Цель

Еще недавно, собираясь на этот Гран При, Юра чувствовал себя чуть ли не правителем мира. Все вокруг ему виделось в радужном свете. Отличная программа, которую он катает без ошибок и реальный шанс на золото, долгожданная встреча с лучшим другом и по совместительству первой любовью. Сейчас же все представлялось уже не таким радужным. Отабек вёл себя странно, на него не похоже. Сначала Юра подумал, что ему кажется, будто Отабек его избегает. Конечно, он не стал бы этого делать, они так долго ждали этой встречи. Или может, ждал только Юра? Но Юра видел, как казах приходил к нему на тренировку, и он старался, как мог, показать себя с самой лучшей стороны, показать каким он может быть. Но потом опять Алтын ушёл и пропал, и тогда, не выдержав, Юра решил все же поговорить. Отабек явно придумывал левые отговорки, но самое страшное — он не смотрел в глаза. Это никак не вязалось с тем, что Юра знал о друге. Его Бека не мог так поступить, он прямолинейный, честный, открытый. Он бы сказал прямо, даже если это было бы не очень приятно, он не стал бы врать и замалчивать. Может, что-то произошло, может Юра его чем-то обидел, расстроил. А может ему не понравился их секс и он теперь жалеет, не хочет повторения, не знает, как сказать. Но Юра же тогда ясно видел, как казах реагировал на него, как рычал от желания, как его трясло от возбуждения, и как он кончал, долго и со вкусом. Не может это все быть враньем. Может тогда у него кто-то есть? Но это тоже не похоже на правду, они последние полгода постоянно созваниваются по скайпу, он бы заметил, если бы у друга кто-то был. Голова шла кругом от версий и предположений. Плисецкий нарезал круги по номеру, периодически пиная, ни в чем не повинную мебель и громко матерясь. Устав от себя самого, лег на кровать, но стало еще хуже, он вскочил, схватил олимпийку и отправился на поиски любимого-друга. Лучше поговорить прямо, чем лежать и надумывать всякое. Алтына нигде не было: ни в номере, ни у тренера. По дороге встретился Джей-Джей. — Привет, принцесса, заблудился? — Отвяжись. Отабека не видел? — Я думал он с тобой. Вы же теперь не разлей вода. — Как видишь. — Нет, не видел, но если увижу, обязательно передам, что ты его искал. Что-то в словах и взгляде канадца Юре не понравилось, он и сам не мог до конца понять что. Но решил его догнать, а пока колебался, красная олимпийка с клевером скрылась из вида. Как ни странно Леруа пошел, ни к себе в номер, а по лестнице наверх. Это было любопытно и Юра вместо того, чтобы окликнуть его просто, пошёл следом. Когда он выглянул из двери на крышу, там, помимо канадца, стоял и пропавший Алтын, они о чем-то разговаривали. Юра прислушался и замер, они говорили о нем. Услышав достаточно, подросток кинулся обратно к себе, уже не заботясь о том, чтобы остаться незамеченным. Ком подступал к горлу, слезы, не привыкшие выливаться, жгли глаза. Сердце грохотало так, что, казалось, еще чуть-чуть и он оглохнет. Было противно и больно. От осознания того, что он в очередной раз оказался не нужен, что доверял человеку, которого совсем не знал, что все, что было в его жизни ценного, в один миг потеряло смысл. И он опять вернулся в свои десять лет, в одинокую жизнь в большом пустом доме. Мысли скакали, то и дело подсовывая моменты, проведённые вместе с Отабеком. Становилось еще хуже от осознания того, что это не повторится. Что не будет больше ночных покатушек по улицам, длинных разговоров, бесконечных смс, прикосновений, прогулок и тёплого взгляда, всегда поддерживающего и смотрящего с обожанием только на него. Еще через полчаса он довёл себя до состояния депрессивного психоза. Не в силах больше сдерживаться, он второй раз за день решил попробовать поговорить. Может, еще есть шанс все исправить. Ожидаемо, что в номере Отабека не было. Вспомнив, последние слова, подслушанного разговора, Юра пошёл в номер Леруа. Он постучал несколько раз, никто не открыл, но внутри послышалась возня. Он толкнул дверь и она легко поддалась. — Отабек тут? — Нет. — Но был же здесь? — Юра окинул комнату взглядом. Сомнений в том, что здесь происходило до его прихода, не оставалось. Смятые простыни, одежда на полу, пьяные, не отошедшие от оргазма глаза канадца. — Ты же сам знаешь ответ на этот вопрос. Зачем ты пришел, хочешь скандала? Хочешь накричать на меня? Ударить? Пожалуйста. Мне все равно. — Почему? — Что? — Почему он так? — Юра и сам не знал, зачем пришел сюда. Он все понимал, но не мог ничего поделать. Внутри все горело. Даже злости не было, была только боль. — Он не может принадлежать кому-то одному. Я не знаю, что у него в голове и почему он так бежит от отношений. Но как только у него появляется что-то, серьезней секса, он сбегает, рушит. А потом разводит руками и говорит «извини, но я такой». Позволяет партнеру бросить его, чтобы снять с себя ответственность за отношения. Ему так проще, сказать «я пытался, но ничего не вышло, меня бросили». — От этих слов горечь только сильней расползлась по телу. Юра надеялся, что он поговорит с ненавистным Жан-Жаком и сможет вернуть себе хотя бы злость. Но вместо этого, его все больше охватывало отчаяние. Даже ненавидеть Джей-Джея не получалось, слишком он выглядел несчастным, с грустными, усталыми, чуть покрасневшими глазами. Хотелось его обнять и расплакаться на пару. — Как ты с этим живешь? — Уже никак. Раньше верил, что все может измениться. Ждал. — Почему раньше? Что изменилось? — Ты. — Я? Что ты имеешь в виду? — Теперь я понимаю, что если кто-то и может обуздать казаха, то это точно не я. Не знаю, сможешь и захочешь ли ты, но я точно не смогу. — Блять. Почему все так сложно? — С такими людьми всегда так. Чем идеальней человек, тем больше и живучей тараканы в его голове. — И что мне с этим делать? — Я не знаю. Для меня будет лучше, если ты свалишь и оставишь Отабека навсегда. Но теперь я уже не уверен, что мне это что-то даст. — Ты это все специально? Специально сделал так, что бы я узнал? — Признаюсь, был грешок. — Вот ты и мразь. — Я просто должен был испробовать последний шанс. — Испробовал? И как? — Я уже сказал достаточно. Отабек может и пришел ко мне, но он больше не хотел меня. Он просто хотел забыться со мной, потому что я сам предложил и потому что был зол и расстроен. Он злился на меня, на себя и даже на тебя. А потом вскочил и убежал. На моей памяти это первый раз, когда он понял что, что-то делает не так. Может, наконец-то в нем проснулась совесть. — Юра растерянно смотрел на Жан-Жака, все еще не понимая, что ему делать дальше. С одной стороны — это откровенная измена, с другой ему никто ничего не обещал, но от этого не менее горько. — Ты узнал все, что хотел? — Наверное. — Тогда или уходи, или что-нибудь делай. — Делай? — Юра непонимающе уставился на соперника. Жан ехидно улыбнулся и откинул простынь. Юра замер, разглядывая обнаженное тело перед собой, Жан откинулся на локти, полулёжа и немного развёл ноги. Юра сглотнул, ему стало неловко, но и уходить уже не хотелось. Канадец развёл ноги шире и вызывающе улыбнулся. Плисецкий не отводил взгляд, и канадец понял, что его вызов принят. — Только дверь запри, не повторяй чужих ошибок. Юра послушно вернулся к двери и щёлкнул замком. Когда он повернулся, канадец лежал все в той же развратной позе и ласкал свой член рукой. Юра подошел ближе к кровати, на ходу расстегнув и скинув олимпийку, стянув футболку. Подойдя к брюнету, он провёл подрагивающей рукой по торсу, коснулся члена и пару раз провёл по нему. Канадец вздрогнул, орган у него напрягся. Уверенными движениями Леруа расстегнул, стянул узкие джинсы с Плисецкого, от трусов тот избавился уже сам. — Повернись, тихо, но уверенно — приказал Юра. Джей Джей медленно повиновался, прогибаясь в спине и шире разводя ноги. Он прекрасно знал, как выглядит со стороны и какой эффект производит, все его движения были выверены. Дырочка была еще открыта и из нее вытекала сперма. Юру взяла злость, захотелось сделать больно, от осознания того, что совсем недавно там был член Отабека. Что Отабек стонал, вгоняя свою твёрдую плоть, шептал чужое имя. От этих мыслей Юра возбудился. Он наклонился и без предупреждения вставил палец в еще раскрытый анус. Леруа ахнул, но не отодвинулся. Удостоверившись, что подготовка не требуется Юра со злостью вставил свой член и резким толчком вошёл до упора. От дискомфорта вскрикнули оба. Юра замер, привыкая сам и давая привыкнуть партнеру. Леруа первый пришел в себя и качнул бёдрами призывая двигаться. Юру дважды просить не надо. Он сжал пальцы на бёдрах брюнета, размашисто и уверенно толкнулся. В дверь постучали. Парни замерли. Стук повторился уже настойчивей. — Жан, открой. — Из-за двери послышался знакомый голос, оба парня вздрогнули, узнав пришедшего. — Открой. Я знаю, что Юра у тебя. Нам нужно поговорить. — Эти слова подействовали как выстрел, разжигая злость вперемешку с желанием, Юра продолжил прерванное дело, с размаху вгоняя член в чужую плоть, брюнет охотно подмахивал ему. — Юра, выходи. — Ответом казаху был продолжительный стон Жан-Жака. — Блять. Вы там совсем охуели? — И опять стук в дверь. Юра с остервенелой улыбкой наращивал темп, не сдерживаясь и громко постанывая. За дверью выругались на казахском и наступила тишина. Потом отчаянный удар в дверь, наверное, уже ногой и звук удаляющихся шагов. Пальцы на бёдрах сжались сильнее, намеренно принося боль, толчки стали хаотичными, уже не пытаясь доставить удовольствие и остервенело трахая, выбивая вместе с воздухом ненужные мысли. Кончили они почти одновременно, с протяжным стоном, слившимся в один. Юра закрыл глаза и откинулся на кровать, болезненное сознание возвращалось быстро. Глаза открывать не хотелось. Чувствовал он себя мерзко. Он думал, что секс с Леруа сможет унять боль и обиду, но стало только хуже. Он чувствовал себя гадко, ему было стыдно и неловко. Юра все-таки открыл глаза и приподнялся, взглянул на лежащего рядом парня, они встретились взглядами и синхронно отвернулись. В глазах брюнета он увидел сожаление и грусть. Они оба не получили от произошедшего ожидаемого облегчения, оба влюблённые в одного человека и кончившие с мыслями о нем, сейчас опустошенные и раздавленные лежали рядом, и понимали, что забыть произошедшее будет не так просто. — Я это… в душ схожу и пойду, наверное. Леруа молча кивнул головой. Под прохладными струями воды стало немножко получше. Тело остывало, а вместе с ним и мысли приобретали более осмысленную форму. Первое, это то, что он переспал с парнем и теперь отрицать то, что он гей невозможно. Поговорка «один раз не пидорас» уже не работает. И второе, Отабек об этом узнал, конечно, скрыть бы это все равно не удалось, но можно было бы сказать, что это не так. Что теперь делать с Отабеком, Леруа, да и с собой, Юра не знал. Короткая программа послезавтра и нужно готовиться, хотя бы морально, но сейчас мысли далеки от соревнований, и заставить себя собраться невозможно. Юра присел на край кровати у себя в номере. Руки немного тряслись. Оставаться одному было невмоготу. Сейчас очень бы пригодился друг, но его единственным другом был также его возлюбленный и вдобавок источник всех проблем. Нужно было просто выговориться или хотя бы отвлечься. Медленно поднявшись, Юра вышел из номера и побрел в другой конец коридора, там жил единственный человек, которого он мог хотя бы отдаленно назвать товарищем. — Виктор, привет, можно войти? — О, Юрио, проходи. Не ожидал тебя здесь увидеть. — Я и сам не ожидал. Ты один? — Да, но Юри скоро придет. — Хорошо, что один. Хотел поговорить. — О чем? Неужто котенку нужен совет старого друга. — Вить, я к тебе пришел не как фигурист, без этого всего. И хочу, что бы тоже не включал еблана. Но если ты не можешь, я пойду и давай забудем, что я вообще приходил. — Ладно. Если все так серьезно, проходи. Может налить чего? — Лучше не надо, а то потом вообще не соберёшь меня. — Все так плохо? — Именно. — Что случилось? Что-то с программой? С дедом? — Нет. — С Отабеком. — Да. Как ты узнал? — Ну, то, что вы последнее время сблизились, ни для кого не секрет. И то, что вы сейчас не липните друг к другу, как обычно, странно. Поссорились? — Нет. Не ссорились. Он просто слился. Понимаешь? Просто взял и зассал. Не захотел ответственности, серьёзности. Решил, что я ребёнок и свалил. И я тоже кое-что сделал в ответ, от чего мне сейчас стыдно и гадко. — Видно, он так и не изменился. А я-то думал… — Что? Ты о нем что-то знаешь? — Не хочется мне об этом говорить. Но твой друг не совсем такой, как ты о нем думаешь. Точнее нет. Он такой. Он весь серьезный, загадочный, внимательный, понимающий, ходячий идеал и вулкан. Но это сверху, а там, внутри, живут такие черти, что лучше бежать от них без оглядки. — Ты так говоришь, как будто хорошо его знаешь. — Просто я старше и лучше разбираюсь в людях. — У тебя с ним что-то было? — Да нет. — Виктор на секунду замялся и поэтому, его ответ выглядел не очень убедительно. — Вить? — протянул Юра, рефлекторно сжимая кулаки. — Нет, говорю же. Мы в разных возрастных категориях. — Как будто это кого-то из вас могло остановить. Но допустим. Так откуда ты о нем знаешь? — Говорю же, я просто старше и мудрее, вижу и слышу больше. И мой тебе совет: дружить, дружи, даже можешь переспать с ним, но не вздумай влюбляться, он тебя раздавит, как и всех до тебя. — Поздно. — Юра вздохнул, не хотел он признаваться. — Бедный мальчик. — Виктор хотел обнять подростка, но тот уклонился от навязчивой ласки. — И что мне делать? — Я бы дал совет — оставь, забудь. Но ты все равно не сможешь так, по крайней мере, сейчас. Вы достаточно долго общались, что хороший знак, может ты и сможешь на него повлиять, ему пора взрослеть, засиделся он в своем подростковом мирке. — Но как? — Заставь его смотреть только на себя, желать только тебя. Будь недоступен. Насколько я знаю недоступность — его фетиш. — Как? — Ты его лучше знаешь и сможешь найти нужные точки. — Мне кажется, что я его вообще не знаю. — Если тебе открылась еще какая-то сторона человека, это не значит, что все остальное — ложь. То, что ты о нем знал, никуда не делось, просто дополнилось еще одной страницей. — Думаешь, стоит это все? — Если ты спрашиваешь, стоит ли Алтын того, чтобы его добиваться — да стоит. Если ты хочешь знать, нужно ли тебе, Юре Плисецкому, его добиваться, это зависит от тебя, насколько тебе это нужно и в этом случае, я не советчик. — Я понял. Пойду. — И не вздумай завалить программу. Это делу не поможет. — Может мне сейчас поговорить с ним? — Зная твоего казаха, он сейчас или убежал в клуб или колесит по городу на байке, это его личный способ отвлечься, так что сейчас ты его вряд ли найдешь. Я бы, на твоем месте, не стал бы с ним разговаривать сам. На следующий день Юра изо всех сил старался не думать о произошедшем вечере и благодаря многолетнему опыту концентрации, даже получалось. С Отабеком они не сталкивались, и сообщений от него не приходило. Несколько раз Юра хотел сам написать ему, он был готов забить на собственную гордость, лишь бы потушить пожар, горящий в его сердце. Но слова Виктора удержали его. Тренировка была яростная, но удачная, Яков остался доволен, хотя и удивлялся такому настрою. Утром Юра был готов ко всему и, главное, готов побеждать, несмотря ни на что, как привык с детства. Юра выступал четвёртым, Джей-Джей вторым, а Отабек шестым. На разминке казах был угрюм, что впрочем, не сильно бросалось в глаза и, если бы Юра знал его хуже, то и не заметил бы. После разминки Плисецкий сразу ушёл подальше к Якову, чтобы лишний раз ни с кем не сталкиваться. По дороге он поймал насторожённый взгляд Виктора и кивнул ему, мол, все хорошо не парься. Джей-Джей выступал вторым, откатал достойно, хотя сам от себя ожидал большего, но переживания и бессонные ночи, так просто не проходят. Выходя с зоны «слез и поцелуев», он наткнулся на Отабека. Дав знак тренеру, что догонит позже, он скользнул к казаху. — Что, опять решил таким способом устранить себе соперника? — Ты о чем? — О Юре, бледный он сегодня. И вчера на тренировке был сам не свой. — Канадец безбожно врал, но не мог удержаться от этой шпильки. — Иди в задницу. — К кому? К тебе или к нему? — Отвали. — Ладно, пойду, проведаю русского мальчика, нужно удостовериться, что ты все сделал, и он не составит сегодня конкуренции нам. — Жан подмигнул и гаденько ухмыльнулся. — Жан, не смей. Не делай ничего ему. — Почему? — Пожалуйста, не надо. — Прозвучало тихо и почти жалобно. — Ну не знаю. Первое место — это так заманчиво. — Жан, ты же не такой подонок, как сейчас рисуешься. — А ты? — И я не такой. — Тогда пойди и поговори с ним. — С ума сошел? За пятнадцать минут до выступления? Это ему не прибавит уверенности. — Ну, тогда я поговорю. Или, может, ты меня попросишь, как следует. — Что ты хочешь? — Отсоси. — Здесь? — Нет, давай дойдём до раздевалок. Время до твоего выхода есть. — Ну ты и говнюк. — Учитель был достойным. Ну так что, ты займёшь меня своим ртом или я пойду к нему? — Блять, пошли. В раздевалке было пусто. Отабек вошёл первым и подождал, пока канадец пройдет и закроет дверь. Не теряя время, он громко вдохнул и уверенно опустился на колени, прикрывая глаза. Рука потянулась к резинке сценических брюк. Жан протянул руку и взял его за подбородок, поднимая голову выше и заглядывая в глаза. — Достаточно. — Что? — Не нужно. Думаешь, мне доставит удовольствие это, учитывая, что я знаю, что это по принуждению? Я не хочу, чтобы у меня воспоминания о последнем сексе с тобой были такими. Я хочу помнить тебя нежным и страстным, когда ты отдавал всего себя, сам, без принуждений. А теперь иди, там ты нужней. — Жан, ты точно в порядке. — Отабек все еще не поднимался с колен. — А куда я денусь? — Прости меня. Жан, прости, если сможешь. — Никогда бы не подумал, что ты будешь просить у меня прощение, стоя на коленях. Но это чертовски приятно. С тебя еще обязанности шафера на свадьбе. — Конечно. Жан протянул руку и помог другу подняться, оглядел его с ног до головы, поправил выбившуюся прядь и широко улыбнулся. — Вали уже, Казанова. Юра стоял у бортика и считал последние секунды до выхода. Он еще раз обернулся, ища глазами смуглое лицо, но его не было. Три, два, один — пора. Он выехал на лёд, в груди клокотала злоба, яростная, казалось еще немного и порвёт на части. Сделал два круга и покатил к центру. Неожиданно откуда-то сбоку донёсся знакомый крик: — Давай! Юра замер, не доехав до центра, обернулся на звук и увидел запыхавшегося друга у бортика: тяжело дыша, он вскидывал вверх руку с привычным знаком. Юра улыбнулся краешком губ и поехал на стартовую точку. «Он смотрит, пришел все-таки. Успел.» — такими были его последние мысли. Если бы Юра не видел, как Алтын уходил с канадцем к раздевалкам, он, наверное, даже обрадовался. Но сейчас в нем сплёлся комок противоречивых чувств: радость, ревность, злоба, горечь и огромное желание заставить пожалеть. С первыми звуками музыки он начал свой прокат, направленный только на одного человека. Ногу выше, прогиб глубже, прыжок легче, смотри, смотри, что я могу, где еще ты сможешь увидеть это. Плисецкий не помнил себя, и только с последними звуками музыки пришло осознание, что он смог, справился, показал. Уже по дороге к выходу его встретил Отабек: — Юра, поздравляю. Это было круто. — Он сделал шаг вперед, желая подойти к другу. Но Юра, не останавливаясь, окинул его таким ледяным, полным презрения взглядом, что герой Казахстана замер, не в силах пошевелиться. Юра уже скрылся из вида, а брюнет все стоял неподвижно с безвольно опущенными руками. Он не видел, как Юра шел, закусив губу и всеми силами стараясь заставить себя не прыгнуть в объятия любимого парня, забыв про все. Перед выходом Отабек, так же как до него Юра, обвёл зал глазами, но не встретил пылающего зеленого взгляда. Тяжело вздохнув, он выехал, на сердце было тяжело. Итогом стало досадное падение и с тройного сальхова, и помарка на дорожке. Юра, тем временем, стоял в тени и с ужасом смотрел на лёд. Сердце опять сжималось, но уже от переживаний. Плеча коснулась чужая рука. Обернувшись, он встретился с глазами Джей-Джея. — Лажает наш герой. Кто же это его так? — Может ты в раздевалке? — И Юра отвернулся ко льду. Леруа негромко рассмеялся. — Ничего не было. — Меня это не касается, ебитесь сколько хотите, мне все равно. — Не все равно, и ему тоже. Мы просто поговорили, я пригласил его на свадьбу. И тебя приглашаю, правда, роль шафера уже занята, но ты можешь быть подружкой шафера. — Да иди ты. — Считаю это согласием, красавица. И постарайся что-нибудь придумать, чтобы завтра Казахстану не было стыдно за своего героя. Юра, одетый во все чёрное, стоял в коридоре и ждал. Он старался стоять тихо и не привлекать внимание, но все проходящие все равно косились на него. Отабек показался в конце коридора, когда терпение русского подходило к концу. Юру он тоже заметил издалека и замедлил шаг, словно хотел оттянуть момент их встречи. Юра решительно шагнул вперед и развёл руки в сторону. Сейчас он до омерзения напомнил себе Никифорова, но это казалось правильным. Алтын нерешительно замер, но потом зашагал вперед, только страх споткнуться не позволил ему побежать. — Юра. Юрочка. Прости меня. — Он беспорядочно целовал подростка в макушку, в лоб, везде, куда мог дотянуться, пока тот не подставил свои дрожащие губы. Поцелуй был болезненный, в него выделись все эмоции последних дней. — Тут люди и камеры. Пошли. — И Юра потянул брюнета к выходу. Алтын лениво развалился в кресле и оттуда следил за нервными перемещениями Плисецкого, словно зверь в засаде, готовый прыгнуть в любой момент: — Отабек, учти, если завтра шлёпнешься, я тебя выебу. — А я не против. — Юра замер и удивленно стрельнул глазами в собеседника. Сердце забилось чаще, а мозг подкинул несколько провокационных образов. — Только я больше не упаду. Не тогда, когда у меня такая поддержка, как Юрий Плисецкий. — Да уж постарайся не подвести своего самого верного фаната, — Юра оседлал бедра Отабека, заставляя того больше откинуться на спину. Юра прогнулся, наклонился и провёл языком по мягким губам любимого, подразнивая, обещая. Руки его блуждали под футболкой, вызывая дрожь во всем теле брюнета. — Юра, — полувздох, полустон. — Да, — в тон ему простонал блондин, еще больше распаляя. — Доиграешься. — Доиграюсь, — и язык бесстыдно погрузился в чужой рот. Оторвавшись от поцелуя, Отабек резко выдохнул. — Юра, после показательной я тебе устрою. За все это. — И что ты сделаешь? — Увидишь. И обещаю, тебе это понравится. — Не сомневаюсь. — Я тебе еще Жана припомню. — Может, хочешь его позвать присоединиться? — Юра насмешливо вскинул бровь. — Никогда, не смей ни о ком думать, кроме меня. — По слогам прорычал Алтын и резко перевернулся, прижимая хрупкого парня своим телом. — забудь Жана и всех остальных, смотри только на меня. Всегда. — Я и так уже давно смотрю только на тебя. А ты? — Ты еще не понял? — Как тут поймешь, если ты молчишь. — Зато, я делаю. И Отабек скользнул рукой по ширинке, слегка сжимая ткань. Юра, уже давно возбужденный, болезненно вздрогнул. Отабек, довольный реакцией, расстегнул молнию и приспустил джинсы немного, ровно настолько, чтобы можно было рукой обхватить член, пока через ткань трусов. Пара движений и на материи появилось мокрое пятно от выступившей смазки. Резко стянув мешающую часть гардероба, Отабек припал губами к горячему члену. Пару раз проведя языком от основания до головки, он погрузил твёрдую плоть в рот. Он по себе знал, как нужно делать, чтобы рвало крышу. И сейчас, слушая приглушённые стоны парня, возбуждался не меньше. Через пару минут, не выдержав, он засунул руку в свои штаны и стал двигать ей в такт, уже сам постанывая в Юрин член. Блондин кончил первым, инстинктивно выгибаясь и подаваясь вперед всем телом. Чувствуя, как дрожит тело под ним, Отабек сделал еще несколько движений рукой, и его тоже накрыло оргазмом. Тяжело дыша оба парня сползли с удобного, но слишком маленького для двоих кресла, на пол, и сидели, обнимая друг друга, прикрыв глаза. — Я люблю тебя, малыш… и сделаю все, чтобы ты остался со мной. Юра блаженно улыбнулся и подумал, что все же дурак, этот казах, если думает, что после такого, Юра куда-то денется.