Сломать можно почти кого угодно, было бы желание. Зато привести сломленного человека в порядок — тяжкий труд, не каждый за такое возьмётся. Макс Фрай
Антон и другие импровизаторы послушно оставили Стаса и Кирилла наедине и разошлись по номерам. Шаст бросил взгляд на номер Жени. Он знал, что её сейчас там нет — Котовская поехала выписывать себе новый ноутбук в местный филиал, захватив на экспертизу телефон Шмелёва. Кадеты управления надеялись найти там отпечатки постороннего человека. Последние два часа для импровизаторов выдались тяжёлыми. Шмелёв в отличие от Котовской не был оратором, он предпочитал сообщать сухие факты. Из сознания Антона никак не могло выйти воспоминание о решительной готовности Жени отдать свою жизнь за ребят. Малейшее неосторожное движение, маленький недочёт в действиях мог стать для Женьки Котовской роковым. Он был уверен, что она это понимала, но продолжала балансировать на грани. Сегодня первый раз молчали все. Возможно, именно сегодня, когда на волоске оказалась жизнь Котовской, которая никоим образом не могла быть причастна к этим угрозам, до всех парней дошло осознание, что угрозы реальны и у их врага есть возможность претворить их в жизнь. Слишком быстрая расстановка приоритетов Котовской раздражала Антона. Её наивная уверенность, что её жизнь проигрывала жизни пяти незнакомых парней, которые относились к ней с недоверием с первой встречи, заставила Шастуна злиться на девушку. Шмелёв был прав — у Котовской напрочь отсутствовал инстинкт самосохранения. Шастун не знал, сколько он ещё сидел на полу своей комнаты, когда звук остановившегося на этаже лифта заставил его выпрямиться. Всё это время он держал дверь в номер открытой. Он знал, что Женька обязательно заметит это. Он хотел, чтобы она обратила внимание, потому что Котовская была нужна ему здесь и сейчас. — Ну, что там? — Шаст услышал голос Шмелёва, чей номер был расположен ближе к лифту. — Выделили новый ноутбук, — бесцветным голосом ответила ему Котовская. — Можешь пока что оставить его у себя, — Антон не услышал ответа Шмелёва, скорее всего, тот молча забрал ноутбук из рук девушки. — Что по детонатору? — Сегодня день херовых новостей, я уже говорила? Такие взрывные устройства очень трудно достать, нужны большие связи, чтобы это сделать. Правда, есть одно но, — Женя сделала выразительную паузу. — У парней есть предположения, что бомба была учебной… — То есть? — не понял Кирилл точно так же, как не понял и Антон. — То есть, он с нами играет, как ему вздумается. Максимум, что могло случиться при срабатывании детонатора это оглушающий хлопок на всю гримерку. Шмелёв, он издевается над нами, — перейдя на шепот, возмутилась девушка. — Ему кажется это всё забавным… По коридору разнёсся обречённый вздох Шмелёва, а затем его протяжное «Блядь». — Я нихрена не понимаю, — Антон отчётливо видел, как Котовская пустым взглядом сверлила пространство перед собой. — Как он это всё делает? Он же постоянно на шаг впереди нас. — Слушай, ну, ведь где-то он эту бомбу достал, — попытался успокоить подругу Кирилл. — Максим пообещал узнать, в каких организациях используют такие детонаторы. Разумеется, что на это потребуется время… Нельзя просто так выудить списки учебных бомб, на которых тренируются работники отделов особого назначения. Да, — спохватилась девушка, — на твоём телефоне кроме твоих отпечатков больше ничьи пальчики не нашли. Но я всё равно попросила ребят переслать твой мобильник Никольскому, может ему что-то удастся из него вытащить, — Шастун услышал, как усмехнулся Шмелёв. — Завтра с утра куплю новый телефон и восстановлю сим-карту. — Как ребята? — Женя спросила как-то аккуратно, словно ей нужно было для этого особое разрешение. — Мне кажется, что они только сегодня осознали весь ужас происходящего, — Шаст, затаив дыхание, слушал разговор двух кадетов, опустившись обратно на пол. — Я даже не представляю, что они сейчас чувствуют. Как настолько сильно можно кого-то ненавидеть? — Тебе ли с твоей должностью удивляться этому? Ты слишком остро на это всё реагируешь, — отметил Кирилл. Шаст пытался успокоить своё громкое бьющееся сердце. — Я понимаю, что наш провал совсем не играет нам на руку… — Это не наш провал, — не согласилась девушка. — Это мой провал. Занимаюсь какой-то херней. Бегаю за ними, как кот Леопольд, и уговариваю жить дружно. Доморощенный психолог. — Жень… — позвал Кирилл подругу. — Прекращай. Котовская, ты всё правильно делаешь, — Шаст был уверен, что парень на этих словах сделал шаг вперёд и обнял коллегу. — Парни должны доверять друг другу. От того, что они будут подозревать друг друга и постоянно ругаться между собой, расследование у нас быстрее не пойдёт. — Я не справляюсь, — проговорила тихо Котовская. Так тихо, что Антон это не услышал. — Зря мы взялись за это дело… — Не смей говорить, что это было херовой затеей, — предостерег девушку Шмелёв. — Нам нужно больше оперативников. Кантемиров предложил корпоративные квартиры в городах, куда парни будут отправляться на гастроли. Мы должны быть на шаг впереди их преследователя. — Жень, Жень, — остановил её Кирилл, — спокойно! Всего лишь маленькая бомба, ну. — Которая могла сделать одного из них инвалидом, — напомнила Котовская. — Она была учебной, — напомнил парень. — А если бы не была? Ладно, — отрезала Женька, — я пойду спать, день выдался тяжёлым, — выдохнула она. — Спокойной ночи, — попрощалась она со Шмелёвым. — Спокойной ночи, — ответил ей Кирилл. Сердце Антона подступило к горлу — неужели Котовская не заметила. Он слышал, как зазвенели ключи. Поняв, что сейчас оглохнет от собственного сердца, стучавшего в его ушах, Антон затаил дыхание. Его настораживало, что ключ так и не повернулся в замочной скважине. Ему хватило доли секунды, чтобы вскочить на ноги за мгновение до того, как Котовская толкнула дверь в его номер. Ещё мгновение, и он вдавил Женьку телом в дверь, упёршись руками в стену по обе стороны от неё. — Никогда так больше не делай, — тихо попросила Женька, растерянно посмотрев на Шастуна. — Что-что, а самооборону я в управлении лучше всех сдаю. Шастун не отводил от нее глаз, продолжив тяжело дышать. Пока он ждал её, сидя на полу своей комнаты, ему хотелось столько всего сказать ей, накричать на неё, обвинить в безалаберности и глупости. Сейчас же под взглядом её карих глаз все слова вылетели из его головы. — Жень, ты как? — выдохнул он, когда Котовская откинулась к двери, а единственной эмоцией, застывшей на её красивом лице, была усталость. — Я запуталась, — призналась Женя. — Я впервые чувствую себя слабой, — она запустила пальцы в волосы и заглотнула больше воздуха, подняв глаза наверх. — Я не могу никому помочь, — поджала она губы, и Антон услышал пугающую дрожь в её голосе. — Я не могу никого спасти. — Неправда, — покачал головой Антон. — Не говори так, — он растерянно улыбнулся, глядя в её глаза. — Ты меня спасла, Жень. Для меня это важно. Женя слабо улыбнулась — скорее всего, расценила слова Антона, как попытку её приободрить. Шастун подался вперёд, обхватив её лицо ладонями, и притянул Котовскую к себе. Он накрыл её мягкие губы своими губами, почувствовав лёгкий привкус ментола на них. Женька обмякла в его объятиях — сильной девочке захотелось быть слабой в руках Антона. Она обняла его за плечи, аккуратно, будто бы боясь ранить прикосновением, боясь, что Шаст мог передумать и пожалеть о своих действиях, но губы Антона продолжали целовать её. Его касания были нежными и осторожными, что только ещё больше распаляло Женю. Шаст стянул с плеч девушки её куртку, откинув в сторону. Женя освободилась от кроссовок, позволив Антону поднять её на руки. Её ноги обхватили талию Шастуна, и он сделал пару шагов назад, опустившись на свою кровать. Сейчас Антон был рад, что в гостинице оказались свободными одиночные номера. Антон убрал прядь волос Жени за ухо и первый раз отстранился от неё, чтобы убедиться, что она не жалела о том, что происходило сейчас. Её карие глаза сейчас снова напомнили ему спелые вишни, которые опьяняли его и заставляли сходить с ума. Котовская провела пальцем по скуле его щек и нежно улыбнулась. Шастун закрыл глаза, и губы Жени оказались на его губах. Начав постанывать от удовольствия, Антон скользнул руками к пуговицам на рубашке Котовской. Пуговицы оказались податливыми, хотя Антон очень переживал, что в такой ответственный момент всё будет против него. Рубашка отправилась на пол к куртке. Шастун отстранился от Жени и осторожно убрал её волосы на правое плечо, любуясь девушкой. Он провел пальцами по её шее, опустившись ниже к груди, которая была скрыта от него в розовом бюстгальтере. Антон задержал пальцы на ткани лифчика, что находилась в ложбинке груди девушки, и вернул их, опустив бретельку. Он осторожно покрывал поцелуями один за другим сантиметры плеча Котовской, чувствуя, как её тело отзывалось на каждый из них. Она подавалась чуть вперед и приземлялась обратно с каждым поцелуем. Антон чувствовал, как ткань в штанах начинала натягиваться. Антон аккуратно перебирал пальцами по ключицам девушки, ненароком пару раз задев цепочку с висящим на ней обручальным кольцом. — Давай снимем её? — попросил Шастун, ощутив незримое присутствие третьего. Женя кивнула. Антон осторожно расстегнул цепочку и положил её на стол, до которого смог дотянуться. Женя смотрела на него с ожиданием, в её глазах был поистине детский интерес, хоть и занимались они взрослыми вещами. Шастун обхватил её талию руками и, резко развернув, положил под себя. Чувствуя, что в комнате с каждым новым разрядом, прошибавшим его тело, воздуха становилось всё меньше, Антон припал к единственному источнику жизни — губам Котовской. Они были такими мягкими, что парню казалось, что он готов целую вечность вот так целовать их. Сквозь плотную ткань чёрной футболки Антон ощутил горячее прикосновение ладоней Жени. Они плавно опустились к низу футболки. Девушка схватила её за края и помогла Антону освободиться от неё, стянув через голову. Тот взгляд, которым Котовская одарила его тело, заставил парня желать её ещё больше, и он настойчиво вдавил её губы в свои, начиная кусать их. Женя чуть слышно простонала. Этот стон открыл второе дыхание в Антоне, он сместил губы на уголок её губ и выложил дорожку поцелуев до уха. Горячая ладонь Жени накрывала его грудь, и в то мгновение, когда Шаст игриво закусил её ухо, вцепилась мертвой хваткой, и с губ Шастуна сорвался стон. Не пожелав проиграть в этой игре без правил, Антон начал опускаться ниже, продолжив выкладывать дорогу из поцелуев на теле Котовской. Задев зубами ткань бюстгальтера, Антон запустил руку под спину девушки, заставив её выгнуться ему навстречу. Удача была сегодня на стороне Антона — застёжка поддалась, и розовый лифчик отправился на пол. Антон поднялся выше к шее Котовской, словно был недоволен прежним фундаментом, построенным поцелуями, и прислонился к ней губами. От неё исходил знакомый аромат — классический лакост, так вроде сказала Оксана. Он осторожно посасывал нежную кожу, боясь оставить на ней следы их ночи, опускаясь ниже. Он накрыл губами грудь девушки, и с губ Жени сорвался стон. Её пальцы зарылись в его волосы, и Антону показалось, что он услышал, как она выдохнула его имя. Он понимал, что они оба были на грани, но его так забавляла это игра — сам процесс приносил не меньшее наслаждение, чем победа. Антон с особой нежностью поцеловал белую полосу под сердцем Котовской и скользнул ниже, проведя губами по её животу. Рукой он нашёл руку Котовской и переплел их между собой. Антон опустился ещё ниже, Женя выгнулась ему навстречу, и Шаст игриво закусил пуговицу на её джинсах. Антон вернулся в исходное положение и накрыл своими губами губы Жени, заставив её немного расслабиться, хотя ни о каком расслаблении уже не могло быть и речи. Когда их голые торсы встретились, Шастуну показалось, что такое столкновение грозило ему ожогами. Его рука скользнула вниз, нащупала пуговицу на джинсах Котовской и расстегнула её. Антон снова опустился ниже и, продолжив целовать живот девушки, стянул с неё джинсы. Сходя с ума от мысли о том, что Котовская сейчас больше раздета, чем одета, Антон расстегнул ремень брюк и освободился от них, чувствуя, что боксеры становились тесными с каждой минутой всё больше и больше. Шаст опять провёл рукой по ключицам девушки, осторожно опустив её ниже, возбуждаясь от того, какую реакцию выдавало тело Женьки на его прикосновение. Он осторожно провёл пальцами по краю её трусиков. — Шаст, если ты не прекратишь, я отложу наш секс еще на год, — не выдержала Котовская и рассмеялась. — Тише будь, ну, — улыбнулся Антон, накрыв её губы своими. Он стянул её нижнее белье одной рукой, разместившись между ног девушки. Антон отстранился, чтобы убедиться, что желание овладело ими обоими. Котовская не сводила с него глаз, её грудь поднималась в такт сбивчивого дыхания. Она приподнялась и притянула его к себе, прикусив его нижнюю губу, чем заставила Шастуна простонать. Антон спустил боксеры и резким толчком вошёл в неё, заставив Женю выдохнуть его имя.***
— Наверное, сейчас что-то нужно сказать, — задумчиво произнёс Шастун. Женя лежала на его плече, уткнувшись носом в его шею. Приподнявшись, она поцеловала его щеку, а пальцы её рук тем временем выкладывали известный только им маршрут на его груди. Шаст понимал, что ещё один такой марафон он не выдержит, поэтому вовремя поймал её руку и переплел их пальцы. Он опёрся на один локоть и повернулся на Женю. — Мне нужно оставить отзыв? — приподняла она одну бровь и рассмеялась. Антон поцеловал её в ложбинку между носом и бровями. — Уговорил. Расскажу друзьям и сделаю репост. — Котовская, какая же ты невыносимая. И ненасытная, — покачав головой, добавил Шаст. Женя предприняла попытку освободить свою руку, но Антон строго покачал головой. Она надула обиженно губы, и Шастун опустился к ней, накрыв их своими губами. Тело девушки подалось ему навстречу, но Антон в следующее мгновение отстранился. — Да ты издеваешься! — запротестовала Котовская. — Я устал, — зелёные глаза Шастуна напрашивались на жалость со стороны Котовской, а надутые губы подтверждали просьбу. — Я просто поцелую, — умоляла Котовская. — Просто поцелую. Шастун сдался и повернулся обратно на подушку. Женя послушно исполняла своё обещание, усыпая Антона поцелуями — целовала его нос, губы, щеки, плавно перебираясь к его уху. Шаст был уверен, что ничем хорошим это не закончится. — Жень, — выдохнул он её имя, когда она закусила его мочку и провела по ней языком, — ты же обещала, — Антон узнал это чувство внизу живота. — Имей совесть, нам завтра в шесть вставать, — вид Котовской напоминал ему нашкодившего ребенка, который не понимал, за что его отчитывали. Она уткнулась подбородком в его грудь, облокотившись на свои руки, и изучала его, склонив голову набок. Котовская то прищуривала глаза, то раскрывала их обратно, скорее всего, пытаясь обжаловать приговор. Шастун водил правой рукой по голой спине Жени, чувствуя, какой нежной была её кожа. — Можно, я задам тебе личный вопрос? — лицо Антона стало серьёзным, и Женя кивнула, продолжив смотреть на него огромными карими глазами. — Ты помнишь, как случилась авария? Шастун понимал, что его вопрос мог ранить Котовскую, но после того, что произошло между ними, этот разговор был необходим. Женька выпрямилась и прикрыла грудь одеялом. Ребенок, живший внутри Котовской, снова был напуган Шастуном и куда-то убежал. — Я спала, — призналась Котовская. — Мы очень сильно повздорили, я просила его остановить машину, чтобы я могла перебраться на заднее сидение, но Дима отказался. Видимо, я так сильно устала, что смогла уснуть и на пассажирском сидении, — покачала головой Женя, грустно улыбнувшись. Рука Антона, которой он продолжал водить по спине девушки, заставила Котовскую выгнуться, словно кошку. — Родители сказали, что Дима не справился с управлением и свернул на особо опасном участке в кювет. Я ничего не помню, совсем ничего. Шастун поднялся и развернул Котовскую к себе. Он запустил пальцы в её волосы и нашёл своими губами губы девушки. Он поцеловал её, проведя языком по её нижней губе. С губ Женьки сорвался стон. Горячая рука Котовской оказалась на его груди, это прикосновение обожгло и отрезвило Антона. Он отстранился от Жени и посмотрел в её глаза. Она кивнула, сдаваясь.