Спасение

Предназначенных встречаешь даже тогда, когда избегаешь встреч.

      Женя из-под ресниц наблюдала за четырьмя парнями, сидевшими на полу. Они громко спорили, склонившись над листком бумаги, и то и дело скидывались между собой на «камень-ножницы-бумага». Шастун с самодовольной улыбкой накрыл раскрытой ладонью сжатый кулак Шмелёва, тот разочарованно махнул рукой и подвинул к себе листок, на котором пару минут назад Матвиенко выводил незатейливую схему их собственного чемпионата.       Среди бесконечных запасов игрушек для приставки у Шастуна обнаружился картридж с игрой Mortal Kombat, и именно для этой игры Кирилл сейчас сосредоточенно рисовал турнирную таблицу. Нарисовав первые два прямоугольника, он вывел в них имя Шастуна и Матвиенко, чуть ниже ещё в двух своё и Попова. Матерясь себе под нос, приятель Котовской начертил ещё два прямоугольника — в них, по-видимому, планировалось поместить имена двух победителей прошлого тура.       — Лучше бы ты так отчёты в конце месяца бодро сдавал, — фыркнув, отметила Женька, когда Шмелёв склонился в очередной раз над своим творением, поправив недочеты.       Ответом на замечание подруги послужил высунутый язык, причем всех четырёх парней. Женя закатила глаза и покачала головой. Как дети, ей-богу. Антон и Серёжа взяли в руки джойстики, а Арсений и Кирилл открыли по второй банке пива и заняли свои места — Шмелёв рядом с Шастуном, Попов — с Матвиенко.       На экран телевизора Женька, если честно, давно не обращала внимания — соревнования парней её совсем не беспокоили. Она молча потягивала пиво из своей бутылки, предаваясь собственным мыслям. Выпивала Котовская больше для поддержания компании, потому что, когда она робко сказала, что пить ей сегодня на самом деле не очень хочется, Матвиенко тут же надул губы.       Девушка заелозила в кресле, сменив позу. Спохватившись, она принялась терзать свою футболку, пытаясь прикрыть шрам на своём бедре. Пару раз она замечала на себе какой-то нечитаемый взгляд Попова. Не было до конца понятно, сочувствовал ли он ей или считал, что она этого заслужила, потому что вступилась за Шастуна, хотя, на секундочку, помимо Антона там ещё был и Матвиенко. Встретившись взглядом с Арсением, который слишком манерно потягивал пиво из банки, Котовская закатила глаза.       — Ура! — резко подскочил со своего места Серёжа.       Женька от неожиданности чуть ли не вылила на себя пиво. Матвиенко откинул в сторону джойстик и принялся исполнять какие-то странные движения. Котовская проследила за взглядом остальных парней — Армян одержал победу в первом раунде и, по-видимому, сейчас исполнял победный танец.       — Это тебе за Студию Союз, — выкрикнул он довольно, не пожалев соседей Антона.       Кирилл, сидевший за Антоном, усмехнулся и покачал головой — нет, этот низкорослый коротышка точно ненормальный. Ну, не мог адекватный человек в свои тридцать пять так радоваться победе в подростковой игре. Заметив на себе взгляд Шмелёва, Серёжа нарочно вскинул ещё раз руки и издал победный клич.       — Сука, это было два года назад, — растерянно развёл руками Шастун. — Я тебя в следующем раунде натяну, — пригрозил невысокому актеру Антон, проводя указательным пальцем по шее.       Котовская и Шмелёв переглянулись — можно ли это расценивать как прямую угрозу жизни. Им же надо принять меры, они же телохранители, в конце концов. Отметив, что подруга притихла, Кирилл выглянул из-за спины Арсения. Женя натянуто улыбнулась, давая понять, что причин для беспокойства нет.       — Мы питерские, с нами Пётр Первый, — вступился за приятеля Попов.       Все, кто находился в комнате, прыснули от смеха — точно, король каламбуров.       — А у нас фамилия на Ш, — гордо заявил Шастун, рывком обняв растерявшегося Кирилла, который часто проверял свой телефон, за плечо и подвинув к себе. — С нами шаурма, шалаш… — начал перечислять он, загибая пальцы, — шабаш, шаболды, — проговорил Антон по слогам.       Шмелёв издал смешок и покачал головой. Он выглядел немного смущённым от такого внимания от Антона к его скромной персоне, и Котовская это отметила сразу. Ей стало не по себе от того, что она раньше не предприняла попытку сблизить Кирилла с парнями. Ведь только оставшись один с импровизаторами, парень смог найти с ними общий язык. Только вот благодарить за это стоило заносчивый характер Телышева.       — Кот, ты чего там притихла? — внимание Шмелёва мгновенно привлекла скучающая моська его подруги. — Не расстраивайся, в мортал играют только настоящие мужчины.       Ответ от Жени не заставил себя ждать — Кириллу тут же любезно был продемонстрирован средний палец.       — Я вам говорил, что у нас с Котовской идеальные отношения? — засмеялся Кирилл, переглянувшись с каждым парнем, и все рассмеялись.       — Так, не отвлекаемся, — возмутился Матвиенко. — Мне тут вообще-то надо Шаста на место поставить, — напомнил он всем присутствующим и решительно взял в руки джойстик, продолжив угрожать Антону расправой. — Попович, — развернулся он на приятеля, когда Шастун потянулся за джойстиком, — включай прямой эфир, — скомандовал Армян, и Арсений, отставив в сторону пиво, потянулся к письменному столу.       Даже схватив мобильный Матвиенко со стола, Арс бросил быстрый взгляд из-под ресниц на Котовскую. Женя, как по команде, выпрямилась и отвела глаза от Попова, из-за чего на его губах появилась легкая ухмылка.       Через пару минут Арсений вёл прямой репортаж с места событий, комментируя игру Шастуна и Матвиенко, иногда в его интервью влезал Кирилл со своими острыми шутками. Судя по смеху парней, подписчики Серёжи были рады трансляции — кто-то просто восхищался тем, что импровизаторы проводили время вместе, кто-то задавал вопросы всем присутствующим, были и те, кто оставался немым участником прямого эфира. Равнодушных поклонников не было.       Парализованная каким-то собственным, навязанным страхом, Женя оставалась немым участником событий. Как сквозь плотную шапку она иногда слышала, что парни называли её имя, когда подписчики упоминали её, но она никак не реагировала. Пару раз Арсений нарочно направлял на неё мобильный, и Котовская лишь смущённо махала в камеру рукой — вряд ли она походила сейчас на влюблённую девушку, которую снимал её возлюбленный. Но Жене больше не хотелось притворяться.       Ей надоело врать. Она в отличие от всех присутствующих не могла отпустить то, что случилось сегодня днём в кафе. Раз за разом она возвращалась мыслями к отравленному Телышеву. Он напоминал ей маленького ребенка, которого кто-то посмел обидеть. Это было так низко обидеть его.       Она смотрела на парней, которые о чём-то громко шутили, и не могла поверить, что сегодня днём все они были в кафе. Шастун и Матвиенко матерились, ломая джойстики в собственных руках, Арсений с Кириллом о чём-то дружески беседовали перед объективом камеры. И только Женя задумчиво барабанила по узкому горлышку своей бутылки. Неужели они все перестали бояться? Котовская отлично помнила, какое лицо было у Арсения, когда Котовская и Кирилл познакомились с ними? Она помнила огромные, испуганные глаза Матвиенко, когда она, по собственной воле, полезла под стол, чтобы разминировать бомбу. Она помнила растерянных Антона и Арсения. Они не знали, куда себя деть, стоя посреди её номера, когда она билась головой об стол, обнаружив пропажу жесткого диска. Жене не верилось, что сейчас эти же люди смеялись и дурачились, наплевав на наркотики в чужом стакане. В стакане, который мог схватить каждый из них.       Женя тихо поднялась со своего места, стараясь лишний раз не привлекать к себе внимание. С каждым разом эта задача становилась всё сложнее и сложнее. Сам факт её нахождения рядом с импровизаторами делал её слишком заметной, что лишь подтверждал непотухающий дисплей айфона. Она осторожно пробралась через парней, направившись на балкон. В идеале бы сейчас, конечно, было бы неплохо побаловать себя сигареткой, но Котовская сразу заметила, что Шастун следил за ней боковым зрением. Они оба прекрасно знали, что на подоконнике за шторой лежала новенькая пачка ментоловых сигарет. Когда Антон развернулся на неё, Женя сдалась — сегодняшним вечером ей вряд ли удастся разбавить мысли никотином.       Девушка прикрыла за собой дверь и облокотилась на подоконник. Женя никогда не могла определиться, сова она или жаворонок. Ей нравились оба времени суток. По утрам, если ей удавалась такая возможность, она всегда бегала, готовила себе здоровый завтрак, уделяла пару часов новой книге. Ночь нравилась Котовской не меньше. Было какое-то очарование в её тусклых огоньках, мерцавших на каждом шагу. Жене нравилось, укутавшись в плед, сидеть на подоконнике. В этом не было какой-то ванильности, она не предавалась любовным грезам, просто думала и думала и так до бесконечности.       Воронеж ещё не спал, но его веки были явно прикрыты. Одинокие автомобили перемещались по его улочкам, но даже их гудение способно было убаюкать. Он кардинально отличался от шумной Москвы, от которой Женька за пару месяцев работы с актёрами успела отвыкнуть. Зная любовь Антона поваляться подольше в кровати, ничего удивительного, что он и Ира выбрали квартиру в этом тихом районе, здесь уж никто не помешает Шастуну выспаться.       Женя подставила лицо не по-весеннему холодному ветру и обняла себя за плечи. Где-то там, в квартире раздался довольный крик Шастуна — видимо, во втором раунде ему удалось одержать победу. Возможно, он повернулся в её сторону, чтобы встретить её одобрительный взгляд и даже сверлил сейчас зелёными глазами её спину. Только Котовская не здесь, она окутана в тёплый плед своих воспоминаний.       Повернувшись в сторону, она вдруг увидела размытый знакомый силуэт. Кириллов стоял совсем рядом, что, кажется, протяни Женя сейчас руку, и её ладонь привычно кольнёт его извечная щетина, а Дима смешно нахмурит свой лоб и отмахнется от неё — мол, прекращай, я не маленький тебе.       Но Женя не потянулась. Она схватила вторую за пару минут сигарету, наплевав на то, что покурила и в принципе пора и честь знать, но ей жизненно необходимо быть рядом с этим человеком. Котовская закурила, потому что знала, что его это раздражало. Потому что ей важно его раздражать. Ей нужно, чтобы он каждую минуту что-то чувствовал к ней, пусть это и раздражение. Пусть даже ненависть, неприязнь. Главное он должен чувствовать.       Этой тишиной они наслаждались пару минут. Она изучала опостылевший сквер управления, на который открывался вид с балкона, Дима поддевал пальцем краску на оконной раме. Двум людям, которые когда-то делили постель, было совсем нечем поделиться друг с другом. Но никто не решался уйти и захлопнуть за собой дверь.       — К этому привыкаешь, — задумчиво произнёс Кириллов, и Женя покачала головой — он снова первый сдался. — Я про Никольского, — уточнил он неуклюже, словно Котовская могла подумать что-то ещё, — про ситуацию в целом, если быть точнее, — продолжал он оправдываться и ойкнул, когда огонёк сигареты обжёг ему пальцы. Женька кивнула — она прекрасно помнила, что они обсуждали пару минут назад до того, как ей выйти на балкон. — Вот он говорит, да, что охраняет их больше пяти лет, а они даже не боятся. Они просто привыкли, — когда Женя повернулась на него, Димка затянулся сигаретой и посмотрел в окно, — все мы привыкаем. Перестаем прятаться от шороха, вздрагивать от звонков, бояться за собственную жизнь. Миримся, что ли со своей участью, — неуверенно повёл он плечами и потушил сигарету. — Это нормально… Заяц же не прячется всю жизнь в норе, зная, что его поджидает за поворотом лисица. Он рискует, каждый день дарит ему дозу адреналина. Это как наркотик…       Как мы друг для друга. Женя не решилась произнести это вслух, поэтому изучала профиль человека, которого любила. Он больше не произнёс ни слова, но продолжал стоять на месте. Котовская знала, что ему неловко, и пользовалась этим.       — А ты? Тебе что, больше не страшно? — спросила она, потому что хотела говорить о нем.       Любовь — это постоянное желание говорить о человеке, которое никогда не покинет тебя.       Дима рассмеялся. Уголки его губ растянулись в улыбке, и Жене дорогого стоило не накинуться ему на шею. Возможно, это желание написано на её лице, поскольку Кириллов вдруг стал мрачным.       — Я же знаю, что ты нас охраняешь.       — А когда не знал? Хочешь сказать, что ты ничего не боишься? — недоверчиво поинтересовалась Котовская. Она прекрасно слышала улюлюканье Шмелёва, который сверлил их взглядом.       — Жень, я обычный человек, — на его губах её имя звучала как особая симфония, и Котовская нервно сглотнула, потому что знала, что нельзя, что он запретный плод. Чужой. — У меня, как у всех, есть свои страхи и привычки.       — Значит, ты тоже привык? — хмыкнула она, и оба понимали, что Женя спрашивала совсем не про тот страх, о котором они беседовали изначально. — Привык находиться под охраной, даже сам того не подозревая?       — Я догадывался, что твоё возвращение в наш город неспроста. Много ты знаешь людей, которые вернулись в провинцию из Москвы? Я помнил тебя смешной девочкой из пятого класса, но уже тогда я знал, что ты боец. Для таких, как ты, вернуться это шаг назад по жизненной лестнице.       — Таких, как я, — брезгливо повторила Женя. — Точно, такие, как я, тебе не нужны, — всхлипнула она и в спешке покинула балкон под вопросительные взгляды остальных парней.       Холодный ветер закрался под тоненькую футболку и царапнул её смуглую кожу, вернув к реальности. Котовская обхватила себя за плечи, пытаясь согреться. Конечно, это же гораздо умнее, чем вернуться в квартиру. Иногда ей казалось, что по-прежнему холодно где-то внутри, а не снаружи, как бы банально это не звучало. И Женя знала, что проблема действительно внутри, в её голове.       Рука Котовской потянулась к шее, но знакомого кольца на ней больше не было. А вдруг она поспешила? Кто сказал, что достаточно было избавиться от кольца, чтобы отпустить Кириллова?       Единение с собственными мыслями совсем не шло ей на пользу, поэтому Женя решила вернуться. Появившись в комнате, она столкнулась взглядом первым с Кириллом, который будто спрашивал, всё ли хорошо. На невысказанный вопрос Котовская ответила натянутой улыбкой, но Шмелёву этого было достаточно. Ещё когда он появился на пороге квартиры Шастуна, Женька отметила, что приятель какой-то дёрганный, постоянно проверял свой телефон, и лишний раз привлекать внимание к себе ей не хотелось. Она считала это слишком эгоистичным. Не желая больше загораживать парням телевизор, Женя забралась на диван и прижала к себе подушку.       Арсений спиной чувствовал её. Когда она смотрела на него, какая-то невидимая сила будто касалась его, и тело покрывалось мелкой дрожью. Он ничего не мог с собой сделать и сейчас он словно невзначай обернулся на Котовскую, смотревшую куда-то перед собой. Но Попов и этому был рад — по крайней мере, не на Шастуна.       — Женёк, а ты за кого болеешь? — поинтересовался Матвиенко, забравшись на диван. Его нисколько не расстроил собственный проигрыш, и он уже беззаботно болтал ногами. Казалось бы, давно пора привыкнуть к его новому образу, но у Жени он всё равно вызвал улыбку. — Что? — смутился Серёжа.       — Без обид, парни, — она развела руками, — но…       — Да понятно сразу, на чьей она стороне, — прыснул Арсений, перебив девушку. Попов сначала почувствовал её взгляд и только потом увидел, что она на него смотрела. Матвиенко тоже смотрел сверху вниз на Арса, сидевшего на полу. Смотрел с укором, осудив за его манеры. — За Шаста, разве нет?       На лице Попова самодовольная ухмылка, которая для Жени как пощечина. Эта ухмылка как постоянное напоминание её проеба.       Она даже не отреагировала, хоть ей и больно. Потому что есть такая боль, которую мы заслужили.       — Я за Кирилла, — Женька притворно беззаботно пожала плечами. — Я за него при любых обстоятельствах, — добавила она гордо и посмотрела на приятеля. — И я надеюсь, что Антон это поймёт, — Женька повернулась на растерянного Шастуна.       Попов повернулся на Антона раньше, чем Котовская ответила на его выпад. Он видел, как брови Шастуна удивленно поднялись вверх, когда Женя произнесла своё «Я за Кирилла». Арсений знал, что Антон собственник. Шастуну тяжело делиться людьми. Да, Шастун допускал ту мысль, что у его девушки мог быть кто-то ещё, но ближе всех всегда должен быть он. Как там у Маяковского? «Если ты меня любишь, значит, ты со мной, за меня, всегда, везде и при всяких обстоятельствах». Тот же принцип у Антона. Но стоило Жене произнести своё «Антон это поймет», что-то в лице Шастуна поменялось, и он с заминкой, которую увидел только Попов, кивнул.       Последнее время Попову Шастун казался странным. Дело даже не в том, что он недолюбливал парня. Именно недолюбливал, потому что ненавидеть слишком громко, даже если человек отнял у тебя надежду на счастье. Арсению не были понятны мотивы поступков Шаста. Неужели Шаст настолько сильно втрескался в девчонку, чтобы простить ей измену? Неужели он так сильно в ней нуждался, что добровольно позволил ей привязать нити к своим рукам и разрешил ей управлять им? Шастун и такая жертвенная любовь всегда казались Попову сюжетом из двух разных книг, и Арс, действительно, не понимал, какого хера между этими двумя происходило?       Нет, Попов и сам в ней тонул, хоть и понимал, что спасательный круг ему не светил, но Антон. Шастун, который всегда принимал все решения с холодной головой, когда дело касалось отношений. Шастун, который слишком любил себя, чтобы позволить своей девушке не то что целоваться, даже флиртовать с другими парнями, был совсем не похож на того Антона, который сейчас смиренно кивнул. И Арсений понимал, что есть что-то ещё, и от одной этой мысли ему спокойно на месте не сиделось.       — Я ещё ни разу не пожалел, что ты моя напарница, — с гордостью заявил Шмелёв, пересев к своей подруге на диван.       — Ой, иди отсюда, жопа сентиментальная, — смущённо возмутилась Котовская, когда Кирилл сжал её в своих объятиях.       — Я не пойму, мы играем или нет? — Шастун недовольно тряс в руках джойстик, который планировал передать Кириллу. Счастливый джойстик, как заявил он сам.       Арс из-под ресниц посмотрел на него. От Шаста этот взгляд не ускользнул, но он предпочел сделать вид, что ничего не произошло. Попов поднёс пиво к губам, всё ещё сверля взглядом коллегу.Что же тебе мешало? Что же ты скрываешь, Шаст?       Женя совсем не удивилась, когда во второй тур вышли Шастун и Шмелёв — команда на «Ш» теперь разрушена, и два, пожалуй, самых близких ей человека теперь сражались друг против друга.       — Да, как так-то, а? — закричал ей на ухо Матвиенко, когда Кирилл перепутал клавиши, и Шастун одержал победу в первом раунде. — Господи, Шмель, у тебя чё обе руки левые? — возмутился Сергей, который отчего-то болел за коллегу Котовской.       — Он тупой, — засмеялась Евгения, и Кирилл возмущённо повернулся на неё, чтобы показать ей язык. — Ну, в том плане, что Боженька иногда даёт чего-то слишком много, а чего-то недодаёт. Вот и Кириллу дали смазливую мордашку, а вот сюда, — девушка быстро постучала костяшкой пальца по макушке Шмелёва, — недовесили.       — Понимаю, — горько вздохнул разочарованный Сергей, когда Антон и Кирилл, не обратив на них внимания, приступили ко второму раунду. — У нас та же херня с Арсом, — заржал он, развернувшись на Попова.       Арса его проигрыш нисколько не задел. Возможно, если бы ему в соперники достался Антон, он бы ещё поборолся, а так… Он посчитал, что будет забавно понаблюдать за Женей, когда за первенство будут сражаться Шастун и Шмелёв и, если честно, был разочарован, что Котовская не проявляла особого интереса.       — Арс, ты чё делаешь? — попытался привлечь внимание друга ещё раз Матвиенко.       — Да, чё он там может делать, — отозвался неожиданно Кирилл, не оторвавшись от телевизора. — Фотографию очередную в инстаграм выкладывает.       Попов, сидевший в кресле, будто нарочно нарывался на замечание от Шастуна — он закинул ноги на письменный стол и грациозно то и дело менял их местами. На все попытки подшутить над ним Арсений лишь снисходительно улыбался, даже не потрудившись оторваться от своего телефона. Появление в инстаграме официальной страницы Евгении Соколовой произвело фурор, и многие подписчики активно обсуждали это в одной из фанатских групп, за которой следил от нечего делать Арс.       Недавний прямой эфир Матвиенко громко обсуждали, поклонники строили версии, почему Женя вместе с Антоном, а не с Арсением, высказывали свои предположения, что эти двое вместе. Попова это раздражало, потому что это было действительно так.       — Шаст, а ты думал о последствиях, когда к Серёгиному прямому эфиру присоединялся? — как бы промежду прочим поинтересовался Арс, когда Антон радовался победе в первом раунде. — Не боишься, что это нам боком выйдет? — он, наконец, потрудился поднять глаза от экрана и посмотреть на Шастуна.       Антон усмехнулся — думал ли он о последствиях? Разумеется, думал, более того, он надеялся на эти последствия. Да, Шаст знал, что его поступки в чём-то глупые и местами детские, но его ещё с первого дня не устраивало, что Женя была выбрана парой для Арсения, а его нельзя было трогать. И этим прямым эфиром Шастуну удалось восстановить справедливость, доказать Попову, что Женя выбрала его. И Антону хотелось, чтобы об этом знали все.       Когда Попов столкнулся взглядом с Шастуном, и Арсений это понял. Шаст был умным малым, и Арс давно это знал.       — Боишься, что пострадает твоя репутация? — Котовская придвинула к себе колено и обхватила его ладонями, бросив взгляд на Попова.       Первым напрягся Шмелёв, следом и Матвиенко. И лишь Женя бесстрашно смотрела на Арсения в ожидании ответа.       — Да ладно тебе, они сами придумают, почему Женька была у меня, — беззаботно отмахнулся Антон, подтолкнув Кирилла к новой игре. Попов видел, что на губах Шастуна не переставала играть ухмылка — засранец, добился всё-таки своего.       — Точно, они там такие расследования проводят, — поддержал Шастуна Матвиенко, старавшись спасти ситуацию. — Что-нибудь само придумается, — усмехнулся Сережа, кинув взгляд на Арсения, как бы намекнув на случай в «Сценах из шляпы».       — Они не идиоты, рано или поздно они поймут, что Шаст мутит с Котовской. Все мы знаем, что они прекрасно делают выводы по одним фотографиям, — продолжал настаивать Попов, вернув телефон на стол. Не то, чтобы он не разделял общего энтузиазма, просто ему хотелось, чтобы Шаст вслух признался, что сделал это нарочно, однако Антон сделать этого не спешил.       — На секундочку добрая часть ваших фанатов по тем же фотографиям делает вывод, что вы двое педики, — напомнила Женя.       — Котовская, — предостерёг подругу Кирилл.       Шастун выругался — то ли от того, что проиграл во втором раунде, то ли от того, что его тоже начала напрягать ситуация. Арсений не сводил с него глаз — всё-таки тяжело оставаться невозмутимым, когда знаешь, что у тебя рыльце в пуху.       — Ты как по мне тоже о последствиях не думаешь, — пожала плечами Женька, продолжив смотреть на Попова. Арсений отлично видел, что это совсем не нравилось Антону, поэтому нарочно внимательно её слушал, водя задумчиво пальцем по губам. — Кстати, как по мне, то появление артона на твоей совести…       — Жень, закрой рот! — произнес Шмелёв четко по слогам, развернувшись на подругу.       Его почерневшие от злости глаза заставили Котовскую, действительно, захлопнуть рот. Матвиенко бросил быстрый взгляд на Антона, сжимавшего в руках джойстик. Арсений лишь разводил руками, показав, что он здесь не причём. Не говоря ни слова, Женя поднялась с дивана и вышла из комнаты.       Внезапно появившаяся злость на Арсения набатом звучала в её голове, но она никак не могла её заглушить. Было бы гораздо лучше, если бы Женька смогла отказать в тот день Кириллу и её не взяли работать над этим делом. Да, конечно, без косяков бы не обошлось, но Шмелёв бы смог справиться и без неё. Она только всё портила своими неконтролируемыми вспышками агрессии.       — Жень, какого хера? — Кирилл незамедлительно влетел следом за ней на кухню. — Ты чего начинаешь? — кричал он на свою подругу, не стесняясь импровизаторов, сидевших в комнате. — Нормально же сидели…       — Кирилл, ты не отменял бронь в гостинице? — будничным тоном спросила Котовская, нарочно не сталкиваясь взглядом с коллегой. — Давай уедем, а? Я только вещи соберу.       Пальцы Кирилла мертвой хваткой вцепились в её плечи, когда она попыталась его обогнуть.       — Котовская, ты ебанулась? — парень совсем не стеснялся в своих выражениях. — Жень, чё происходит?       — Кирилл, я не могу так! Я не могу сидеть и делать вид, что ничего не произошло. Я хреновая актриса. Я… — начала было девушка, пожав плечами. — Мне не стоило возвращаться. Я всё только порчу.       — Это из-за Попова, да? — Кирилл сел на край стола и притянул подругу к себе.       — Дело не только в нём. Дело во мне. Я нихера не справляюсь. Я… я как-то незаметно перешла ту грань, когда они стали намного ближе, чем того требует контракт. И… эта переаттестация… то, что случилось сегодня в кафе… — Котовская пыталась собрать свои мысли в одну кучу, и ей это совсем не удавалось.       Кирилл смотрел на неё. Она была такой растерянной и совсем не походила на ту Женю, которая только что пыталась приструнить Попова. Она прятала от него свои глаза, обнимала себя за плечи, пытаясь успокоить саму себя, потому что знала, что это могла только она, потому что ему больше доверить этого не могла.       — Ты боишься, это нормально, — Шмелёв взял девушку за руку, но в следующее мгновение Женя выдернула её.       Кирилл понял — все его догадки были верны.       — Не нормально это, — она подскочила со своего места. — Всё это… Так не должно быть. Это неправильно. Я и Антон, Арсения зачем-то в это втянула. Я уже думаю не головой… Да, всё классно, я приехала, увидела Антона, меня переебало, я осталась, — перешла она на шёпот, боясь, что кто-то мог услышать. — Но Попову-то по щелчку пальцев не стало похуй на меня. И…       — В чём проблема? — хмыкнул Кирилл. — Позвони отцу, скажи, что не справляешься.       — В смысле? — Котовская оторопела.       — А ты чего хотела? Чтобы я пожалел тебя? — Шмелёв оттянул карманы своих джинс и поднялся. — Сказал, что да, Жень, какая ты бедная? — Кирилл усмехнулся в лицо девушки. — Кот, ты сама пидорасишь свою жизнь и в этом никто не виноват. Нехуй ныть на руинах, возьми, блять себя в руки и строй всё заново. Ну, чего ты уставилась на меня? — возмутился парень, когда Женя начала судорожно хватать ртом воздух. — Столкнулась с трудностями и лапки сложила? Котовская, твои заебы — только твои заебы, и никому до них дела нет. И Попова не к чему провоцировать, у него вполне себе здоровая реакция на то, как ты с ним поступила. Он, правда, из кожи вон лезет, продолжая притворяться, что у вас есть отношения, а вы с Антоном сегодня охуеть, как усугубили ситуацию.       — Да я понятия не имела, что Шастун делает, — возмутившись, напомнила Евгения, и Кирилл покачал головой. — Я сейчас не перекладываю вину на его плечи, — пояснила она, глядя на Шмелёва. — Просто ты сам знаешь, какие у меня отношения с социальными сетями. Я охуела, когда увидела себя на экране телефона.        — Сядь, — приказал Шмелёв, и Женя послушно выполнила просьбу. — Похер на эфир, — махнул он рукой. — Давай поговорим о тебе, точнее, о том, что будет дальше. Если ты хочешь продолжать работать с импровизаторами, ты должна себе свою гордость в задницу засунуть и хвост свой прижать. Кроет Попов тебя хуями, а ты улыбайся дурочкой, — Котовская успела подзабыть, когда Кирилл последний раз объяснял всё на «доступном» языке. — День будет крыть, два, неделю, а ты знай себе, улыбайся и все. И ему надоест.       — А переаттестация? — робко напомнила девушка.       Шмелёв пожевал нижнюю губу, взглянув на Женю. Её карие глаза были такими огромными и смотрели прямо в душу. Она заламывала собственные руки, а Кириллу казалось, что ломала она его. Ему дорогого стоило не прижать её к себе, когда он увидел её дрожащие губы.       Пауза затянулась. Котовская продолжала смотреть в его глаза и ждать ответа. И Кирилл понял — нет, ещё доверяет. Боится, что больше не нужна, но продолжала доверять. Не всецело, конечно, но доверие уже что-то значило.       — Ну, тут, дорогая моя, надо жопу рвать, чтобы тебя в управление вернули, — повёл плечами Кирилл, взяв себя в руки. — В лепешку расшибись, но восстановление себе выбей. Потому что если уйдешь ты, уйду и я. Я с ними, — Шмелёв указал в сторону комнаты, где, затаив дыхание, сидели актеры, — возиться не буду. Тебя не восстановят, я пишу рапорт и заявление на увольнение. И срать я хотел на то, что с ними сделает их преследователь.       — Ты так просто их оставишь? — в её словах было неподдельное удивление, и Кирилл понял, что такое заявление для Жени совсем не ладилось с его образом.       — Ну, ты же перестала бороться, — с презрением в голосе отметил он. — Почему я должен? — он сложил руки на груди и строго посмотрел на девушку. Женя не выдержала его взгляда и опустила глаза.       — Я просто… — неуверенно начала она, продолжив ломать свои руки.       — Боишься, — подсказал ей Кирилл, подвинув к себе табурет и присев перед ней. Он взял её руки и обхватил собственными ладонями.       — Нет, я сомневаюсь, что…       — Да в жопу сомнения, Котовская. Твоя задача сейчас настроиться на переаттестацию, наркотики в стакане Телышева не твоя забота. Посылка с верёвкой и мылом не твоя забота. Сосредоточься на своей проблеме. Забьешь на неё хер и можешь забыть о своих любовных мелодрамах, которые ты здесь устроила. Ты меня услышала? — его горячее дыхание обожгло ей руку.       Женя смотрела в его глаза, не в силах отвести взгляд от Шмелёва. Он всегда был такой, как ей надо. Знал, какие слова нужно сказать, чтобы она не сдалась. Знал, когда нужно промолчать и спровоцировать. Мог одним взглядом поменять в ней всё. Её всегда завораживали его загадочные карие глаза. Было в них что-то уютное и успокаивающее. Этим глазам всегда хотелось верить. Они Женю никогда не обманут.       — Услышала.       — Не слышу.       — Я тебя услышала.       — Вот и отлично, — как ни в чем не бывало, продолжил Шмелёв, — у меня там игра стынет, — он быстро развернулся и пошлёпал по широкому коридору квартиры Шастуна. — Нормально все, — проговорил он кому-то, с кем столкнулся. — Шаст, готовься принять поражение, — нарочито бодро прикрикнул Кирилл, и Женя уже знала, что на кухню войдёт точно не Антон.       В действительности Шмелёв был прав, и Женя это прекрасно понимала. Никто не был виноват в том, что она не умела управляться с собственной жизнью. Даже если бы при рождении выдавали инструкцию, Котовская всё равно бы сделала всё наоборот и снова расхерачила свою жизнь. Стояла бы на углях, растерянно хлопала глазами и вертела головой, выискивая виноватых. Только их не было.       Не был виноват Антон в том, что стал неожиданно ближе нужного. Не был виноват Арсений, что она с помощью него латала свои раны. Не был виноват Дима Кириллов, который не смог справиться с управлением и погиб. Во всём была виновата лишь сама Женя. Она позволила Шастуну стать ближе. Она воспользовалась чувствами Попова. И она уснула и не смогла предотвратить аварию. И она знала это ничуть не хуже Шмелёва.       Котовская усмехнулась — как-то незаметно они с Кириллом поменялись местами. Он вроде как отлично ладил с парнями, а она волком на них смотрела и загонялась из-за своих проблем. Шмелёв прав — нужно взять себя в руки, так больше не могло продолжаться.       — Всё хорошо? — поинтересовался осторожно Матвиенко, когда появился на пороге кухни. Женя, сидевшая на краю стола, повернулась на него и, улыбнувшись, кивнула. — Точно? — второй кивок. — Обращайся если что, я поговорю с ним, — Серёжа подошёл к окну и упёрся руками в подоконник.       — Нормально всё, — отмахнулась девушка. — Перебесится… я бы даже сказала — перебесимся. Нас выбивает из колеи эта ситуация, — оправдала Женя.       — Давай будем честными, и без этой, как ты выразилась, ситуации, — Армян развернулся и изобразил кавычки в воздухе, — ваши отношения с Арсом были в полной жопе.       — Воу, как-то резко, — хмыкнула Евгения. Ей в принципе хватило мотивации от Шмелёва, но и прогонять Матвиенко ей не хотелось.       — Если совсем по-честному, — Серёжа потрепал волосы на макушке и взгромоздился на подоконник, — то я Позу сразу сказал, что Попович тебе не пара. — Женя внимательно слушала мужчину. — Это он спорил с пеной у рта, что у вас с Шастом нет никакого будущего. И ещё какие-то идиотские аргументы в свою пользу приводил, типа, вы одного возраста. Такую ахинею нес, — покачал головой Сергей и ударил себя рукой по лицу.       — Ну, он мне вчера честно сказал, что с Антоном рядом видит другую девушку.       — Да, с хера ли ему кастинг на место девушки Шаста проводить? — возмутился Матвиенко, болтая ногами.       Женя пожала плечами. Она понятия не имела, какие тараканы могли быть в голове у Димки Позова. Она не маленькая девочка, чтобы обижаться, что она не нравилась лучшему другу своего парня, хотя Женя сомневалась, что их отношения с Антоном вышли на новый уровень. Слишком много событий произошло за последнее время. Она никогда не стремилась к всеобщему обожанию. Не нравилась она Позу и ладно, зато он заявлял об этом честно.       — Ты знаешь, если бы я не так хорошо знал Поза, — продолжал тем временем Армян. — Я бы даже подумал, что Димка какую-то херню про вас обоих знает, которая может помешать вам быть вместе. — Котовская посмотрела на Сергея и хмыкнула, покачав головой. — Ну, серьёзно… — обиделся Матвиенко, заставив Женьку улыбнуться. — Ты просто врачей этих не знаешь, у них почерк-то без ста грамм не разберешься, хуй его знает, что там у них в голове вообще творится.       — Нужно срочно проверить нашу совместимость по гороскопу, а то вдруг Димка дело говорит, — развеселилась Женя, но Серёжа оставался серьезным, насколько это позволяло его состояние.       — Зря смеешься, у Поза чутье на такие вещи, — Котовская вздрогнула, когда услышала холодный мужской голос. Арсения позабавила такая реакция на его появление, и он вальяжно прошёлся по комнате, остановившись рядом с Матвиенко. — Мной на собственном опыте проверено, — он прислонился к подоконнику, и в его руках оказалась пачка сигарет.       Женя беззвучно смотрела, как Попов ловким движением достал сигарету и зажал её между зубов. Этот человек даже прикуривал красиво. Чисто из вредности девушке хотелось сделать ему замечание, но все слова застревали где-то в горле. Кирилл был прав — ей лучше молчать. И Котовская, не говоря ни слова, разглядывала, как Арсений затягивался и спустя мгновение выпустил кольца дыма, которые поднялись вверх к потолку. Эстетика во всех её проявлениях.       — Не неси хуйни, — вернул друга с небес на землю Армян. — И кури в окно, Шасту с Женькой здесь ещё ночевать. — Матвиенко словно нарочно бил по больным местам, вернув Попова к реальности. — Поз говорил, что вы с Женькой отличная пара, — напомнил Серёжа, и Жене хотелось провалиться сквозь землю — её молчания недостаточно, нужно заткнуть как минимум ещё слишком разговорчивого Матвиенко. — Как видишь, он не угадал.       — Кто знает, — задумчиво протянул Арсений. — Жизнь штука не постоянная, ничто в ней не вечно, — странно отметил он, покосившись в сторону Котовской.       — Я сделала свой выбор.       Эта дрожащая твердость в её голосе только забавляла курящего Арсения, для которого в комнате находились сейчас лишь двое. Вам знакомо то чувство сумасшедшей самоуверенности, за которую отвечал алкоголь в крови? Попов испытывал нечто подобное. Он был пьян и почему-то чертовски уверен, что нужен Женьке.       — Не зарекайся, — он выпустил ещё один клуб дыма и посмотрел, прищурившись, на Котовскую. — Ты сомневаешься, я вижу, — коротко заметил Арс, выкинув недокуренную сигарету в открытое окно. Сейчас бы дать ему почитать пособие по технике безопасности, но Женька лишь молча смотрела на него. — Все это видят.       Последние слова он выдохнул практически ей в лицо, нисколько не постеснявшись Серёжи, который, затаив дыхание, лишь наблюдал за новой неизвестной стороной Попова. Не дождавшись ответа, Арсений покинул кухню, оставив последнее слово за собой. Растерянная Женька бросила быстрый взгляд на Сергея, и он понял— она раздражена. И раздражить её могло только одно — правильное предположение Арсения.       — Если что, то я так не считаю.       Серёжа сам не знал, зачем он это сказал, но Женя благодарна ему за эту попытку поддержать. Она даже не злилась, сдерживала себя, как и просил Кирилл, как будто Попов назвал давно известный факт. Только вот что сказать, она не знала. И от неизбежной тишины её спас звонок мобильного.       — Извини, мне… — смутившись, подняла она взгляд на Матвиенко, когда увидела, чей номер определился на дисплее.       — Да, конечно, — кивнул Сережа, и через минуту Женя осталась одна на кухне.       — Да, мам, — проговорила Котовская в трубку.       Она подошла к подоконнику и втянула аромат сигарет, оставшийся от Попова. Сегодня, видимо, она будет пассивным курильщиком.       — Жень, ты не позвонила… — дурацкая привычка многих родителей начинать разговор с претензий. Оказывается, это раздражало, даже когда тебе двадцать восемь.       — Если бы со мной что-то случилось, вам бы с папой уже доложили, — едко заметила девушка. — Прости, — чуть слышно прошептала она. — Всё нормально, со мной Кирилл, — как будто это могло быть гарантом её безопасности.       — Да, я как раз хотела об этом поговорить, — откашлявшись, проговорила женщина. — Твоя бабушка сообщила твоему отцу, что у тебя кто-то появился, — Женя покачала головой — слишком много в маминой новости «твоих». — Я надеюсь, что это не Кирилл…       Женя усмехнулась. Шмелёв никогда не нравился её родителям. Мама считала его невыгодной партией для своей дочери, а папа думал, что у Кирилла нет никаких перспектив, и он быстро сдуется и подаст заявление на увольнение. Правда, почему-то этот неперспективный и невыгодный Кирилл Шмелёв был единственным человеком, который продолжал пытаться её вернуть к нормальной жизни, даже когда собственные родители решили просто забить.       — Мам, ты что не знаешь нашу бабушку, — Котовская настойчиво подчеркнула «нашу». У неё не было никакого желания выяснять что-то, и она устало потёрла свои глаза. — Каждый парень в радиусе двух метров автоматически становится моим парнем, — она улыбнулась.       — Она рассказала мне про кольцо, Жень…       Девушка молчала. Меньше всего ей хотелось что-то сейчас обсуждать, особенно с мамой. В жизни каждого человека есть такие поступки, на которые долго решаешься; есть вещи, которые ты не можешь отпустить. А потом просто раз — и отпустил, не сомневаясь, не переминаясь с ноги на ногу. Представляете, отпустил? И потом начинаются эти «а что если», «а может», которые рвут тебе душу. И в такие моменты важно, чтобы все эти душащие душу сомнения остались в тебе и не были озвучены кем-то ещё. И сейчас был как раз тот самый момент.       — Мам, я бы не хотела это обсуждать, — произнесла девушка тихо, терзая пластиковую ручку окна, женщина по ту сторону трубки тяжело вздохнула. — Мам, не надо, — тише попросила Евгения. — Это не значит, что я поставила свою жизнь на паузу.       — Я этого не говорила.       — Ты тяжело вздохнула, этого достаточно.       Мама Жени молчала, и девушка прекрасно знала, что Виктория Анатольевна сейчас терзала себя, что недостаточно хорошо воспитала свою дочь, раз у них есть секреты друг от друга. Женя так не думала — в плане воспитания к матери у неё претензий совсем не было.       — Жень, ты же понимаешь, что тебе уже двадцать восемь лет.       — Мам, не сорок же, — простонала Евгения, облокотившись на подоконник и вдохнув холодный воздух. — Послушай, если ты переживаешь, что я никогда не выйду замуж, — старшая Котовская хмыкнула, — а ты переживаешь. Дело не в работе, если ты так думаешь, а ты так думаешь, — напомнила Женя.       — Скажи мне, у тебя хоть кто-нибудь есть?       — Есть.       — У вас всё серьезно?       — Мам.       — Что мам? Я здесь не молодею между прочим, Жень. Я внуков хочу. Я хочу, чтобы у моей дочери была нормальная жизнь…       — У меня нормальная жизнь, — процедила сквозь зубы Котовская, чуя, что начинала заводиться. Слишком много испытаний для её нервов за сегодня. — Прекращай, пожалуйста, — Женя услышала за своей спиной движение, но глаз поднимать не спешила. — У меня всё будет хорошо, вот увидишь, — она улыбнулась натянуто и тяжело вздохнула, потому что сама не верила в собственные слова. Мама тоже вздохнула — не верила и она. — Уговорила, до конца года замуж выйду, — произнесла Женя ещё бодрее, а за спиной раздался смешок синхронно, кстати, с матерью Котовской. — Внуков, конечно, в этом году не гарантирую, не успеваю уже.       — Евгения, прекращай, — мама звонко засмеялась в трубку. — Я же тебе серьёзно.       — Я тоже. Ты думаешь, что есть смысл шутить насчёт сроков?       — Жень.       — Мам, всё будет нормально. Я тебе обещаю.       — Ладно, — по-прежнему недоверчиво произнесла Виктория Анатольевна. — Я очень рада, что ты…       — Не надо, мам. Давай не будем.       — Хорошо. У тебя когда выходной? — Женя услышала, как мама вытерла слёзы, и по её телу пробежала мелкая дрожь. — Может, приедешь как-нибудь к нам, давно не сидели втроём. Отец с работы пораньше отпросится.       — Я постараюсь, — быстро ответила Котовская, ощущая себя с каждой минутой всё отвратительнее хотя бы, потому что позади неё кто-то стоял, а она не находила в себе силы повернуться. — Сама знаешь, у нас на работе всё строго, — за спиной раздался ещё один хмык. — Я приеду, — Женя поняла, что окончательно завралась — вряд ли она найдёт в себе силы прийти к родителям.       — Мы будем тебя ждать, — мама, конечно, не поверила. — Спокойной ночи, Жень.       — Спокойной ночи, мам.       — Что тебе вечно мешает-то, Котовская? — Кирилл, наконец, вышел из-за спины и пристроился рядом на подоконнике. Он вытащил из кармана пачку сигарет и предложил их подруге, но та покачала головой. — Как хочешь, — пожал плечами Шмелёв. — Окно откроешь? — Женя кивнула и выполнила просьбу друга.       — Проиграл? — поинтересовалась Женя с сочувствием.       — Проиграл, — выдохнул Кирилл. — Почему матери правду не сказала? — он затянулся и выпустил клуб дыма в окно, а Женя потупила свой взгляд. — Чего ты на самом деле боишься, Жень? — он прищурился и снова затянулся. — Хочешь, я тебе скажу, чего ты боишься? — усмехнулся Шмелёв, глядя в пустоту перед собой и сжав двумя пальцами фильтр сигареты. — Удивительная вещь одиночество. Ты со временем настолько к нему привыкаешь, что перестаешь пускать людей в свою жизнь, — смакуя каждое слово, произнёс парень, и Женя не могла отвести от него глаз, потому что Кирилл знал, о чём говорил. — Так, максимум, на пороге помурыжишь, а дальше не пустишь. Ты тоже привыкла к одиночеству, поэтому не можешь полностью вернуться к нормальной жизни, — Шмелёв зажал фильтр между губ и изобразил кавычки в воздухе. — Простая психология, — как бы подводя итог, закончил парень.       — Я в такие моменты ненавижу тебя, — усмехнувшись, произнесла Женька, покачав головой.       — Да ладно, любишь же, по-своему, конечно, не так, как мне хотелось бы, — горько заметил Кирилл, затянувшись в последний раз и потушив сигарету в небольшом блюдце, которое стояло здесь же на подоконнике. — Боишься, что Антона тоже потеряешь, да? Как Диму? — он повернулся на Котовскую, которая задумчиво смотрела на ночной Воронеж.       — Я не думала об этом.       — Думала. Просто признаться себе боялась, — откашлявшись, Шмелёв выпрямился и направился к выходу.       — Кирилл, — позвала его Женя, когда он почти переступил порог. Парень развернулся на свою подругу, — ты ведь нарочно поддался Шастуну, да? — Кирилл издал смешок. — Это же твоя любимая игра, ты никак не мог проиграть ему, а тем более перепутать кнопки на джойстике.       — Теряю навыки, — хмыкнул Кирилл, уперевшись рукой в дверной проем.       — Ты лжёшь, — покачала головой Котовская. — Зачем?       — Зачем лгу или зачем поддался? — Шмелёв уткнулся головой в дверной косяк, продолжив смотреть на девушку. Женька скользнула взглядом по его чёрной футболке, которая плотно обтягивала его тело. Кирилл, заметив этот взгляд, сложил руки на груди, и Котовская отвела взгляд в сторону. — Не догадываешься? — Женя покачала головой. — Запомни, Кот, победа не всегда важна, иногда нужно вовремя сдаться, чтобы почувствовать настоящий вкус триумфа.       — Я не понимаю, — покачала головой девушка, а Кирилл заглянул куда-то за спину.       — Так, Котовская, я не понял, ты чего на моей кухне решила жить остаться? — Шастун, растерянно улыбаясь, вынырнул из-под плеча Шмелёва. — Нам без вас там грустно и одиноко, — Антон развернулся на Кирилла, не меняя своего положения.       — Тебе там комфортно? — прыснул Шмелёв.       — Ну, не пять звезд, конечно, если честно. Вы идёте? — Шаст посмотрел на Кирилла, потом перевёл взгляд на Женю.       — Мы идём? — Кирилл тоже посмотрел на Женю.       — Да, мы идём.