Andrа tutto bene, fratello.

      Он любил это место ещё с самого глубокого и почти забытого детства. Зиро нравилось сидеть здесь, на небольшом обрыве, смотреть в облака и размышлять о вечном.       Или не очень вечном, но это не суть.       Зачастую, из-за своего слишком малого на тот момент возраста, они приходили сюда вместе со старшим братом с самого раннего утра, ещё до того, как над Намимори полностью взойдёт солнце. Сидели на обрыве, громко смеясь и шутя, играя в слова или просто разговаривая о том, что их беспокоит. Тсунаеши был единственным, кто признавал в маленьком Зиро взрослого человека. Кто разговаривал с ним на равных, не опускаясь до унизительного сюсюканья, как мать с отцом, или покровительственного «да, конечно», как остальные взрослые, окружающие его каждый день.       Брат разговаривал с ним всегда так, словно перед ним сидит его ровесник, с которым можно обсудить совершенно разные темы. Он не стелился перед маленьким ребёнком, но оберегал, и Зиро ни за что бы не смог догадаться, какая же забота на самом деле скрывается за всеми этими разговорами и спокойными улыбками.       Забыть Тсуну было, пожалуй, самым лучшим решением после его исчезновения и долгого отсутствия. Кем он стал без брата? Жалким куском обыденности, которого сотрут те, кто смог найти что-то, за что можно ухватиться в попытке стать лучше. До поры до времени в его жизни этим маяком посреди обширного моря существования был его любимый, единственный и самый лучший нии-сан, всегда встречающий его из садика, катающий на плечах и никогда не отказывающий ни в помощи, ни в чём-либо другом. Тсуна… Зиро столько раз слышал восхищённые шепотки за спиной, когда они уходили из садика «Он такой милый!» со стороны старших сестёр его друзей, столько раз чувствовал восхищение остальных детей, когда подросток ласково стирал с пухлых щёк упавшей девочки слёзы, что постоянно душу грызла самая настоящая чернильно-чёрная ревность, которую не удавалось обезвредить абсолютно никак.       Зиро ревностно оберегал своего любимого старшего брата от всех. Потому что нии-сан только его, только с ним он может так задорно и заливисто хохотать, только его он может нести на руках после долгой прогулки, только ему он может восторженно хлопать на праздниках в детском саду! Услышавший однажды это подросток тихо рассмеялся, сказав, что он никогда никуда не уйдёт. И ни за что не покинет своего милого отото.       Тогда что же произошло?       Зиро потёр лицо ладонью. Он сбежал с поля битвы, даже не сказав ни слова. Сознание улавливало встревоженный крик друзей, рычание Хаято «Это ты виноват, чёртов ублюдок!», которое, кажется, было обращено к Тсуне. Он слышал, как рявкнул Реборн «Вернись, никчёмный ученик, немедленно!» и как что-то ответно высказал ему Дино-сан.       Самое обидное, что ему ни черта не пытался крикнуть Тсуна. Не пытался остановить.       Что произошло там, при встрече с Варией? Почему его нии-сан так умело использовал Пламя? Почему так по-братски общался с киллерами мирового уровня? Почему легко парировал злостные высказывания Реборна и так разговаривал с отцом? Что произошло и возможно ли это изменить?       Зиро мечтал, чтобы его брат не был осведомлён о мафии. Хотелось, чтобы родной человек был в безопасности от всех этих ужасов, но… — Чёрт возьми, — тихо всхлипнул парень, стирая с щёк слёзы.       Почему он чувствовал себя преданным? Почему ему кажется, словно Тсуна предал его?       Дино-сан, Бьянки и сам Тсунаеши — Зиро чувствовал, что их объединяет что-то, что невозможно понять и осознать первому встречному. Что-то, что заставляет его брата расслабляться только в присутствии этих двоих, невольно обмякая в кресле и чуточку проще улыбаясь.       Потом это стало заметнее.       Дино-сан и Бьянки постоянно переглядывались, когда Тсунаеши не было рядом. Они что-то шептали друг другу, кивали на немые вопросы в глазах и всегда — всегда! — были в курсе того, где на данный момент он находится.       Было ли это поводом для подозрений? Нет, Зиро слишком сильно любил своего брата, чтобы уличить его во лжи. Слишком сильно, панически боялся потерять снова.       Но тогда почему? — Знаешь, я всё-таки думал, что это место больше подходит для малолетних сопливых школьниц, которых бросил любимый парень, — за спиной кто-то тихо рассмеялся и на плечи легли сильные руки, — но никак не для будущего босса сильнейшей мафиозной семьи континента. Я, конечно, против неумения Реборна нормально преподавать, но всё-таки выбора особого нет.       Зиро вскинул голову в бессильной надежде на то, что это были слуховые галлюцинации, и никого на самом деле тут нет, кроме него самого. Но нет, над ним действительно возвышался нервно улыбающийся Тсунаеши, успевший переодеться во что-то более приземлённое и тёплое, в отличии от своих обычных дизайнерских вещей.       Послав неуверенную улыбку, старший неловко приземлился рядом — пачкая свои джинсы пыльной землёй — и вздохнул, взъерошивая волосы на затылке, усиленно отводя взгляд. Зиро не стал помогать ему в начале разговора, но что-то в душе облегчённо опустилось, когда сознание немного робко обратило внимание на то, что Тсунаеши нервничает и, судя по всему, считает себя виноватым! — Ненавидишь меня? — после непродолжительного молчания спросил Тсуна, смотря куда-то вниз.       Зиро поднял на него взгляд и прикрыл глаза.       Ненавидит?       Боялся за него и за себя, обижался, что не рассказал всю правду, не мог понять, почему всё это нужно было скрывать. Зиро отчаянно хотел, чтобы Тсуна никогда этого не говорил — правду. Но ненавидеть?       Можно ли ненавидеть человека, который с самого детства был единственным, кого он так безгранично любил, и к кому так сильно и тесно привязан? Возможно ли испытывать неприязнь к тому, кто столько раз спасал и помогал? Кто раз за разом вытаскивал из смертельно опасных ям жизни? Теперь он понял, почему Дино постоянно находился рядом. Почему Бьянки, несмотря на своего брата, всегда помогала им, чем могла. Почему Шамал, о котором он мельком узнал из разговоров Реборна, без разговоров лечил все ссадины и особо сильные раны.       И есть ли право ненавидеть? После всего того, что старший брат сделал для него? — Давай поговорим, — шёпотом выдохнул Зиро, вглядываясь в смягчившиеся черты лица брата и прислушиваясь к его судорожному дыханию.       Волнуется. И это приятно грело душу. — Давай, — покорно согласился Тсуна и тут же замолчал, нервно хихикая. — На самом деле, я думал, что ты скорее решишь использовать на мне все уроки Реборна. — Я так и планирую сделать, если твои объяснения не придутся мне по душе, — покривил душой Зиро. Всё же, на старшего брата его рука никогда не поднимется даже при самозащите.       Тсунаеши тихо рассмеялся. — Думаю, я совершенно упустил тот момент, когда мой милый младший братишка стал таким взрослым, — Зиро совершенно по-братски тепло треплют волосы, создавая из них нечто похожее на гнездо, и тихо смеются. — А был таким милым, когда боялся грозы. — Не увиливай от главной темы разговора. — И не пытаюсь. — Врёшь.       Тсуна вздыхает и неловко чешет затылок. — Что ты хочешь узнать? Конкретно от меня?       Зиро тяжело смотрит на теперь непривычно серьёзного брата. — Почему? — а потом Зиро качает головой. — Нет, не так. Зачем? — Тсунаеши задумчиво щурится, вглядываясь куда-то в даль, и кусает губу. — Из-за тебя, — он невесело усмехается. — Точнее, не столько из-за тебя, сколько из-за твоего назначения на место Джудайме. Ты теперь точно знаешь, что меня назначили консильери при Десятом боссе, которым на тот момент должен был стать Занзас. Но кое-что тебе вряд ли расскажет кто-либо, кроме меня…