Рутинная работа одной организации

      Мягко говоря, домишка выглядел развалюхой: деревянные стены, штукатуренные глиной, беленые известью, покосившаяся крыша, покрытая потрескавшимся рубероидом, заколоченные окна и развалившееся крыльцо, некогда крашеное зеленной краской. И все это в кустах расползшегося черноклена, за повалившемся деревянным забором. Даже от калитки остались только вкопанные столбы. Таких осколков глубокой старины много в глубинках и вымирающих деревнях, но видеть подобное убожество среди отделанных сайдингом домов, мягко говоря, дико.       Земля в этих краях очень ценится городскими, облюбовавшими местечко под загородные жилища: чистая рыбная речка, менее чем в километре, лес, полный грибов и целебного хвойного воздуха, близость до города (всего-то двадцать минут езды на автобусе). Вот и заполонили столь дивное место всего за пару лет. Старые дома выкупили, посносили, отстроили новые, проложили дорогу, провели газ, воду, обновили электрические столбы. Принесли в забытый людьми край цивилизацию. Только вот с этим домом не заладилось. Хозяева еще в двухтысячных перебрались в город, а бумаги на дом потерялись. После долгой волокиты решено было передать дом местному сельсовету, ну и как водится, все заграбастал кто-то из администрации. Да вот незадача, в доме до сих пор живет Домовой, мешающий его сносу.       Домовые очень ретиво относятся к жилью и привычному укладу. Уже не раз бывали случаи, когда лишенные дома нечистые разносили новые постройки, мешали рабочим, а то и вовсе перерождались в темных созданий, неся беды уже целым поселкам. Когда появилась Организация, всем стало намного легче, ибо Волхвы редко, когда соглашались утихомирить взбесившегося духа, ссылаясь на нарушение заповеданных укладов предков и древних богов. Но сейчас не об этом. Оставшихся без хозяев домовых, мы забираем под опеку и пристраиваем в новое жилье. Но на словах это просто. А вы попробуйте уговорить домового переселиться.       Вступив на крыльцо, я сразу оценил, насколько оно прогнило. Идти пришлось очень осторожно, а при здешней захламленности сеней, найти место, куда можно поставить ногу было проблематично. За мной, стараясь повторить мои шаги, шла моя начальница и учительница в одном лице — Марья Васильевна. Удивительная женщина чуть за сорок, поражающая весь наш отдел своим жизнелюбием и сарказмом. Даже директор не решается перечить ей, а уж его мало чем можно запугать, после утихомирования более серьезных духов, чем домовые, банники, черти и прочая мелочь.       Мы не разговариваем лишний раз на работе. Только по делу или, дабы, специально привлечь к себе внимание нечистого. Все обсудили еще в машине и на планировании операции. Домовой, оставшийся без хозяев — существо нервное и не известно, что вытворит при чужаках на его территории. Тут не только бы его не испугать, но и успеть услышать или заметить его пакость.       Ну вот мы и внутри. Здесь еще более убого, чем казалось снаружи. Стены не только ободраны, но и политы краской и разрисованы карандашами, словно в комнатах резвился ребенок. Осколки стекла и куски мебели под ногами. В первой комнате ничего, кроме стула и изодранного кресла нет. На кухне через проход видно только облупленную печь-голландку и старый стол с истлевшей скатертью.       Знаете, если бы сюда зайти ночью, да еще и в дождь, можно снимать фильм ужасов. Настолько убогая картина предстала перед нами.       — Ну и где ты? — почти шепотом сказала Марья Васильевна. Что-то грохнуло на кухне и в нашу сторону полетело небольшое полено. Марья Васильевна элегантно увернулась, просто сделав скользящий шаг в сторону. Нет, Леночка плохо влияет на ее своими японскими мультиками. Раньше этого позерства не было. Учительница — настоящий экстраверт, способный «впитать» в себя любую культуру. Вот и сейчас она с Леночкой по вечерам, когда девочка приезжает к нам, отнимают у меня ноутбук и смотрят свое. Ничего не имею против, но учительница потом еще долго «отходит» от впечатлений.       Второе полено было адресовано уже мне, но я пригнулся, пропустив его и сразу метнулся на кухню, на ходу готовя сеть.       На голландской печи стояла кастрюля. Довольно большая, литров на двадцать, эмалированная, зеленого цвета с ромашкой на боку. Крышка чуть смещена.       — Выходи по хорошему. Мы тебе помочь хотим. Что тут без людей время коротать? Мы тебя накормим, напоим и новый дом подыщем, — Марья Васильевна ласково заговорила с нечистым.       — Не хочу новый! — из-под подпрыгнувшей крышки донеся скрипучий высокий голос. — Хочу тута жить. Идите своей дорогой, добрые люди, а то у меня поленьев мно-о-ого скопилось. Замучаюсь выпроваживать.        Не так страшно, что сопротивляется. Домовые слишком сильно привязываются к домам, где живут, но это явно не самый серьезный случай. Когда дух по-настоящему не хочет покидать очаг, в дом невозможно зайти. Уж поверьте, у меня был такой случай в первый же месяц работы в Организации. Так что пара летящих в лицо поленьев не так и плохо. Просто нужно суметь договориться. Если бы домовой не желал сотрудничать, то не заговорил бы с чужаками. А этот безобразничает только для приличия (где вы видели домового, ни разу не шкодившего). Да и соскучился, небось, по людям.       — А тут что тебе делать? Хозяева давно забыли о доме, новым ты мешаешь строиться. Серьезно, давай к нам. Считай, будешь, как в пансионате: четырехразовое питание, тихий час, кружки по интересам.       Крышка еще больше сместилась. Я, видя, что дух идет на контакт, убрал сеть. Теперь все в руках моей языкастой начальницы, способной уболтать все живое и потустороннее.       — А еще мы пристраиваем только туда, куда попросятся и при каких условиях хочет жить дух. И хозяин подбираем хороших.        Крышка с грохотом полетела на пол и из кастрюли вылез сам домовой. Латаная-перелатаная одежка, взлохмаченные волосы, чумазое личико с большим носом, который оный тер рукавом.       — Чем кормють? Смятана будеть? — Точно. Объект готов. Как хорошо, что особых уговоров не потребовалось. Бывали случаи, когда с нечистыми вступали в переговоры похлещи, чем с терраристами.       — А как же! И вареники, и оладушки, и сырники, — Марья Васильевна проглотила слюну. Да уж что там. Даже у меня в животе заурчало. С утра ничего не ели. А в нашей столовой еда превосходная. Вот бы поскорее вернуться.        Тем временем домовой вылез из берлоги и вытащил за собой котомочку и ложку, размером с самого духа.       — Ну-с. Я готовый.       — Как тебя зовут то? — спросила Марья Васильевна, спускаясь с духом с крыльца. Я уже ждал их у остатков калитки. Перед тем как уйти, домовой прощался с жилищем и знаете… мне всегда тяжело в такие моменты. Предпочитаю переждать подальше.       — Кзьмич я. — Домовой в последний раз обернулся взглянуть на дом. Без духа здание совсем потеряло вид и словно погрустнело.       Нам с Марьей Васильевной надо было заехать домой, оставить там купленные на рынке саженцы. Ну да, моя учительница может спокойно использовать служебное время в своих интересах и гонять подчиненного на рынок. Да я и сам не против. Сидеть писать бумаги не так интересно, как «работать в поле» или «прогуливать» рабочий день. Пока учитель бегала по двору, я вышел из машины. Домовой прислонился к самому окну, следя за перемещением моей начальницы и рассматривая наш дом. Так уж получилось, что Марья Васильевна воспитывала меня и Леночку. Девочка осталась в городе, учась в местном институте, а я смылся с начальницей в деревню, где она купила этот дом.       Милый такой деревянный домик, украшенный дощечками, со ставнями и наличниками на окнах. Выкрашен в синий цвет, а все декоративные элементы — в красный и белый. Крыша из шифера. Удобства — во дворе, баня — отдельно, вода из колодца, печь — голландка — топится дровами. Только электричество и проведено. Но по мне, этот дом был прекрасен. Я вообще люблю места, где присутствует частичка Силы, той самой, благодаря которой в этом мире еще есть чудеса. Вот и наш дом словно живой, радовался хозяевам, заскочившим на минуточку. Эх, не всем дано понять это чувство.       — А в этом доме есть домовой? — дух отлип от окна машины и теперь смотрел на меня.       — Нет. У нас Кот-Баюн живет. Он не ладит с домашними духами. — Тогда я еще не знал, как все обернется.       Домовой задумчиво посмотрел на возвращающуюся Марью Васильевну, несущую с собой пирожки, перекусить нам троим по дороге в офис Организации. И не берусь описать, какое точно выражение его лица было в тот момент.