Пережить можно всё — даже самую страшную боль, только тебе нужно что-то, что будет тебя отвлекать.
«Ты добил её, а она хочет тебя спасти» Слова Шмелёва противным роем жужжали в ушах Шастуна все мартовские выходные, что он провёл в Воронеже. В родном городе за Антоном и остальными импровизаторами присматривало наружное наблюдение — Кирилл и Женя заверили парней, что всё будет сделано по высшему разряду. Шмелёв, разделивший тайну с Шастуном, буквально светился, когда бил себя в грудь, клянясь парням, что их безопасности ничего не грозило. — Хоть убейте, но не нравится мне его довольная рожа, — покачал головой Матвиенко, проводив взглядом слишком довольного Кирилла и Женю. — Как никогда скалиться начал, физиономия госбезопасности, — сплюнул он. К вокзалу, как и обещал Шмелёв, подъехали машины от управления, которые развезли импровизаторов по домам. Шеминов, Позов и Шастун всю дорогу молчали, они даже не обсуждали последние три концерта, которые благодаря Кириллу и Жене, прошли мирно — писем в гримёрке больше не было. Шастун понимал, что никто из ребят не хотел озвучивать вслух эту радость, чтобы не спугнуть её. Каждый хотел очнуться спустя полгода и понять, что опасность миновала, а довольную рожу Шмелёва они больше не увидят. А по Котовской Шаст, напротив, скучал. И дело было даже не в том, что теперь он знал, что внутри неё билось сердце Иры. Оно давно перестало быть сердцем Кузнецовой, теперь оно было сердцем Жени Котовской, которое было таким же добрым и светлым, а он, как дурак, отказывался принимать её помощь, брезгливо глядя на её сочувствие, которое ему не было нужно. Женя последние дни общалась с ним сдержанно. Если бы Шмелёв перед одним из концертов не шикнул Шастуну, чтобы тот ничего не рассказывал Котовской, пригрозив расправой, Антон бы подумал, что она обо всём знала. Но он отыскал её в зрительном зале — в этот раз Котовская и Шмелев решили находиться по ту сторону баррикад — увидел её улыбку, которой она смотрела на каждого из них, и решил, что ему показалось. Она всё та же, просто он другой — с чувством вины, которое давило на его плечи. Вины перед ней. Он еле сдержался от того, чтобы не написать ей сообщение на восьмое марта. Ему эта выходка показалась слишком фамильярной. Котовская дала понять, что отношения между ней и всеми импровизаторами будут исключительно деловыми. В конце концов, Шастун решил, что у Евгении могут быть выходные, которые она хотела провести с друзьями и не думать о своей работе. Он боялся, что и этот праздник она проведёт по схеме, ставшей для неё привычной. Той, о которой рассказал ему Шмелёв. — А что сейчас? — поинтересовался Антон у Кирилла, когда те остались вдвоём в курилке. Шмелёв вопросительно обернулся на него, и Шастун спохватился — ах да, не тот работник управления, другой слышал мысли. — Женя сейчас также пропадает ночами в клубе? — Нет, — покачал головой Кирилл. — При наличии работы Женька на такую ерунду не распыляется. Если бы Женя вела себя как раньше, Арсений бы уже хвалился, сколько и в каких позах, — усмехнулся Шмелёв. Шастун шутку не оценил. Ему стало неприятно, что в партнёры к девушке приятель Котовской наметил Попова. Кирилл покачал головой и ободряюще похлопал Шастуна по плечу, после чего вышел из курилки. — Вы что, теперь дружбу водите? — засмеялся Матвиенко, который столкнулся с Кириллом в дверях. Шастун покачал головой и ушёл прочь. До того вечера он не знал о Жене ничего, теперь он знал слишком много, и эта правда начинала его душить. Антон понимал, что будет жестоко принимать помощь от той, которой он причинил столько боли. Но ему так хотелось говорить с ней, хотя бы попросить прощения, признать, что был не прав. Конечно, может, было бы достаточно признать это наедине с самим собой, но Шастуну хотелось, чтобы Женя знала, что её старания не прошли зря. Шастун от нечего делать начал изучать публикации в инстаграме, на которых отмечали импровизаторов. Теперь на них начала появляться и Женя Котовская. Он отыскал фотографию, сделанную на презентации нового шоу. Котовская в своём красивом красном платье положила руки на плечи Попова и Шастуна. Антон и сейчас помнил то горячее прикосновение, обжигавшее через ткань рубахи. Помнил аромат её духов, щекотавших ему нос. Помнил, как резали сердце её глаза, когда он каждый раз сталкивался с ней случайным взглядом. Он помнил всё, хоть и старался это отрицать. И сейчас бы он всё отдал, чтобы эти глаза цвета шоколада смотрели на него. «Всё-таки шоколад», — смеялось что-то внутри него голосом Котовской. — «Арсений победил.» Арсений победил. У Арсения не было чёрной метки, их встреча с Котовской произошла с чистого листа. Антону не дали такой возможности. Шастун смотрел в эти карие глаза, желая оттолкнуть ту, что смотрела на него и изучала с интересом. Оттолкнув, он лишь больше в них нуждался. Разве это не сильное чувство, когда нуждаешься в её глазах?***
Шастун открыл глаза и повернулся на бок. Позов сладко сопел в соседней кровати, подложив ладони под щёку. Поборов в себе желание запустить в приятеля подушкой, Антон вылез из-под одеяла, поёжившись от холода, и выглянул в окно. На улице светало. Солнце медленно поднималось из-за крыш домов, а люди нехотя перемещались по городу, спеша на работу. Шастун даже навскидку не мог предположить, через сколько минут в их комнате появится Шеминов, чтобы разбудить их в дорогу. Вчера они провели первый концерт после мартовского праздника — гастрольные будни опять начались. В условленном месте импровизаторов встретил только Кирилл. Он сообщил, что Котовская задерживалась по семейным обстоятельствам, она приедет позже, поэтому вчера Шастуну с девушкой встретиться так и не удалось. В зале не было знакомых карих глаз, импровизация у Антона совсем не клеилась. Ему даже казалось, что он слышал разочарованные вздохи зрителей в зале. Шеминов, правда, после концерта ничего не сказал — скорее всего, рад был вообще встретить Антона на вокзале после перерыва. Конечно, он продолжал сомневаться. Антон продолжал рассматривать спешивших по делам людей, когда его глаза выцепили знакомую фигуру. Сам того не понимая, зачем он это делал, Шаст наскоро накинул джинсы, толстовку и, схватив с вешалки куртку, зашнуровал ботинки. — Привет! — произнёс он довольно, за что тут же начал корить себя. — О, привет, Антон, — удивлённо повернулась на него Женя. Её высокий хвост качнулся в сторону, и она отвернулась, продолжив изучать прохожих. — Не думала, что ты так рано встаёшь, — задумчиво произнесла девушка, не отводя взгляда от пожилого мужчины, прошедшего мимо них. — Рано, — хмыкнул парень. — Время-то уже… а, кстати, сколько времени? — Шесть утра, — ответила Котовская, изучив следующего прохожего — молодую девушку, которая куталась от холода в бежевое пальто. Шесть утра… Антону хотелось провалиться сквозь землю из-за собственной глупости — выскочить на улицу, обрадовавшись встрече с посторонней девушкой, не потрудившись узнать о времени. Неловкости ситуации добавляло то, что Женька стояла в спортивных штанах и теплой кофте, а Шастун утеплился по полной программе. — Тридцать два, — произнесла Женя задумчиво, и Антон понял, что она обращалась к нему. — Что «тридцать два»? — растерянно повторил он. — Просто запомни, что тридцать два, — отрезала Котовская и сорвалась с места. Из-за поворота вышел широко зевавший высокий парень приятной наружности. Он был одет в куртку темно-зеленого цвета и темно-синие джинсы. Женя сделала вид, что изучала окна гостиницы, резко остановившись, и подняла голову вверх. Парень, растерявшись, врезался в девушку, из-за чего из его кармана выпало портмоне. Котовская смутилась, что-то пробормотала ему, вручила потерю, вероятно, повторно извинилась и проводила его взглядом. Молодой человек, пройдя мимо Шастуна, обернулся на девушку, спрятал руки в карманы и удалился по делам. — Тридцать семь, — разочарованно проговорила Котовская, поравнявшись с Антоном. — Я ошиблась на пять лет, — покачала она головой и повернулась на Шастуна. — Допустимая погрешность один-два года, — продолжала она выдавать непонятную речь. — О чём ты вообще? — удивился Шастун, расстегнув свою куртку. — Что ты делаешь? — он повернулся на парня, который остановился около пешеходного перехода. — Пытаюсь угадать возраст прохожих, — пожав плечами, пояснила девушка будничным тоном, будто подобными вещами занимался каждый человек в здравом уме. — Для чего? — поинтересовался Антон, хотя больше всего хотелось спросить «Нахуя?». — Тренирую свой мозг. Стараюсь заставить его работать по максимуму. Последнее время стала замечать, что некоторые его функции нарушены и даже, возможно, заторможены. Если я буду продолжать в том же духе, то моя работа может оказаться на волоске. — Жень, ты чё вообще несёшь? — не выдержал Шастун. Котовская посмотрела на Антона и рассмеялась. — Прости, — покачала она головой, продолжив улыбаться. — Когда я была маленькой, мой папа часто таскал меня с собой на работу, что не очень нравилось моей маме. Когда она поставила ему ультиматум, папа решил реабилитироваться в её глазах и стал на выходных возить меня к бабушке в Подмосковье. Ну, так думала, конечно, моя мама, — Женя закатила глаза. — У папы был безлимитный проездной, мы садились в одну из электричек и могли целый день напролет кататься по разным пригородным маршрутам. У нас с ним была своя особая игра. Суть игры заключалась в определении возраста пассажиров. Представляешь, узнать, сколько лет незнакомому человеку. — И как? Получалось? — Первое время нет. В мои семь лет у меня было два определения возраста — семь, как мне, и тридцать как маме с папой. Все остальное либо «дядя очень старый», либо «девочка меньше меня». Конечно, со временем я начала угадывать, папа научил обращать внимание на определённые вещи, типа морщин, шею и других штучек, — Женя помахала рукой в воздухе. — Откуда ты знаешь, что ты угадывала? — удивился Антон. — Когда папа понял, что я уловила стратегию игры, он выбирал двух или трёх пассажиров. Я озвучивала предположения, и он шёл к одному из участников эксперимента, показывал удостоверение и просил предъявить паспорт. После чего возвращался ко мне и говорил, угадала я или нет. — Почему не ко всем? — Ну, от этого азарт пропадает, — поскучнела Котовская. — Это не мотивирует угадать точно возраст всех трех, когда ты можешь довольствоваться угаданным возрастом одного. И у меня начало получаться, со временем, конечно, задачи становились сложнее. Угадать средний возраст компании молодых людей было моим любимым, особенно если в компании было человек пять. Представляешь, сначала вычислить возраст каждого, затем в уме рассчитать средний возраст. — Для чего это? — не понял Шастун. Котовская вопросительно повернулась на него, детский восторг с её лица исчез. — Ну… это просто интересно, — пожала она плечами. Женя разочарованно отвернулась от Шастуна, вернув своё внимание прохожим. Антон почувствовал себя виноватым, поэтому решил реабилитироваться. — Как ты поняла, что этому парню тридцать семь? Выглядит он очень молодо. — Вот это меня и сбило с толку, — сокрушалась Котовская, повернув голову на улицу, за поворотом которой скрылся незнакомец. — Я нарочно столкнулась с ним, чтобы кошелёк из его кармана выскочил. Он раскрылся, и в нём обнаружились права. Ну, дальше ты понял… — развела она руками. — Какова была вероятность, что в кошельке будут права? — Порядка семидесяти пяти процентов. Вещей у него с собой было по минимуму, ему нравится лаконичность. Такие люди обычно все важные документы таскают в органайзере, — повела она плечом. — Для чего тебе вдруг стало нужно тренировать свой мозг? Мне кажется, что он и так прекрасно справляется… — Недостаточно, — перебила парня Котовская. — Если бы он прекрасно справлялся, мне бы лишний раз не нужно было мучить вас своими вопросами. Что-то изменилось, да? — Женька слишком резко перевела тему, развернулась на Шастуна и посмотрела в его глаза. Он молчал, не понимая, к чему она клонила. — Я видела, как ты смотрел на меня раньше и вижу, как ты смотришь сейчас. Раньше ты считал, что я наглая заносчивая девчонка, а сейчас… Видишь, что я нормальная, такая же… — она пыталась подобрать слово, постукивая пальцем по своим губам. — Такая же, как все, — подсказал Антон. Женя покачала головой. — Нет, такая же, как ты. Потерянная, побитая судьбой, — она посмотрела в его глаза. — Ты узнал про аварию, ведь так? — Почему ты мне не рассказала раньше? Женя усмехнулась, услышав вопрос парня. — И ты бы мне поверил? И даже бы не подумал, что я придумала эту слишком похожую историю на твою, чтобы добиться твоего доверия? — Котовская прищурила карие глаза. Шастун попытался скрыть волнение за улыбкой. — Серьёзно, ты бы поверил в такое совпадение? — Я что, создаю такое плохое впечатление? — покачал головой Антон, почувствовав, как по спине скатился холодный пот. Лишь бы не выдать себя, лишь бы не подать виду. — Нет. Я знаю, что я создаю такое впечатление. Во всяком случае, так считаете вы все. Что мне не чуждо придумать печальную историю ради вашего доверия. И это больно, — горько подытожила Котовская, отвернувшись, наконец, от Шаста. — Мне ваше доверие не нужно. Мне с вами детей не растить. Как только все кончится, мы друг другу даже ручкой на прощание не махнем, — произнеся эту фразу, Котовская развернулась на подошве кроссовок и двинулась к двери гостиницы. Шастун продолжал задумчиво рассматривать прохожих, каждый из которых спешил по делам.***
— Как ты думаешь, когда он выйдет из подполья? — Котовская сидела в кресле, подобрав под себя ноги, и смотрела на Шмелёва. Кирилл не помнил, когда они последний раз оставались с Женькой наедине, поэтому первый раз за последние две недели чувствовал, что находился в собственной зоне комфорта. Не было сновавшего Арсения, который постоянно кидал взгляды на Котовскую, хотя, как казалось Кириллу, они во всём разобрались, отношения чисто деловые, роман демонстрировать только на камеру и по минимуму. Шастун тоже не выглядывал из-за углов, боясь, что Шмелёв расскажет всё коллеге. Позов и Матвиенко просто напрягали Кирилла своим присутствием, поскольку относились к нему с пренебрежением. Даже дружелюбный Шеминов надоел Шмелёву. С импровизаторами ему было невыносимо, даже обои не нужно было вместе клеить. — Что, надоели импровизаторы, снующие рядом? — улыбнулся Кирилл. — Мне просто интересно, сколько это будет продолжаться, — пожала плечами Котовская и развернулась на телевизор, который они смотрели в холле гостиницы. — Ты никому не говорила? — спросил Кирилл, не отрываясь от телевизора. Боковым зрением он заметил, что Женя обернулась на него, на её лице застыл вопрос. — Что у тебя был день рождения, — пояснил молодой человек. — Я не такое трепло, как ты, — отрезала Котовская. — Нахрена ты Шастуну рассказал про аварию? — Я поддерживал разговор, — равнодушно пожал плечами Шмелев. — Он задал вопрос, я ответил. Ты думаешь, что обручальное кольцо на цепочке не вызывает вопросов? — кивнул на шею девушки Шмелев и столкнулся с ней взглядом. Лицо Жени не выражало никаких эмоций. Она задумчиво смотрела куда-то за Кирилла и ничего не произносила. Шмелёв по-своему растолковал этот взгляд, поэтому вернулся к просмотру телевидения. — О, вы здесь, — обрадовался Шеминов, хлопнув дверью своего номера. — Ребят, — он занял кресло между Кириллом и Женей, — у вас всё нормально? — перевёл он взгляд с парня на Евгению. Женин ответ ограничился кивком. — Забыл вас предупредить, что на этой неделе у нас всего три концерта. И опять перерыв. — Уезжаете на съемки? — Евгения, наконец, проявила интерес к разговору. Тряхнув высоким хвостом, она повернулась на продюсера импровизаторов. — Она просто хочет побыть в Главкино, — рассмеялся Шмелёв. Женя поморщила недовольно нос и отвернулась к телевизору. — Нет, съёмки у ребят с середины апреля. — Жаль, — сокрушился Шмелёв. Шеминов развернулся на него. — Думаю, что в апреле мы разойдёмся каждый по своим сторонам, — пояснил свою реплику Кирилл, схватив со стола бутылку лимонада, и отпил из неё немного жидкости. — Почему перерыв? — Котовская щёлкнула пультом и развернулась на ведущего концертов. — Что-то случилось? — Да. Арсений родился, — рассмеялся Шеминов. Шмелёв посмотрел на Котовскую из-под ресниц, в уголках его губ застыла ухмылка. Женя бросила на него быстрый сжигающий взгляд. Шеминов тоже усмехнулся — он постепенно вливался в компанию работников. — Отлично, отправим за вами машину наружного наблюдения. У меня как раз были планы на выходные, — Котовская встала из кресла и направилась в свой номер. Шеминов проводил её взглядом и посмотрел на Кирилла. — Они с Арсом так и не поговорили? — вопросительно уточнил он. — Говорили. Попов извинился, что так холодно к ней относился, — кивнул Шмелёв. — Но, как по мне, это было извинение для галочки, Арс прекрасно понимает, что их постоянный контакт неизбежен. Он просто смирился с этим фактом, ровным счетом, как и Женька. — Он ей совсем не нравится? — удивился Шеминов. — Девчонки по нему сохнут, а Котовская противится его ухаживаниям. — Котовской редко нравится то, что нравится всем, — усмехнулся Кирилл. — Он ей нравится, но она не любит мешать работу с личной жизнью, — произнёс Шмелёв, а сам готов был рассмеяться — любит да ещё как. — Просто… — он попытался объяснить поведение подруги, — какой девушке понравится строить отношения, находясь часто под объективом камер? Ну, кроме, разумеется, участниц Дома-2 и Холостяка, — улыбнулся Шмелёв. Шеминов понимающе кивнул. — А что у неё с Антоном? — А что у неё с Антоном? — повторил вопрос Кирилл, изменив интонацию. — Ровным счётом то же самое, что и с Арсением. — Он ей тоже нравится? — Она его тоже охраняет, — покачал головой Шмелёв.***
— Да, да, — Женя разговаривала по телефону и складывала в сумку вещи. — Да, хорошо, — закатила она глаза, не услышав, как за её спиной хлопнула дверь. — Хорошо, мам. Нет, на выходных приеду. Да, за актёрами присмотрят ребята из управления. — Жень, — окликнул её мужской голос. Котовская подпрыгнула. — Мам, я тебе позже наберу, когда до управления доберусь. Попов? — удивленно произнесла она, повернувшись на мужчину. — Что ты здесь делаешь? — Стою на пороге твоей комнаты, — одарил её очаровательной улыбкой Арсений, разведя руками. Женя кивнула. — На пятницу нет никаких планов? — Стас сказал, что у вас будет перерыв. Наша помощь вам не нужна, с наружкой справятся ребята. Мы считаем, что никто не предпримет попыток… — Стой, стой, — Арсений помахал руками и сделал шаг навстречу к Жене, — давай мы сейчас не будем о работе. У меня в пятницу день рождения. — Да, я знаю. Я читала твоё личное дело, — самоуверенно кивнула Котовская, чем слегка раздражила Арсения. — Прости, я не это имела в виду, — извинилась она, заметив, как Арс поменялся в лице. — Я хотела сказать, что поздравляю… — Я приглашаю вас с Кириллом. — Что, прости? — Вы теперь часть нашей команды, — неуверенно напомнил Арсений, глядя на девушку из-под густых ресниц. Женя столкнулась с взглядом его голубых глаз. — Почему бы вам не стать частью нашей семьи? — он смущённо и как-то неловко улыбнулся. — Я… — Попов видел, что девушка смущена. — Даже не смей отказывать имениннику. Это касается только приглашения, по другим поводам отказывать можно, — Арсений опустил руки на плечи девушки. Женя подняла на него карие глаза и, поджав губы, нехотя кивнула.