкой заснеженной крыше. — Миссис Коул! — закричали дети, подбегая поближе, чтобы рассмотреть происходящее.       Они улыбались, словно ожидали как их воспитательница взлетит подобно ангелу, обнажая свои белые мягкие крылья.       Том заливается злобным смехом, неотрывно смотря за оттененной фигурой женщины, что вскидывает руки вверх, наматывая вокруг своей шеи что-то тонкое и пока непонятное. Подходит к самому краю; в ее глазах блестят слезы и остервенелый ужас. Том читает в ее лице дикое желание жить, что лишь забавляет его. — Том! — кричит она, смотря в его сторону, — С Днем Рождения! — на этой счастливой ноте она делает последний шаг в никуда и летит прямо вниз с крыши.       Толстая веревка, что обвивала ее шею, вспорхнула на ветру, натянулась до предела и с хрустом попыталась дернуться назад, но под весом женщины осталась чуть заметно болтаться. Тело миссис Коул забилось в конвульсиях, ее затрясло, глаза, казалось, вот-вот, и вылезут наружу, предсмертные муки сопровождались першащим скрежетом, исходившим вместе с ее последними попытками вдохнуть.       Реддл радостно захлопал в ладоши, не сдерживая победного ликования, ощущая аффект страсти, от которого на глазах выступили слезы облегчения и счастья. Мальчик, что стоял рядом с Томом, вырывается вперед, но спотыкается, падая прямо на снег, начиная плакать.       Дети, которые сбежались и молча смотрели на это зрелище, резко оттаивают от темного забвения, начиная громко закатывать истерики и звать на помощь. Под звуки манящей музыки боли и страданий, Том начинает вальсировать. Раз-два-три, раз-два-три, представляет, как оказался на балу, танцуя с кем-то прекрасным, забывая обо всем на свете, все еще напевая монотонный мотив. Смотрит на тело миссис Коул, что покачивалось в невесомости, подходит ближе, всматриваясь в ее закатившиеся глаза и маску ужаса, которая исказила все лицо женщины, чувствует, как спадает его напряжение, оставляя после себя лишь удовлетворение.       Выбежавшие воспитательницы приюта только добавляют новых криков, раззадоривая Реддла все сильнее; начинает медленно отходить назад, понимая, что больше ему здесь делать нечего. Все никак не может перестать блаженствовать от наблюдаемой сцены. Хочет признаться кому-то в жаркой любви и подарить вечные раны благоговения, отпуская грехи, открывая путь в оскверненные дали экстаза.       Мечтает найти свою семью, делая с ними тоже самое, только на глазах каждого по отдельности, словно отрывая по одной лапке.       Ощущает, как вселенная влюблена в него, даря такие искушающие подарки; подхватывает снег руками, расплескивая над собой. Холодные влажные комки посыпались на его горячее лицо, остужая звериный пыл. Понимает, что хочет еще!