***
— Ты меня убиваешь, Грейнджер. — Это было очень грубо с твоей стороны, — начала отчитывать его Гермиона. Наверное, это приносило ей отдельную порцию удовольствия, раз она делала это постоянно. Драко медленно вышагивал позади нее, то и дело поправляя глупые запонки на рукавах. Он всегда надевал костюм, словно в мире больше не было другой одежды, и сегодняшний день не стал исключением; Малфой выглядел так же удручающе безупречно, как и всегда. — Грубо с моей стороны? Это было мило с моей стороны — не врезать ему в челюсть, когда он поцеловал мою девушку, — выругался Драко, и Гермиона резко затормозила от его заявления. — Твою девушку? — Ты знаешь, о чем я. Не притворяйся, будто не понимаешь, — проворчал Драко. — Ладно, — всего-то ответила Гермиона, но не перестала улыбаться, как идиотка. Уговорить Драко пойти с ней далось с великим трудом, и она готова была даже стерпеть его ворчание и вечно недовольный вид. Сердце с каждым новым шагом стучало все громче и громче, ведь одно дело было показаться перед несколькими людьми, а другое — заявиться на гриффиндорскую вечеринку за руку с вечным врагом. Она заранее приготовилась к вопросам, что посыпятся, стоит им переступить порог, но кровь от волнения пульсировала в ушах так, что заглушала все на свете. — Нервничаешь? — Совсем немного, — соврала Гермиона, закусывая нижнюю губу. — У тебя от вранья уши краснеют, Грейнджер. — Я просто… Мимолетная улыбка скользнула по губам Драко, пока он скрещивал руки на груди. — Послушай, я не умею говорить все эти слова, которые могли бы тебя поддержать, но моя жизнь ужасна, — Гермиона удивленно заморгала. — И за это я хотел сказать спасибо. — Ты хочешь мне сказать спасибо за то, что твоя жизнь ужасна? — недоуменно переспросила Гермиона. — Комплименты — не твоя стихия, Малфой. — Нет же, черт возьми, я хотел сказать спасибо за то, что ты изменила эту жизнь. Теперь все совсем по-другому, и если ты попросишь меня извиниться перед Уизли, то я переступлю через свою гордость и сделаю это ради тебя. Я даже руку ему пожму, а это уже будет считаться как дополнительный бонус, — неловко закончил он. Глядя на него, Гермиона тихо засмеялась, словно он сказал что-то смешное или глупое. — Прекрати так делать, мне становится неловко. — Извини, — мягко сказала она. Драко наклонился и поцеловал ее глубоким чувственным поцелуем. Мурашки побежали по телу Гермионы. Она обняла его за талию и притянула к себе, углубляя поцелуй, и Драко потребовалось собрать всю волю, чтобы не плюнуть на чертову вечеринку и не вернуться с Грейнджер обратно в комнату. Он зарылся пальцами в ее волосы, притягивая к себе еще ближе, и от нахлынувшего возбуждения у Гермионы подкосились ноги. Она тихо вздохнула, забыв обо всех страхах. Драко прервал поцелуй, но не отстранился. Тяжело дыша, он отвел подушечкой большого пальца ее волосы. — Нам пора. Это был другой поцелуй. Не безумный, как все остальные. Он ощущался так, словно Драко говорил «спасибо». Затем он ушел. Гермиона закрыла глаза, прерывисто вздохнув и прижав пальцы к губам. — Боже, — прошептала она, опуская руку. Пора было сосредоточиться. Мысленно дав себе пинок под зад, она распахнула дверь настежь и вошла внутрь вслед за Драко.***
Впервые на вечеринке Драко чувствовал себя глупо и не в своей тарелке, когда, входя с Грейнджер в Башню Гриффиндора, отчаянно цеплялся за ее руку, словно боялся потеряться. Он был встревожен, боялся, что не сумеет поменять о себе мнение, и сердился на некоторых гриффиндорцев, которые, как он чувствовал, посмеивались над ним. Ему казалось, что все смотрят на их переплетенные руки, и стоило им пройти, как за спиной слышались перешептывания. По лицу Гермионы он не мог понять, слышала ли она все те грязные вещи, что говорили о нем, но ее плотно сжатые губы свидетельствовали о раздражении. Драко изо всех сил старался улыбаться и отвечать на язвительность глупыми шутками, но его веселость была лишь средством скрыть страх и гнев. Иногда, наблюдая за веселящимися гриффиндорцами или случайно слушая их разговоры, он начинал себя чувствовать шпионом под прикрытием, где его в любой момент могут разоблачить. Но больше всего Драко не нравилось то, что Гермионе уделяли слишком много внимания. Он не привык видеть ее в объятиях других парней и, по правде, не хотел к этому привыкать, и каждый раз, когда она с кем-то здоровалась и бросалась на шею в дружеских объятиях, Драко убеждал себя, что отвратительный жар, наполняющий его вены, вызван раздражением от происходящего, а не ревностью. Ему хотелось схватить ее за руку и увести подальше от всех, а потом запереть в своей комнате и никуда не выпускать. Он никогда не думал, что такой ревнивый. Сейчас же, когда Гермиона стала его официальной парой, ревность усилилась в разы, и Драко замучился с ней бороться. Ему казалось, что весь Хогвартс нацелился увести его девушку. Девушку. Драко фыркнул, удивляясь, как такие милые вещи могли уложиться в его светлой голове. «Пускай она мне не поверит, но так будет лучше для нее», — повторял он себе каждый раз, все более тщательно продумывая гениальный план. Драко на минуту представил себе, как они живут вместе и Гермиона готовит ему завтрак, а он варит ей кофе. Интересно, она любит кофе? Драко его ненавидит. Он никак не мог ощутить тот тонкий вкус, который различали другие, и это выводило его из себя. Он обжигающий, неприятный и невкусный. И нихера не бодрящий — противный просто. Его раздражает даже пенка в кружке или остатки кофе. Драко уверен, что ненавидит кофе. Он слегка поморщился. Драко не питал иллюзий насчет семейной жизни, и семья явно не из числа его жизненных ценностей. Его собственная семья давно распалась, в ней больше не чувствовались тепло и забота, и близкие друзья, которых он так же считал своей семьей, ударили ножом в спину. Он не хотел подобного. Драко чувствовал себя растерянным, что было ему не свойственно. Наверное, заметив это, Гермиона легко ему улыбнулась и крепче сжала ладонь, будто напоминала, что она рядом. Но этого было недостаточно. Ему казалось, что он сможет легко вынести все испытания, что она приготовила для него, но вечеринка в Башне Гриффиндора стала финальной точкой в его безграничном терпении. Они играли в какую-то дурацкую игру, правила которой Драко даже не удосужился запомнить, но пристально наблюдал, чтобы Гермиона делала все правильно. От одной только мысли становилось смешно. Она и без того была слишком чопорной, и ждать от Грейнджер нарушения правил — то же самое, что рассказать Уизли о спрятанном лепреконами золоте, и ждать, что он спокойно пойдет спать. Гермиона сидела у его ног, веселая и шумная, а Драко изо всех сил старался не глядеть на нее, чтобы каждую секунду не думать о том, «как же я люблю тебя, Грейнджер». Ближе к одиннадцати, когда шум понемногу стихал, а учеников становилось все меньше и меньше, Драко почувствовал небывалое облегчение. Этот вечер был для него словно путешествие в ад. Грейнджер закончила играть через несколько минут после ухода младшей Уизли и Поттера и, немного пошатываясь то ли от пунша, то ли от усталости, схватилась за спинку кресла. — Выглядишь так, словно собираешься упасть, — малфоевский голос был подчеркнуто ровным. — Примерно так я себя и чувствую, — призналась Гермиона. — Мне, наверное, нельзя к тебе в комнату, так что… — Все нормально, — Гермиона сделала шаг и вжалась лицом в его грудь. — Спасибо, что пришел. — Пустяки, — отчеканил Драко. — Но с тебя опять причитается. — Опять? — она отстранилась и посмотрела на него удивленными глазами. — Я ведь еще не использовал свое желание, забыла? — тихо произнес он. Ему так хотелось подхватить ее на руки и унести в комнату Башни старост, что пришлось сжать кулаки и буквально приклеить их к ногам. — Наверное, все ждут, что я тебя поцелую. — Не давай им повода, — сказала она, и Драко не мог не улыбнуться. — Спокойной ночи. — Спокойной ночи. Он подождал, пока ее спина скроется за дверью, и сам направился к выходу, сбрасывая по пути любопытные взгляды. Возвращаясь с наискучнейшей вечеринки в мире, Драко поймал себя на мысли, что Гриффиндор — те еще зануды. Не то чтобы он этого не знал, просто его предположения подтвердились. Ни капли алкоголя и полнейший контроль декана! Но он шел и ухмылялся про себя, вспоминая выражение лица Уизли, стоило ему с Гермионой переступить порог. Он сделал то, что слизеринцы и в частности его семья не делали веками, — побратался с врагом. Когда он узнал, что Гермиона Грейнджер его родственная душа, ему понадобилось время, чтобы до конца осознать происходящее, но сейчас, закрывая глаза и возвращаясь в начало года, он с трудом представлял, почему не начал общаться с ней раньше. Она умная, веселая, самостоятельная и чертовски привлекательная. Чего только стоит ее улыбка. Драко шел и улыбался как идиот, вспоминая ее нежные поцелуи. В коридорах стало совсем тихо, и стук его шагов смешивался с сердцебиением. Драко заметил быстро направляющегося Блейза Забини, и в нем словно щелкнул какой-то механизм. Злость, что Драко так усердно сдерживал по отношению к лучшему другу, вдруг забурлила, и единственное, что ему хотелось, — хорошенько врезать проклятому Забини. Тот шел в подземелья, словно за ним гналась стая дементоров. Драко не думал о своем факультете целый день, и отчасти радовался, что никто из слизеринцев не попадался ему на глаза, но он знал, что рано или поздно ему придется расставить все точки над «i». Собравшись с мыслями, ему ничего не оставалось, кроме как последовать за Блейзом. — Забини! Он тут же обернулся, и его лицо озарила улыбка. — Малфой! Я уж думал, что ты не вернешься! — Есть разговор, — Драко проигнорировал его замечание. — Да что угодно, старик. И от этого старого доброго «старик» у Драко сжалось сердце. Как же так? Забини затаскивал его в Башню старост, когда тот напился из-за Грейнджер, а потом сделал все так, чтобы его отец узнал об этом. Драко всегда старался избегать спиртного, когда на душе становилось паршиво, потому что боялся привыкнуть, но в тот вечер не сдержался. Забини ведь находился рядом в каждой трудной ситуации и буквально вытаскивал его из дерьма. Но, черт побери, Драко верил ревнивой суке Панси. — Что же я сделал такого, что ты решил перейти мне дорогу? — О чем ты? — он неловко переминался с ноги на ногу и отвел глаза. — О Грейнджер. — Я просто думал… — Что ты думал, Забини? Что ты, черт возьми, думал? Его бегающий взгляд наконец остановился на Драко, и после повисло невыносимо долгое молчание. — Ты бросаешь отношения с Паркинсон, отправляешь отца в Азкабан, ходишь на вечеринки Гриффиндора и предаешь нашу дружбу. Ты влюблен в нее, не правда ли? — произнес он, слегка рассмеявшись. — Я не предавал нашу дружбу, — только и смог возразить Драко. — Неужели? Ты стал чаще пропускать тренировки, перестал появляться в нашей гостиной, и все, что я видел, — это твой идиотский влюбленный взгляд, направленный в сторону гриффиндорской заучки. Она грязнокровка, Малфой, или ты забыл? — Не называй ее так, — в тон ему ответил Драко, стискивая челюсть. — Да что ты? — едко произнес Забини. — Очнись, Малфой. — Нет, это тебе пора открыть глаза. Проклятье, Забини, мы знаем друг друга с детства, и ты видел, как жалко выглядит моя семья последние три года. Я двигаюсь дальше, а ты продолжаешь притворяться, словно идеи, что тебе внушали, имеют хоть какой-то смысл. Ты развлекаешься, трахаешься и отлично, черт возьми, проводишь время, пока не выходишь в реальный мир, где остаешься один. Гринграсс с тебя глаз не сводит, а ты продолжаешь играть ее чувствами, приводя к себе в комнату, а потом вышвыриваешь, словно собаку. Все не так, как ты думаешь. И Панс — она не та, с кем я хочу провести остаток своих дней. Это Грейнджер, Блейз, и я сделал свой выбор. Поэтому лучше спрячь свои руки и придержи язык, пока есть что прятать. — Ты посмотри на себя, — Блейз покачал головой, затем сделал вздох, и его голос стал грубее: — Грейнджер опоила тебя любовным зельем! Неужели она с Ноттом покупала его в одном месте? Вопрос Блейза застал его врасплох, и Драко понял, что почти целую минуту молча на него пялился. — О чем это ты? — Ты ничего не знаешь? — продолжал издеваться Забини, и это порядком действовало на нервы. Драко не понимал, к чему он клонил, и это ему совсем не нравилось. Выдержав мучительно долгую паузу, от которой кровь леденела в жилах, потому что в сознании стал собираться пазл, Блейз продолжил: — Панс поймала его за приготовлением какого-то зелья, и Тео это совсем не понравилось. Он пригрозил ей держать язык за зубами, но ты же знаешь Паркинсон, ее только могила исправит. Но она не глупая. Когда Нотт спрятал котел с этой дрянью в кабинке туалета, она не испугалась и достала его, представляешь? Драко моргнул несколько раз, скидывая оцепенение. Забини нес полную чушь! — Проклятье, — протянул он, — я не разбираюсь в зельях, ты сам прекрасно знаешь, но рядом с котлом лежала закладка, с которой Грейнджер потом таскалась по всему Хогвартсу. Все очевидно! — Но у них был поцелуй… и браслет… Он пожал плечами. — Нотт в гостиной. Можешь сам у него спросить. На секунду Драко замер, словно размышлял, стоит ли доверять ему, но у Блейза не было ни одной причины врать насчет Гермионы. Он хотел, чтобы они расстались. Драко был уверен, что скоро на его ладонях останутся следы от ногтей, так крепко он сжимал кулаки. Ему хотелось врезать другу, чтобы тот пришел в себя, но рука не слушалась. Они так долго делились секретами, что оборвать их дружбу в один момент Драко не мог и от этого чувствовал себя слабаком. Очевидно, заметив это, Блейз хитро улыбнулся и сделал шаг в его сторону. — Значит, — тихо начал Драко, — дружбе конец? — Конец наступил, когда ты ее поцеловал. Он постарался сделать вид, словно слова его не ранили, но в груди образовалась дыра. Драко понимал, что Блейз не простит ему Гермиону, и все, что ему оставалось, — оборвать все связи или смириться и двигаться дальше рука об руку. — Малфой! — окликнул его Блейз. — Только когда ее не будет рядом. — Она всегда будет рядом. Драко шел в гостиную, перепрыгивая через две ступеньки. Что все это значило? Он ведь собственными глазами видел поцелуй, и после него на запястье Грейнджер ничего не изменилось. В мире не существует зелья, способного обмануть связь между родственными душами, это он знал наверняка. Нотт прикладывал все усилия, чтобы добиться Грейнджер, и теперь Драко стал сомневаться, что его действия вызваны только добрыми намерениями. Он так давно не спускался в подземелья, что невольно втянул голову в плечи и сморщил нос, чуя сильный запах сырости. Теодор сидел на диване, натянув очки, а на его коленях лежала книга. Драко даже представлять не хотел его сидящим на полу в туалете и разливающим зелья по баночкам, чтобы совратить Грейнджер. Чертов очкарик. Он лениво потянулся, закинув ногу на ногу, и резко обернулся, заметив пристально следящего за ним Малфоя. Нотт поприветствовал его жуткой бездушной ухмылкой, от которой по спине пробежался мороз. Дверь позади заскрипела, и в гостиную вошел Блейз, а за ним, семеня ножками, порхала Паркинсон, явно воодушевленная предстоящим представлением. Плевать. Преодолев расстояние в несколько шагов, Драко швырнул книгу в сторону и получил мысленную оплеуху от Гермионы. Черт возьми, она буквально преследовала его. Нотт молча поднял на него вопросительный взгляд. Минуту они просто смотрели друг на друга, а затем Теодор сказал: — Малфой? — в его голосе звучал вопрос, словно он не верил, что видит его перед собой. — Я думал, ты славно развлекаешься на вечеринке Гриффиндора. На них действительно так скучно, как мы считали? — Несколько дней твоя закладка лежит у меня. Это ведь ее ты искал в комнате Уизли, да? Какого черта ты делал с ней в туалете? Его взгляд метнулся в сторону Паркинсон, и та поежилась. Наверное, он сильно ее напугал, раз она схватилась за руку Забини и спряталась за его спиной. Они выглядели так, словно между ними начал завязываться роман. Стряхнув невидимую грязь с одежды, Теодор неспешно поднялся, опуская руки в карманы. Все в его взгляде выражало неприязнь и презрение, и на мгновение Драко почувствовал себя назойливой мухой, от которой Нотт в любой момент мог отмахнуться. — Ты не должен был возвращаться. — Что же, очень славно, но я здесь. — У Драко почему-то тряслись руки. — А теперь отвечай: ты опоил ее зельем? — Я не делал ничего, чего бы она сама не хотела. Я всего лишь подталкивал ее к истинным желаниям. — Хочешь сказать, что она сама хотела тебя поцеловать, когда я застал вас рядом? Нотт безразлично пожал плечами. — Это правда. Секунда — и Нотт уже был прижат к камину, а воздух вокруг них начал накаляться. — Объясняй, черт возьми, что ты сделал с закладкой, — прошипел Драко, приподняв воротник, сжимая его на горле. Он чувствовал взгляды, направленные на них. Из-за зеленоватого света оттенок кожи Нотта казался еще бледнее, и ухмылка, что играла на губах, не сулила ничего хорошего. — Я не сделал с закладкой ничего такого, что могло бы навредить Гермионе. Как же Драко ненавидел загадки. Он не понимал, что это за гребаная игра, в которую пытался играть Теодор и затягивал с собой его и Гермиону, но больше всего Драко не понимал, как из нее выйти. — Я смешал несколько любовных зелий, и они обострили ее чувства. Все, что она хотела по отношению ко мне, но скрывала, — начало проявляться. Уверен, ты думаешь, что это примитивно и парочка глупых фокусов с напитками не могут заставить человека изменить чувства или желание, но оно работает по принципу «Жидкой удачи», и если бы ты не вернулся, мне бы очень повезло. Нотт приводил его в холодное бешенство. Драко предполагал, что связь между Теодором и Гермионой была сильнее, чем она об этом говорила и чем он думал, и сейчас он вспомнил выражение ее лица, когда ей пришлось сделать выбор. — Ты ведь… Ты ведь никогда не использовал непростительное, всегда искал способы уйти от темных искусств. Ты и таракана не был способен убить, а сейчас… — Это все ради нее! — закричал ему в лицо Теодор. — Ты ведь один из первых узнал о моих чувствах к Грейнджер, но ничего не сказал. Я заметил ее еще до тебя, а ты признался, только когда понял, что она может уйти. Где же ты был до этого, Малфой? Я стану ее жилеткой, если однажды она придет ко мне и скажет, что ты разбил ее сердце. Ты ее недостоин. — Хватит, — вмешалась Панси, — прекратите оба. Ее голос словно вывел Драко из оцепенения, и он тут же отошел назад, отпихивая от себя Нотта. Тот хмыкнул и отступил в сторону, разглаживая обеими руками складки на рубашке. — Ты об этом пожалеешь, — огрызнулся Драко. Он уже обернулся, собираясь уйти, но не сделал и трех шагов, как Нотт его окликнул: — Ты ничего ей не скажешь, Малфой, иначе Гермиона узнает о Панси! Драко резко остановился. Нахмурившись, он развернулся, и плечи его напряглись. — Она ничего не узнает, только чтобы не испортить ее последние чувства к тебе. — Как благородно с твоей стороны. — Между вами есть связь, которую мне не понять. И это единственная причина, по которой я согласился. Драко слышал, как хмыкнул Нотт за спиной и как нервно рассмеялась Паркинсон, когда он убирался прочь от ненавистной гостиной.***
Джинни так пялилась на Драко, что Гермионе становилось некомфортно. Да и он усердно отводил взгляд в сторону, чтобы лишний раз не натыкаться на пару изучающих светло-карих глаз. — Так, значит, — протянула Джинни, облизывая ложку, — вы, ребята, собираетесь быть вместе? — А ты из тех подруг, кто любит совать нос в чужие дела? — его глаза гневно сверкнули. Меньше всего Драко хотелось бы обсуждать свои отношения с Гермионой в присутствии ее подруги. — Это элементарный вопрос. — Я чувствую себя как на допросе, — закатывая глаза, произнес Драко. Он не горел энтузиазмом сидеть на замерзшей лавочке у фонтана и выслушивать поучительные речи от лучшей подруги Гермионы. Ему не доставляло удовольствия чувствовать себя третьим лишним, и он ни капли не понимал, зачем Гермиона вытащила его в мороз на улицу. Он лучше бы пролежал с ней в постели и делал такие вещи, от которых не только ее щеки, но и уши будут покрываться румянцем. Он понял, что открыто улыбался перед ними, представляя каждый изгиб тела Грейнджер. — Я знаю, о чем ты думаешь, — прервала его мысли Уизлетта. — Правда? — Да, — улыбаясь, произнесла она. — Наверняка ты представляешь Гермиону голой или в одном из тех ее любимых халатов, что я подарила ей на прошлое Рождество. — Черт возьми! Я должен сказать тебе спасибо за тот очаровательный розовый халат. — Держу пари, он сыграл немалую роль в ваших отношениях. — Джинни, прекрати, — Гермиона игриво шлепнула ее по руке и громко рассмеялась. — Уверена, Малфой, — продолжила диалог Уизли, отмахиваясь от Гермионы, — ты никогда не прикладывал особых усилий, чтобы очередная красотка оказалась в твоей постели. От такого неожиданного заявления Драко подскочил на месте. Он упрямо поджал губы. Они общались всего-то несколько минут, а Драко уже не нравилась младшая Уизли и ее прямолинейность. Но им, безусловно, придется поддерживать связь, ходить на все ужины рыжих и выслушивать ее проблемы с Поттером. В его голове это звучало еще хуже, чем могло быть на самом деле. — Расслабься, Малфой, я пошутила. Ты так напрягся… — Ничего подобного, — он выдавил из себя улыбку. — Ты можешь говорить что угодно, ведь твой рот не закрывается, и в конце концов мы практически семья. — Практически семья? — в один голос переспросили Уизли и Гермиона. Драко поднялся с места и окинул девушек равнодушным взглядом, словно все происходящее не имело к нему никакого отношения. — Это то, о чем я думаю? — слегка наклонившись вперед, спросила Джинни. — О чем ты думаешь? — растерянно уточнила Гермиона. Драко склонил голову набок, словно раздумывая над ее словами, хотя его сердце бешено стучало от пульсировавшего в крови адреналина. — Нам пора, — резко бросил Драко, стоило макушке Поттера и Уизли мелькнуть на горизонте. — Ты не можешь вот так просто уйти, не ответив на мой вопрос! — возмутилась Джинни. Драко схватил Гермиону за руку и потянул на себя. Она ловко подскочила и переплела их пальцы, бросив виноватый взгляд на подругу, и Драко едва удержался, чтобы не прыснуть. — Гарри, Малфой задумал что-то неладное! — Если мы задержимся здесь еще хоть на минуту, то Поттер бросится на меня и добьет своей тупоголовостью. Предлагаю воспользоваться моментом отсутствия Уизли в комнате и… — Тебе не удастся уйти от разговора, — шепнула Гермиона и потянула его за собой. К его собственному удивлению, ее голос звучал на редкость ровно и спокойно, словно она ничуть не заинтересовалась в его высказывании. Драко не собирался говорить этого раньше времени. Более того, он не думал об этом до сегодняшнего разговора, но безразличие Гермионы и отсутствие энтузиазма в голосе заставили звенеть его внутренние колокольчики. Драко ненавидел, когда что-то шло не по его плану, и теперь, когда он заметил Забини, Паркинсон и Нотта, которые бросали в их сторону гневные взгляды, к нему вдруг пришло осознание. Он догадывался, что этот момент настанет и Нотт захочет втоптать его в грязь, пускай даже собственной ценой. — Малфой! — проревел вдруг Теодор, и Драко почувствовал, как у него подскочил пульс. — Идем, — он крепче сжал руку Гермионы и повел ее за собой, молясь, чтобы та не оглядывалась и хотя бы раз в жизни послушала его. — Малфой! — прозвучало вновь. Он бросил быстрый взгляд на Тео, и тот показался ему абсолютно не в себе. Глаза его горели, а на лице была та самая чертова улыбка, с которой он обращался к Драко вчера. — Что происходит? — Гермиона попыталась повернуть голову, чтобы посмотреть на Нотта, но Драко резко дернул ее на себя, от чего та запнулась о собственную ногу и чуть не упала. — Драко, мне больно! Объясни, что происходит! — Потом поговорим. — Нет! — она вырвала руку из хватки и остановилась, заглядывая ему прямо в глаза. — Я не сдвинусь с места, пока ты мне не объяснишь! — Ради всего святого, Грейнджер, ты можешь хотя бы раз сделать то, что я говорю? Она уже открыла рот, чтобы произнести свою гениальную поучительную речь, как Нотт опять проревел: — Малфой! Драко знал, что пути обратно нет. Он смотрел, как Тео с хитрой улыбкой и медленной походкой победителя приближался к ним, глядя прямиком на Гермиону. Она поежилась под его взглядом, но осталась стоять ровно. Грудь сдавило от невероятной тяжести и предвкушения неминуемого. Казалось, что коридор сузился в несколько раз, и теперь стены и потолок давили на него, а проклятые картины не сводили глаз и шептали, шептали о его пропаже, но когда Гермиона склонила голову немного вбок, Драко постарался избавиться от этого ощущения. — Ты уже рассказал ей? — Рассказал что? — вмешалась Гермиона и перевела свои огромные карие глаза не него. — То, что Драко так усердно старался от тебя скрыть. Драко повернулся к Нотту, сжимая кулаки. — Заткнись. Уголки его губ приподнялись. Он оказался от них на расстоянии вытянутой руки, и краем глаза Драко заметил приближающиеся фигуры Забини и Паркинсон. «Черт побери, да чтоб тебе пусто было». Он пристально смотрел на Нотта, ожидая самого худшего. Его ноги будто приклеились к полу, и от страха Драко не мог даже пошевелить мизинцем, хотя внутренний голос кричал ему схватить Грейнджер за руку и убираться как можно дальше, несмотря на ее крики и возмущения. Но он стоял как последний идиот и наблюдал за выражением лица Нотта и за тем, как шевелились его губы, когда он медленно, по слогам проговорил одно слово: — Обманщик. — О чем он? Запрокинув голову, Нотт засмеялся и захлопал в ладоши. — Ты еще не сказал ей? Уверен, Гермионе понравится твоя идея вернуть себе репутацию. — Это было до того, как я все решил, — Драко сам не понимал, к кому обращался, но это звучало жалко, словно никудышное оправдание. — Неужели? А после этого? — После этого я послал ее к черту! — Конечно, — пробормотал Тео, разглядывая Гермиону. Драко готов был разорвать Нотта на тысячи маленьких кусочков, лишь бы тот отвел свой паршивый и нагло путешествующий взгляд по его Гермионе. Драко сжал зубы и перевел испепеляющий взгляд на бывших друзей, и те лукаво переглянулись. Он и представить себе не мог, что окажется в такой дурацкой ситуации, когда будет стоять на стороне маглорожденной из Гриффиндора против своих со Слизерина. С этими людьми Драко видел свое будущее и доверял как никому другому, а теперь все, что ему оставалось, — это переводить затравленный взгляд то на Поттера, то на рыжего и его сумасшедшую сестру, которые появились здесь черт знает откуда. Младшая Уизли выглядела так, словно ей срочно нужно было ведро попкорна. Затянувшаяся неловкая пауза означала только то, что никто не собирался сдаваться, и Драко, выругавшись себе под нос, сделал один решительный шаг в сторону Теодора. — Заткнись и убирайся, пока я не познакомил свой кулак с твоей челюстью. — Что, Малфой, общаясь с грязнокровками, забыл, как пользоваться палочкой? Общение с ней до добра не доводит, — сказал Забини. — Заткнись, придурок! — проревел Уизли, и на губах Блейза промелькнула ухмылка. Драко захотелось метнуть в сторону Уизли убийственный взгляд, что его замечания тут совсем не к месту, но заметил, как улыбнулся Теодор, как будто не хотел свести его с ума, а был к этому готов. — Что происходит? — прошептала Гермиона хриплым голосом. — Происходит то, Гермиона, что Малфой все это время держал тебя в дураках. — О чем ты? — наверное в сотый раз спросила она. Драко сильнее сжал кулаки и шагнул в пространство Гермионы. Он взял ее лицо в ладони и поднес к своему лицу как можно ближе, чтобы его могла услышать только она. — Ты обещала, что будешь верить мне. Они могут говорить что угодно, слышишь, но это все ложь. Если ты дашь мне время, я все объясню, — она смотрела на него снизу вверх затуманенным взглядом, и Драко на мгновение показалось, что стоит ему отпустить ее, как она тут же свалится на пол. — Если это будет правда. — Ты обещала, что будешь мне верить. — Мерлин, Грейнджер, — закричала Паркинсон, перебрасывая свои шелковистые темные волосы набок. От ее голоса по спине побежали мурашки, — не будь дурой. Когда ты думала, что Драко бесконечно в тебя влюблен, он приходил трахаться ко мне и умолял, чтобы я вернула ему его безупречную репутацию. Она ничего не сказала, отпуская его, отрываясь от него, казалось, палец за пальцем, и надежды Драко рушились, словно карточный домик. Она сделала шаг назад, переводя взгляд то на Нотта, то на Панси. — Гермиона… — Это правда? — спросила у Панси, и та довольно улыбнулась. — Конечно, правда, дорогуша. А как, ты думаешь, большинство на Слизерине решили, что его представление после вечеринки для пар всего лишь задание? В последний раз он на славу постарался, когда нагнул меня в спальне для мальчиков и умолял исправить его ошибки. — Поэтому ты просил, чтобы я тебе доверяла, да? Драко молчал. У него заболела челюсть от того, как сильно он заскрежетал зубами. — Моя закладка у него, Гермиона, — сказал Теодор, — он вчера угрожал мне, что если я скажу тебе хоть слово, то ты все обо мне узнаешь. Но мой подарок — это еще одно подтверждение, что я хотел заполучить только тебя. — Что с ней? Драко вздрогнул от холода в ее голосе. Гермиона не смотрела на него, и горечь от того, что она поверила им, прожгла его кожу и разрывала внутренности. Он тяжело сглотнул. Проклятые Забини и Паркинсон смотрели на развивающую картину с особым интересом. — Она была заколдована. — Проклята? — уточнила Гермиона, так и не сдвинувшись с места. — Нет! Паркинсон засмеялась, и, судя по смеху, происходящее ее забавляло. — Чем чаще ты бы находилась рядом с его подарком, тем больше влюблялась бы в него. Она открывает твои тайные желания, — поникшим голосом произнес Драко, и впервые Гермиона посмотрела на него. Это был не тот влюбленный взгляд. Он словно вернулся к началу года, когда она разговаривала с ним с явным раздражением, и казалось, с трудом контролировала себя. — Чушь, — выплюнула она. — Для чего Драко это скрывать? — Нам ведь было хорошо, пока не вернулся Малфой, вспомни. Это были твои истинные чувства ко мне, потому что закладка находилась у Малфоя, — стал объяснять Тео. — Ты ведь была с ним той ночью, да? Гермиона опустила голову, прикрывшись каштановыми кудряшками, и у Драко сжалось сердце. Он не хотел этого делать. Он действительно любил Грейнджер и делал все, чтобы быть с ней, когда осознал, в какое вляпался дерьмо. — Это были не настоящие чувства. — Замолчи! — все, что Драко было нужно, это выплеснуть гнев на этом засранце. Совершенно позабыв о палочке в кармане, Драко бросился к Нотту и ударил его прямиком в челюсть. — Я тебя предупреждал! Нотт свалился на пол, прижимая руку к опухшей правой части лица. Вкус гнева был таким, что хотелось разорвать его на мелкие кусочки и затолкать в Забини и Паркинсон. Он не мог ничего видеть и ни о чем думать. У него внутри все перевернулось от чувства извращенного удовольствия. Метнувшись вперед, Драко сгреб его за ворот рубашки и дернул так, что ему пришлось приподняться на носки, а потом швырнул о ближайшую стену. Возможно, если бы Тео начал отвечать, Драко бы проиграл, потому что был не таким сильным, каким чувствовал себя на самом деле. Он никогда прежде не дрался кулаками, ведь в его мире все решали магия и деньги, но именно в этот момент ему казалось, что он способен был свернуть горы. Драко услышал крик за спиной, но его уже ничего не могло остановить. Он навалился сверху Нотта и нанес удар по его подбородку, наслаждаясь треском. Было в этом нечто такое, что подпитывало его злость и заставляло чувствовать себя сильнее, чем драться на дуэли палочками. Он продолжал бить до тех пор, пока не почувствовал боль в костяшках и не увидел опухшее лицо слизеринца, и только потом Драко понял, как вокруг стало тихо. Он с трудом подавил в себе желание впечатать его в стену еще раз и повыбивать все зубы, чтобы навсегда стереть с лица ехидную улыбочку, которой он так часто пользовался, и медленно поднялся, сжимая и разжимая кулаки. Гнев и злоба так и сочились из него. Он мог справиться со многим и пережить то, что не осилили бы другие, но Теодор вывел его из себя, и это перегнуло палку до того, что она, черт возьми, просто не выдержала и треснула вместе с его самоконтролем. Его грудь резко поднималась и опускалась. Он осмотрел всех, прежде чем посмотреть туда, где стояла она. Резко обернувшись, он встретился взглядом с широко распахнутыми глазами Гермионы и по выражению ее лица мог сказать, что она не знала, как ей к этому относиться. Она стояла ровно, прижимая ладонь ко рту, а в глазах были видны слезы. Возможно, он зашел слишком далеко, но ничего не мог с собой поделать. Драко глубоко вдохнул, заставив воздух наполнить легкие. Он поднял голову вверх и растерянно посмотрел на Поттера: тот, сжав зубы и задрав подбородок, глядел куда-то в сторону и, закусив губу, молчал. Уизли крепко сжимал руку сестры, и она, вытирая глаза рукавом, что-то бормотала себе под нос. Драко захотелось раствориться в стенах, только чтобы не чувствовать ненависть, исходящую от всех в этом месте. Ненависть, исходящую от нее. — Мы можем поговорить? — всего-то произнес Драко. — Я… — она кивнула и медленно, словно едва перебирала ногами, направилась прямо по коридору. Драко бросил последний взгляд на Нотта, когда тот застонал, корчась от боли, перевернулся на бок, и обрадовался, что тот остался жив и предоставил ему возможность выплеснуть гнев еще раз. Он брел за Гермионой, совершенно ничего не чувствуя. Словно выжжен дотла, а внутри остались только звенящая пустота и страх быть брошенным.