***
— Так всё и было, — закончил пересказ недавних событий Клим. — Мда… Понятно, — ответил ему Тихонов, всё ещё переваривая полученную информацию, и не веря, что пять мальчишек запросто раскидали отряд отпетых боевиков. — Нам нет смысла вам врать. — Да не похоже, что вы врёте. Но ваш возраст… — он покрутил головой, достав из кармана пачку сигарет, — Значит, с заложниками всё в порядке? — Мы уже говорили, что да. С ними всё хорошо. Только моего заместителя ранило… — Значит план был не идеален, так? — капитан заострил внимание на очевидном просчёте спецназовцев, — И вы рисковали жизнью заложников? — Мы рисковали всем, — Платов нахмурился, понимая, куда клонит командир ОМОНа, — И план спасения заложников был придуман практически на ходу. Его придумал не я, а мой раненый заместитель, капитан Вяземский. Он опытный офицер, понимал, на какие риски идёт, поэтому взял ответственность на себя. Не спорю, план содержал множество неучтённых нюансов, но в итоге всё сложилось благополучно. Но если вы, капитан Тихонов, решите нас упрекнуть в содеянном, то лучше выскажите всё тем, кто это допустил. Мы лишь жертвы обстоятельств, и не могли смотреть со стороны на это, поэтому вмешались. Хотя спецназ военной разведки не занимается освобождением заложников и штурмом захваченных зданий. Тихонов замолчал, и лишь бросил взгляд на троицу мальчишек, что сидела рядом с ним, а затем молча зажёг сигарету, втягивая в свои лёгкие крепкий никотиновый дым. Дальнейший путь прошёл в полном молчании.***
— Потерпи ещё немного, дорогой, скоро приедем, — тихо шептала Лена, склонив голову над Доком. Её лицо покраснело и опухло от слёз, а голос постоянно вздрагивал и всхлипывал, когда она видела, как на её глазах спецназовец тихо дрожал, его глаза смотрели куда-то мимо неё, а каждый приступ сопровождался обильным кровоизлиянием изо рта, которая не успевала засыхать в жарком и душном салоне. Виола была серьёзна как никогда. Слой за слоем она обматывала вокруг его туловища бинт, пытаясь остановить кровотечение. Получалось это с трудом. Кровь впитывалась в повязку, а последняя пачка бинта уже была на исходе. Наконец, спустя две минуты она смогла разогнуть спину. Бинт закончился, но кровавое пятно на повязке продолжало медленно, но увеличиваться. Вдобавок раненный начал дрожать сильнее, и уже тряс головой, а зубы — стучали. — У него шоковое состояние, из-за перепада давления. Надо его укрыть чем-то тёплым, — объяснила медсестра. Змей тут же скинул с себя разгруз, снял куртку и протянул его женщине, которой она укрыла Дока. А затем, поднявшись, она кое-как вытерла руки платком от крови, и сказала Славе: — Я сделала всё, что в моих силах. Кровотечение есть, но не такое угрожающее. Но у него шок и обильное кровоизлияние в желудок. А пулевое ранение не сквозное. Ему нужно как можно скорее попасть на операционный стол. — Понял, — выслушав медсестру, ответил спецназовец, подойдя к водителю, — Давай отец, поднажми. Товарищу плохо. — Всю педаль уже вжал в пол, сынок, — ответил ему Иваныч, — Ой-ёй-ёй, что творится, что творится… Три «Икаруса» продолжали ехать по шоссе с немыслимой для них скоростью под сотню километров в час. Но через несколько километров они начали постепенно снижать скорость. — Чёрт, нам дорогу перекрыли! — сказал водитель. — Это армейский антитеррор, — ответил Змей, увидев пару армейских «шишиг» и УАЗик, между которыми расположились два десятка человек в военной форме, — Перекрыли район зоны боевых действий. Автобусы остановились в нескольких метрах от этого блокпоста. Кобрин взял свой «Винторез» в руки, и взглянул на уставившихся на него пионеров. — Никому не двигаться. Я сейчас разберусь… Створки дверей открылись, и спецназовец сошёл на землю. Стоящие солдаты тут же вскинули оружие. — Оружие на землю! — крикнул кто-то из них. — Ребята, я свой, — опустив ствол «Винтореза», Кобрин поднял руки, держа в руках своё удостоверение. — Оружие на землю, я сказал, и на колени! — продолжили военные, двигаясь к нему полукольцом. Снайперу пришлось подчиниться, поэтому, положив оружие перед собой, он плавно опустился на колени. Антитерроры церемониться с ним не стали, поэтому тут же скрутили и грубо прижали его к асфальту, не давая ему возможность двинуться. — Лейтенант Ткаченко на связи, — командир армейцев тут же вышел с кем-то на связь, — Да, только что остановились перед нами. Скрутили тут одного… Сейчас гляну, — военный подошёл к Кобрину, забрав у него из рук удостоверение, — Да, Кобрин. Вы уверены? Так точно, — Ткаченко подозрительно нахмурился, — Есть. Выполняю. Конец связи. И, выждав секунду, приказал своим. — Отпустите его. И верните ему оружие. После недолгой заминки вояк Змей получил свободу и своё оружие обратно. — Штаб только что выходил на связь. Он подтвердил твою личность, — объяснил Ткаченко, — Уж извини, спецназёр, не каждый день к нам на автобусе подкатывают неизвестные вооружённые люди. — Ничего, бывает. Нам бы поторопиться надо. У меня там товарищ серьёзно ранен. — Ранен говоришь? — задумался лейтенант — Тогда давайте за нами. Мы вас быстро до райцентра сопроводим. И, обратившись к своим, крикнул. — Первое отделение грузится, второе остаётся на месте до особого распоряжения!***
Весть о том, что следом за больницей в Москве террористы захватили и местный пионерлагерь всколыхнула весь город. Тут же в срочном порядке одна из школ была подготовлена для принятия пострадавших заложников, которых, по имеющимся у сотрудников ГО информации, уже освободили и направили в райцентр. Оперативно даже возвели медицинский полевой госпиталь, на тот случай, если кому-то из пострадавших потребуется медицинская помощь. Встревоженные родители, которые узнали о том, что их детей взяли в заложники, сначала ломанулись к зданию администрации, которая их и уведомила об этом. А получив информацию, что заложников сначала разместят в школе, направились к ней. Дабы успокоить эту огромную толпу обеспокоенных людей, милиция взяла школу в оцепление, и никого к ней не подпускала. И, примерно к середине дня, три красно-белых «Икаруса» под сопровождением УАЗа и армейской "Шишиги" достигла ворот среднеобразовательного учреждения. Родители, которые увидели своих детей в стёклах автобусов, тут же направились к ним, едва не смяв кордон милиционеров своим натиском. Тем стоило большого труда удержать выходящую из себя толпу взволнованных людей, хотя отлично понимали, что именно двигало ими, но им было пока приказано удерживать их. Автобусы остановились у главного входа в школу. Сотрудники спасательных структур и врачи уже хотели было направиться к ним, как вдруг из первого УАЗа выскочили несколько армейцев, которые направились к первому автобусу. — Давай доставай его! Только аккуратнее! — приказал им Ткаченко, и, повернувшись к застывшим медикам, крикнул — А вы хули замерли?! Носилки несите, у нас раненый! Уже через минуту врачи подкатили их к автобусу, из которого четыре армейца на брезенте вынесли раненого Дока. Положив его на носилки, лейтенант тут же рассказал о характере ранения. — Пулевое ранение в живот, несквозное. Около четырёх часов назад. — Понятно, — ответил ему один из медиков, укатив тележку с раненым в полевой госпиталь, где на всякий случай дежурило несколько хирургов. — Так, быстро его на стол, — приказал самый старый и опытный хирург, едва взглянув на раненого, который уже отключился, — Стабилизируйте состояние. Оперировать будем тут же. Нельзя терять ни секунды… Пионеров выпустили из автобусов, которые тут же попалив руки целой бригады психологов. Стоящие за воротами родители опять попытались разнести кордон милиционеров и военных, но спустя несколько минут успокоились, когда подоспевшие сотрудники ГО и администрации начали составлять список родителей, дабы вскоре их можно было впустить на территорию школы. — Всё, всё закончилось, — тихо сказал Змей, вылезая из автобуса и тяжело вздыхая. «Винторез» и автомат свободно повисли на нём, а разгрузочный жилет туго обхватил его тело. Спецназовец не стал заморачиваться о том, чтобы снять с себя всё это снаряжение в безопасном месте. Лишь снял с себя тяжелый штурмовой шлем, под которым, из-за жары, волосы вспотели и слиплись. Прапорщик был морально истощён. Ранение Дока произвело на него довольно сильное впечатление. Что-то похожее он испытывал в Афганистане, когда так ранило Хруста. Но там они были командой, были сплочённым единством, а Клим эффективно командовал группой. Но тут Змей остался практически один, и такая большая ответственность, как жизнь пионеров, легла на его плечи. Всю дорогу он не поддавал этого, но оказавшись здесь, в школе, когда жизни заложников и его напарника ничего не угрожало, он смог позволить себе тяжело вздохнуть. Славяна стояла недалеко. Она меньше всех пережила этот ужас, что тяжёлым грузом упал на молодых и неготовых к такому людей. Но произошедшее в автобусе, когда их увозили буквально под шквалом пуль, настоящий раненый, который заливал кровью всё, вымученные и напуганные лица остальных, и настоящая правда о прибывшей неделю назад опоздавшей пятёрке пионеров сильно отразились на ней. В глазах уже не блестел тот искренний огонь радости, что был у неё всегда вместе с улыбкой. Теперь она смотрела на всё серьёзно, и от этого казалась куда старше. Но даже несмотря на это, она не изменила отношение к Славе. Ясенева отлично понимала, почему Кобрин и остальные поступили именно так. И не была в обиде на старшего прапорщика, который, как и остальные, пошли на такой шаг, рискуя своей жизнью, дабы вытащить их из того ада, что пережили остальные пионеры. Но только она направилась к нему, отделившись от остальных, как рядом с ним остановились две чёрных «Волги», из которых тут же вышло несколько мужчин в солидных костюмах. Нутром чувствуя неладное, девушка остановилась, глядя на происходящее со стороны. На её глазах один из них достал удостоверение, которое он тут же открыл перед нахмурившимся Славой. — Александр Лилин. КГБ, — тут же представился он, — Вы и есть тот самый «Спецназ военной разведки», что освободил заложников в лагере? — Да, — ответил ему Змей. — Я могу поговорить с вашим командиром по поводу случившегося? И хочу знать, где мой сын. — Папа!!! — из толпы тут же послышался голос Игоря, который вырвался из неё и ринулся к отцу. — Сынок!!! — КГбшник тут же заключил ребенка в объятия, не обращая внимания на наличие коллег с серьёзным выражением лиц, — Ты как? Всё в порядке? Ты не пострадал? — Да не, всё нормально. — Откуда у тебя оружие? — Лилин-старший заметил наличие у его сына АКСУ за спиной. — Он оказал нам прямое содействие в спасении и эвакуации заложников, позвонив вам, — встрял Змей в разговор, — Это оружие ему выдал я, для обеспечения своей, и не только своей безопасности. Спецназовец забрал автомат у пионера и обратился к Александру. — У вас был какой-то вопрос к командиру? — Да. Мне нужно обсудить случившееся в лагере. — В данный момент его нету. А заместитель ранен. Так что фактически вместо них я. — Бать, ты что, решил арестовать моих друзей, что спасли нас всех? — нахмурился Игорь. — Не вмешивайся, — осёк его отец, — Нужно разобраться в случившемся. И разобраться, почему они действовали так, рискуя заложниками при своём численном недостатке. Раз командира нет, то будет отвечать… - Старший прапорщик Вячеслав Кобрин. ГРУ ГШ СССР… Нет, это ответил не нахмурившийся Змей, который понял, что за спасения заложников его и остальных спецназовцев не погладят по голове, когда его стали морально давить КГБшники. Слава, и остальные тут же повернулись туда, откуда донеслись эти слова. И снайпер обомлел, когда увидел своими глазами своего непосредственного командира, генерал-майора Свирина Сергея Михайловича, а рядом с ним — Александра Шахмаметьева, ещё одного своего сослуживца. Только в отличии от остальных, выглядел он также, как и в том мире — взрослым и неразговорчивым. А Сергей Михайлович в военной форме с погонами генерал-майора, заложив руки за спину, внимательно смотрел на КГБшников, пока Змей не верил своим глазам, считая всё это — плодом своей фантазии от жаркого летнего солнца. — Дед, Шах, а откуда они тут? — Вы ещё кто такой? — спросил один из сопровождавших Лилина сотрудник. — Генерал-майор Свирин Сергей Михайлович. Начальник Разведывательного Управления Ленинградского Военного Округа, — представился «Дед» по форме, — Я смотрю у вас есть вопросы к одному из моих ребят, товарищ Лилин. — Имеются, и не только к нему. — Ну, раз имеются, то напишите их и предоставьте нам в письменном виде, если вас это не затруднит. А дальше мы уже сами разберёмся. К тому же они — Свирин указал на Змея, — Находятся под личным контролем и протекторатом начальника Генерального Штаба и Секретаря ЦК КПСС. Так что я бы не стал сомневаться в их действиях в сложившейся ситуации, товарищ руководитель местного отделения КГБ. Лилин-старший нахмурился, понимая, что попавшийся ему орешек стал не по зубам, особенно узнав, кто стоит за этими пацанами в форме. Поэтому, он ещё раз взглянул, на Славу, перевёл взгляд на Свирина, и ответил: — Мы с вами ещё увидимся… — Обязательно, — невозмутимо ответил ему генерал-майор, проводив взглядом их уезжающие машины, а затем спокойно подошёл к старшему прапорщику. — Ну что, орлы, опять натворили делов? — А…э…вы здесь откуда? — только и сумел вымолвить Змей, поражённый увиденным. — Пролётом. Летел на юг, но приземлился сюда, когда узнал, что вы тут сделали… — Я-ясно, — ответил Кобрин, который понял, что они были не попаданцами из его мира. — Ладно, старший прапорщик. Где остальные — Платов, Вяземский, Хрусталёв и Урманов? — А-а-а… Платов, Хрусталёв и Урманов остались в лагере и прикрывали наш отход. А Вяземский…ранен. — Понятно. Наломали в общем дров. Буду сегодня по шапке вместо вас получать, — заключил «Дед», — Тут собрание Совета Безопасности будет проводиться. Ещё одно… В Москве уже было. Сам Секретарь приедет. Буду объяснять ему, почему доверенные мне его люди так вовремя и удачно оказались в богом забытом пионерском лагере. — К слову, как мы в нём оказались? — спросил Кобрин. — Да Платов отпуск просил. А у меня тут были сведения о каком-то секретном бункере, который находился на территории пионерского лагеря. Вот и послал вас для разведки… А ты что, не помнишь? — Никак нет, не припоминаю эти детали, — отрицательно покачал головой снайпер. — Вот и не вспоминай, так как операция носила сам знаешь какой гриф… Так, ладно. У меня собрание через полчаса. Не знаю, когда точно оно закончится, но думаю к ночи управимся. Заодно и вы все соберётесь. Шахмаметьев заедет за вами, заберёт, и увезёт. — Куда? — В Ленинград. Там более детально обсудим случившееся. А пока отдыхайте, бойцы, — с этими словами Свирин и Шахмаметьев сели на подъехавший «бобик», и уехали в тот самый момент, когда родителей начали впускать к своим детям. — Значит ты уедешь? — Славяна слышала практически весь разговор, обратившись к Славе, которого оставили одного. — Похоже что так, — пожав плечами, ответил спецназовец. — И не поедешь со мной? — Славя… — спецназовец повернулся к девушке, — Всё… всё как-то запутано. Дай мне пожалуйста время во всём разобраться. Я найду время, чтобы приехать к тебе. А сейчас давай лучше сходим до врачей, узнаем, как там Вова. Вместе со своей девушкой Кобрин направился к полевому госпиталю, где врачи боролись за жизнь Вяземского. Палатка была закрыта, на входе стояла охрана, так что пройти внутрь не представлялось возможным, поэтому вокруг неё ходила и не находила себе места взволнованная Лена. — Тоже волнуешься? — спросил подошедший к ней Слава. Та в ответ лишь утвердительно покивала головой. — С ним всё будет нормально. Он и не из такой передряги выбирался… — Его что, и раньше ранили? — Ну, если не считать контузий и синяков, то было пару раз. В руку и ногу. Но с ним всё обошлось, — Кобрин понял, что оговорился, когда глаза Тихоновой округлились от страха. А между тем, воя двумя дизельными двигателями, на территорию школы заехал бронетранспортёр. С него спрыгнуло всего четыре человека, которые, озираясь по сторонам, будто кого-то ища, тут же направились к полевому госпиталю. — Лена! — раздался басистый голос над школьным полем. Девушка тут же замерла, услышав родной голос, посмотрела в его сторону, и, увидев капитана Волгинского ОМОНа, стоящего в окружении спецназовцев, тут же ринулась к нему. — Папа! — Ох, дочка! — он заключил девушку в свои объятия, — Девочка моя! Ты жива! Спецназовцы, понаблюдав за сценой встречи и отца и дочери, оставили их наедине, подойдя к Змею. — Ну что, как там Док, — первым делом спросил Клим, положив руки на автомат. — Не знаю. Мы только недавно приехали. Его тут же забрали медики и здесь оперируют. — Понятно, — ответил Урманов, — Придётся подождать. Операция — это не одного часа дело. — А вы сами как? — в свою очередь спросил Слава. — Как видишь, живые. Менты нас даже прессовать не стали. Почти. За нас даже начальник Генерального Штаба впрягся, якобы мы его ребята. — Я тут кое-кого увидел, не поверите… — И кого же? — Деда и Шаха. — Да ну? Брешешь! — хором ответили ему удивлённые спецы. — Слово офицера даю. Только они не из нашего мира, а так сказать «местные». — Мда. С каждым днём всё интереснее и интереснее, — заключил Платов, убирая оружие за спину. — Наше командование даже в другом мире нас найдёт, — перевёл в шутку Якут. — Ну, и что они сказали? — Сказали, что послали нас в лагерь не просто так, а для разведки и поиска того подземного корпуса, в котором мы Сашу искали. И, если верить его словам, здесь мы тоже единый отряд спецназа военной разведки, только под протекторатом начальника Генерального Штаба и самого Секретаря Компартии. — Сильно… — заключил Климентий, — И где он сейчас? — На собрание уехал. К ночи обещал вернуться… — Интересно. Раз у нас уже здесь сложилась такая судьба, то скорее всего мы с кем-то поменялись местами. Но тогда вопрос… Почему мы помним всё, что происходило в прошлой жизни, и абсолютно не помним события этой? — Не знаю. Да и важно сейчас это? — спросил Урманов. — А что для тебя важно сейчас? — Ну… Пожрать бы конечно не помешало… — Тебе лишь бы пожрать… У нас там товарищ помирает, а ты о еде думаешь… — Ой не дави на мораль, Хруст, — отмахнулся Яша, — Я в Доке более чем уверен. В него хоть из гранатомёта стреляй — выживет. И к слову, я ни капли не сомневался в тебе, когда ты был ранен… — Мда, оправдание ты умеешь подбирать… — Урманов!!! Этот голос не принадлежал ни одному из членов отряда Платова. Якут замер, и медленно обернулся назад, встретившись взглядом с обладательницей рыжих косичек, что была темнее тучи, и с угрожающим видом надвигалась на снайпера. — Лисёнок? А ты чего тут… — он не успел закончить, как Двачевская начала того лупить. — Дурак!!! Дурак!!! Почему ты заставляешь меня волноваться за тебя?! Идиот, я себе места не находила, уже думала что ты всё, а ты…!!! Дурака кусок!!! — Да ты чего, Алис?! — терпя её не слишком сильные удары, ответил Урманов. — Чего-чего, извелась я вся!!! А если бы тебя ранили, или ещё хуже — убили. Ты обо мне подумал?! Она особо сильно ударила старлея, отчего он ойкнул, и припал на одно колено. Гнев Алисы тут же сошёл на нет, и она с тревожным выражением лица присела к снайперу. — Ой, прости… Ты в порядке? Может врача позвать? — Ага, — ответил ей Урманов, — Психиатора. Себе позови. Ты совсем больная что-ли — ни за что бить человека. Не думал я о ней, ага… Ещё и обругала, дура… — Дура?! Это я дура?! — начала вскипать Алиса. — Ну, а кто ещё?! — ответил Яша. — Ах ты… — Может их разнимем? — спросил наблюдавший со стороны за всем этим Змей. — Не, — махнул рукой Клим, — Это его рыжее счастье. Пускай им наслаждается. В школе было многолюдно, несмотря на летние каникулы. Обеспокоенные родители, которые увидели своих детей живыми и в порядке, едва не сорвались в истерики от пережитого волнения, не окажись рядом с ними психологов. Спецназовцы, дежурившие у медицинского госпиталя, лишь со стороны наблюдали за тем, как постепенно школьный двор редеет, и как постепенно солнце клонилось к закату. Холодало. Чтобы хоть как-то согреть своих пассий, спецназовцы отдали им свои куртки, оставшись в одних пионерских сорочках, которые в сочетании их снаряжения заметно выделялись. Наконец, на дворе остались лишь группа Платова, Алиса, Славя, Мику, и Ольга Дмитриевна, которая только-только передала последнего пионера родителям, и наконец смогла навестить полевой госпиталь. К ней тут же подскочил Климентий. — Ну, как вы? — спросил он у пионервожатой. — Всё хорошо, Климентий, — ответила она ему, — Родители с пониманием отнеслись к произошедшей ситуации. Повезло, что никто из пионеров не пострадал… Ольга осеклась, вспоминая, что Вяземский как раз был одним из её пионеров. — Кроме Вовы. Кстати, что с ним? — Мы пока не знаем. Но будем надеяться, что с ним всё будет хорошо. Операция явно будет долгой. Ольга Дмитриевна тяжело вздохнула, и опустилась на траву рядом с ними. — Этот день я никогда не забуду. Боже, ещё никогда мне не было так страшно… Платов протянул ей свою флягу. — Выпейте, поможет успокоиться… Отказываться женщина не стала, поэтому припала горлышку, но сделав один глоток, тут же поморщилась. — Это что, водка? — Да, — забрав у неё флягу, Платов сам сделал глоток, — Мне иногда помогает в стрессовых ситуациях. Тут главное — не переборщить. Да, Алиса? — О чем вы? — спросила вожатая. — Это неважно… Прошло ещё полчаса. Солнце окончательно село, на улицах давно горели огни освещения, а тёплый летний воздух постепенно становился холодным. Наконец, спустя минуту, из палатки вышел хирург, который, тяжело вздохнув, снял с себя марлевую маску, вытирая капельки пота со лба. Подскочившие спецназовцы тут же обступили его с одним вопросом, который они задали хором. — Ну что, как? — А, это вы, — ответил он им, — По поводу вашего друга. Ну, что могу сказать. Операция прошла успешно, жить будет. Состояние у него пока тяжёлое. — Мы можем его навестить? — Нет-нет-нет, ни в коем случае! — оживился он, — Пациенту сейчас нужен покой и отдых. К тому же сейчас он спит.Так что не мешайте его дальнейшему выздоровлению. Вот когда его переведут в стационар, тогда можете его навещать. А сейчас — нет. И точка. Спецназовцы заметно огорчились этому факту, но спорить с доктором и препираться не стали, поэтому вернулись на место. Стрелки часов перевалили за двенадцать часов. На улице не было ни души, лишь несколько милицейских экипажей продолжали дежурить у школы, да медики перевозили Дока в карету скорой помощи, сворачивая свой лагерь. Как раз к этому времени суток к школе подъехал армейский «бобик», который, остановленный одним экипажем, спустя минуту беспрепятственно заехал на территорию, остановившись напротив спецназовцев. — Ну что, спецназёры, как вы тут? — из УАЗика вылез Шахмаметьев, который подошёл к ребятам. Парни, хоть и были предупреждены Змеем заранее, едва сдержались, чтобы не разорвать в объятиях похожего как две капли воды Шаха. — Да, нормально тут, — ответил ему Платов. — Что с Доком? — С ним всё в порядке. Жить будет. — Это хорошо, — заметно обрадовался Алексей, — Ладно, грузитесь давайте. Пора ехать. — А что с Доком будем делать? — Пока останется здесь, до улучшения самочувствия. Потом перевезём его в Ленинград. — Сейчас, одну минуту, — Климентий повернулся к Ольге, — Ну что, нам пора ехать… — Понимаю. Долг зовёт да, или как у вас принято говорить? — ответила она ему с лёгкой улыбкой. — Вроде того. Извините, что так всё получилось… — Не извиняйтесь. Это мы должны были благодарить вас. Не вмешайтесь вы — и… — её голос заметно дрогнул, — Кто знает, что они бы с нами сделали… Майор лишь кивнул головой. — Если всё-таки надумаете, то приезжайте к нам. «Совёнок» будет рад открыть ворота вам… — Обязательно. Только не этим летом. Там понадобится капитальный ремонт. Мы немного там попортили имущество… — В любом случае мы будем рады вам. И, Климентий, — Ольга наклонилась к майору, и Платов почувствовал лёгкое прикосновение её губ на своей щеке, — Вы были самым послушным и исполнительным пионером за то время, что я была вожатой в этом лагере… — Спасибо… За столь лестный отзыв, — немного пощупав щеку, смущённо ответил спецназовец, чуть улыбнувшись, и, попрощавшись глазами, двинулся к машине. — Эй. Змей, Якут, Хруст, ну хорош уже. Ехать пора, — поторопил их Шах. — Да сейчас. Дай с девушкой попрощаться нормально! — ответил ему Урманов. — Ты точно приедешь? — ни в какую не хотела его отпускать Двачевская. — Да точно. Обещаю, что через неделю вернусь к тебе. Побуду по работе в Ленинграде — и к тебе тут же. Даю слово офицера. Кстати, может тебе что-нибудь привезти, Лисёнок? — Себя привези, дурак, — чуть нахмурившись, ответила ему Двачевская, притянув его за грудки к себе и страстно поцеловав, — В целости и сохранности. — Понял, — воодушевлённо ответил ей Яша, — Будет сделано! — Ну Якут, Змей, закругляйтесь. Нам ехать пора. Потом пообнимаетесь с девчонками, — уже торопил их Клим. — Сейчас. Ну всё, до скорого. Как освобожусь, приеду к тебе, — подарив своей даме сердца лёгкий поцелуй в щёку, Кобрин и Урманов тут же вернулись к машине, в которой их уже ждали остальные. Взыл двигатель, зажглись и фары, и машина, дёрнувшись, поехала, отправляя спецназовцев-пионеров в неизвестное путешествие. Провожая пионерок взглядами, с каждым метром, парни стали чувствовать пустоту внутри, которая всё разрасталась и разрасталась. Они настолько привыкли к этому месту, что не хотели его покидать. Но особенно тяжело им далось расставание с девушками, которых они полюбили за эту короткую, как миг, неделю. И мысли о том, что они их видели в последний раз, вызывали лишь в боль в сердце у всех спецназовцев. Но между тем усталость давала о себе знать. Спустя час, два, они начали медленно засыпать, хотя Алексей и говорил, что до аэропорта осталось недолго. Первым вырубился Змей, за ним Хруст, потом Якут прилёг поспать. Последним, сильно зевая, и постепенно закрывая глаза, отошёл в царство Морфея и Платов. Тарахтящий звук двигателя тут же стал тише, что облегчило и без того лёгкую задачу под названием «Уснуть». Тело тут же сковало, будто его заполнили металлом, звуки пропали абсолютно, и лишь с каждой секундой он всё отчётливей и отчётливей слышал чьи-то незнакомые голоса. Нос вдруг уловил запах пыли и песка, а голоса становились всё громче и громче, пока буквально над ним не раздалась следующая фраза на Пушту. — وګورئ، دلته د روسیې څخه ژغورونکي ځانګړي ځواکونه دي. دوی د «غرونو» Продолжение следует…