Ничто так не воодушевляет женщин, как возможность спасти мужчину. ©Октавио Пас, «Моя жизнь с волной»
Ощутив себя последним идиотом, Антон растерянно стоял под дверью номера, то поднимая, то опуская свою руку, гремев многочисленными браслетами. Он волновался как школьник перед невыученным уроком, потому что знал наверняка, что строгий учитель вызовет его к доске. Те, в ком он надеялся найти поддержку, сегодня решили скопом обвинить его во всех грехах, и он долго не мог заснуть. Если на возвращение авторитета в глазах своих близких друзей нужно было время, то с Котовской стоило поговорить сейчас, пока он окончательно не отвернул от себя человека, который просто пытался ему помочь. Он робко постучал в дверь, надеясь, что его никто не услышит. Антон в таком случае мог убедить себя, что Котовская давно спала, и отложить неприятный разговор на следующий день. Утром он, как обычно, проспит, в газели при всех он подходить к ней не станет, а вечером вскроются новые обстоятельства дела, и разговор, может, так и не состоится. Нет, так дело не пойдет. Нужно именно сейчас. Антон постучал в дверь ещё, на этот раз громче. — Тише будь, — прозвучало откуда-то со стороны. Антон обернулся на голос и увидел в коридоре Котовскую, смотревшую на него с раздражением. — Чего буянишь-то? — сложила она руки на груди. Шастун видел, что ей тяжело давался разговор с ним. — Ты где была? — спросил Шастун первое, что пришло ему в голову. Сценарий идеального извинения попрощался с ним и вылетел из его головы. — Курила, — Женька, по-видимому, тоже не ожидала подобного вопроса, поэтому сообщила правду. — Ты куришь? — удивился в свою очередь Антон, и ему даже стало смешно от того, какой диалог они сейчас вели в коридоре. — А ещё пью водку, ругаюсь матом как сапожник. И самое страшное — трахаюсь с парнями, брр, — дёрнулась Котовская. — Так, чего ты терзаешь дверь моего номера? У тебя к ней конкретные претензии или просто под руку попалась? — Мне нужно с тобой поговорить, — решительно произнес Шастун. Котовская оторопела — он её сегодняшним вечером удивлял. Она склонила голову на бок и рассмотрела Шастуна в свете фонаря, что светил в окно гостиницы. Его волосы торчком стояли на голове и напоминали Антону, что пора бы посетить парикмахерскую, ровным счетом, как и щетина на его лице напоминала о необходимости посещения ванной комнаты. Мешки под глазами от бессонных ночей через пару дней сделают незаметными его глаза, которые на экране телевизора казались Евгении такими живыми. Он тушевался под её взглядом и перебирал свои браслеты на руках. По-видимому, это его успокоило, поскольку в следующую минуту он выпрямился, стал выше на пару сантиметров и с ожиданием и одновременно наглостью во взгляде посмотрел на Котовскую. Женя пробежалась взглядом по его лицу и встретилась с ним глазами. Они у Антона были зелёными, она это заметила при первой встрече в гримёрке, но тогда у неё не было возможности посмотреть в них. Шмелёв настаивал, чтобы она следила за реакцией актеров на них, на сами письма, а не запоминала, каким цветом у каждого глаза. Глаза же Антона были слишком зелёными. Значение зелёных глаз люди пытались разгадать на протяжении многих веков, в одно время зелёные глаза считались атрибутом исключительно ведьм, в другое время — отважных рыцарей. А что же скрывали глаза Антона Шастуна? Осознав, что слишком долго смотрела на него, Женя про себя прыснула, что импровизаторы со своими размышлениями слишком заразны. — У вас что, с Поповым менструальный цикл совпадает? — хмыкнула Женя. — В один день оба срываетесь на мне, потом в один и тот же день приходите поговорить. Антона оскорбило сравнение, причем не столько сравнение, сколько то, что в контексте Котовская продолжала упоминать его вместе с Поповым. Возможно, что его раздражение отразилось на лице, поскольку в следующую минуту девушка неловко отвернулась в сторону. — Прости, — неожиданно для Шастуна извинилась Котовская. — Я знаю, что тебя это бесит, — продолжила она, сократив расстояние между ними. Она смотрела на него снизу вверх, хлопая своими ресницами. — Я, правда, тебя понимаю, — говорила она осторожно, словно боялась ранить его словом, что начинало раздражать Шастуна. Возможно, Женя почувствовала это, поскольку в следующее мгновение положила ладонь на его руки, скрещённые на груди. — Я сама прекрасно помню, как меня раздражали эти многочисленные попытки достучаться до меня, когда Кирилл приходил ко мне в больницу. Котовская резко замолчала. Замолчала, потому что поняла, что сболтнула лишнего. Лишнего и одновременно слишком личного. Того, что никоим образом не должно касаться стоящего напротив Антона. Шастун смотрел на её руку, которая продолжала касаться его, но Женя резко убрала и её. — В больницу? — повторил Антон. — Что? — изобразила девушка удивление. Её щеки порозовели от смущения. — Нет, — почти закричала она. — Ты неправильно меня понял, извини, — Жене перестало хватать воздуха в коридоре, а ложь как назло не спешила придумываться. — Извини, из-за постоянных переездов я нехорошо себя чувствую, — быстро добавила она, толкнув дверь в свой номер — она что, её не закрывает. — Мне нужно прилечь, — виновато произнесла Котовская. — Спокойной ночи. — Спокойной ночи, — кивнул растерянно ей вслед Шастун, точно зная, чей сон он нарушит следующим.***
День у Кирилла Шмелева выдался тяжелым — в автомастерской никто не слышал о шоу «Импровизация», и механики были очень удивлены, что один из актёров являлся их постоянным клиентом. Новость от Котовской о том, что на фотографиях импровизаторы никого не узнали, окончательно заверила Шмелёва в том, что он зря взялся за это дело. Одно вселяло надежду — Евгения Котовская умела мастерски подбирать слова, поэтому двое из комиков пришли к ней с признаниями, оставалось только понять, если ли тёмные пятна в биографии Шастуна и Позова. Кирилл только выключил телевизор, как кто-то начал колотиться в его дверь. Выругавшись, что этот день не закончится никогда, Шмелёв двинулся к двери — в отличие от Котовской он её всегда запирал. Он дёрнул её на себя и обалдел от увиденного на пороге человека, который не ожидал, что ему так быстро откроют. В комнату Кирилла влетел Антон Шастун, растерянно оглядывающийся по сторонам. — Чего тебе? — брезгливо поинтересовался Шмелев, которому совсем не хотелось выслушивать Шастуна. Лучше бы Позов появился на его пороге. У того хотя бы вид интеллигентный, а не как у этого наркомана. — В какой больнице лежала Котовская? — выпалил Шастун. Шмелёв удивился. Он осмотрел импровизатора с ног до головы для того, чтобы оглядеть последнюю часть тела, Кириллу пришлось задрать голову, из-за чего шея начала затекать. Осознав, что разговор вести он так не сможет, Шмелёв указал Антону на стул, стоявший около окна. Шастун приземлился на него, но продолжал нетерпеливо ёрзать на нём, как ребёнок, которому мама обещала конфету. — Откуда ты знаешь про больницу? Кирилл старался вести разговор осторожно, как это делала бы Женя. Больше всего на свете ему бы хотелось послать этого длинного актера в пешее путешествие с сексуальным уклоном. — Женя сказала. — Не ври, — предостерегающе покачал головой Шмелёв. — Котовская вряд ли бы стала трепаться об этом. — Не совсем рассказала, она упомянула об этом в разговоре, затем извинилась, сказала, что оговорилась… — пустился в путанные объяснения Антон. Кирилл с интересом рассматривал мальчишку, хотя разница между ними в возрасте составляла всего три года. И чего он так вцепился в Котовскую, ему что, недостаточно своих малолетних фанаток смешить? — Оговорочка по Фрейду вышла, ага. — Значит, она, правда, лежала в больнице? — уточнил Шастун. — Правда, лежала. — А эти шрамы на её руках… — Антон, мне кажется, что тебе не нужно об этом знать, — предостерёг парня Шмелёв. — Ты по лезвию ходишь. Шастун состроил обиженную физиономию, продолжив смотреть на Кирилла. Тот покачал головой, подвинул второй стул и сел напротив Шаста. Какое-то время они молчали, тем более что до этого им двоим было абсолютно нечего обсуждать. Сейчас общая тема для разговора была найдена, но Шмелёв не был уверен, что Антону нужна была такая правда. — Она пыталась покончить жизнь самоубийством? — продолжал наседать Шастун на парня. — Из-за чего? То кольцо на её цепочке — что это значит? — Я так понимаю, что тебе очень сильно припекло, раз ты ко мне пришел в два часа ночи, — усмехнулся Шмелев, понадеявшись, что ему удастся выпроводить из комнаты непрошеного гостя. Шастун повернулся на часы, которые висели на стене, и ойкнул. Ему казалось, что между встречей с Котовской, его походом в курилку, попыткой составить правильные вопросы, которые нужно задать Кириллу, прошло чуть больше получаса, а оказалось, что два часа. — Скажи мне, что ты точно хочешь услышать эту правду? Выражение лица работника специального управления стало серьёзным. Его карие глаза стали тёмными и смотрели Антону прямо в душу, заставив съёжиться. Затаив дыхание, Антон Шастун кивнул. Шмелёв покачал головой и тяжело вздохнул — Антон понимал, что разговор предстоял серьёзным, но не понимал, почему Кирилл уверен, что Шаст не должен этого знать. Что такого страшного могло произойти в прошлом Котовской, что могло его испугать? Если бы у Шаста была возможность повернуть время вспять, он бы вылетел из номера Кирилла сразу после первого своего вопроса. — Антон, — Кирилл неожиданно ровным, без привычной неприязни, голосом произнёс его имя и посмотрел в глаза сидевшего напротив Шастуна, — я не из тех людей, кто мямлит и разжёвывает ситуацию. Я говорю сразу горькую правду и смаковать её не умею. Я говорю тебе об этом только ради того, чтобы предостеречь от боли другого человека. Не тебя. Шастун кивнул — он успел это заметить. Шмелёв был не из тех людей, которые скрывали истинное отношение к человеку. — Чуть меньше года назад Женька вместе со своим парнем Димой Кирилловым попала в аварию. Дима, который сидел за рулем, скончался на месте. Женю удалось вытащить подъехавшему на место аварии водителю. Он и вызвал скорую для выжившей девушки и водителя второго автомобиля. Тот водитель был виноват в аварии, машину закрутило, он врезался в ехавших ему навстречу Диму и Женьку. По спине Антона пробежал холодный пот — бывают же у судьбы такие фатальные совпадения. Всё-таки не стоило кричать на Котовскую, что она не могла его понять. Поняв, что Шмелёв держал паузу, Шастун поднял на него свои глаза, продолжив ломать пальцы. — Ты не понял? — покачал головой Кирилл. — Никогда бы не подумал, что бывают такие совпадения, — еле выговорил Антон, ощутив, что его повторно прошибло потом. — Не бывает совпадений, Шастун, — строго произнёс Шмелёв, откашлявшись. — Дима Кириллов, парень Евгении Котовской, погиб 27 марта 2018 года. Авария произошла на четырехсотом участке трассы М-4 Дон Москва-Воронеж, — Кирилл увидел, как побледнел Антон, а краска сошла с его лица. — Теперь до тебя дошло. — Этого не может быть, — Шастун прикрыл рот рукой, почувствовав, как в груди пульсировало сердце, которое норовило выбраться наружу. — Шаст, ты в тот день угробил жизнь не только своей девушки, — покачал головой Шмелёв. — Ты не смог выкрутить руль, и удар пришёлся по пассажирскому сидению. Что ты вообще пытался сделать, шумахер несчастный? — грустно усмехнулся Кирилл. — Я ничего не помню об аварии, — только и смог выдавить из себя Антон, пряча лицо в собственных ладонях. — Абсолютно ничего. Спустя неделю пришёл в себя, мама сказала, что Ира погибла, но она ничего не говорила про вторую машину. Был туман, лил дождь, видимость нулевая, — Шастуна начало трясти, но Кирилл ничего не предпринимал. — Она знает, что в той машине был я? — Нет, — покачал головой Шмелёв, который не мог поверить, что Антон вспомнил о Жене. — В официальных источниках нигде не озвучивали дату аварии, а Жене было не до этого, её ставили на ноги в течение двух месяцев. Ну, а дальше ты всё знаешь, — хлопнул себя по коленям Кирилл, поднявшись со стула, — суд признал случившееся несчастным случаем, тебе ведь даже не нужно было посещать здание суда, — усмехнулся Шмелев, бросив взгляд в окно. — Почему ты ей ничего не рассказал? Зачем ты позволил ей охранять нас? — Антон поднял раскрасневшиеся глаза на Кирилла. Тот продолжал смотреть в окно. — Твои родители оказали материальную помощь семье Жени. Для меня остаётся загадкой, почему отец Женьки не написал на тебя заявление. Мать Котовской взяла с меня обещание, что я никогда не расскажу её дочери о том, что знаю сам. Мне хотелось смеяться, когда мне позвонил Шеминов и попросил о помощи, сообщив при этом, что ты решил вернуться в шоу. Мне не к кому кроме неё было обратиться, ей нужна была эта работа. — Что ты имеешь ввиду? — Скажем так, мягко говоря, после смерти Кириллова Женя начала вести кардинально другой образ жизни. Её даже не пугали осложнения, которые могли быть после сделанной операции. Стоило ей только выйти из больницы, как через пару недель она вернулась туда со вскрытыми венами. Ей просто стало скучно, представляешь? — Кирилл повернул на Антона взгляд, полный боли. — Она так и говорила — ей стало скучно. Полоснула лезвием запястье и смотрела на него, пока приехавшая с работы мать не нашла дочь в ванной. Её ещё на месяц закрыли в больнице. Я торчал там каждый день и видел, что от прежней Котовской в этой девушке ничего не осталось. Там было пусто, души там не было. Не знаю, какими молитвами, но матери Котовской удалось убедить дочь, что жизнь на этом не заканчивается, вот только теперь у Жени появилась новая фишка. Раз в месяц, а то и чаще, она могла напиться как в выходной, так и посреди недели, потом ехала в клуб, знакомилась там с парнем и… ну, тебе ли не знать, чем заканчиваются такие знакомства. Первый раз я видел её мать такой, она потеряла надежду и была рада, что дочь пытается жить, пусть и таким способом. Знаешь, что она говорила мне, когда я старался объяснить ей, что так жить нельзя? Что ей похер на себя, что внутри у неё всё выжжено, а тело просто требует близости, — Кирилл горько покачал головой и тяжело вздохнул. — Я знал, что её нужно вернуть на работу, но начальство до последнего отказывалось, — Антон чувствовал, как с каждым сказанным словом он ненавидел самого себя. — Звонок Шеминова оказался спасительным, хотя я теперь в этом сомневаюсь… Она пытается спасти тебя, — рассмеялся Шмелёв и повернулся на Антона. — Ты добил её, а она хочет спасти тебя. Это ли не издевка богов? Шастун поднялся со стула и тенью двинулся в сторону двери. Он чувствовал ненавидящий взгляд Кирилла, но не нашёл в себе сил обернуться на парня. — Шастун, — окрикнул его Шмелёв. — Ты знал, что твоя Ира дала согласие на трансплантацию своего сердца при жизни? — Шастун остановился, как вкопанный. — Ты знал, она тебе рассказывала об этом. Шастун повернулся на Кирилла, зная, что следующая сказанная фраза его убьёт окончательно. — Да, всё верно, — улыбнулся Шмелёв. — У Котовской была какая-то врождённая болезнь сердца, но её отец, фанатик своей работы, по своим связям устроил Котовскую и в школу милиции, а позже в университет. Авария дала толчок болезни, и Жене потребовалась срочная операция. Да, Шаст, твои родители, родители Кузнецовой и родители Котовской боролись за то, чтобы сердце твоей девушки пересадили в Женю, как оказалось, они идеально подходили друг другу по показателям. — Этого не может быть, — прошептал Шастун, не чувствуя пола под собственными ногами. — Шастун, что же ты такого в жизни натворил, что сам господь бог на тебя ополчился, — покачал головой Шмелев, посмотрев с появившимся сочувствием на парня, и снова отвернулся к окну. Не пожелав больше ничего слышать, Антон толкнул дверь его номера и направился в курилку.