Объятия Монтаны

— Нет, нет, здоровяк, — рука Иакова зависла в воздухе напротив груди Хёрка, преграждая тому путь, — ты остаёшься. Он кивнул своим людям, и пара сектантов трусцой побежали к машине Драбмена. — Какого хрена?! — Хёрк не знал: бросаться на помощь Эби или пытаться отвоевать машину, которую сектанты уже завели и собирались угнать. Помощница цеплялась взглядом за всех присутствующих, не зная, на ком сосредоточить внимание. Сид, не прилагая усилий, просто вёл её навстречу конвою, даже не подталкивая её, а просто напоминая тяжестью большой ладони, что он может и плечо ей вывихнуть, если помощница шелохнётся не в ту сторону. Но Хёрк, как настоящий джентльмен, выбрал даму в беде и поспешил к ним. — К вам же вроде всех берут? — к его обычному беззаботному тону прибавилась нотка интереса, словно он у продавца ножей интересовался тем, как долго прослужит товар. — Не тебя, — Иаков довёл пленницу к машинам и обернулся к Драбмену. — Я уже говорил твоему папаше, — он сделал шаг, но и Хёрк не двинулся, — если увижу хоть одного Драбмена подозрительно близко — заколочу в ящик и пущу по воде. Эби выскочила перед Хёрком, как игрушка на пружине, что выпрыгивает из шкатулки, пугая детей. — Он просто ищет машину… — Внедорожник уже в долине, — Иаков всем своим видом показывал, что объясняет им очевидные вещи только потому, что они недостаточно сообразительны, и ему это скоро надоест, — а ему полезно будет пройтись пешком. Как можно дальше, — добавил Сид. Перед тем как дёрнуть помощницу за плечо, та успела схватить Хёрка за руки оставляя в его ладони свой значок и ободряюще кивнуть, мол что нам сделается, мы же «Ходиак и Шейф». Помощницу из «нежных рук» Сида приняли его коллеги-эдемщики, добросердечно нашли ей место в мини-автобусе, между уже сидящими там людьми, отобрали снаряжение и обещали скорое веселье. Эби не знала, успокаивает ли её наличие не-сектантов, но отъезжая, она не могла отвести взгляда от поникшей фигуры Хёрка. Тот сначала попытался кинуть камень в угоняющих его машину, а потом остановился и долго смотрел на неё в ответ, пока процессия не отъехала слишком далеко. Она потеряла Иакова из вида, когда тот сел в другую машину, но чувствовала его невидимое присутствие благодаря его же людям. Те наперебой болтали о всём подряд, но в каждом их слове слышался оттенок благоговейного страха, возможно, даже уважения к Сиду. «Дверьми в мир» Эби служили два небольших окна на дверях машины, но и в них мало что вызывало интерес. Дорога становилась всё круче, ухабистее и сложнее: на поворотах её укачивало, по прямой — тошнило от однообразия. Развлекать себя помощнице пришлось подсчётом в словах сектантов произнесённых «Иаков», «Отец», «Врата». Последнее всё же выигрывало. Она чувствовала себя как оглушённая рыба, и это радовало. Быть может она не покажет страха и дальше, выдержит, и Сида оглушит звон её стальных яиц. Но ужас пришёл откуда не ждали — Иаков по рации сектантов приказал метнуться открыть ворота для остальных, и холодный пот прошиб Эби мгновенно. Центр ветеранов распахивал сварные ворота, как пасть горного тролля. Сердце гор Уайттейл встречало путников. Вытащили их уже далеко не ласково: эдемщики налетели как пчёлы, жужжа что-то едкое, нацеленное на то, чтобы довести жертв до исступления. Эби, как набитая соломой, слабо волочила ноги, пока мужчина не меньше Хёрка тащил её по двору. Здание центра было обычным на вкус Эби. Облупившаяся светлая краска, гнетущий полуразрушенный фасад и окна - почти все прикрытые решётками. Двор был живописнее: здесь она заметила и распятых, и клетки, и лужи крови. В центре стоял неработающий фонтан, а вокруг него сновала темнокожая женщина в обносках, подметая вокруг бетонного уродца. Всюду слышался вой, скулёж, и Эби увидела пару волков в клетках. «Старик Уайтхорс уже бы нашёл парочку эпитетов», — с горечью подумала помощница. У неё в горле стояли только слёзы, и всё же выглядела она почти равнодушной на фоне остальных прибывших. Парень, напевавший Псалом всю дорогу сюда, сейчас забился истерикой в руках сопровождающего. Эби не могла разобрать, что он кричит, так как была уже у самых клеток, но «её» сектант отличался любопытством и заинтересованно остановился, наблюдая. «Пожалуйста, успокойся. Затихни, — она посылала парню мысленные сигналы, добавляя шёпот губ, — Господи, пусть он замолчит». Но на молитву ответил только Иаков Сид. Его крупная фигура выплыла из-за машин как медведь, что вдруг выходит из зарослей в лесу. Он не остановился и никак не показал своих мыслей, лишь лёгкий кивок. Его будто и не было, так быстро он исчез в здании Центра. Но через мгновение сектант, тащивший мальчика, выпустил пулю. — Нет! — она попыталась выпутаться из кольца рук, но только получила оплеуху. Парень, младше её самой, рухнул. Совсем ребёнок. Её толкнули на пол клетки раньше, чем мысль приобрела очертания, но образ человека в солдатской форме, стреляющего в голову напуганным, отпечаталось картинкой на подсознании. Иаков Сид ненастоящий солдат — он не защищает. — Слабые здесь сгинут, — предупреждающе бросил сектант прежде чем запереть клетку с девушкой. Она вцепилась в прутья, провожая его фигуру взглядом. Скоро стало понятно, что более на неё внимания обращать не станут, и Эби отлипла от одной решётки, чтобы тут же вжаться спиной в другую, противоположную. Из соседней клетки смотрели горящие глаза одичавшего волка. У лап его лежало полусгнившее, жадно порванное зубами, тело. Тошнота заменила ком рыданий, но и снова она не успела ничего осознать, как инстинкт сработал быстрее. Она повалилась за землю, судорожно оборачиваясь. Волк с другой клетки клацнул зубами там, где была её голова мгновение назад. Ей упорно казалось, что такого не может быть. Округа Хоуп, с его дикими законами и людьми просто не должно быть на свете. Люди не могут сидеть в клетках, окруженные голодными волками, в собственном дерьме и слезах. В подростков не стреляют за истерики и не тащат их тела в костёр. Но это происходило перед глазами. Вот она здесь — самый внимательный наблюдатель. Спасительный обморок, что поколениями выручает женскую половину человечества, всё не посещал помощницу. Она сидела ровно посередине, окружённая хищниками, с ноющей спиной и заткнутыми ушами. Пальцы не спасали от криков таких же несчастных как она. Солнце уже клонилось к закату, а смелость двинуться с места всё не приходила: волки тут же начинали угрожающе рычать, а она боялась, что клетки не выдержат, если животные захотят прорваться. Так помощница шерифа, перспективная ещё недавно, сегодня не решается сделать ничего, кроме как полуприкрытым взглядом, осматривать других заключённых. Некоторым, как только последние лучи мазнули по ржавым козырькам Центра, стали разносить еду, в собачьих мисках, как смогла разглядеть Эби, и люди бросались дрожащими руками, под вой волков, черпать это, запихивая глубже в глотки. Ей самой ничего не досталось, но девушка и не чувствовала голода. Тело, напряженное от страха, наконец сжалилось и погрузилось в нечто вроде сонного паралича. Слышался каждый вдох из волчьей пасти, по ушам били чьи-то крики, но Эби не могла понять спит она или нет. Сырая земля холодила щёку, и она представила, что просто уснула за столом, делая очередной нудный отчёт. Сейчас Хадсон забористо опишет её умственные способности, и Эби придётся очнуться. Но Хадсон не было. Только Иаков с железкой в руках бил по прутьям её клетки, и когда девушка открыла глаза, присел на корточки. Фонари подсвечивали его фигуру, и Сид казался совсем уж огромным. — Эбигейл, просыпайся, — она проморгалась и увидела, что ещё пара сектантов мельтешит за его спиной, но они были достаточно далеко. — Дремать под голодное урчание зверей у самого уха… Я восхищён, — но восхищённым он, конечно же, не выглядел. Эби осталась полусидеть на спине, ощерившись как щенок, ожидая, что сделает сектант. Но он молча вглядывался в её лицо, иногда почёсывая щетину на скулах. Эби гадала: противно ли ему прикасаться к своей изуродованной коже, или он уже не чувствует разницы. — Где Пратт? — решилась она на вопрос. Иаков будто был удивлён и всерьез задумался. Минуты молчания снова растянулись. Сид поднял зажатую в руке рацию: — Стэйси, старина, — он не отрываясь следил за лицом Эби, — наша Эбигейл волнуется за тебя. Скажи, у тебя всё хорошо? — ответом ему была тишина, потом послышался стук, словно кто-то истерично роняет вещи. — Вестник, — голос Пратта дрожал, но Эби уже не слышала в нём слёз, — всё хорошо. — Ты счастлив, Стэйси? — Да, Вестник. Спасибо Семье за это, — её друг замолчал, и только тяжёлое дыхание выдавало его присутствие, — Вуд, они желают тебе добра. Не сопротивляйся. Иаков резко спрятал рацию, и Эби невольно дёрнулась следом, будто надеялась услышать тайное послание лишь для неё. — Ты слышала его — твой друг в порядке, в отличие от тебя, — Сид принял из рук подошедшего сектанта мешочек и просыпал содержащийся там порошок рядом с помощницей. — Иосиф хочет, чтобы я помог тебе. Вытащил тебя из ямы, в которой ты закопана. И я спасу тебя согласно его воле, но ты должна помочь мне. В нос Эби ударил тошнотворный цветочный аромат. Густой пеленой он окружил всё пространство клетки, и Эби показалось, что воздух словно ожил, приобрёл цвет и закружил вокруг разноцветной палитрой. В руках старшего Сида появилась отполированная частыми прикосновениями коробочка, он любовно раскрыл её, и то оказалась ручная музыкальная шкатулка. Только ты Знакомая мелодия, покалеченная сектантским вмешательством, полилась прямо ей в уши, изгоняя все остальные звуки за ненадобностью. Она не понимала, чьим голосом произносятся слова, ведь Сид молчал. Можешь исправить этот несправедливый мир Только ты Она попыталась посмотреть в глаза Иакова, но не увидела ничего кроме черноты без глаз. А потом пришла боль. Опустилась на неё как беспросветный купол, не позволяя спастись. Куда бы не металась Эби, везде её встречала только боль. Можешь осветить темноту Ты и только ты