***
Из показаний Сейи Коу: … Все началось в школе. Сначала, мы шли по коридору и ничего не предвещало беды. Да, ребята бросали на нас косые взгляды, но Уса не обращала на это никакого внимания, да и после всего произошедшего в их семье, такое повышенное внимание к девочкам было вовсе неудивительно. Но потом… Она увидела портрет Тетис, с траурной лентой в углу фотографии и вот тогда ее словно подменили... Усаги бросилась прочь, не замечая ничего на своем пути, я пытался ее остановить, но она как будто не слышала меня. Бедняга была до смерти напугана. Когда мне удалось ее догнать, она кричала, что не виновата в смерти Тетис, говорила, что видит ее, а после… Она резко обмякла в моих руках. Я не знал, что мне делать, первое, что пришло в голову — это позвать на помощь, ведь у меня не было ни машины, ни даже телефона чтобы отвезти ее домой или вызвать скорую. Я кричал, кричал до тех пор, пока из соседних домов не повыскакивали люди и не вызвали медиков. Мне было страшно… Безумно страшно. Уса все ещё лежала на моих руках такая беспомощная и бледная, на мгновение, мне даже показалось, что она мертва. Я постоянно пытался нащупать ее пульс, но в воцарившемся хаосе, не мог сделать ничего… Вокруг кричали люди, они пытались вырвать ее из моих рук, но пальцы словно застыли в одном положении и я не мог пошевелиться, а уж тем более отпустить Усаги. Все продолжалось до тех пор, пока не приехала скорая, а дальше вы и сами все знаете…***
— Как ты? — слегка касаясь лица Усаги, спросил один из парамедиков. — Где я? — На улице, ты упала в обморок. Как сейчас себя чувствуешь? — Хорошо. Сейя, что случилось? — увидев мертвецки-бледного парня за спиной врача, тихо переспросила блондинка. — Мы отвезем тебя домой и там обо всём поговорим, хорошо? — срывающимся голосом, прошептал он. Девушка неуверенно кивнула. Когда они добрались до дома Цукино, было уже далеко за полдень. Взволнованный Кенджи все это время крутился вокруг дочери. И без слов было понятно, что мужчина напуган. — Мистер Цукино, мне нужно отойти на пару часов, предупредить мать, что я здесь, она, наверняка, сильно волнуется... Вы присмотрите за Усой? — аккуратно спросил Сейя, когда девушка уснула, ведь парень не был уверен, что сейчас обезумевший отец способен на адекватное поведение. — Да, конечно! Я побуду с ней! — Спасибо, я скоро вернусь! — пожав на прощание руку Кенджи, брюнет удалился. Прошло около получаса после ухода Коу, когда Уса проснулась. Она выглядела смертельно уставшей, а красные и немного опухшие от слез глаза, выдавали ее истинное самочувствие. — Папочка? — позвала его девушка. — Да, доченька, я здесь! Тебе что-нибудь нужно? — Я не убивала Тетис, клянусь… Это не я… Когда я подошла она уже была мертва! — прижавшись к отцу, зарыдала Уса. — Ну что ты, что ты, конечно, ты не в чем не виновата, девочка моя… — Кенджи гладил длинные волосы дочери, изо всех сил, стараясь ее успокоить. — Я хотела поговорить с ней, выяснить почему она так поступила с Рей, но я не убивала ее… — Я верю тебе, доченька, конечно же, я верю тебе… Усаги закрыла глаза и ужасающие картинки вновь замелькали в ее сознании. Она инстинктивно сжалась в комок, стараясь подавить в себе очередной приступ истерики. — Что-то случилось? — срывающимся голосом прошептал Кенджи. — Нет. Я сейчас вернусь, мне нужно в туалет, — Усаги медленно поднялась с кровати и пошла в ванную комнату. Несколько минут кряду она неотрывно смотрела на себя в зеркало, которое вскоре стало предательски показывать лицо Тетис, а после переходить в родные черты Рей… Жуткие крики вновь пронзили голову девушки и она открыла дверцу навесного шкафчика, в котором хранилась семейная аптечка. Пошарив дрожащей рукой по ее содержимому, блондинка извлекла из сумочки знакомый пузырек, постоянно находившийся здесь, с момента смерти Ами. В то время психиатр прописал лечение всем девочкам, с профилактической целью, чтобы не вызвать цепную реакцию и мрачную череду самоубийств в семье Цукино, но теперь это уже не имело никакого значения... Набрав целую горсть разноцветных капсул, Усаги проглотила ударную дозу сильнодействующего препарата. Смахнув одинокую слезинку с бледной щеки, она медленно вернулась в спальню. — Как ты? — спросил Кенджи, все это время смиренно ожидавший дочь у постели. — Все хорошо, папочка. Можно я немного посплю? А ты пока приготовишь мой любимый лимонный пирог, хорошо? — касаясь холодной ладонью щеки отца, печально улыбнулась Усаги. — Конечно, солнышко! — Кенджи обрадовался, ведь, как он считал, появление аппетита — это хороший знак, а, значит, его девочка скоро пойдет на поправку. Чмокнув Усу в лоб, он поспешно удалился из комнаты. В тот момент он ещё даже не догадывался, что в последний раз видел свою дочь в живых…