Двое лгут, когда вместе

Гермиона Грейнджер впервые за семь лет учебы опоздала в Хогвартс, задержавшись на целых две недели. Пришлось отправлять директору МакГонагалл объяснительную, гласившую, что гриффиндорку одолела магловская болезнь — ветрянка. Девушка никак не могла успокоиться, упрекая себя мыслями об ужасном начале учебного года. Что же подумают Гарри и Рон, если не обнаружат ее в поезде? Скорее всего, они ужасно разозлятся, что она им ничего не сообщила, а по приезде прочтут не одну нотацию о легкомысленном поведении. Свой день рождения Гермиона отметила в кругу семьи и получила из Хогвартса поздравления от однокурсников. Именно девятнадцатилетие девушка ждала больше всего, потому что наконец-то увидит лицо своей родственной души. В ночь наступления девятнадцатилетия волшебницам снился сон, в котором появлялся их будущий избранник, а на руке образовывался «браслет жизни». Данный браслет служил своеобразным сигналом о неверно выбранном партнере, и после каждого поцелуя не со своей половинкой на браслете появлялся круг. К этому дню она готовилась долго и тщательно, даже поменяла постельное белье и проветрила на ночь комнату, чтобы никто и ничто не помешало предсказанию. Многие девушки в Хогвартсе уже увидели свои половинки, а некоторые даже разгадали лицо избранника и теперь хвастались остальным, рассказывая о снах. Гермиона же была уверена, что это будет, несомненно, Рон Уизли, потому как она давно питала к нему чувства, и в моменты их уединения он отвечал ей взаимностью. У парней сон с предсказанием появлялся на год раньше, и это задевало Гермиону, рождая обиду в сердце. Она совсем не понимала, почему именно мужскому полу предоставлялась возможность лицезреть свою половинку на год раньше?! Гарри узнал во сне Джинни Уизли, и, когда он испытал свой первый поцелуй на ней, на запястье не появилось ни единой метки. Конечно, она была той самой. Рон же, напротив, не мог разгадать тайну своего предсказания. Он даже близнецам пересказал свое сновидение, но те лишь развели руками и при каждом удобном случае подтрунивали над ним. В душе Гермионы теплилась надежда, что у нее с Роном есть будущее. Она верила, что в его предсказании была она и никто другой и что сегодня ей приснится он – рыжеволосый парень с веснушками на лице. Другого исхода событий она даже не рассматривала. Они были знакомы с детства, хорошо общались и имели, как она считала, тесную связь. Друзья не могли испытывать волнение друг при друге. Она тайно завидовала Гарри, что у него все так легко получилось и он потратил всего лишь один шанс из десяти. Страх остаться без пары пугал, как и несдача экзаменов, поэтому Гермиона прочитала массу информации, сделала себе пометки и выучила все, что касалось этого сновидения. Нырнув в постель, она сложила руки на груди и ждала приближения чуть ли не самого ответственного момента в ее жизни. Она не желала быть как остальные девчонки: не хотела днями напролет разгадывать таинственное лицо избранника, но ей до чертиков нужно было угомонить любопытного червячка, грызшего ее изнутри. В конце концов, она тоже девчонка и страстно переживала за свою будущую судьбу. Семья и карьера — вот что главное! Прожить всю жизнь с человеком, не имея возможности нежно поцеловать его и назвать любимым, просто не укладывалось в голове. Нужно иметь льдину вместо сердца, чтобы спокойно относиться к этой мысли. Она часто думала о последствиях предсказания: на какой руке у нее появится браслет, как он будет выглядеть, как она будет проводить по рубцам и гадать, кто же ее суженый. Гермиона переживала и за то, что судной ночью ей мог никто и не присниться и браслет так и не появится. Такое иногда случалось. Это происходило не так часто, но подобные случаи были, когда вовсе остаешься без родственной души. Она боялась этого до дрожи в коленях. Девушка хотела почувствовать невероятные эмоции, ощутить ток на коже, чтобы она сгорала и плавилась как свеча от прикосновений своего избранника. Желала, чтобы мурашки бежали по телу, когда он будет произносить ее имя. Гермиона представила бледный серебряный браслет вокруг запястья, провела по пустой коже подушечками пальцев и улыбнулась, представляя единственный застывший круг до конца дней. По приезде в Хогвартс она поцелует Рона, и ему не придется ломать голову над разгадкой тайны сновидения. Он несколько раз упоминал, что волосы девушки из сна были не каштанового, а черного цвета, но Гермиона убеждала его, что это полная чушь и ему всего лишь показалось. Она знала, что завтра утром обнаружит первый круг на запястье из-за поцелуя с Виктором Крамом. В то время она поддалась эмоциям, но не жалела об этом поступке. Он похитил ее первый поцелуй и подарил бесценный опыт, за что Гермиона была ему благодарна.

***

Змея, сжатая капканом тонких пальцев, шипит и извивается, норовя вырваться и сбежать от своего мучителя. Жуткий танец смерти. На аккуратном пальце красуется кольцо с драконом в короне. Рука сжимает ее запястье, хищный взгляд пугает, отталкивает. Она хочет отвернуться, но не может. Он держит цепко. Больно. Медленно, заключая в оковы своего взгляда, приближается к губам. Сердце бьется так сильно, что начинает болеть. Все вокруг исчезло. В темных коридорах и стенах с движущимися картинами она узнает Хогвартс, и струйка беспокойства заползает за воротник, к шее, нашептывая на ухо, что это Слизерин. Это он. Но она и так прекрасно знает. Она в огне, кожа пылает от его прикосновений, и она погружается во всепоглощающий жар, теряя способность сопротивляться. Воздуха становится катастрофически мало. Гермиона вздрагивает во сне. Ее руки медленно дрожат, веки дергаются, словно она сейчас заплачет. Накопившаяся паника от осознания увиденного мгновенно обволакивает, и она спрыгивает с кровати, мчась в ванную. Холодная вода мгновенно снимает жар с пылающих щек, и Гермиона бьет себя по лицу, чтобы привести в сознание. За окном светает. Она переводит взгляд на руку — браслет стал видимым. Одно кольцо — поцелуй Виктора. Второй круг может появиться из-за Рона, ее Рона, потому что все это время она была уверена, что он — ее судьба. Вот только судьба считает по-другому. Ее родственная душа в Хогвартсе, и от его прикосновений Гермиона готова сойти с ума. И он Слизеринец. Гадкий, мерзкий Слизеринец! Девушка ничего не понимает. В голове крутится лишь одна мысль: «Это не Рон».

***

Гермиона не представляла, что скажет Рону и как посмотрит ему в глаза по прибытии в Хогвартс. Она все еще не могла свыкнуться с мыслью, что человек, с которым она будет по-настоящему счастлива, сидел на уроках на стороне слизеринских змей. Ее мечты рушились, как карточный домик. Сердце разрывалось от боли. Единственная любовь оказалась далеко от ее планов на будущее, а прожить всю жизнь с человеком без единой возможности поцеловать его — невыносимо. Хотелось закрыть глаза и развеять приснившийся ад, отмотать стрелки назад, чтобы никогда не видеть этот сон. А что, если это судьба: быть в гуще ужаса? Гермиона четко осознавала, что не готова к этому кошмару, тем более что на кону стоит собственное счастье. Мысли терзали голову, отчего она норовила взорваться на сотни кусочков. Карты не выдержали напора, поэтому рассыпались от безвыходности, подчиняясь судьбе. Гермиона даже представлять не хотела, как ее губы соприкоснутся с губами Гойла или, того хуже, Малфоя. Да она лучше останется одна, нежели будет позволять гадким слизням приближаться к ней! Ребята встретили ее тепло и не стали читать морали, чему Гермиона была очень рада. Только оказавшись в объятиях парней, Гермиона поняла, что ужасно скучала по ним. А еще она увидела требовательный взгляд Джинни, который означал одно: девушка ждет всех подробностей. Оценив ситуацию, Гермиона выдумала новый сон, главным героем которого стал Рон Уизли. Она чувствовала себя паршиво, обманывая друзей, и осознавала, что рано или поздно придется во всем признаться. Тайна всплывет, когда Рон потребует от нее поцелуй и на браслете появится еще один круг. Постыдный новый круг. Лучше бы она стала одной из тех, кто остается без пары. — Привет, красавица, — объятия Рона теплые, нежные, она тонула в его руках и готова поклясться, что он тоже. Их первый секс произошел этим летом, когда Гермиона навещала семью Уизли в Норе. Рон проник в ее комнату глухой ночью, и они поддались страсти, испепеляя кожу друг друга жаркими, горячими поцелуями. Единственным запретом их ночи стали поцелуи в губы, ведь каждый хотел сохранить свой шанс на поиск избранника, являвшегося в предсказании. И пусть она уверена в их будущем, но в силу своей рассудительности не хотела испытывать судьбу. Все происходило медленно, плавно, неумело, но она готова была отдать жизнь за еще одну ночь с ним. Парень оказался очень обходительным и внимательным, от чего сердце Гермионы таяло, как пломбир в разгар летнего дня. Оставив легкий поцелуй на его щеке, Гермиона постаралась скрыть смущенный взгляд. — Я теперь староста, смотри, — Уизли выставил вперед грудь, показывая заветный значок, и широко улыбнулся. — Бог мой, поздравляю! Ты так хотел этого! — Ага. Знаешь, что это значит? — Гермиона отрицательно покачала головой, готовясь услышать очередной бред. — Это значит, что теперь я могу надрать зад слизеринцам, и они ничего мне не сделают. — Самое интересное, — Джинни растрепала ему рыжие волосы, — что Малфоя выбрали старостой Слизерина. Теперь они делят одну башню. — Правда?! — Гермиона громко расхохоталась и попыталась представить эту картину. — Нет, невозможно. — Не знаю, как я до сих пор выдерживаю его присутствие дольше минуты. Если однажды вы зайдете и увидите труп, так знайте, что это я. — Мы можем расценивать это как признание? — За такое даже не жалко сесть в Азкабан! — Я предлагаю просто не обращать на него внимания, тогда Малфой перестанет быть в каждой дырке затычкой, — Гермиона упала на гриффиндорский диван и прикрыла веки, наслаждаясь родным запахом. — Этот год будет спокойным, правда? Нет, он не будет спокойным, потому что ей предстоит найти этого слизеринского засранца и заставить его сходить с ней на свидание, хочет он этого или нет. Если сон был всего лишь страхом, вызванным ее подсознанием, в чем Гермиона очень сомневалась, то ни один слизеринец не захочет иметь с ней дело. И тогда ей придется на протяжении жизни целовать тех, к кому она будет чувствовать малейший всплеск симпатии. А потом прожить оставшуюся жизнь с последним шансом, согласиться выйти замуж за первого встречного, родить ему детей и каждый день чувствовать себя несчастной. И каким бы ни было чувство отвращения, Гермиона знала, что будет стараться найти засранца, способного покорить ее сердце. Рон о чем-то весело рассказывал друзьям, а вскоре попрощался и ушел к себе. Чуть позже все оставшиеся последовали примеру Рона: разошлись по комнатам. — Все хорошо? — задала вопрос Джинни. Гермиона ожидала этого разговора, потому натянула на лицо довольную улыбку и выдавила елейным голосом: — Все замечательно. Я в Хогвартсе, — она почувствовала себя лицемеркой, говоря это лишь для того, чтобы избежать разговора. Но все было далеко не хорошо, и, кажется, Джинни об этом догадывалась.

***

Его совершенно не волновала жизнь гриффиндорцев, но за все время, что он знал Троицу, Грейнджер отличалась особой ответственностью. Ее не было в школе чуть больше двух недель, и это вызывало подозрение. За это время он успел обрадоваться своему новому званию и разозлиться, потому что Рон Уизли стал его сожителем. Выносить Поттера было бы куда проще. Однако парни сразу установили ограничения и остались вполне довольны, что им не придется пересекаться, живя под одной крышей. Новоиспеченные старосты установили график приема посетителей и повесили его на доске в гостиной, хотя Малфой был уверен, что рыжий идиот умудрится забыть об их договоренности. Драко это пойдет только на пользу. Он не упустит возможность напомнить Уизелу о его никчемности. В этом году Драко не был намерен лишний раз ввязываться в неприятности, потому что главной целью служило поступление в университет. После всех событий Люциус Малфой единственный раз в жизни позволил ему выбирать: учеба на спортивном факультете или продолжение семейного бизнеса. Драко выбрал учебу. Возвращаться в Мэнор, где произошло слишком много болезненных событий, он не хотел и радовался подобно ребенку, когда садился в Хогвартс-экспресс. Теперь он четко осознавал значение фразы: «Начать с чистого листа». Переступив порог школы, Драко тут же понял, что будет рвать и метать, лишь бы поступить в магический университет и попасть в Высшую Лигу. На этот раз без связей, без помощи, без денег. Только он, его мозги и талант. Стоит всего лишь запрячь своего быка, пережить насмешки и провокации, и тогда ему ничего не помешает. Ничего, вплоть до того момента, пока не началась История магии. Гермиона неслась по коридору с ровной спиной, явно радуясь оценке. Казалось, еще немного, и Грейнджер взлетит. Это выводило его из себя. Драко не мог понять: как так получилось, что он завалил Историю магии, хотя ходил на дополнительные уроки и изучал литературу? Но больше всего Малфоя злило, что не сдал не только он, но и весь класс, кроме Гермионы, черт бы ее, Грейнджер. Что она сделала для Карберта Бинса, раз этот нудный старикашка выделил ее из всего курса? Не будь профессор призраком, Малфой обязательно пустил бы несколько неприличных, но веселых слухов о индивидуальных занятиях профессора и Грейнджер. Но он не мог этого сделать. Она должна ему помочь. Идея пришла к нему неожиданно после озвучивания оценок. Не только Драко удивился, когда услышал результат Гермионы Грейнджер — «Выше ожидаемого», в то время как у него «Тролль». Уму непостижимо! Пересдачу назначили через две недели, но Малфой совершенно не понимал, что ему делать. Единственный вариант — попросить Грейнджер о помощи. Он не мог завалить еще и пересдачу, потому что тогда мечта поступить в магический университет на спортивный факультет накроется медным тазом и ему придется вернуться в Малфой-Мэнор и продолжить вести бизнес отца. Нет, нет и еще раз нет. Это последний, крайний вариант, но он и думать о нем не хотел. — Грейнджер! — Драко шел за ней, срываясь на бег, распихивая учеников, как надоедливых мух, и чувствовал себя крайне глупо. — Грейнджер! Она упорно игнорировала его, хотя Драко был уверен, что чертова гриффиндорка слышала его. Ей доставляло удовольствие строить из себя Мисс Неприступность. — Грейнджер! — он наконец догнал ее и попытался дернуть за плечо, чтобы она обратила на него хоть каплю своего драгоценного внимания, но вовремя опомнился, останавливая себя. Поэтому перекрыл ей дорогу спереди. — Чего тебе, Малфой? — У меня есть к тебе небольшая просьба, — слова дались с трудом, хотя он несколько раз репетировал их будущий диалог у себя в голове, просчитывая каждый вариант исхода событий. Грейнджер удивленно приподняла бровь и скрестила руки на груди. — Я внимательно тебя слушаю. Он в который раз засунул свою малфоевскую гордость куда подальше и проговорил на одном дыхании: — Помоги мне подтянуть Историю магии. Ее удивление сменилось недоверием, и Гермиона оглянулась по сторонам, оценивая обстановку. Неужели она думала, что за углом скрываются слизеринцы и посмеиваются над ней? — Это шутка? — Нет. Мне нужно получить «Превосходно», — убедительно произнес Драко. — Поверь, Грейнджер, у меня нет ни малейшего желания торчать с тобой две недели за учебниками, но для меня это важно, и ты должна мне помочь. Ты ведь сдала тест на «Выше ожидаемого»! — Во-первых, я тебе ничего не должна. А во-вторых, меня совершенно не волнуют твои проблемы. Библиотека открыта до вечера. Всего хорошего, — Гермиона бросила на него презрительный взгляд и поспешила удалиться. Драко ожидал такого исхода, но в его плане слова «сдаться» не существовало, поэтому он вновь направился за ней. — Брось, я тебе заплачу. Ее щеки мгновенно вспыхнули, и лицо исказилось в злой гримасе. Драко привык, что деньги в его мире решают все, и успешно пользовался этим, разбрасывая наследство Малфоев налево и направо. — Нет! Я не одна из этих твоих девиц. — Нет у меня никаких девиц, что за бред?! Драко уже достаточно долгое время имел что-то вроде отношений с Паркинсон, но официально они ничего не объявляли. Cлухи о его похождениях Дон Жуана порядком надоели, но в то же время повышали самооценку. — Все равно нет. Он мысленно закатил глаза. Да, чертово сознание было право: уговорить Грейнджер будет нелегкой задачей. — Ты единственная сдала тест. Тебе ведь ничего не стоит позаниматься со мной по два часа в день. — С ума сошел?! — закричала она, привлекая к ним еще больше внимания, чем хотелось бы. На них и так все пялились. Провалиться бы ему на месте. Он не верил, что произносит это: — Я тебе буду должен, — процедил сквозь зубы. — Прости, что? — Я буду тебе должен, — повторил Драко, лишь слегка повысив голос. — Тебя плохо слышно, Малфой, — да она просто издевалась! Он не собирался умолять Грейнджер на глазах у всей школы. Было достаточно того, что он попросил ее о помощи. Не дай Мерлин об их диалоге кто-то узнает… — Помоги мне, черт бы тебя, я завалил! — Жаль тебя расстраивать, Малфой, но завалили все. — Но не ты. Она пожала плечами в стиле «ты меня достал» и окинула его быстрым взглядом с ног до головы. Что за черт? — Да или нет? — Нет, — твердо ответила Грейнджер. — У меня занятие скоро, найди себе другое развлечение. И она ушла, оставив его полным идиотом. Ему нужно было сдать любой ценой, и он готов был пропустить несколько тренировок, лишь бы подстроиться под график Грейнджер. Ничего унизительнее он в жизни не совершал и не собирался, но одна мысль, что отец будет только рад его поражению, заставляла покрыться тело неприятными мурашками. Он не мог, не хотел возвращаться домой, смотреть в серые глаза Люциуса и слышать ненавистное: «Я же говорил. Ты ничтожество». Драко пообещал себе любой ценой поступить в университет, и ни одна Гермиона Грейнджер ему не помешает в этом.