О фиалках и всех-всех-всех

В этом мире отношение к наставничеству было опосредованным. Как вы понимаете, волшебники попадали сюда, будучи либо матерыми зверями, либо же совсем желторотыми птенцами, и первым не было никакого дела до вторых. Зачем вообще напрягаться ради бездарности, которую уже однажды сожрали демоны? Совсем другое дело, когда ещё при жизни у ученика и наставника сложились хорошие отношения и если при благоприятном стечении обстоятельств так случалось, что они встречались снова, то такие союзы были невероятно выгодны, и потому очень крепки. Птолемей по своему обыкновению выделился и здесь, потому что не принадлежал ни к первой, ни ко второй группе. Несмотря на молодой возраст Птолемея, назвать его несмышленным новичком ни один из моих трёх языков не повернулся бы. Но отношения с наставником у него были такие, что если бы существовал прибор измерения теплоты общения, его стрелка провалилась бы глубоко под землю. Сам Птолемей клялся и божился, что никогда — никогда! — в жизни не возьмёт себе ученика. На этот счёт у меня было другое мнение, но я опасался спорить с ним. Очень он уж ревностно оберегал свою позицию. Увы и ах, встречаться со своим наставником нашему хозяину все же время от времени приходилось. Если бы он спросил меня, то я, не жалея своего красноречия, поведал бы, куда бы я послал этого толстого жреца, будучи на месте Птолемея. Но, в отличие от меня, Птолемей был обременен аристократичным воспитанием, глубоким образованием и с младых ногтей впитывал все эти глупости, вроде «старших нужно уважать», «младшим надо уступать» и «демонов нужно жечь Иглами». И, если с последним, слава Иному Месту, он как-то разобрался сам, то вот с первым были явные проблемы. Птолемей терпеть не мог своего наставника, но и отказать ему в мелкой просьбе одолжить какую-нибудь ветку розмарина не мог тоже. Он морщился, раздувал щеки, рвал волосы, но воспитание говорило ему терпеть, и он терпел. Поэтому, я надеюсь, вы поймёте Тети, которая ответила резким отказом на просьбу Птолемея навестить наставника. — Как ты не можешь понять, что он вьет из тебя веревки! А ты терпишь! И не просто терпишь, ты и нас в это впутываешь! Птолемей стоически переносил все ее нападки. Я в это время полностью был солидарен с Тети, но старался этого не показывать, потому что до сих пор был на нее в обиде. — Ты неправа, — мягко ответил он, когда индианка остановилась, чтобы перевести дух. — Я почти никогда не прошу вас о подобном, но сейчас так сложились обстоятельства, что… -…что тебе нужно провести опыт именно в полнолуние, иначе придется ждать ещё месяц! Я сейчас не против тебя и твоих опытов выступаю, я против твоего наставника. Если его вообще так назвать можно! Тети была неумолима. Ее сущность пылала от гнева. Я ее понимал. Мы все были сыты этим старым жрецом по горло. [На самом деле я не был знаком с ним лично, как-то не доводилось, но все равно он каким-то образом умудрился меня достать.] — Ты ему ничем не обязан, кроме шрамов на заднице! Птолемей закатил глаза. Этот жест он перенял у меня, но обычно сдерживался от подобного проявления эмоций. Если дело дошло до этого, значит его нервы были на пределе. — Нет там у меня никаких шрамов. Тети всплеснула руками. — Ты ему ещё спасибо за это скажи! И заодно за то, что бросил тебя на растерзание злому и голодному демону! — Тети, это была ты. — Это не отменяет того факта, что я была злой и голодной! Птолемей протер ладонями глаза и глубоко вздохнул. Тети стояла прямо напротив него, и всем своим видом показывала, что уйти от этого разговора на этот раз у него не получится. Он встал со своего кресла и мягко взял индианку за плечи. — Тети, я знаю, у меня был не лучший учитель, — Тети на это лишь фыркнула. — Но я не прошу, чтобы вы любили или уважали моего наставника. Я прошу помочь мне. Бархатный голос Птолемея можно было включать в записи вместо колыбельных, чтобы укладывать детей. Когда он начинал говорить этим тоном, даже шумные бесы каким-то образом успокаивались и начинали клевать носом. И это учитывая тот факт, что сон нам не нужен в принципе! Но на этот раз это не сработало. Тети отступила на шаг, и Птолемею пришлось отпустить ее. — Нет, Птолемей. По доброй воле помогать тебе в этом я не буду. Можешь загнать меня в пентакль — вот тогда, возможно, я подумаю. Птолемей скривился. Никто не сомневался, что он никогда этого не сделает, и Тети сказала это лишь затем, чтобы уязвить его. — Ясно, — сухо ответил он. — Рехит, ты что скажешь? Смотреть в глаза Птолемею было так же сложно, как на горящее солнце. Я не выдержал и отвёл взгляд. — Прости, хозяин. Я согласен с Тети. Птолемей продолжал смотреть на меня ещё долго, и я думал, что лучше бы он действительно загнал меня в пентакль. Эти бесконечные секунды мне казалось, что мою сущность буквально выворачивает наружу, но я не позволил, чтобы это хоть как-то отразилось на моем облике. Потом он перевел взгляд на притихших Аффу с Пенренутетом на другом конце кабинета, и я облегчённо выдохнул. — И вы тоже? — уже догадываясь, спросил Птолемей. Аффа вздрогнул и скосил глаза на меня. Я решительно покачал головой. — А мы… — начал он, но голос его дрогнул, стоило ему поднять глаза на хозяина. — И мы тоже согласны с Тети, — твердо ответил Пенренутет. — Не по поводу пентакля, а по поводу твоего наставника. — Так, — Птолемей сложил руки на груди. Его взглядом можно было резать бумагу. — Вы что, все сговорились против меня? Анхотеп на потолке поднял голову. — Мы не против тебя, мы против… — Значит и ты тоже, — Птолемей стал совсем хмурый. — Хорошо, будет по-вашему. Я сам схожу к наставнику, к бесам опыты, подожду. С этими словами он обошел стол и направился к выходу из кабинета. Тети не успела схватить его за руку. — Птолемей, да мы не это хотели… Дверь закрылась с грохотом, хорошенько двинув меня прямо по лбу. Дела были плохи. — Я сразу сказал, что это была плохая идея, — вздохнул Анхотеп. — И что нам теперь делать? Я задумался. Не было сомнений в том, что мы были правы, и делали все исключительно из добрых побуждений. Но, с другой стороны, Птолемея обидели мы основательно, и я не мог отделаться от неприятно отяжелевший от этой мысли сущности. — А давайте его сожрем, — сказал Аффа. Все оглянулись на него. Он смутился. — Ну, наставника его, в смысле. Нет человека — нет проблемы. — Это ты, Аффа, здорово придумал, я прям чувствую, как обрадуется Птолемей, когда узнает! — съязвил я, хотя сам был не против закусить этим жирдяем. — Может догоним его? — предложил Анхотеп. — Скажем, что пошутили. Он к этому опыту столько готовился… Пенренутет хмуро покачал головой. Он был в облике римского легионера и сейчас стоял, грустно опираясь на свое копье. — Не примет он от нас помощь. Гордый. — Давайте завтра решим, — сказала Тети. — Опыт пропадет, зато Птолемей остынет и, пообщавшись с наставником, может и нашу правоту поймет. Все тут же согласились с ней, потому что что-то делать здесь и сейчас ни у кого не было ни сил, ни желания. Ссора с Птолемеем будто полностью опустошила нас. Полные гордости от того, что мы приняли такое соломоново решение, мы спустились вниз, где внезапно столкнулись нос к носу с Птолемеем, который шагал по лестнице обратно с полным набором волшебной ерунды. Я молча посторонился, пропуская его наверх. То же самое сделали все остальные, недоумевающе переглянувшись. Оказалось, что один из младших бесов по имени Барел исключительно из желания выслужиться на нашем фоне предложил Птолемею слетать к наставнику, а тот не стал отказываться. И без того ненадежный план Тети трещал по швам. — Ну я этому паршивцу дам! — в сердцах сказал Анхотеп, будто бы это не он минуту назад предлагал подобное. Пока мы выясняли все это, Птолемей скрылся в своем кабинете, и нам ничего не оставалось, кроме как смотреть на укоряющую дверь. [Вообще-то Птолемей закрывался всегда, когда работал над чем-то важным, но это никогда не было для нас проблемой. Скорее тонким намеком не отвлекать. Сейчас же запертая дверь ощущалось как-то… по-другому.] Я решил, что мне нужно проветрить мозги, и вылетел на улицу в облике сокола. Следующие полусуток я находился очень далеко отсюда и о происходящем дальше знаю со слов Аффы. Все другие духи последовали моему примеру и печально разбрелись кто куда, так что возвратившийся Барел трусливо избежал справедливого возмездия. Птолемей тем временем работал до поздней ночи, и духи слышали из-за двери только скрип мела. На следующее утро Аффа не выдержал мук совести и пошел мириться с Птолемеем. Он долго мялся перед дверью, грустно ковыряя когтем полированное дерево, не зная, с чего начать. Как вы понимаете, извиняться перед волшебниками не входило в безмерные таланты нашей братии. Наконец собравшись с мыслями и представив план разговора от начала до конца, он вошёл в кабинет. — Доброе утро, Птол, как твои исследо… — Аффа запнулся на полуслове, потому что весь его план полетел в Иное Место. — Доброе, — отозвался Птолемей, отжимая тряпку. Он улыбнулся зашедшему Аффе, будто вчерашнего вечера просто не было. Аффа замер, осматривая картину, что открылась перед ним. — Какого черта ты делаешь? Птолемей откинул мокрую прядь с лица и иронично приподнял бровь. — Можно подумать, ты никогда не видел, как полы моют. А наш дражайший хозяин занимался именно этим. Перед ним было ведро, полное мутной от мела водой, а в руках тряпка, которую он сейчас старательно выкручивал. — Волшебники твоего уровня? — уточнил Аффа. — Никогда. Птолемей по своему обыкновению пропустил мимо ушей замечание, не отвлекаясь от своего занятия. Он кинул на пол тряпку и нагнулся, тщательно вытирая белые разводы. — Но это смешно! — воскликнул Аффа. — Хватит дуться. Давай лучше я. — Он потянулся к ведру. Аффа почувствовал неприятный холодок, исходящий от ведра, и убрал руку. На планах ведро оказалось железным. Птолемей, внимательно наблюдающий за ним, сразу сник, но ничего не сказал, продолжив мыть полы. Аффа зацепился за эту перемену взглядом, но не решился спрашивать. Он постоял ещё немного, смотря на ползающего на карачках Птолемея, пробормотал, что человечество давно изобрело швабры, а потом развернулся на пятках и вышел за дверь. Аффа направился на крышу. Там в облике беркута сидел нахохлившийся Пенренутет и кровожадно дербанил голубя. Бедной птице не повезло попасться на глаза злому джинну, и сейчас при виде этой сцены весь Гринпис пришел бы в священный ужас. — Нут, там Птолемей полы моет. Беркут вскинул окровавленный клюв, в котором колыхался кусочек мяса. — В смысле?! Они спустились в дом и вместе зашли в кабинет Птолемея. Пенренутет загодя сменил облик на менее хищный и теперь смотрел на процесс мытья полов. — Доброе утро, Пенренутет, — сказал Птолемей, вытирая пот со лба. — Не сказал бы, — мрачно откликнулся легионер и вышел из кабинета, потянув за собой Аффу. Птолемей только плечами пожал. — Ну?! Видел? — спросил Аффа. — Видел. Ты обратил внимание, что ведро железное? — Аффа кивнул. Пенренутет нахмурил брови. — Вот то-то и оно. Он ведь специально именно его взял, чтобы мы не помогали. Злится ещё, значит. — И что делать? — К Тети идти надо. Ее идея была, пусть теперь думает, как выкручиваться будем. Тети они нашли в гостиной. Она лежала на диване в облике сказочной лани, оплетённой лозами и яркими цветами. При приближении Аффы с Пенренутетом она открыла огромные каплевидные глаза и вопросительно уставилась на них. — Что он делает?! — не поверила она. Через минуту они все втроем стояли в кабинете. — Я не понимаю, — рассмеялся Птолемей. — Вы сюда на экскурсию ходите или что? — Типа того, — кивнул легионер и потащил опешившую лань к выходу. Аффа только вздохнул. — Приплыли, — выдохнула она, когда дверь закрылась. — Восьмое чудо света, а не хозяин. — Да? И что нам с этим чудом делать теперь?! — взвился Пенренутет. — Да тише ты, услышит еще, — Тети задумалась. — К Анхотепу идти надо. — Зачем?! — Кто обычно полы в порядок после Птолемея приводит? — ответом была тишина. Тети закатила глаза. — Бесы, идиоты! А кто у нас бесами и фолиотами командует? — Анхотеп! — воскликнули Аффа с Пенренутетом хором, готовые ее расцеловать. Главнокомандующий бесами и фолиотами нашелся в библиотеке. Он начисто переписывал какие-то свитки, постоянно сверяясь с книгами, и был ими завален почти по макушку. После рассказа Анхотеп смотрел на троих джиннов глазами размером с мельничные колеса. — Что, прям железное ведро взял?.. — неверяще протянул он. — На него непохоже. — Иди сам посмотри, Фома, — невозмутимо сказала Тети. — Иди-иди, только мы там уже три раза были. Анхотеп побарабанил по столу пальцами.  — Да? Ну сейчас я своим устрою, — сказав эти слова, он вложил пальцы в рот и свистнул. Ровно через одну минуту в библиотеке собрались все младшие духи, служившие Птолемею. Анхотеп взобрался на стол и рявкнул так, что затряслись стены:  — Вы что, совсем оборзели?! Вы думаете, что можете на шею Птолемею сесть и лапы свесить?! Бесы вздрогнули и начали переглядываться между собой, не понимая, что происходит. Один из них, видимо, один из смелых, вышагнул из строя вперед.  — А что случилось-то?  — Что случилось?! — продолжал разоряться Анхотеп. Джинны смотрели на него, будто он вдруг превратился в марида. — А я вам сейчас расскажу, что случилось! Вы знаете, чем сейчас наш хозяин занимается?  — Ну, — тот самый смелый оглянулся на сородичей, — исследованиями, наверное, как обычно?  — Ага, исследованиями приложения тряпки к полу, — Анхотеп сложил руки на груди. — Полы он моет. Надеюсь, мне не надо вам объяснять, чья это работа? — Бесы немедленно зароптали. — Молчать! Кто дежурный сегодня? Бесы переглядывались, будто искали кого-то. Ропот стал тише, но не исчез совсем.  — Ну! Я жду!  — Барел, — наконец ответил тот самый смелый. — Только его со вчерашнего дня никто не видел.  — Барел, значит, — Анхотеп задумчиво поскреб щетину на детском лице. — Этот парень мне с самого начала не понравился. Ну ничего, я найду на него управу. Ладно, идите, — ответил он бесам. — Давайте-давайте, не задерживайтесь. — Он повернулся к джиннам и продолжил своим обычным голосом: — Что-то я нервный в последнее время.  — Нет, я точно кого-нибудь сожру! — воскликнул Аффа. — Если не жреца, то этого Барела точно! Анхотеп покачал головой.  — Нет. Птолемей их всех поименно помнит. Еще хуже сделаем. Пенренутет нахмурился.  — Но просто так это оставлять тоже нельзя. Надо его как-то проучить, только аккуратно, чтобы Птолемей не узнал.  — Например?  — Его сейчас в доме нет, так? — рассуждал Анхотеп. — Птолемей может его вызвать, но это вряд ли. Через окна он в дом не залетит — стоит защита.  — Нет там никой защиты, — не согласилась Тети, но Анхотеп нисколько не смутился.  — Значит поставите. И тогда он сможет войти только через дверь.  — Мы там его подкараулим и съедим!  — Нет. Вы наберете ведро — не железное, а то крику будет! — ледяной водой и замаскируете его прямо над дверью. Левитацию и Маскировку ведь еще не разучились колдовать? Барел дверь откроет, дверь ведро зацепит, оно прямо в воздухе на него перевернется. Он с лап до рогов мокрый весь будет, я его еще виноватым выставлю и вытирать заставлю. Неприятно? Неприятно. Расскажет он об этом Птолемею, как думаете?  — Да о таком вообще никому не расскажешь! — рассмеялся Аффа. — Мне нравится!  — Мелочно это как-то, — поморщилась Тети. — По-детски.  — У тебя есть другие варианты? — спросил Пенренутет, и, не дав ей даже открыть рот, ответил: — Вариантов нет. Значит за работу! Меньше, чем через час, план Анхотепа был воплощен в жизнь. Пенренутет наспех ставил защиты на все окна и щели в доме, а Аффа с самим Анхотепом занимались ведром. Анхотеп набирал, Аффа заколдовывал. Тети смотрела на это все со стороны, явно не одобряла, но остановить их больше не пыталась. В общем, все очень скоро было готово к встрече с Барелом. Оставалось только ждать. Они собрались в библиотеке на совет, когда Тети наконец подала голос:  — Так что мы с Птолемеем делать будем? Воодушевившиеся было духи в момент погрустнели, вспомнив, что главная проблема была совсем не в Бареле.  — Значит так, — твердо сказала она. — Сейчас дожидаемся Бартимеуса, где он там пропадает, и идем к нему извиняться. — Пенренутет вскинулся, но на этот раз сказать ему не дала Тети. — Я сказала, извиняться! За чуть не сорванный опыт. А потом спокойно, без эмоций, еще раз объясняем, что мы хотели ему объяснить, — лань оскалила клыки. — Всем ясно?! Все должно было закончиться хорошо, даже отлично, если бы их планы не нарушил один единственный звонок в дверь. Они сначала не обратили на него внимания, потому что вовсю обсуждали, что именно будут говорить Птолемею, и даже не повели ухом на его приглушенный крик:  — Открыто! Звонок упрямо раздался снова. Мягко хлопнула дверь в кабинет. Через пару секунд легкие шаги Птолемея раздались на лестнице. Анхотеп дернулся, будто сел на серебро.  — Дверь! — закричал он.  — Ну да, — кивнул Пенренутет. — И кого это принесло? — и тут до него дошло. — Ведро! Все кинулись вниз со скоростью света, но не достигли они и середины пути, как раздался глухой грохот и плеск воды. Духи остановились, как вкопанные, не в силах поверить в происходящее. Аффа аккуратно выглянул с лестницы. Мокрый до нитки Птолемей стоял напротив своего остолбеневшего наставника. Аффа едва успел спрятаться за угол.  — Нам… — он прибавил много слов на множестве языков, которые я не смог в точности привести вам, но которые вполне отражали глубину лужи, в которую они сели. — Там жрец. Тети застонала и закрыла лицо руками.  — Тише! — Анхотеп приложил коготь к губам. — Услышат. В кабинет, быстро! Но в кабинете, конечно, лучше не стало. Тети металась между книжными полками так, что с них взлетали свитки. Аффа с Пенренутетом сидели в самом дальнем углу, не в силах даже поднять головы. Анхотеп кругами ходил по потолку.  — Нет, нельзя здесь прятаться, — сказал он наконец. — Вы представляете, что этот про Птолемея подумает? Надо спуститься вниз и во всем сознаться.  — Ага, — грустно сказала Тети. — А ты представляешь, что он подумает, когда мы все расскажем? Анхотеп тяжело вздохнул и продолжил ходить по потолку, как будто искал выход, которого не было.  — Мне сейчас так стыдно, что я готов утопиться в расплавленном серебре, — сказал Пенренутет. Аффа поднял голову, будто что-то вспомнил.  — Это я виноват, — отчаянно сказал он. — Не надо было мне это ведро заколдовывать, я невезучий. Да и вообще надо было взять и помыть полы вместо Птолемея, и ничего бы этого сейчас не было. Причем во всем доме.  — С железным ведром? — Анхотеп скептически смотрел на него.  — Ну, а что? — Аффа пожал плечами. — Я как-то Сулейману голыми руками разбитый серебряный артефакт собрал. Ничего, жив остался. А здесь железо какое-то. Получается, что у Сулеймана я терпел, а у Птолемея не смог?.. Неправильно это.  — Аффа, ты точно идиот, — Пенренутет покрутил пальцем у виска. — Как ты себе это представляешь? Ты бы себе сущность обжигал, а Птолемей спокойно стоял и смотрел на это? Мы с тобой, кажется, разным волшебникам служим.  — Да вы просто не видели, как он на меня глянул, когда я руку отдернул! Как будто я все его труды в прах превратил!.. Да он даже тогда, когда я их превратил, так не смотрел! Непонятно, до чего еще додумался бы этот джинн, если бы в этот момент в окно не постучался сокол сапсан — полное воплощение грации и благородства. Конечно, это был ваш покорный слуга. Я летел домой в самом благоприятном расположении духа. В меня поместился целый рой букашек [некоторые из них подозрительно ругались на шумерском, но я пропустил это мимо ушей], я сочинил несколько не вполне пристойных частушек про Соломона и мечтал наконец переговорить с Птолемеем с глазу на глаз, даже если для этого его придется уложить на лопатки и прочитать целую лекцию о том, как важно научиться говорить «нет» не очень хорошим людям и что никто из нас не желает ему зла. Но моим мечтам не суждено было осуществиться. Уже при подлете меня насторожил магический фон дома. Вообще-то для волшебников это было обыденностью, но только не в доме Птолемея. Здесь магической защиты сроду не водилось. Артефакты Птолемей не использовал по идеалистическим соображениям [как вы помните, в них во всех были заключены несчастные духи], так что красть у него было нечего, а у самого Птолемея имелись лучшие на свете стражи, каждый из которых был готов отдать за него свою жизнь. Правда, упоминаний последнего сам Птолемей ужасно не любил, так что пусть это останется между нами, лады? Я облетел вокруг и понял, что защита стоит везде, кроме парадного входа, и решил воспользоваться самым скучным способом попасть в дом — через дверь. Но там меня ждал сюрприз: а именно некий непомерно полный лысый мужчина с колыхающимися подбородками в просторных белоснежных одеждах и Птолемей, который мгновение назад испытал на себе все прелести контрастного душа. Я никогда раньше не встречался воочию с наставником Птолемея, но по описанию догадался, что это он. Сокол с трудом подавил в себе смешок от одинаково офигевших выражений лиц обоих и полетел выяснять, что здесь произошло. В окне кабинета Птолемея я и увидел виновников произошедшего. Анхотеп открыл мне окно, и я влетел внутрь, с легкостью преодолев на редкость халтурный барьер.  — Коллеги, что здесь происходит? Анхотеп посмотрел на Тети, Тети оглянулась на Пенренутета, а Пенренутет — на Аффу.  — Нам… — и Аффа повторил все те же самые слова, которые я не мог пересказать вам, но по которым я точно понял, что прибыл вовремя.  — Очень исчерпывающе. А конкретнее? Тогда Аффа рассказал то, что вы уже знаете. Его слог был не так хорош, как мой: как вы понимаете, у него не было столько практики в пересказывании подвигов, но все равно у него получилось весьма эмоционально и даже колоритно. Правда, большую часть этого рассказа, я тоже опустил.  — Бартимеус, хватит ржать! Сделай что-нибудь! — с нотками паники в голосе воскликнула Тети. Я решил взять в руки себя и ситуацию.  — Сидите здесь и даже носа не высовывайте. А я пойду… с наставником Птолемея знакомиться, — кровожадно цыкнув зубом, я вылетел в окно до того, как мне успели что-либо возразить. Сокол вернулся к парадному входу и превратился в Натаниэля, тщательно осмотрев себя на всех планах. Я немного подправил его облик, для солидности добавив роста и ширины в плечах, и, оставшись доволен своим видом, зашел в дом.  — О чем вообще можно говорить с человеком, у которого в доме нет чая?! Я знаю, что ты не любишь, но обо мне подумать ты мог?.. Ай, ладно, знал я, куда иду. Я с собой принес. В смысле, заваришь сейчас? У тебя рабов нет, я не понимаю?! Я пошел на голос и нашел обоих волшебников в гостиной. Жрец тряс своими подбородками, из-за чего они колыхались вместе с одеждой. Птолемей стоял перед своим наставником с таким видом, как будто вдруг забыл сделать домашнее задание. За это время он уже успел переодеться в сухое, и только влажные волосы напоминали о его вынужденных водных процедурах.  — Добрый день, не помешаю? — я кашлянул, привлекая к себе внимание. Жрец оглянулся на меня, критично осмотрев с ног до головы. Я улыбнулся извиняющейся улыбкой и показал большим пальцем себе за спину. — Там дверь нараспашку, так что я не стал стучать. Птолемей смотрел на меня страшными глазами, видимо решив, что я здесь, чтобы окончательно его добить. Жрец тем временем вскинул бровь в точности, как это делал Птолемей. Теперь понятно, откуда аристократичные замашки нашего хозяина растут.  — А вы, молодой человек, кто будете?  — Я? — Лженатаниэль изобразил искреннее удивление и укоряюще посмотрел на Птолемея. — Вот сейчас обидно было. Вы, наверное, наставник этого светила магии? Наслышан. Я его лучший друг и по совместительству соавтор. Рехит Александрийский, — я протянул руку для рукопожатия. — Давно ждал встречи. Да, — Лженатаниэль на мгновение закатил глаза, — не обращайте внимания на внешность, у меня европейские корни. Жрец закивал в такт своим подбородкам.  — Да-да, как у всего высшего сословия Египта, собственно. Понимаю. Я повернулся к Птолемею:  — Как, кстати, ночные опыты? Теория подтвердилась? Птолемей осмотрел меня с ног до головы тем же критичным взглядом, что и его наставник, и сказал всего одно слово:  — Нет. Я сделал вид, что расстроился.  — Правда? А ведь все так хорошо начиналось. Эх, — я вздохнул, — ну и ладно. Через месяц еще раз попробуем вместе. Вдруг ты там перепутал что-то. Ну, как в тот раз. — Я повернулся к жрецу. — Он такой рассеянный!  — Всегда таким был, — подтвердил жрец. — А скажи мне, ученик, что это за водные процедуры у порога были? Никак твои демоны опять козни тебе строят? Не успел Птолемей даже рта раскрыть, как я театрально воскликнул:  — Кто козни?! Кому? Да вы что! — я приложил руки к груди. — Да вы только посмотрите в глаза этого человека! Это же зверь, а не волшебник! Да на него могучие джинны глаза поднять боятся. По одному трепетанию его ресниц все желания угадывают. Я, если честно, — мой голос понизился до заговорщицкого шепота, — сам его иногда побаиваюсь. Жрец смотрел на меня с сомнением.  — В прошлый раз, когда я здесь был, этот дом напоминал дурдом, и он не мог даже заклинание Игл произнести. Я серьезно кивнул.  — Он у нас такой. Легких путей не ищет. По секрету скажу, он вообще карательными заклинаниями не пользуется.  — Как это?!  — А вот так. Наказывает он их совершенно по-другому. К сожалению, всей методики рассказать не могу, но мне один из джиннов признался, что легче бы Развертывание перенес. Вот так-то.  — Обязательно учту, — откликнулся Птолемей. — У этого джинна имя случайно не на «бэ» начинается? Весь поглощенный разговором со жрецом, я не обратил на него внимания.  — Только, — Лженатаниэль приложил палец к губам и почтительно посмотрел наверх, — это пока тайна. Сверху в курсе и возлагают большие надежды на вашего ученика. Он просто для нас как… как свет в конце туннеля. — Птолемей громко хлопнул себя по лбу. Я обернулся к нему. — Слушай, ничего, что я рассказал? У тебя ведь от родного наставника секретов нет?  — Нет, — глухо отозвался он. — Вообще никаких. Жрец смотрел на Птолемея как будто новыми глазами, пораженно качая головой. Я был горд проделанной работой.  — Впечатляет, — сказал жрец. — Если честно, даже не ожидал. Ты всегда был таким скрытным. Ну, видимо, профессиональное. Так, а что все-таки это за обливания у входа были? Птолемей убрал руку от лица и тоже вопросительно уставился на меня. Я на мгновение растерялся.  — Ах, это! Дык… ЗОЖ.  — Чего?  — Ну как же?.. — я развел руками. — Вы производите впечатление такого начитанного волшебника… Это ведь последний тренд! ЗОЖ, то есть здоровый образ жизни. Закаливание, физические упражнения, правильное питание. Это я его подсадил. Сейчас там, — я снова посмотрел на потолок и почтительно понизил голос, — все этим болеют. Надо быть в теме, чтобы налаживать правильные связи. — Я перевел взгляд на Птолемея. — Ты, кстати, сегодня утром зарядку делал?  — Делал. Упражнения на… спину. Я умилительно улыбнулся.  — Моя работа. Нет, вы сами посмотрите. Результат налицо! Еще год назад это было ходячее пособие по анатомии, а сейчас совсем другое дело. Даже здоровый румянец появился, ну что за прелесть! Щеки Птолемея алели так, что было видно даже на смуглой коже.  — Да, действительно, — согласился жрец. — Совсем другое дело. Но давайте к делу. Птолемей, я зачем пришел сюда? Видишь ли, я хотел поговорить с тобой тет-а-тет и потому просил тебя прийти, но ты, как обычно, отделался своим слугой…  — У меня много работы, — голос Птолемея напоминал пустыню Сахару в сезон засухи. Жрец вопросительно посмотрел на меня, и я авторитетно кивнул, при этом снова посмотрев на потолок.  — Да-да, я понимаю, — наставник вздохнул, — поэтому пришел сюда сам. Видишь ли, я уже давно хотел бы уйти на перерождение, но я беспокоюсь о тебе. Ты просто пропадешь без моей поддержки и помощи. Но сейчас, — жрец взял меня за руку, — я вижу, что оставляю своего ученика в надежных руках, и могу наконец уйти на заслуженный покой. Птолемей за спиной жреца выглядел так, словно в одно мгновение поверил во всех существующих богов и был готов благодарить их всех разом. Я положил свою ладонь сверху на ладонь жреца.  — Это будет большая потеря для него, но Птолемей сильный человек. Он справится.  — Рехит, обещайте мне, что не бросите его никогда.  — Я клянусь вам. Жрец обернулся на Птолемея. Тот быстро закрыл широкую улыбку рукой.  — Не надо лишних слов, ученик мой. Просто знай, что я горжусь тобой. Птолемей мелко закивал, свободной рукой вытирая выступившую слезу. Я понял, что эту сцену надо заканчивать.  — Давайте я проведу вас, — я показал рукой на дверь.  — Да, конечно, спасибо. Знаете, я так рад, что у Птолемея появились такие приятные друзья, — сказал он мне на выходе. — Обычно он совершенно не ладит с людьми, больше с этими… демонами. Я развел руками.  — Гении всегда с тараканами в голове. Всего доброго.  — И ва… Жрец не успел договорить, как я захлопнул перед ним дверь, едва не прищемив край его одежды. Лженатаниэль облокотился на нее, словно боялся, что она снова откроется, и медленно сполз на пол. Птолемей вышел из гостиной, и мы просто смотрели друг на друга некоторое время, переваривая то, что только что случилось.  — Рехит, что это было? — спросил наконец он. Наверное, он хотел, чтобы его голос звучал строго, но после новостей от своего наставника Птолемей заметно повеселел, и у него это получилось плохо.  — Художественная импровизация, — ответил я. — Не мог же я тебя на растерзание оставить? Птолемей хотел мне возразить, но тут же осекся, будто о чем-то вспомнил.  — Выходите! — крикнул он. — Хватит там топтаться за углом, я ваше сопение отсюда слышу. Аффа, Пенренутет, Тети и Анхотеп выплелись из-за угла, при этом усердно изучая пол под ногами.  — Ну, — Птолемей опустился на стул, — господа злокозненные демоны, мне кто-нибудь объяснит, что вы целый день чудили?  — Ага, — обиженно сказал Пенренутет, — мы чудили. Это ты что за спектакль устроил утром? Мы все перепугались.  — Да какой спектакль? — Птолемей развел руками. — Мыл полы, никого не трогал, а вы как с цепи сорвались.  — Слушай, — Тети села напротив него, — ты правда не понимаешь или прикидываешься? У тебя в доме два десятка рабов, а ты полы моешь. Ну хорошо, условных рабов, но все равно. Это нормально, ты мне скажи?  — Тем более, что для этого мои бесы есть, — поддакнул Анхотеп. — Нет, если они что-то не так делают, ты так и скажи, я с ними поговорю. Птолемей потер шею, внезапно смутившись.  — Да я, если честно… — он вздохнул. — Мне неловко было за вчерашнее перед вами, вот и не захотел никого дергать.  — А ведро железное ты зачем взял? — не унимался Аффа. Птолемей хотел что-то ответить, но его отвлек какой-то грохот со стороны лестницы. Все повернули головы на звук и увидели беса по имени Барел, преспокойно держащего в лапе то самое железное ведро.  — Эй, а кто полы вымыл? — он по очереди осмотрел нас. — Я просто только сейчас вспомнил, что дежурю сегодня. Кинулся, а в кабинете чисто все. Некоторое время все молчали и остолбенело смотрели на это чудо. Птолемей даже со стула привстал.  — Барел, ты сейчас ничего не чувствуешь? — спросил он, наблюдая за ним внимательно, будто хищник за добычей. Бесенок взмахнул крыльями, неловко переставляя ведро, и честно задумался.  — Есть хочу, — наконец признался он. — А что?  — Барел!!! Получилось! Через час Птолемей сидел в гостиной и слушал нашу версию происходящего, заливаясь от хохота так, что ему не хватало воздуха. Оказалось, что он всю ночь пытался сделать что-то с железом, чтобы оно не травмировало нашу сущность, а единственным предметом в доме, представляющем для духов хоть какую-нибудь опасность, оказалось как раз то злополучное ведро. Звать кого-то из нас для проверки, как он уже сказал, ему было неловко, так что он решил заодно и полы помыть. Как раз с этим ведром. А зачем другое брать, если это под рукой? Я лично брал в руки то ведро. Все, что осталось от обжигающей боли, — это неприятный холодок на сущности, которого вполне можно было не заметить, если специально не обратить внимания. Именно от него Аффа утром и отдернул руку, отчего и расстроился Птолемей, подумав, что все его труды были напрасны.  — Ну, Аффа, — Пенренутет передал ему в руки железяку, как священный артефакт, — мы теперь завтра генеральную уборку устраиваем. Во всем доме. С железным ведром. Прям как ты хотел.  — Да хоть две!  — Я помочь могу, — с невинным видом предложил Птолемей.  — Не надо!!! Смех Птолемея утонул в наших криках. Толстый жрец был в чем-то прав: мы и правда иногда напоминали дурдом, зато нам никогда не было скучно. Но это были только цветочки. А вот когда у Птолемея появился ученик… Впрочем, это уже совсем другая история.