***
— Я действительно не хотел этого, — Тимотео бросил на бледного подростка и его Хранителей сожалеющий взгляд. Следом посмотрел уже на Варию, чьё состояние варьировалось от полного равнодушия Мармона, до дикой ярости от недостатка внимания А-Тана. Скайрини и Супербии, впрочем, выбивались оттуда своим благодушным настроем и предвкушающими улыбками. Старик тяжело вздохнул. — Однако я уже действительно стар, и Вонгола должна знать своего наследника. — Да этот сопляк и минуты против босса не продержится! — взорвался Леви, поддерживаемый остальными членами отряда. — Дайте уже боссу кольцо и не думайте… — Ты, тупой шкаф, — зарычал Гокудера, выбиваясь из шеренги друзей. Такеши в очередной раз подхватил его под локоть. — Да кто тебе вообще позволял открывать свой поганый рот, шваль? Не смей оскорблять Десятого! — Иши-ши-ши, — Принц угрожающе наставил на Ураган стилет, — да наш босс этого сосунка в сито превратит. Вам не справиться с нами, плебеи. — И это нам говорит щенок вроде тебя? — презрительно бросил Хаято, и вариец резко выбросил стилет в его голову. Тот уклонился буквально в секунды. Над полем возникла подавляющая аура офицеров Варии. Глаза Хранителей Зиро угрожающе прищурились, едва угрозы переросли в действия, и они сделали несколько шагов вперед. Сам Зиро тоже был на пределе и подошёл ближе к середине поля, вставая вплотную к Скайрини. Что он мог сделать в этой ситуации? Быть таким, каким его хотят видеть ребята. Сильным, уверенным в себе и своих людях боссом, с яростным взглядом в момент опасности и яркой улыбкой в мирное время. «Для Тсунаеши всегда было важно саморазвитие. Тебе же нет. Вы отличаетесь настолько, насколько можете отличаться». Теперь это уже не было важно. Они различаются, но это различие делает их людьми, личностями. Зиро действительно не тот человек, который желает стать лучше для самого себя — ему нужен стимул для роста. И глядя на своих друзей, на людей, которые верят в него-идиота, и которые готовы отдать свои жизни в обмен, Зиро понимал, что ради них он рискнёт всем — лишь бы их узы не прервались так просто. Он любит брата, уважает его, но вот уважение самого Тсуны очень непросто заслужить. И теперь он как никогда точно и ясно понимал, что именно об этой ответственности когда-то ему говорили: умение идти вперёд и вести тех, кто идёт за тобой. Он будет расти. Не ради себя и даже не ради брата. Он будет расти ради тех, кто вверил свои жизни ему в руки, чьи сердца бьются ради него. Он будет биться ради тех, кто сейчас, стоя на волосок от смерти, готовы защищать его. — Я выиграю эту битву, Занзас Скайрини, — бесстрашно глядя в глаза босса Варии, чётко и непоколебимо выговорил Зиро. — Ты не станешь боссом Вонголы. Я сделаю всё, чтобы стать достойным и победить тебя!***
Реборн никогда не думал, что сможет привязаться к ребёнку — подростком этот идиот-Зиро, несмотря на возраст, не являлся, потому что воспитание и отношение к жизни у парня было чисто детским. Но репетитор-киллер, как бы ни старался, всё-таки привязался к этому несчастному ребёнку, которому судьба преподнесла подарок в виде Вонголы. Сердце не было растоплено, как в романтических мелодрамах, и не билось, словно сумасшедшее, но что-то где-то внутри обрывалось каждый раз, когда пуля пробивала лоб и парнишка падал замертво с криком. В этом не чувствовалось ни братских, ни романтических порывов, однако было желание оградить ребёнка от того, что его ждет. Был ли виной этому старший брат, который так небрежно относится к привязанности младшего, Иемитсу, что не умеет и не хочет проявлять нормальную заботу или придурок-Дино, который признался, что его ухищрения «Названный братик» были лишь из-за дружбы с Тсуной, не ставя в известие самого Реборна. Аркобалено не любил, когда его игнорируют и когда информация проходит мимо его сиятельной персоны. И к Тсунаеши он по этому же поводу относился не очень положительно и даже не нейтрально. Реборн любил сильных людей — ему нравилось сражаться с ними и побеждать, а иногда и просто ломать их волю, заставляя падать на колени. Но Тсунаеши Савада не был таким человеком — он уклонялся от всех острых углов, беспрекословно исполнял обязанности консильери и, несмотря на верность ему многих людей, всегда был готов встать на защиту себя или тех, кто стоит за его спиной. Реборн бесился, потому что, несмотря на показательную вежливость, Тсуна не испытывал к нему никакого благоговения или уважения, как знающий о славе Аркобалено человек. Проскальзывало в словах парня что-то едкое, немного презрительное и брезгливое — от этого хотелось прострелить красивую головушку мелкого сосунка, но Реборн, будучи профессионалом, держался. Потому что Савада, несмотря на недоверие Реборна, был интересным. Аркобалено Солнца редко встречал людей, вызывающих в нём столь противоречивые, не состыковывающиеся по своей природе чувства, смесью которых являлось презрение напополам с уважением. И поэтому присмотреться к нему хотелось столь же сильно, сколько пустить в лоб пулю. — …чтобы стать достойным и победить тебя! — Реборн почти с гордостью слушал речь Зиро, понимая, что подросток наконец-то взялся за ум. Вот только сам Скайрини расхохотался. — Что ты сделаешь мне, мусор? — он с презрением обвёл взглядом его Хранителей. — С таким-то набором Хранителей? Если мои офицеры будут сражаться всерьёз, то вас просто размажут по асфальту. Этого хочешь? — Мы не проиграем! — Савада сжал кулаки. — Я верю в них! — Да что ты говоришь! — громогласно рассмеялся Занзас, наставив на него пистолет. Хранители Зиро наставили, в свою очередь, оружие на него. — Верит он! Да что тебе эта вера даст, мусор? Пафосные речи про дружбу? Что?! Жалкий, никчёмный, бесполезный кусок дерьма. Тебя нужно было пристрелить, ещё когда ты мелким сосунком был, да только не получилось — твоей безопасностью озаботились! — Занзас! — напряжённо прикрикнул на него Тимотео. — Ты позволяешь себе слишком много! — зашипел Реборн, подобравшись. Иемитсу молчал, но молчал очень красноречиво. — Вот только твои слова слишком пафосны для того, кого даже собственный брат ни во что не ставит, — оскалился Занзас, видя, как вздрогнул подросток, словно от боли. — Сколько ты добиваешься его расположения? Всё время, что он здесь? А что ты в результате получил взамен, мусор, после своих ужимок? Занзас подошёл ближе, пистолетное дуло упёрлось прямо в его подбородок. Зиро смотрел на него с вызовом, яростно, зло. Скайрини довольно ухмыльнулся. — Ты не получил ни капли, — с удовольствием наблюдая за выражением лица парня, Занзас внимательно вглядывался в его глаза. — Несмотря на все свои старания, твой брат даже не поддержал тебя, верно? А знаешь, почему? Потому что такой бесполезный ублюдок, как ты, ему не нужен. Потому что он без тебя может справиться хоть с чем, а ты — лишь жалкая пародия на него. Усёк? В глазах Зиро всё расплывалось, слова Занзаса били прямо в самое сердце, но где-то внутри, где жила его Посмертная Воля, Зиро понимал, что за его спиной стоят те, кто готов сражаться за него — готовы отдать жизнь, и никакие слова зазнавшегося недо-наследника не должны его задевать так. Подросток слышал крики Хранителей, слышал, как Реборн сдерживает их от попыток броситься на Занзаса — и понимал, что у него есть те, кто бросятся на мину ради спасения его жизни, кто поддержит его во всех начинаниях. Кто до смерти будет стоять за его спиной. И он докажет всем, что его не просто так выбрали Десятым. Что он — наследник не только на словах, что он готов на любые действия. Он покажет, что он и его Хранители достойны, и никакая Вария им не помешает стать лучшими. Он докажет брату, что он не просто лишняя часть их семейного древа, что он достоин его уважения и его гордости. Зиро докажет… — Ты не победишь, — вскинул голову Зиро, и глаза его зажглись янтарным без всяких пуль. — Посмотрим, — ухмыльнулся чем-то довольный Скайрини, медленно нажимая на спусковой крючок. Выстрела так и не произошло.