Каждый кого-нибудь спасает. Так же как он всегда кого-то убивает. Даже если и не догадывается об этом.
— Жень, а можно спросить? — ожил Дима, стоило Шастуну захлопнуть за ним дверь балкона. Антон заметно напрягся, но Котовская беззаботно кивнула и бросила «да, конечно». — Ваше управление, что оно вообще из себя представляет? — Управление? — задумчиво повторила Женя, облокотившись на оконную раму и выпустив дым в открытое окно. — Открыли его вроде где-то в 2006 году. Мой отец был в числе первых сотрудников, приглашённых на работу. В Москве находится главный офис, но основная подготовка идёт в небольшом поселке под Москвой. Инфраструктура посёлка напоминает студенческий кампус, — Женя выпустила клубы дыма, изобразив что-то в воздухе. — Главное здание в девять этажей. В управлении существует градация на отделы, каждому отделу соответствует определенный этаж. Мой седьмой. Главный корпус большим коридором соединен с нашим общежитием. Когда у меня не было квартиры, я часто оставалась там ночевать, — улыбнулась Женя, — я была очень трудным подростком. В шаговой доступности бассейн, стадион с огромным спортивным залом и развлекательный центр в несколько этажей. — Охереть, — только и смог произнести Позов. Шастун покачал головой — друга всегда восхищала подобная хрень. — Это же всё стоит немеренных бабок. — Спонсор управления крупный бизнесмен Завъялов, которого видели лишь единицы из всех сотрудников, — дёрнула плечом Котовская. — Ваша покорная слуга из тех счастливчиков, подфартило пару раз. Будучи подростком, он потерял отца и старшего брата, которые работали в органах. Мальчик вырос, начал ворочать огромными средствами. Завъялов решил вложиться в мечту, которую вынашивал когда-то его отец. Я его как человека уважаю — в высшее руководство он выбрал зарекомендовавших себя людей. Что-что, а чутьё у него хорошее, никто из руководства не был замечен в неправомерных действиях. При трудоустройстве на имя каждого сотрудника открывается счет в банке, на который будет поступать зарплата и иные переводы. Поверьте, мне этой суммы на две жизни хватит, — улыбнулась Котовская. — Если на две жизни хватает, почему не уволишься? — Дима озвучил невысказанный вопрос Шастуна, который молча выпускал дым и изредка смотрел на Женьку. — Не хочу, — честно призналась Женя, пожав плечами. — Мне нравится моя работа. Да, люди попадаются разные, но меня увлекает сам процесс распознавания людей. Это сложно объяснить на самом деле, — натянуто улыбнулась девушка. Улыбка была такой нежной и робкой, что заставило Антона любоваться этой удивительной девушкой. — Для меня моя работа тоже своего рода импровизация. Импровизация со смертью, хотите так назовите. Мы по собственной воле берём на себя ответственность за чужую жизнь, предоставляя смерти право выбора — убить нас или человека, которого мы охраняем. Я понимаю, что для вас это звучит как бред сумасшедшего, — девушка нервно усмехнулась, — но такова моя жизнь. Это мой осознанный выбор, — Женька выпустила клубы дыма и начала изучать пейзаж ночной Москвы в ожиданнии вердикта от Димы и Антона. Парни переваривали эту информацию, не нарушая тишину. Эта тишина нещадно била Котовскую по щекам. В принципе ей давно было наплевать, что думали люди о её работе. Работа всегда была её отдушиной, единственным, что спасало её. Её спасательным кругом в этом мире жестоких людей, которые наделяли ярлыком неправильности каждого, кто хоть как-то выбивался из общественных рамок, включающих в себя понятие нормальности. Она провела весь день на работе, когда Кириллов принял решение временно расстаться с ней. Просидела над бумагами в тот день, когда узнала, что любимая бабушка попала в больницу. Вся её жизнь была связана с работой. Казалось, отбери у неё работу, у Жени Котовской в жизни не останется ровным счётом ничего. — Как твои родители относятся к твоей работе? — сомнений в психологической стабильности Жени у Позова не возникало с того момента, как он увидел белые полосы на её запястье, поэтому и свой допрос он вёл как-то по-особенному, как доктор разговаривал с пациенткой, что сразу бросилось Котовской в глаза. — Мама ненавидит мою работу, — дёрнула плечом Евгения, попутно удостоверившись, что Шаст ещё стоял с ними на балконе. — Она ждёт, когда я одумаюсь, получу второе образование и найду другую работу. Не такую опасную для жизни. Она никогда не разделяла взгляды папы на моё воспитание. Скажем так, чтобы попасть в управление, мне нужно было пройти медкомиссию, — Котовская произносила всё будничным тоном, но и Дима, и Антон догадывались, что девушке больших усилий стоило произнести то, что она хотела сказать. — По некоторым показателям, да, что там скрывать, по многим показателям, работа в этом управлении мне не светила. Но благодаря авторитету моего отца и его дружбе с главным врачом одной из московских клиник, я попала в управление. Мой отец считает, что таким образом он сможет меня контролировать, я буду всегда у него на виду и не сделаю никаких глупостей. — Ты, оказывается, нуждаешься в контроле, — удивился Шастун, приблизившись к Жене, чтобы потушить недокуренную сигарету в пепельнице. — Я уже сказала, что я была трудным подростком. Из-за наших постоянных переездов из-за папиной работы, я очень тяжело сходилась с людьми. Будем честными, я вообще не видела смысла сходиться с ними, поскольку знала, что через год-два меня снова выдернут из моего привычного социума, и мне придётся знакомиться заново со своими очередными одноклассниками. Я даже благодарна нашему управлению, благодаря папиной работе мы, наконец, осели в Москве. — Так, ты не коренная москвичка? — удивился Позов. Женя отрицательно покачала головой, подтвердив его догадки. — В чём же проявлялся твой подростковый максимализм? — В моём полном нежелании быть нормальной. Слишком зациклена на учебе, не желала выходить на улицу. Другие бы родители радовались моим успехам, но мама предпочитала видеть свою дочь в компании друзей, а не учебников. Мою позицию вы уже слышали — я смысла в дружбе не видела, — пожала плечами Женя. Она выкинула потушенную сигарету в окно, чем заслужила недовольные взгляды Антона и Димы. — Простите, привычка, — смутилась девушка, первой покинув балкон.***
— Продолжаем, — потерев руки, произнёс Шастун. Шутки ради он опустил свои холодные руки на оголившийся торс Арсения, который почти сразу вскрикнул. — Прости, не удержался, — засмеялся Антон и повернулся к столу, проигнорировав взгляд, которым одарила его Котовская. Он вернул пустую бутылку шампанского на стол и раскрутил её. Он знал, на кого укажет сейчас её горлышко, знал, потому что специально раскручивал её не сильно, понадеявшись на удачу, а крутил целенаправленно, наверняка зная, что фортуна всё же на его стороне. Фортуна любила Антона — бутылка указала на Котовскую. Котовская, казалось, не удивилась. Она видела, как Антон осторожно раскручивал бутылку, и наперёд знала, какого результата он добивался. Она оценила сложившуюся ситуацию лёгким, но восхищённым смешком, который дал понять Шастуну, что она, скорее, не верила в то, что его затея выгорит, чем в его стремление задать вопрос именно ей. — Я вся внимание, — развела она руками, растянувшись в кресле. — Антон Шастун, наконец, уделит мне каплю своего драгоценного времени, — Позов бросил на приятеля быстрый взгляд, готовый в любой момент погасить зарождающийся конфликт. — Жень, — лицо Антона озарила улыбка, и девушка поняла, что ничего хорошего оскал Шаста ей не сулил, — скажи честно, ты испытываешь чувства к кому-нибудь из здесь присутствующих? «Шаст, ну нахера тебе это», — подумал про себя Позов, устало потерев переносицу. Дима взял со стола стакан с яблочным соком и прожёг взглядом ухмыльнувшегося Антона. Женя смиренно дёрнула плечом и потянулась к стаканам с водкой, любезно наполненным Матвиенко в момент отсутствия её и воронежцев на балконе. Но Шастун перехватил её руку и покачал головой. Она усмехнулась, и об этом она знала. Знала, что он так сделает, но нарочно проверяла его. Арс, Дима и Серёжа растерянно переглядывались, пока сидевшие напротив Котовская и Шастун пилили взглядом друг друга. Поз понимал, что происходило, и боялся того, чем это могло закончиться. Ему совсем не льстила перспектива по кусочкам собирать Антона, который добровольно вставал на шаткий мост над бездонной пропастью глаз Женьки. От Димки не ускользнула прямая зависимость настроения Шастуна от присутствия/отсутствия Котовской. Глупо было надеяться, что его дружеское предостережение заставило Шаста прекратить балансировать на грани, но Дима надеялся. — Да, — тишину разрезал прозвучавший ответ Котовской. — К тебе, — добавила она, заглянув прямо ему в глаза, заставив щёки парня пылать огнем. — Терпение, — она смаковала каждое слово, а её губы растягивались в ухмылке, — постоянное терпение. За те секунды, что Женя озвучивала свой ответ, сердце Антона ухнуло пару раз и даже остановило свой ритм. Противная усмешка Котовской облила его ведром с ледяной водой, и Шаст откинулся обратно к дивану, задев ноги Арсения. Попов не стал возмущаться, поняв состояние товарища. — Да ладно, правда, — настаивал Армян, проигноривав появившееся напряжение. — Ты же смотрела наше шоу, кто-то по-любому нравился больше, а кто-то меньше. — Кто-то нравился больше, — согласно кивнула Котовская, — кто-то меньше. Эта реплика заставила Позова ухмыльнуться — девчонка не так проста, как могло показаться сначала. Нет, как бы сама её работа говорила о необычном мышлении Котовской, но это постоянно желание увильнуть от прямого ответа, граничившее с её показательными простотой и открытостью не могло не восхитить. — Вам не кажется, что это немного личное, — беззаботно поинтересовалась Женя, когда ей всё-таки удалось схватить стакан с водкой со стола. — Стопудово это был Арс, — Шастун с довольной миной взял со стола разрезанный апельсин и отправил его в рот. Прожигающий взгляд Котовской заставил его подавиться и покраснеть от кашля. — Ведьма, — выругался Шаст, запив апельсин соком. — Пацаны, это неприлично, серьезно, — развел руками Позов, придя на помощь к Котовской. — Женя — единственная девушка среди нас, необязательно мериться хуями, кто ей первым понравился, — Поз подарил строгий взгляд Шасту, а затем перевёл его на Арсения. Попов был искренне возмущён самому факту обращения к нему взгляда, но умного Диму трудно обмануть. — Тем более все мы знаем, что это был я, — растянув губы в улыбке, Поз показал на себя, заставив Женьку улыбнуться. Хотя девушка и до этого пребывала в отличном расположении духа. «Да как ты это делаешь», — думал про себя Антон, оглядев Котовскую. — «У тебя кнопка что ли специальная есть, которая обаяние включает. Даже Поз поплыл и начал тебя защищать.» — Женёк, крути барабан, — махнул рукой расстроенный Сергей. Он бы, конечно, поспорил с Позовым, но, поставив себя на место Женьки, решил, что это будет нечестно. — Мы уже начинаем с Димоном скучать, — он оттопырил нижнюю губу. Хитрожопость Шастуна, по-видимому, передалась Жене Котовской половым путем, поскольку девушке хватило несложных расчетов, чтобы бутылка указала на Матвиенко. Повеселевший Сережа потёр ладони и поставил свои чёрные глаза на девушку в ожидании вопроса. — Давай только чего-нибудь интересное. Желательно, чтобы вопрос не заставил импровизаторов грызть друг другу горло и сверлить тебя ненавидящим взглядом. — Как бы ты отнёсся к тому, что Антон и Арсений педики? — озвучив свой вопрос, Котовская рассмеялась. Попов и Шастун обиженно смотрели на неё из-под ресниц, в планы Антона входило объявить бойкот Котовской, объединившись со всеми табачными фабриками. — Серьёзно, я бы хотела задать такой же вопрос и Диме, — она посмотрела на Поза. — Да ладно, вы никогда не задумывались о том, что мысли материальны, а об этой паре думает весомая половина населения нашей страны. Как бы вы отреагировали? Вполне ожидаемый вопрос поначалу заставил Матвиенко разочароваться, но в следующую секунду он переосмыслил его. — Как бы я отреагировал, если бы узнал, что Арс дерёт в жопу Шаста. Без обид, Тох, на актива тянет в вашей паре только Арс, — Шастун застонал и закатил глаза — спасибо, Котовская, удружила. — Поначалу я бы, наверное, не понял, — пожал плечами Сережа, а Арсению захотелось стукнуть приятеля хотя бы за то, что он начал отвечать на глупый Женин вопрос. — Такие вещи сразу вряд ли примешь. Потом в один вечер мы бы с Арсом, наверное, сели, я бы выпил пива, он вина, — Женя засмеялась над физиономией Матвиенко, с которой он произнёс название алкогольного напитка. — И принял бы его таким, какой он есть. Но в одну душевую больше бы с ним не ходил, — засмеялся Серый. — А я бы заебал их подъёбами, — оживился Поз. — Не, Серый, ты прикинь, мы их и так достаём гейскими шутками, а тут они реально пидорасы, — Дима в предвкушении потёр ладони, и Арс с Антоном застонали — парни обоюдно подумали о сожжении Женьки на костре. — Но согласен, друзей надо принимать такими, какие они есть. Даже если двое из них педики. — То есть, вам проще принять тот факт, что Шаст педик, чем его вынужденный уход? — Женя усмехнулась, выражение ее лица стало серьезным. За ней в лице поменялись и Дима с Сережей. Арс уже слышал подобный вопрос, поэтому, откашлявшись, сообщил, что ему нужно в туалет. — Мне кажется, что ты не совсем правильно расставила приоритет виноватых в нашей команде, — не согласился Серёжа. — Ага, Арсений уже говорил, что вы его давно простили, это сам Антон не может себе простить свой уход. Вы знаете, я считаю, что если бы вы понимающе отнеслись к его решению, то, возможно, у Шаста моська была бы не такой виноватой, — беззаботно пожала плечами Котовская. Шастун молчал. Молчал, хотя видел, что Позов и Матвиенко смотрели на него сейчас и ждали какой-то реплики. Все импровизаторские способности напрочь вылетели из головы Антона, и ему нечего было сказать. Она обсуждала его с Арсением. И, судя по всему, это Арс сказал Жене, что Антон сам не мог себе простить своего ухода из шоу. Попов был прав, как была права и Котовская. Разбитые судьбы остальных актеров шоу тяжким грузом лежали на плечах Антона Шастуна, не позволив его спине разогнуться и начать двигаться дальше. — Обвиняешь нас в том, что мы херовые друзья, а сама позволяешь себе разрушать парней? — усмехнулся Позов. Женя поставила на него свои карие глаза, её лицо не выразило ни единой эмоции. — Да ладно, ты думаешь, что мы слепые? К твоему сведению, моя операция по восстановлению зрения прошла успешно, — попытался разбавить своё обвинение шуткой Дима. — Для чего ты издеваешься над Шастом и Арсом? Кто тебе дал это право… — Матвиенко понимал, что ситуация выходила из-под контроля и с удивлением отметил, что Женя спокойно слушала Диму, склонив голову на бок. — Попов ходит с дырой груди благодаря тебе, Котовская, — Позов ткнул в девушку пальцем, но лицо Жени по-прежнему не выражало никаких эмоций. — Стоит нам собраться в одном номере, как Шастун пытается поймать на себе твой взгляд, — Позов показал на растерянного Антона. Шастун не мог поверить, что всё было так очевидно. — Ты играешь чувствами их обоих, — зло заметил Дмитрий. — Я думаю, что они оба достаточно взрослые парни, чтобы решать, кто будет виноват в дыре в их груди, и чей взгляд они будут пытаться поймать, — коротко парировала Евгения, но Серёжа видел, что девушка находилась на грани. — Ты не сможешь спасти Шастуна от всех проблем, которые ему уготовила судьба, — она обращалась к Диме, смотря ему в глаза. — Не надо обвинять себя в том, что ты не смог ему помочь, — она говорила мягким и спокойным голосом. Шастун был готов кричать, чтобы напомнить о том, что всё ещё находился в комнате, и его раздражало обсуждение его личности. — Ты не сможешь вечно быть его ангелом-хранителем. Ты такой же живой человек. В том, что Антон закрылся даже от тебя, твоей вины нет, — казалось, что Женя противоречила сама себе, но её слова возымели должный эффект. — Я должен был с ним поговорить, — не согласился Позов, и Шастун оторопело посмотрел на друга, который обхватил свою голову руками — Я видел, как ему плохо, но всё, о чем я мог думать, это о разрушенных мечтах. Я хотел перевезти Катю и Савину в Москву, оставалось совсем немного, а тут авария… Неустойка. Котовская молчала. Она взглянула на Антона в надежде, что он подберёт утешительные слова для приятеля. Ощутив себя лишней, Женька поднялась из кресла. Шастун растерянно смотрел на Позова, прятавшего лицо в ладонях. Попов, появившийся в дверном проёме, ничего не говорил. Он знал, чьи слова сломали Поза. — Мне нужно уйти, — тихо проговорила Женя, а Серёжа кивнул — для него это было единственно верным решением. — Это не из-за нашего разговора, — добавила она быстро, словно пыталась заверить в этом прежде всего саму себя. — Мне просто душно с вами, — пожала она плечами. — Я не хочу к вам привыкать, — горько призналась она, переступив порог комнаты. — Я провожу, — первым пришёл в себя после сказанных слов Арсений, догнав девушку. Он помог ей надеть куртку и, накинув на плечи пальто, вместе с Женей отправился на улицу. — Как ей, блядь, это удается? — устало выдохнул Матвиенко.***
Кот (05.04 23:45) Заберешь меня?
Кирюша (05.04 23:45) Напомни мне, Кот, почему я до сих пор жду твою смс?Кот (05.04 23:46) Потому что ты мой лучший друг, которого я не заслужила?
Кирюша (05.04 23:46) Заслужила. В течение получаса буду. Я надеюсь, что ты не стоишь уже на улице?Кот (05.04 23:47) На самом деле стою. С Арсом. Все норм. Если существует вообще понятие нормальности для моего случая.
Кирюша (05.04 23:47) Все-таки Арсений)) Вполне ожидаемо, и даже банально.Кот (05.04 23:47) У Шаста благодаря мне серьезный разговор с Позом.
Кирюша (05.04 23:48) Ты снова не смогла вовремя прикусить язык?Кот (05.04 23:48) Ага. Доморощенный борец за справедливость. Которая Шасту, кстати, нахер не нужна. Справедливость если что
Кирюша (05.04 23:49) Я понял. Ладно, жди. Я выезжаю. Женя убрала мобильный в карман и посмотрела на Арсения, который втянул ноздрями воздух ночной Москвы. Попов предпочитал смотреть по сторонам, лишь бы не сталкиваться взглядом с Котовской, изучавшей его. — Должна тебе сказать, что тебя украшает трехдневная щетина, — улыбнулась Котовская, у которой не было желания признаваться Арсу, что ему придётся провести в её обществе следующие полчаса. — Я знаю, что тебе постоянно об этом говорят, но ты очень красивый мужчина. Арсения впечатлила та беззаботность и обыденность, с которой Котовская произнесла эту фразу. Он удивлённо повернул голову, столкнувшись взглядом с её карими глазами, которые без капли стеснения изучали его. — Мужчина должен быть чуть красивее обезьяны, — брезгливо кинул Попов, рассеяв рукой очарование, исходившее от красивых глаз цвета шоколада. — Ой, я тебя умоляю, — Женя смешно наморщила свой нос и покачала головой, продолжив, задрав голову, смотреть на Арса. — К твоему сведению, девушки последний раз встречались с обезьянами в каменном веке. Лёгкая улыбка тронула губы Арсения, и скопившееся в воздухе напряжение начало рассеиваться. Он убрал свои руки в карманы пальто и откашлялся, глядя куда-то перед собой. — Знаешь, о чём ты сейчас думаешь? — каждый новый её взгляд оставался своеобразным ожогом на лице Попова. — Ты вот сейчас стоишь и размышляешь, что мешает мне сесть в машину наружного наблюдения и отправиться на ней домой? Тебя удивляет то, что я жду, что меня заберёт Кирилл. Я угадала? — Котовская улыбнулась, склонив голову на бок. — Могу предположить, что всё дело в нашей безопасности. Ты боишься, что если ты уедешь на машине наблюдения, то мы останемся без присмотра и сможем натворить глупостей, — повёл плечами Арсений. — Меня больше удивляет, почему нельзя было вызвать такси. — Я хочу добраться до дома со свободной от мыслей головой, — усмехнулась Котовская. — Нужно перебросить мысли с больной головы на здоровую, Кирилл отлично мне в этом помогает. — Расскажешь ему, что мы снова вывели тебя из себя, — понимающе кивнул головой Арсений. — Нет, скорее, выражу своё добровольное согласие на ампутацию языка, — хихикнула Евгения. — Этим органом я пользуюсь необдуманно. Попов кивнул, выразив своё согласие. Женю нисколько это не задело, она прекрасно понимала, скольким людям причинила вред и с гордостью несла эту вину на своих плечах. Арсений молчал. Это молчание звенело в ушах Котовской. Неловкость. Оказалось, что с Поповым ей по-прежнему неловко, и весь уют в их трио обычно создавал Матвиенко, не оставляя их наедине. Арс заражался настроением Серёжи и пытался быть хорошим другом для Жени. Когда Серёжи рядом не было, Арс мечтал о выходе на другой уровень их отношений. Вместо того, чтобы сказаться сконфуженной и смущённо отвернуться, Котовская изучала профиль Арсения. Его голубые глаза при свете фонарей казались синими. Они напоминали неспокойное море во время шторма и грозили погибелью каждому, кто по собственной воле заходил в эти волны. Лишь маленькие пляшущие огоньки — отражение фонаря во дворе дома Матвиенко — намекали, что спасение ещё возможно, но только по доброй воле обладателя глаз. Женя опустила свой взгляд на губы Арсения. Они были словно нарисованные, ну не бывает таких идеальных губ на самом деле. Этих губ не хотелось коснуться, их хотелось созерцать. Любоваться, но не обладать ими. Пауза затянулась. Затянулась мёртвой петлей на шее Арсения, отважно делавшего вид, что не замечал, как глаза Жени изучали его. Было неловко и дискомфортно. Хотелось, чтобы кто-нибудь из импровизаторов выглянул в окно и разбавил эту тишину банальной шуткой, пусть даже это будет Шастун. Но на помощь к тонувшему Арсению никто не спешил. Спасение утопающих — дело рук самих утопающих. Арс с горечью признал, что позволял себя топить, и сдался. — Тебе не холодно? — ему хотелось, чтобы его голос прозвучал равнодушно, по большей степени из банальной вежливости. Вместо этого в нём звучали ноты заботы и нежности по отношению к девушке, чьи глаза резали его сердце неуклюжими ударами. — Нет, — покачала головой Женя. — Но если ты хочешь меня обнять, то обними. Не обязательно об этом спрашивать. Арсений рассмеялся. — Я люблю обниматься, — Женя смутилась, уловив перемену в настроении Попова. — С кулаками точно не накинусь. Иногда объятия могут скрасить самый плохой день в жизни человека. Попов покачал головой и раскрылся для Котовской. Та подобно котёнку прильнула к нему, позволив Арсу вдохнуть аромат её волос, смешавшийся с запахом её духов и ментоловых сигарет Антона. Арсений напрягся — Шастун продолжал незримо находиться между ними двумя. Попов был не прав. Шастун был вполне зримый и материальный. Огонёк его сигареты мелькал за стеклом балкона квартиры Матвиенко, откуда Антон наблюдал за этими двумя. Ему хотелось окрикнуть Арса, который продолжал стоять около подъезда, пока Шаст считал, что его друг возвращался на лестницу. Хотелось. За секунду до того, как Женя утонула в объятиях Арсения и прижалась щекой к его груди, а на лице Попова появилось умиротворение и желание жить. — О чем я и говорил, — констатировал Позов, бросив взгляд на осунувшееся лицо Антона. — Понятия не имею, о чём ты, — брезгливо дёрнулся Шаст, бросив недовольный взгляд на Арса и Женю. Попов робко водил ладонью по спине Котовской, не подозревая, что два его друга наблюдали за ними. Женька, обычно щедрая на слова, молчала. Она была так близко к его сердцу, что Арсу казалось, что его бешеный ритм оставит синяки на её щеке, прижавшейся к нему. Они ничего не произносили. Арсений наслаждался очарованием момента, а Женя пробовала эти объятия на вкус, смаковав каждое чувство, что они вызывали у неё. — Арс, прости за вот это все, — тихо произнесла Женя, зная, что мужчина её слышал. — За что? — удивленно спросил Попов, не осознав истинной причины извинений девушки. — За то, что тебе сейчас больно, а я ничем не могу помочь. Произнесённые слова стали приговором для Попова. Они взмыли в воздух и громкой пощёчиной вернулись к его лицу. И он стоял ошарашенный, забыв, как дышать. Колокольчики в голове Арсения били тревогу, отдав приказ телу функционировать. Тело сохранило жизнедеятельность, рука, на секунду дрогнув, гладила спину девушки, а душа медленно выходила наружу, поняв, что больше не нужна владельцу. Её растоптали. Снова. — Можешь, — холодно произнёс Арсений. — Ты просто не хочешь, — он выдохнул и сцепил свои руки на плечах Котовской, прижав её к себе. — Просто ты выбрала другого. По твоему мнению, он больше заслуживает помощи. Девушка молчала. Молчала, потому что была не в силах отрицать очевидного. Молчала, потому что это очарование, исходившее от Арсения, продолжало завораживать. Он не был мальчиком, которого оскорбил отказ. Он был мужчиной, который стойко принял удар и не оттолкнул. Котовская вспомнила Арсения при первой встрече — вальяжно раскинувшийся он лежал на кровати в номере и нехотя отвечал на её вопросы, притворившись другим человеком, которым никогда не являлся. И она посмотрела на Попова сейчас — смирившийся, принявший тот факт, что его спасать не будут, что ему спасаться придется самому. — Если тебе неловко, можешь вернуться в квартиру. Я могу подождать Кирилла у Лёшки в машине, — Женя боялась, что её предложение могло оскорбить Арсения, но ей было нужно, чтобы он говорил с ней, не закрывался от неё. — Ты хочешь, чтобы я сейчас ушёл? — Нет. — Сначала ведь это правда был я, да? — вопрос Арсения хлыстом ударил по тишине, а звон удара долго звучал в ушах у Котовской. Она отстранилась от Попова и посмотрела на него. — Сначала тебе понравился я, а не Шастун, — пояснил Арс, хотя знал, что Женя прекрасно понимала, о чём он говорил. Женя, сжав руки за его спиной, робко кивнула. — Где же я проебался, Жень? — сокрушительно покачал головой Арсений. Мат, произнесённый Арсением, произнесённый с несвойственной горечью и смиренностью, обладал особой силой. Силой, разрушающей и заставляющей чувствовать свою вину. Вину, которая до этого казалась принятой и вполне осознанной. Растолкованной, как таблица умножения. Котовская чувствовала эту вину. Она давила на её плечи, заставив ноги сгибаться под тяжестью. Если бы не объятия Арса, то она бы, наверное, расплакалась. Но Попов делил с ней эту боль, прибавив её к своей собственной. Добровольно. Потому что по-другому не мог. — Не молчи, — тихо произнёс Арсений. — Ведь это не я оттолкнул тебя? — Женя покачала головой. — Уже хорошо, — как-то сдавленно рассмеялся Попов. Женя осторожно разорвала объятия и посмотрела на Арсения. Посмотрела робко, словно нашкодивший ребенок на своего родителя, в чьей любви никогда не сомневался. Арс улыбался ей. Улыбка была выстраданной и стоила ему больших усилий, но Женя была рада и такой. Телефон в кармане Котовской оживился. Она увидела на экране определившийся номер Шмелева и поднесла мобильный к уху. — Да, — оказывается, если говорить громко, то её голос сильно дрожал. — Кот, тебя импровизаторы ещё не съели? — хихикнул в трубку Кирилл. Женя закатила глаза, чем заслужила нежную улыбку Арсения. — Если ты поспешишь, то, возможно, тебе достанется кусочек. — Я через пару минут буду. Ты ещё на улице? — Да. Стою вот, — проговорила девушка, не в силах озвучить имя Попова. — Давай. Скоро буду, — пообещал Кирилл, и Женя услышала короткие гудки. — Я, наверное, пойду, — смущенно произнес Арсений, оттянув карманы своего пальто. — Не хочу, чтобы тебе было неловко, и Кирилл доставал тебя своими шутками всю дорогу до дома. — Да, конечно, — пожала плечами Котовская, не найдя в себе силы признаться, что Шмелёв знал, что Арсений провожал её. — Арс, — позвала она мужчину, когда он начал вводить комбинацию на домофоне, — спокойной ночи, — недовольно призвала его Котовская к соблюдению банального этикета. — Спокойной ночи, — облегченно, но при этом разочарованно проговорил Арсений, улыбнувшись. Женя сверлила взглядом дверь, в которой исчез Попов. Считая секунды, она улыбнулась, когда её осветили фары стоявшей во дворе Матвиенко чёрной мазды. Котовская повернулась на парня, который вышел из машины и прикурил сигарету. — Не хотел вам мешать, — засмеялся парень, заметив смущение на лице девушки, подошедшей к нему. — Лёш, завали, да, — поморщила свой нос Котовская. — Ты всё неправильно понял, — покачала она головой. Поравнявшись с парнем, она снова обернулась на дом, в котором жил Матвиенко. Арсения, стоявшего на лестничной площадке и с интересом наблюдавшего за ней, она заметила сразу. Котовская не нашла в себе силы приветливо помахать ему, потому что понимала, что дружеских жестов для Арса сегодня достаточно. Смущённая прямым взглядом Попова, она перевела взгляд на балкон квартиры Матвиенко. Она уже знала, чьи зеленые глаза смотрели на неё сквозь стекло. — Если тебе интересно, то тот второй, что на балконе, за всё время, что ты стояла с высоким, покурил раза три, — усмехнулся Алексей, затянувшись сигаретой. Женя прислонилась к машине и посмотрела на своего одноклассника. Русые волосы Лёши Тарасова колыхались под лёгким апрельским ветром, а голубые глаза слезились от света ночного фонаря. — Тебя во сколько сменят? — поинтересовалась Котовская. — Когда закончатся мои двенадцать часов, — рассмеявшись, напомнил Тарасов. — Около трех, — уточнил он, заметив, что Женька не настроена сегодня шутить. — Тебя Шмелёв заберёт, да? — Почему он так тебе не нравится? — Женя сложила руки на груди и облокотилась на машину, около которой стояла. — Потому что я не нравлюсь ему. Заметь, это первые в моей жизни взаимные чувства, — голубые глаза с теплотой смотрели на одноклассницу, и Женя кивнула. — Всё забываю тебе сказать о том, как я рад, что ты вернулась. Даю голову на отсечение, что я бы был первым, кого уволил Кирилл, когда стал начальником нашего отдела. — Тарасов, напомни мне, зачем я взяла тебя к нам в отдел? — Потому что я сумасшедший водитель и главный козырь для вас при погоне? — улыбнулся Алексей, наклонившись к Котовской. Он поднял свои глаза к балкону, отметив, что Шастун выругался и выкинул сигарету в открытое окно. — Так, с кем ты из них всё-таки? — Тарасов, чё ты такой невыносимый, — покачала головой Женя. Она и Лёшка прикрыли глаза ладонью, чтобы спрятаться от осветивших их лицо фар заезжающей во двор машины. — Две минуты, ага. Давай Шмелёву на юбилей часы что ли подарим, — прыснула Котовская. — То есть, ты считаешь, что по часам он быстрее узнает время, чем по телефону, — рассмеялся Тарасов, отметив, каким недовольным взглядом одарил его Кирилл, вышедший из машины. — Если уж по телефону время не разбирает, то с часами вообще как мартышка будет (Тарасов намекает на басню И.А.Крылова «Мартышка и очки» — прим.автора). Привет, Кирюх! — он нацепил на лицо дружелюбное выражение лицо и пожал протянутую ему руку. — Я сейчас сделаю вид, что не понял, что вы обсуждали меня, — откашлялся Шмелев. Он бросил взгляд на Шастуна, который продолжал сверлить взглядом всех находившихся на улице. — Вышел бы хоть сюда, отсюда больше можно услышать, — покачал головой Кирилл. — Едем? — Нет, это была уловка, чтобы затащить тебя к Матвиенко в гости, — исказила лицо гримасой Котовская. — Едем, конечно, — она сорвалась с места, догоняя Шмелёва, но вдруг остановилась. Она бросила быстрый взгляд на Шастуна, всё ещё смотревшего на них. — Лёш, — она поравнялась с Тарасовым, столкнушись с недовольным взглядом Кирилла, который завел машину и демонстративно широко зевнул, — можно тебя попросить? — Да, конечно, — Тарасов был исполнен решительности. Женька подалась к нему вперёд и начала шептать на ухо, передав суть своей просьбы. Когда девушка отстранилась, Лёша улыбнулся и загадочно кивнул. — Котовская, ты чёртов стратег, — покачал он головой. — Спасибо, — бросила девушка, помахала дружелюбно рукой и нырнула в автомобиль Шмелёва.