Действие последнее. По следам прошедшего крокодила. Ночь. Из жизни одного нома. Часть первая
Холл отеля «Гокудо» Нарий закрыл за собой дверь, оставив отца одного на крыльце. В голове всё ещё стоял звон после удара. Парень недовольно поморщился словно стараясь перебороть её — получилось только хуже. Смирившись, он быстро оглядел холл. Внутри стоял полумрак, отчего убранство помещения было скрыто в тени. За дверью, что была за его спиной, доносился глухой рокот огромной массы животных оккупировавшей площадь. Смирившись с болью Нарий двинулся в сторону решепена. Сейчас он был пуст, так как администратор Есток помогла Ману записывать ставки на бой по хвостоборью. В глазах всё ещё двоилось. Отчего одинокая лампа, стоявшая на ресепшене, стала для парня путеводным маякам. Сделав несколько шагов в её сторону, Нарий едва не наткнулся на огромного слона. Отпрянув назад, он удивился самому себе. Как он мог не заметить Боба, что скорей всего направлялся к выходу? Пропуская постояльца, Нарий извинился и поздоровался: «Добрый вечер сэр». Головная боль вновь ударила в весок. Не желая показывать её, он быстрым шагом направился в сторону ресепшена. Обогнув его, с опущенной головой он скрылся за дверью что вела в коридор, а тот в свою очередь к заднему дворику отеля, где ждала его Астика. Их пути разошлись: Боб, проводив взглядом Нария, вышел из главных дверей, а юный крокодил скрылся в мрачном коридоре. Коридор был не длинным. Но отчего-то, шагая по нему не самым быстрым шагом, Нарию казалось что он удлинился в разы. С опущенной головой было иди куда легче. Так боль отступала и была не такой навязчиво-раздражительной. Все его мысли сейчас крутились вокруг слов матери. Каждый раз с новым «ударом» головной боли они всплывали в его воспоминаниях. «Мы сделали достаточно для неё. Теперь она свободна. Отвези её и сдай в какой-нибудь детский приют». Вспоминая, Нарий уже не мог понять отчего больше у него болит голова от этих слов или от удара отца. Бессознательно он сбавил шаг. Боль в голове стала таять. Нет, она никуда не ушла, просто её заменила собой другая боль. Она возникла в груди парня. Боль странная, непонятная. Она словно скручивало что-то внутри его, сверлила, заставляя испытывать щемящею грусть и злость. В глубине души Нарий признавался сам себе что просто не хотел замечать того как мать относится к Астике. С появлением сестрёнки он наконец стал перестал мечтать о полноценной семье — его мечта осуществилась. До Астики они часто вели разговоры за ужином о том как в их семье появится ещё один её член. Инициаторам этого разговора всегда была мать. Отец весело шутил о том что приложит все усилия. Родители смеялись и о чём-то говорили. Нарий не до конца понимал их, но видя их веселые морды был рад. Нарий шёл по бесконечно длинному коридору в раздумьях Почему? Почему мама не хочет принять Астику? Это всё из-за того как она выглядит? Он пытался как-то объяснить это, но не мог. Бросив эту затею он вновь стал жертвой того самого щемящего чувства что безжалостно сжимала его душу. На глаза вновь появились слёзы. Как странно. Он мог выдержать самую сильную боль и не заплакать, а сейчас, от одной только мысли что он потеряет Астику, на него волнами находило такое чувство, что никакое усилие воли не способно было удержать его. Всхлипнув, Нарий облегчённо выдохнул, когда вспомнил что отец пообещал всё уладить. Стало легче. Нарий всегда представлял отца как нечто несокрушимое. Зверя способного решить любые вопросы, разрешить любые проблемы. Сейчас он уповал на него как на последний шанс. Это отгоняло страшные мысли. На душе становилось легче. Щемящая боль в груди стала отступать. Появилась надежда, а слезы на щеках, на счастье Нария, высохли. Бесконечно длинный коридор закончился и парень, опершись ладонями о дверь, открыл её очутившись на крыльце у заднего дворика. — Астика! — Громко крикнул Нарий, и сразу после этого за ним захлопнулась дубовая дверь. Спрыгнув вниз по ступенькам крыльца он очутился на тропинке сделанной из смеси старых и новых досок. Двинувшись по ней, он оглядывался в поисках сестрёнки. В углу виднелся гараж, с приоткрытой дверцей. Сарай, заполненный углём. За ним частокол ограждавший периметр дворика. Пройдя мимо клумб, что посадил Рари, Нарий заметил что часть цветов была срезана. Скорей всего Рари готовился к очередному любовному завоеванию. Прямо за клумбами находилась площадка с автомобилями. Чуть в сторонке беседка. Обычно в ней заседало несколько ребят из борёкудана отца. Сейчас она была пуста. Немудрено, наверняка все они были заняты. Только подойдя к колодцу, что был почти в центре дворика, Нарий наконец заметил Астику. «Вот ты где» — обрадовавшись, подумал он. Она находилась возле стены отеля: между крыльцом и бетонной лестнице, что вела в подвал. Там находились «квартиры» нескольких семействам прытких ящериц, что обосновались в глубине витиеватых труб. Нарий знал, что Астика водила дружбу с одной девочкой по имени Пилка. Так и сейчас он застал её возле кромки трубы, что выходила из стены, рядом с пустой миской, куда Рари складывал объедки своего ужина в качестве платы за труды прытких ящериц. Астика сидела на голой земле раскладывая перед собой собранные днём цветы — другие, те, что она ненароком задавила во время нападения Собекхотепа и его брата Бакенхонса ей пришлось выкинуть и набрать новые. Укладывая цветок к цветку определенного цвета, Астика старалась быть аккуратной. Возле неё постоянно крутилась маленькая самка прыткой ящерицы. Астика брала из общей связке цветок, определяла его цвет и клала его к остальным, какого же цвета; в этот момент Пилка подбегала к нему и поправляла его, укладывая равномерно. Для маленькой прыткой ящерицы это было весьма непростым занятием, так как по размеру для неё цветок походил на небольшой ствол деревца. — Вот так. — Поправив очередной цветок, повторила Пилка. Отойдя назад, она убеждалась, что всё сложено правильно и бежала к следующему, который Астика уже положила. Девочки были так заняты этим делом, что не только не услышали крик Нария что звал Астику, но и то как он подошёл к ним на расстояние вытянутой лапы. Замерев, стараясь не мешать им, Нарий с улыбкой наблюдал за ним. Будучи самцом он не до конца понимал что именно такого интересного в том чтобы собирать цветки и раздавать их бойцам после сражения по хвостоборью? Так как в его семье из женщин была только мать — она, отвечая на этот вопрос, говорила загадками — «Вам этого не понять», а отец сам пожимал плечами когда Нарий обращался к нему с этим вопросом, сам же Нарий ещё был довольно робким при общении с противоположным полом, отчего ему оставалось лишь догадываться об истинной причина этой традиции. Юный крокодил задумчиво смотрел на то, как Астика и Пилка раскладывают разноцветные цветки. Первой его присутствие заметила Пилка. Абсолютно голая девочка остановилась, закончив поправлять очередной цветок. Увидев Нария, стоявшего за спиной Астики, она подала последний знак лапой. Астика быстро обернулась. На её изуродованной мордочке заиграла улыбка, когда в радостных глазах отразился силуэт брата. — Вы закончили? — Немного стеснительно спросил он. Вверх взмыл пальчик Астики. «Одну минуту господин» — повторила Пилка. Поглядев на небольшое количество цветков лежавших на подоле длинного платья сестры, что ждало раскладки, Нарий смиренно сделал шаг назад. Ждать ему пришлось не долго. Когда Астика и Пилка закончили они обвязали каждый букет нитками. Собрав все три, Астика уложила их в корзинку, найденную где-то в закромах у Рари. — Всё. Пошли-пошли. Быстрее, вдруг мы пропустим бой. — Бегая вокруг Астики, время от времени подпрыгивая радовалась Пилка. Когда Астика поднялась на лапы, Пилка ухватилась за подол её платья острыми коготками и в мгновение ока вскарабкалась вверх, очутившись на её плече. Очутившись на нём она мгновенно прильнула маленькой мордочкой к шее Астики, отчего так невольно рассмеялась, когда мокрый нос подруги стал щекотать её. — Пилка, ты с нами? — Увидев малышку прыткой ящерицы, немного удивился Нарий. — Да. — Твердо ответила та, дополнив утвердительным кивком. Нарий невольно покосился на трубу где жило семейство Пилки. Никого. Впрочем, судя по тому что Пилка нужна им была только во время работы — в свободное время малышка была предоставлена самой себе, и судя по том что никто из её родителей не особо заботился о дочери, о чём свидетельствовало банальное отсутствие на ребёнке элементарной одежды, Нарий понял что просить у Сабра — отца Пилки разрешения на поход на бой по хвостоборью излишне. Присев на корточки он сравнялся мордой с мордочкой сестры. — Астика, вы ведь с Пилкой подруги? — Смотря на девочек, спросил Нарий. — Самые лучшие. — Вскрикнула Пилка и опять прижалась лапками к шее Астики. Последняя пару раз кивнула. — А подруги должны заботиться друг о дружке. — Начал издалека Нарий. Поглядывая на голую Пилку он клонил к тому что это тут, на заднем дворике, она может ходить в таком виде — по этой причине Пилка, как и большинство её братьев и сестёр не покидали месте проживания, уходя максиму до мусорных ящиков в поисках личинок и остатков еды, но при выходе на площадь нормы приличия должны были соблюдаться. Нарий не понимал почему Астика сама не догадался об этом — наверное по непониманию в виду юного возраста. Юный самец крокодила вынул из кармана платок. Надавив в его центр острым когтем, он проделал в нём отверстие. — Вот, одень. — Произнёс Нарий и протянул порванный платок самочке прыткой ящерицы. Большая по меркам Пилки ткань окутала её с головой. Обаче её голова быстро нашла сделанное юным крокодилом отверстие и вскоре платок полностью скрыл её наготу. Усевшись на хрупкие плечи девочки платок на её теле превратился в некое подобие пончо. Заметив это краем глаза Астика вынула из кармана платья кусочек веревки и притянула её Пилке. Последняя, схватив нитку, обвязала её вокруг талии, отчего пышное пончо превратилось в некое подобие платья, хоть с невероятно большим вырезом сбоку. Это отнюдь не испортило настроение Пилки. И Астика, и Нарий наблюдали как девочка, встав на одну лапку, сделала оборот на триста шестьдесят градусов. На мордочке Пилки появилась невероятно красивая улыбка. Сейчас, для неё, порванный носовой платок и старая нитка на талии была сравнима самому пышному платью, что видал мир. — Спасибо большое господин Нарий. — Сделав поклон, поблагодарила паренька Пилка. — Пожалуйста. — Ответил Нарий. Его взгляд упал на глаза сестрёнки. — Если кого-то любишь, то должен заботится о нём. Пилка кивнула. — Я люблю тебя. — Не сдержав эмоции, улыбнулся Нарий. Как назло к горлу примкнул ком, а глаза вновь стали влажными. Нарий стыдливо отвёл взгляд. Краем глаза он заметил как Астика указала пальчиком сначала на себя потом на него и в конце сделал жест в виде сердечка. Это не могло не заставить Нария улыбнуться. Ком в горле прошёл, а слёзы испарились. — Ну что девчонки, пошли на праздник? — Весело произнёс он и поднялся. — Да! — Вскрикнула малышка прыткой ящерицы. Нарий протянул лапу и за неё ухватилась покрытая шрамами лапка Астики. Через минуту они притиснулись сквозь ворота. Выбежали на площади, едва не столкнувшись со стоящим за воротами Рари — молодой крокодил прихорашивался, поправляя бойцовскую экипировку и распровляя цветы в букете, рядом с его нижними лапами находился старый магнитофон, что напевал какую-то забористую песенку, они скрылись в толпе зверей, стараясь пробраться поближе к сцене. Главный вход в отель «Гокудо». Центральна дверь приоткрылась и на косяк упала лапа тигра. — Пойло у ящеров на вкус как моча. — Держась одной лапой за косяк двери, а второй придерживая дверь, выдал Харитон. — И потому ты выдул его целую кадку. — Подколол его стоявший сзади Наум. В ответ Харитон повернул голову и, улыбаясь, поглядел на собрата. Он продолжил логически, заплетаясь языком: — А чё… ик, ещё делать? Наум быстро оглянулся, чтобы убедиться, что вокруг них нет посторонних. Ответил: — Ну, нам вроде как приказано приглядывать за Миандрием. — Да чё станется с этим слоном. — Фыркнул в ответ Харитон. Двинувшись вперёд он вышел на крыльцо главного входа в отель. За ним последовал Наум, попутно наблюдая как его собрат, двигаясь вперёд, покачивался как матрос на палубе во время сильной качки. Харитон умел пить — Наум знал это не понаслышке, потому даже «штормящий» тигр уверенно стоял на нижних лапах. Подойдя к ступенькам Харитон раскинул лапы словно пытаясь объять весь мир. Набрав в лёгкие как можно больше воздуха, он с наслаждением выдохнул. — Если бы не духота… — он хотел продолжить на не смог подобрать слова, отчего забросил эту идею. Продолжение и не требовалось. Ставший рядом с ним Наум почувствовал лёгкую прохладу. По сравнению с их душной комнатой на улице, хоть всё ещё жара не спала, было свежее. Перед взорами двух тигров возникла площадь. Невообразимое количество рептилий шныряло туда-сюда. Ближе к рингу движение походило на мельтешение микробов в чашке Петри. Тот, кто уже занял место, ждал начало поединков и возможность самому поучаствовать — последние толпились возле одного из углов ринга. Другие, вспомнив, что что-то забыли, посылали друзей: купить еды, напитки, принести скамейки. Несколько девушек вставая на цыпочки в поисках трёх женщин, что раздавали разноцветные цветки. Кто-то подпрыгивал вверх потеряв свою компанию. Подпрыгнув, быстро вертел головой пытаясь уловить в бесчисленном потоке зверей знакомые морды. Если это не удавалось, он подносил ладони к пасти и громко звал друзей. Когда потерявшийся был найден, друзья окрикивали его, махали лапами, подзывая к себе. Тогда начиналось самое трудное — добраться до них. Протиснуться вдоль плотных рядов пресмыкающихся было не самой простой задачей. И хорошо, если ты гребнистый крокодил, а если зверь поменьше? По пути можно было напороться на индивидов, что уже заняли свои места, с интересом ведя беседу с товарищем и поглядывая на сцену; им твое вмешательство — а ты не один такой «бродящий», порядком надоело. Посему время от времени вспыхивали небольшие ссоры, были слышны слова извинений. Небольшую группу ящериц, что попросила доставить их к сцене, поместили в корзину. Передавая её из лап в лапы над головами их сначала оттащили к рингу, после чего вернули обратно на край толпы. Сидевшие, уже изрядно принявшие на грудь самцы ящериц, громко кричали, а увидев знакомых, просили вернуть их к рингу — те возвращали, но снова кто-то отдавал корзину другому и так они вновь приближались к краю. Путешествовать по лапам зверей как по волнам, группе «мореплавателей» уже изрядно начинало бесить подобное. Но их недовольство вызывали лишь смех. Большинство животных тут было либо хорошо знакомо друг с другом — так как жили в одном небольшом райончике, либо, если это касалось приезжих — то знали друг друга. Отчего в толпе царила атмосфера веселья и доброжелательности. Даже путешествующих по волнам лапа самцов ящериц в конце концов вернули поближе к рингу. Последние тут же запрыгнули на столб, что располагался возле ринга, и забрались наверх, где была площадка для малых представителей зверей, пока их корзина-корабль не отправился в очередное путешествие. Двое знакомых, что давно не видели друг друга, отошли к углу дома подальше от шумной толпы. Закурив, они о чём-то беседовали. Парочка самцов аллигатора, подходя к краю толпы, невольно косились на проходящих мимо самочек. Двое других, разминая кулаки ладонями, интересовались куда нужно пройти тем кто хочет выступить на ринге. Можно было заметить Остинга — самца крокодила средних лет, местного портного. Он стоял возле одного самца варана и о чём-то беседовал с ним. Собеседник Остинга был одет довольно утончённо. При беглом взгляде на одежду самца варана всплывали ассоциация, что он работе каким-то кутюрье. И в данном случаи одежда подтверждала профессию того кто её носил. Остинг, разговаривая с самцом варана, постоянно жестикулировал лапами, изредка показывая жест — сложив большой, указательный и средний палец подушечками вместе он тёр их друг об друга — деньги есть говорил жест. В ответ на его слова собеседник кивал, но явно с недоверием, отчего Остинг вновь размахивал лапами, пытаясь уговорить кутюрье. Внезапно за спиной Остинга возникла его дочь. Окраина, найдя отца в массе зверей, обрадовалась. Постучав по плечу отца, он хотела ему сообщить радостную весть — после принятия лекарств маме стало лучше. Сейчас за ней наблюдает младшая сестра. Мама пришла в себя и хочет видеть папу. Неохотно отвлёкшись на дочь, Отсинг что-то грубо ответил ей, и, боясь потерять интерес кутюрье, вновь завязал с ним разговор. Слегка опустив голову, Окраина сделал шаг назад. Призадумавшись, она невольно оглядела толпу зверей. Среди них легко можно было увидеть восседавшего у самого ринга огромного слона. Внезапно для неё слон повернул голову и словно зная где она находится поглядел на Окаину. Это было столь неожиданно и странно, что девушка вздрогнула. Не зная как поступить: махнуть лапой о поприветствовать или же это ей просто показалось, что слон смотрит на неё, а на самом деле просто смотрит в её сторону не замечая Окраину среди множества зверей. В таком случае её махание лапой было бы очень неуместно. Решив, что это именно так она направилась к улице, что вела к её дому. Несмотря на то, что маме стало лучше, она не чувствовал веселья. На душе лежала тревога. Сколько раз маме становилось лучше и вроде всё налаживалось, но внезапно ей опять поплохело. Сейчас, конечно, всё должно пойти иначе, так как у них появилось много денег на которые можно купить лекарства и заплатить доктору за уход, но Судьба столько раз обманывала ее, давая ложные надежды, что Окраина постоянно боялась что все вновь станет плохо. Маневрируя среди потока зверей, она направилась в темную улицу, попутно кидая взгляд на высокую фигуру слона, что возвышалась над всеми рептилиям. Её сердце ушло в пятки когда, двигаясь вдоль дома она заметила, как голова слона поворачивалась словно подзорная труба — он явно наблюдал именно за ней. В голове всплыли воспоминания этого дня и странные слова сказанные мистером Бобом. «Надеюсь вы пройдите испытание» — С толикой грусти и оттенками жёсткости сказал Боб. Эти слова не давали ей покоя. Что он имел ввиду? И почему говорил так жестко и в тоже время печально. Эти размышления заставили её остановиться. Стиснув зубы, она сдвинула брови. Развернувшись, Окраина решила это выяснить. Двинувшись обратно к площади, она растворилась в многочисленной массе животных. Среди веселящихся зверей мало кто обратил внимание на старого как мир крокодила. Отчасти из-за того что он походил на высохшую мумию, отчасти из-за того что согнувшись буквой «С» был невероятно мал и неприметен. Сходив утром на рынок Евтипионридоит вернулся к себе домой что находился вблизи площади. Приготовив себе раствор опиума, он незамедлительно принял его. После чего прильнув к подоконнику и взглянул в окно, за котором виднелся рынок и стоявшая вокруг него суета. Солнце пригрело его. Закрыв глаза Евтипионридоит задремал, а когда открыл то увидел как солнце зашло за горизонт. Прилагая титанические усилия, он вспомнил свой разговор с Рирэйком, Сквозь мутное сознание всплыло воспоминание. — Башника говоришь? — Она самая, ручеёк мой родниковый… — Так чё ты сразу не сказал. Она, уважаемый Евти, любит сильных, стойких самцов. Вот покажешь ей свою силу, считает твоя самка. Влюбится в тебя, хвост на отсечение даю. — Гребнистый крокодил решил провести первую часть плана в исполнение. — Силу говоришь. — Потирая подбородок тростью призадумался Евти. — Да. — Дрирэйк словно вспомнил. — Сегодня вечером намечается бой по хвостоборбю. Ты выйди на арену и вызови на поединок самого сильного самца нома, — он продолжал, воодушевлённо приводя вторую часть задуманного плана, — только самого сильного, иначе Башнику не впечатлить. Только бейся как в последний раз. Тут нужно наверняка действовать. Ещё больше понадобилось времени чтобы Евтипионридоит вспомнил происходил ли это разговор сегодня, вчера или сотню лет назад. Вслед за ним в голове, старого как Вселенная, крокодила появился образ юной девушки в розовом платье. Решив действовать, Евтипионридоит принялся за дело. Когда он очутился на улице, облачённый в «боевой наряд» проходящие мимо звери отворачивали головы, так как едва могли сдержать смех при виде старика. Почтение к ним в Репод Сити было возведено практически в культ. Даже самый влиятельный и богатый житель города рептилий должен был уважительно делать поклон любому старцу вне зависимости от его положения в обществе. И чем почтительней был возраст, тем ниже должен быть поклон. Оттого прохожие, боясь проявить не уважения, быстро кланялись и отходили в сторону, чтобы закрыть лапами пасть и сдержать смех. Нацепив длинные боксёрские шорты, резинка которых сжимала грудь старца, а подол закрывал колени тоненьких, похожих на сухие ветки, нижних лап, Евтипионридоит надел сверху облагающею майку-топик, низ которой доставал до груди. На голове виднелся очень старый боксёрский шлем: протёртый, местами сгнивший и довольно внушительный по весу, так как Евтипионридоит, надев его, с трудом держал голову приподнятой. Сам шлем был довольно велик, постоянно спадая на глаза, заслоняя обзор. В одной его лапе были боксерские перчатки. Иногда пальцы старика не выдерживали и сами по себе разжимались; перчатки падали и проходящие мимо звери, стараясь помочь странному старому крокодилу, торопились поднять их и вручить обратно — иногда для этого требовалось больше чем одна попытка, так как взяв перчатки Евтипионридоит тут же ронял их, пытаясь приподнять упавший на глаза шлем. Спустя время ему всё же удалось совладать с ними. Для этого пришлось прибегнуть к особому приёму. Так как Евтипионриду для сохранения вертикально-горизонтального положения необходимо было постоянно опираться двумя лапами на трость, поставив её перед собой, то одеть перчатки в таком состоянии он не мог. Именно тут ему пригодилась «подпорка» — по-другому назвать этот предмет было невозможно. Суть её была проста до безобразия. Подпорка имела форму низ стула: основание на котором крепились седлообразная конструкция — именно на неё Евтипионрид опирался грудью и четыре ножки на колёсиках что опирались на землю. Используя её старик мог свободно манипулировать верхними лапами не теряя равновесия. Опершись грудью на «седло» Евтипионрид сделал попытку надеть перчатки. Почему он не экипировался полностью воспользовавшись стулом в квартире или скамейкой что были почти возле каждого дома? На этот вопрос не знал ответ сам Евтипионридоит. Возможно, он просто забыл об их существовании. Так или иначе ему удалось надеть перчатки и завязать их. В его голове именно так все и было. На самом же деле длинные нитки, исходящие от боксёрских перчаток коими нужно было стягивать их, свисали вниз, кончиками валяясь по земле. Сами же перчатки с трудом держались на хрупких, как у младенца, запястий. Большие в объёме они дополняли гротескный облик старого боксера — огромные перчатки и шлем на маленьком хлюпком теле. В противоположность образу морда Евтипионридоита выглядела грозной: он сдвинул брови — их кстати невозможно было увидеть из-за шлема, взгляд устремлённый, полный решительности и неистового желания победить самого сильного бойца что выйдет на ринг, дабы покорить даму его сердца — юную и нежную девушку Башнику. Фотографию, которой бесконечно старый крокодил спрятал под шлемом, свято веря в то что она принесет ему удачу, так как только она могла помешать ему победить; всё остальное было делом техник: хоть он и был немного стар, но техника и опыт, как считал Евтипионридоит, должны обуздать силу и пыл молодости. Поправляя амуницию, он тихо напевал старую песенку:Любовь я ожидал тебя робея-я-я, Вот миг настал, могу сказать себе я: Любовь пришла, Любо-о-о-вь пришла! Что толку в молодых самцах? — Скажу я сам себе наедине. Видней мужская красота в морщинах
Закрыв пасть, он стал подпевать — «Ммм-м–м-м м-м-мм». В это время совсем на другой стороне площади возле ворот, что вели к внутреннему дворику отеля «Гокуда» молодой крокодил Рари недовольно огрызнулся, когда мимо него пробежала весёлая малышня в виде Нария и Астики. Если последней он мог дать нагоняй, то побаиваясь Дрирэйка и особенно Миакелу, перечить Нарию он не хотел. Стоявший рядом магнитофон напивал задорную песенку.Что толку в этих старых крокодилах! Смешон не первой свежести жених. Судьба ласкает молодых-красивых, Любовь для них, Весь мир для них, Любовь — для них!
Остыв и оставив ребятню в покое, Рари нагнулся и выключил музыку — всё равно она едва была слышна из-за гула толпы на площади. День боёв по хвостоборью был для него особым видом праздника. В этот день он выходил на ринг чтобы получить тумаков. Не сказать чтобы Рари совсем не умел драться; цель выхода на ринг было вовсе не победить противника. Истинной целью похотливого молодого крокодила было подцепить очередную красотку. И желательно ту, под юбку которой он ещё не заглядывал. А с учётом его многочисленных любовных интрижек таких девушек на районе остались единицы. Он помнил их всех наизусть, поимённо. Но даже в столь маленьком списке, все девушки не вкусившие его любовь, располагались строго по иерархии. В тройке лидеров шла Окраина — молодая самка крокодила дочь местного портного Остинга. Рари часто подбивался к ней, но всегда получал мягкий отказ. А с учётом того что мать Окраины лежала с дыркой в боку, последней было не до романтики. Но всё изменилось. Судя по слухам у Остинга появились деньги, так как местный доктор рассказал, что Окраина купила у него дорогие лекарства для матери. Этот факт обрадовал Рари. Он надеялся что выйдя из апатии молодая Окраина не устоит перед ним и он наконец сможет «взобраться на этот неприступный пик». Второй в его списке стояла Гария. Симпатичная самочка крокодила. Однако излишняя опека её матери не давало Рари даже шанса приблизится к девушке. В мыслях он называл её «поводок целомудренности». Старая карга догадывалась для чего все эти взгляды, шутки, цветы и прочее, посему сторожила дочь круглые сутки. Гария, как и Рари была не в восторге от такой опеки, но будучи воспитанной в семье с жесткой иерархией не смела перечить матери. Шанс что эту ночь он сможет провести с Гарией был очень мал. «Больше шансов переспать с её матерью, — вспомнив про заботливую вдову, усмехнулся молодой крокодил, он логически призадумался, — хотя… если это приведёт его к Гарии, то что не сделаешь ради очередной зарубки». Усмехнувшись над собственными мыслями, Рари подумал о первом месте. Башника — хрупкая девушка которой едва исполнилось шестнадцать лет. Настоящий алмаз. Милая на мордочку, пышная телом, которое уже набухло от гормонов. Если остальные были стоящим «блюдом», то Башника была — десертом. Рари сально улыбнулся, проведя острым языком по губам. Что было причиной такого успеха молодого крокодила у прекрасного пола? На этот вопрос легко давала ответ внешность Рари. С самого детства он прекрасно понимал, что чувствуют красивые девушки, оказавшись в мужской компании. Только в его случае всё поменялось местами; с детства за ним толпой ходили девочки. Так что женским вниманием он был не обделён. Да так что у местных пареньков, которые радовались и «объедкам» — вдруг понравившаяся девушка соизволит бросить на них взгляд или даже поговорить, Рари вызывал огромное бурю эмоций, и не самых позитивных. Ему завидовали, его ненавидели, и им же восхищались. Так или иначе, популярность Рари у прекрасного пола местные самцы долго переносить не могли. Дошло время до драки, где завистливые самцы быстро проучили красавца крокодила, тем самым преподнеся ему величайший подарок. Избитый из-за зависти красавчик тут же вызвал в сердцах девушек шквал эмоций. Тут стоит отметить что Рари довольно стойко пытался дать отпор завистникам, что выглядело в глазах самок Репод Сити ещё величественнее. Рари не был трусом и мог постоять за себя. Да, его побили. Но побили в неравном бою! Да ещё за что за то, что он просто красивее других парней! Завистливые неудачники без чести! В глазах всех самок рептилий нома Рари стал настоящим героем. Большего одолжение местные ребята сделать для Рари не могли. Пытаясь хоть как-то пожалеть красивого крокодила местные барышни толпой ходили за ним. Пытались помочь, приносили мази и лекарства, предлагали помощь, предлагали себя — от последнего Рари никогда не отказывался. В конце концов они грудью встали на защиту красавчика упрекнув остальных самцов в их малодушии. С тех самых пор Рари нашёл универсальный ключ к сердцу самок — жалость. По этой причине он каждый раз выходил на бой по хвостоборью чтобы вновь в его лапам упали все представительницы прекрасного пола что находились в это время на площади. Но проиграть так просто было нельзя. Слабый самец не вы вызовет у воинственных самок Репод Сити ничего кроме как призрения. Проиграть нужно было с умом. Тогда у Рари созрел гениальный план. Он тайком оговаривался с сильными противниками, естественно платя им за это серебром, чтобы они слегка поддавались ему. Победа всё равно оставалась за ними, так что честь противника никак не будет задета. Рари нужно было только показать дамам, что он бился достойно и что самое главное против опытного и сильного соперника. Проиграть такому было не зазорно. Отчего сразу после боя хитроумный «охотник за юбками» получал то что хотел — сочувствие. Это бы не работало, если бы не внешность Рари. Он был не просто красив, он был эталоном мужской красоты, по крайне мере в Репод Сити. Красивая морда: мужественный подбородок, искрящиеся глаза, золотистые полоски на дредлоках — настоящий блондин, выпирающие скулы, брови, белоснежно белые зубы, милый носик — всё на его морде было идеальным. Телом Рари также был статен. Подтянутый и высокий. Ровная осанка. Во время работы, особенно когда было невероятно жарко, а в Репод Сити жарко было всегда, Рари снимал верхнюю одежду, оголяя грудь. Подтянутое мускулистое тело словно сошло с подиума известного скульптора, что в своих статуях воплощал истинную мужскую красоту. Мощная мужская грудь вздувалась когда Рари делал вдох. Каждой самке хотелось дотронуться до неё. Почувствовать её гранитную крепость. Прильнуть к груди вслушиваясь в спокойное методично-мелодичное постукивание сердца красавчика. Потом опустить лапы, приходясь по бугоркам пресса; слегка надавить и с наслаждением почувствовать как он подобно твёрдой резине, одновременно упругий и железный. А там, если судьба соблаговолит, лапки самки медленно двигались вниз, забирались под ремень в штаны. После чего глаза красоток округлялись — и там Рари мог удивить прекрасный пол: твердостью, гибкостью и размерами. Последним штрихом был хвост молодого крокодила. Любоваться им можно было наравне с созерцанием течения воды и игрой пламени костра. Даже Миакела, видящая ловелас Рари насквозь, порой замечала за собой, как в ступоре стоит у окна не сводя глаз с молодого крокодила который работал на заднем дворе их отеля. Выцепляя каждый мускул на его зелёно-бронзовом теле она невольно ловила момент когда он выпрямится и смахнет со лба пот, а тот что не был убран упадут на его тело. Котясь капельками по «ухабистой дороге» он достигнет области чуть ниже пупка, как и взгляд Миакелы скользнёт по сильно опущенным штанам, что оголяли бедра. Останавливаясь на крупной мышцы, конусом уходящая под брюки в область лобка. Ко всему прочему Рари не был из тех кто гнушался работы. Крокодилом он был смышлёным. Лапы росли из нужного места. Совокупность всех факторов делало его практически идеальным спутником жизни для любой девушки. Вот только в каждой бочке мёда есть своя ложка дегтя. И у Рари был свой недостаток. Будучи желанным для любой самки Рари решил выбрать путь полоцкого наслаждения, на полную используя все свои качества. Порой Миакеле казалось что истинной мечтой Рари была цель оттрахать если не всех самок в Репод Сити, то большинство. В предвкушении того что сегодня ему повезёт и он наконец сможет убрать из списка очередную цель Рари воодушевлённо направился в сторону ринга, к углу где толпились желающие размять хвосты. Пьяный взгляд Харитона обозрел кипящею животными площадь. Ставший рядном Наум бросил взгляд на собрата что покачивался «на волнах». — Ты сможешь биться? — Более тупого вопроса Наум не мог представить. Посему был удостоен вопросительно-презрительного «ответа». Харитон хотел ответить что немалую часть своей жизни проводил в кабаках, в стельку пьяным за любимым занятие — дракой, или — это было ещё лучше — поножовщиной. Зная все что могли друг другу сказать, два тигра весло улыбнулись, едва не рассмеявшись над глупым вопросом Наума. — Пошли брат. Я сегодня одному уроду пообещал рёбра пересчитать. — Засунув лапы в карман брюк нагло стал спускаться по ступенькам вниз Харитон. — Кому? — Следуя за ним спросил Наум. — Да местный урод заплатил мне за драку. Сказал чтобы я его побил, но дал и ему возможность хорошенько врезать мне. — Чё за херня? Он дал тебе денег чтобы ты позволил ему тебя ударить, но не выиграть? — Не понимая плана, сдвинул брови Наум. — Вот и я не пойму чё за полынь. Эти крокодилы не только уродливые, но и тупые. — Фыркнул тигр. — И чё ты будешь делать? — Поинтересовался Наум. — Сделаю из этого урода ещё большего урода. Весёлый смех. Два статных тигра двинулись к толпе. Приблизившись к краю толкучки они бесцеремонно стали отталкивать собравшихся, расчищая себе путь. До тех самых пор пока не упёрлись в трёх огромных гребнистых крокодилов. — Ты либо подвинишся, либо я пройдусь по твоему бездыханному телу. — Раздался суровый голос Харитона. Праздник был в полном разгаре. Боб сидел возле ринга, почти вплотную. Чтобы он тут поместится пришлось убрать три крупных лавки так как огромный слон попросту бы сломал их под своим весом. Дабы почётный гость не сидел на голых камнях — ими было обложена эта часть площади, член борёкудана распорядился принести два больших ковра. Когда их постелили Боб, поняв, что по-другому никак, уселся в позе лотоса как заправский шейх. Слон был довольно высоким, отчего отсутствие скамеек никак не мешало ему оглядывать ринг и площадь. Сидевший почти возле самом ринге слон устал смотреть на пустое татами отчего поймам в толпе Окраину — подобной удаче он очень обрадовался, проводил её взглядом и устало вздохнул. Доставивший его к рингу член борёкудана предложил ему сделать ставки. — Мистер Бобов на кого будите делать ставки? — Помня указ босса, сделав поклон, спросил член борёкудана. — Пять монет на Горидольда. — Вспомнив совет Дрирэйка сделал ставку Боб. В когтистые лапы члена борёкудана упало серебро. На удивление слона тот никуда не ушёл. — Ещё ставки будут? — Вновь спросил он. — Ещё? — Удивился Боб. — А разве бой будет не один? Решив разъяснить непонимание, член борёкудана ответил: — Бой Горидольда с чемпионом из соседнего нома будет основным, но до него пройдет ещё несколько боёв. Любой может учувствовать. Вы можете сделать ставки и даже сами поучаствовать. Слон отрицательно покачал головой. — Нет, спасибо. Я лучше отсюда посмотрю. — Как пожелаете. Я отнесу ваши деньги Ману, он вас запишет. Оплата при выигрыше будет доставлена в ваш номер. Приятного вечера сэр. — Благодарю. — Ответил слон. Поклон. Член борёкудана удалился, растворившись в толпе. Когда он ушёл Боб вновь огляделся. Рядом c ним было относительно свободно, особенно если сравнивать с остальным местом на площади что кишел разновидными рептилиями. ВИП зона на которой он оказался был ограждён по периметру самодельными столбиками по назначению чем-то схожие со столбиками бело-красного цвета коими ограждают места для парковки в Зверополисе что что предназначены «не для всех». Но если по назначению ограждающие столбики на площади и на проковках Зверополиса были тождественны, то по исполнению — нет. Столбики вокруг ВИП места были сделаны Рари на заднем дворе отеля: основанием служил диск от колеса, штоком — труба, одним концом приваренная к диску. Возле периметра стояло несколько не молодых, но крепких парней. Скорей всего это были члены борёкудана Дрирэйка следившие за тем чтобы толпа зверей не проникла в ВИП зону. Да, конечно, все вокруг знали что это место Дрирэйка и приглашённых важных персон, вот только взгляд прожжённых бандитов, от которого пробегали мурашки даже по толстокожей спине, дежуривших у периметра ВИП зоны, останавливал куда сильнее чем память о том что за столбики заходить нежелательно. Опустив взгляд Боб неожиданно заметил перед собой местного врача. Тот скромно сидел на табуретке упершись взглядом в какую-то точку на ринге. Ему явно было некомфортно находиться тут, это было видно невооружённым взглядом: скомканность позы, отрешённость во взгляде, казалось мыслями он был далеко от этого места. Однако статус врача обязывал его находится тут. Он даже не заметил на себе взгляд слона. Чуть дальше, возле одного из углов ринга, что так же примыкал к охраняемой ВИП зоне, стояла Миакела. Прильнув к краю ринга животом она слегка согнулась, облокотилась одной лапой о серую ткань ринга, уперев подбородок на ладонь. Вторую лапу положила вдоль края ринга как прилежный ученик за партой, и чем-то напоминала самок из Фуррифанса что выглядывая из окна своих изб задумчиво вздыхая и любуясь природой. Её взгляд так же показался Бобу задумчивым и слегка расстроенным. — Дорогу! — Внезапный громкий крик заставил всех, кто находился рядом со слоном, включая его самого, обернутся в сторону выкрика. Который продолжался. — Подвиньтесь, дайте пройти. Расступитесь. — Уже мягче, но всё ещё властно. — Парти, Авиен кубовую клизму вам в жопу, подвиньтесь. Громкий и властный голос несомненно принадлежал Дрирэйку. Возвышаясь над всеми он двигался вперед как ледокол прорываясь сквозь толпу. Несмотря на грозность своего прорыва, Дрирэйк не распихивал всех на своём пути, давая возможность стоявшим на пути самим расступиться; разве что один раз нагнулся, схватил откуда-то снизу малыша самца гавиала и посадил его не плечи отца, стоявшего рядом, добавив: «Парти, Тустика потеряешь — всех остальных детей потеряешь». «Это с чего бы?» — Усаживая поудобнее сына на плечах возмутился Парти. Дрирэйк громко ответил: «Жена яйца отрежет со всеми твоими головастиками». Вокруг них раздался весёлый смех зверей. А малыш, сидевший на плечах Парти, смеясь, постучал по макушки отца как по барабану. Под дружный смех Дрирэйк наконец добрался ВИП зоны. Наблюдая за Дрирэйком Боб заметил похожего на квадрат не молодой самец аллигатора, одетый весьма броско. Пробравшись сквозь заслон из зверей двое глав борёкудана остановились возле угла ринга, где находилась Миакела. Из-за очередной волны шума что понялась на площади при появлении Дрирэйка — означавшего начало праздника Боб не мог расслышать их разговор. Сделав шаг в сторону Дрирэйк пропустил вперёд самца аллигатора Юсефера. Последний, увидев жену Дриэйка развёл лапами в сторону словно встретил старую подругу. Увидев Юсефера, что развёл лапы намереваясь её обнять, Миакела сделал поклон — традиции борёкудана должны соблюдаться. На что Юсефер лишь улыбнулся. — Ты все так же почтительна Миакела. — Сказал он. — Традиции борёкудана. — Поклонившись ответила она. — Поклон — это уважение, объятья — это любовь. — Философски ответил Юсефер. Сделав шаг он нежно обнял самку гребнистого крокодила, слегка прижав её к себе. Оказавшись в лапах «квадратного» аллигатора Миакела дружественно улыбнулась и так же обняла Юсефера. Разомкнув объятья они продолжили разговор. Сравнив взглядом не молодую самку гребнистого крокодила Юсефер весело продолжил. — Ты как всегда прекрасна. Ты из тех самок, время которых только красит. Миакела приспустив подбородок слегка покраснела. — Спасибо Юсефер, как сам? — А что со мной будет Миакела?! Я же Квадрат, — веселее прежнего отвечал Юсефер, — меня даже если опрокинуть я останусь квадратом и буду стоять на нижних лапах. Снова весёлый смех. Юсефер продолжал: — Как Нарий? — Растёт. Как Политона? — Спасибо, хорошо. Политона просила передать тебе привет. — Передай и ей привет от меня. Жалко, что нам приходится так редко видеться. Юсефер опечаленно кивнул пару раз. Миакела продолжила: — Как Битрон? В ответ Юсефер махнул лапой — Его увлечение машинами не прошло? — Куда там. Разгорается всё сильнее и сильнее. — Ответил Юсефер. Он вновь поглядел на самку гребнистого крокодила, краем глаза задев Дрирэйка стоявшего рядом и наблюдавшего за ними. — Повезло тебе Дрирэйк. — Наконец произнёс Юсефер. Миакела вновь скромно улыбнулась, а Дрирэйк горделиво подняв подбородок присоединился к разговору: «А то я сам не знаю». — Миакела из тех самок которых невозможно обуздать даже в постели. — Весело пошутил Юсефер. — Старый ты пошляк. — Усмехаясь по-доброму ответила Миакела. Смех. — Не веришь, но мы с парнями били хвостами о гранит что проще трахнуть Дрирэйка чем тебя. Миакела и Юсефер громко рассмеялись, пока на морде Дрирэйкак образовывалась негодование и злость. — Ты за словами следи квадрат. — Огрызнулся самец гребнистого крокодила. — А что?! — Разведя лапами как бы непонимающе продолжал Юсефер. — После того случая, когда Ситритоты тебе яйца отбили битами я думал что ты уже не семейный зверь. Миакела и Юсефер вновь засмеялись. Это была последняя капля в миске терпения Дрирэйка. — Ну всё, хватит! Ты тут всего полчаса, а уже бесишь меня. — Фыркнул Дрирэйк. Продолжил, но уже тише и в какой-то мере обиженно. — Всё у меня нормально, — уточнив, ещё тише, — с яйцами. Непривыкший к току состоянию Дрирэйк встрепенулся, решив сменить тему. — Так, квадрат, — он указал место рядом со слоном, — твоё место. Я на ринг, пора начинать шоу. Дрирэйк хотел выдвинутся к рингу, но почувствовал как за его рукав ухватился Юсефер. — Слышь, — «квадрат» махнул головой в сторону слона, — чё за млек? — Не пари воду Юсефер, — успокоил друга гребнистый крокодил, — постоялец моего отеля. Обычный торгаш из Зверополиса. Наивный малый, безобидный как пиявка. Решил поглядеть на праздник. Вот я и решил ему помочь. Дрирэйк одернул лапу и двинулся к рингу. В это же время Миакела под сопровождением Юсефера подошла к стульям возле ринга. Пока Миакела усаживалась Юсефер бросил недоверчивый взгляд на слона, что восседал на ковре рядом. Заметив злобный взгляд «квадратного» аллигатора Боб почтительно кивнул головой. — Здравствуйте. — С хрипотцой поздоровался он. Ответа не последовало. Юсефер присел рядом Миакелой, отчего сидевшему неподалеку местному врачу стало ещё не уютнее. Он даже подвинул свой стул подольше боясь что мешает. Вскоре на ринг, с большим трудом, взобравшись Дриэйк. Появление главы борёкудана в центре ринга заставило толпу постепенно снизить шум, а взгляды всех собравшихся устремились на грузную фигуру толстого гребнистого крокодила. Обычно для объявления начала празднования боёв по хвостоборью использовали микрофон чтобы собравшейся многочисленной толпе было лучше слышно, но в данном случае этого не требовалось. Голос Дрирэйка легко мог донести свои слова не только до всех собравшихся на площади, но и до тех кто охранял ворота в райончик — последние уже закрывались. — Гордые жители Репод Сити! — Вскрикнул Дрирэйк. Его голос заставил немногочисленных зверей что всё ещё не заметили появление главы борёкудана на ринге взглянуть на него. После этих слов стало тихо. Шум, гам, гул что сопутствовал площади в последние часы стих, отчего в ушах слона появился тихий звон. Оглядев собравшихся зверей, Дрирэйк, в душе, преисполнился счастьем. Каждый раз выходя на сцену он испытывал настоящей экстаз от увиденного. Лишь благодаря ему все эти звери сейчас не прячутся по норам, а могут жить полноценной жизнью. Он сделал паузу наслаждаясь этим моментом. Продолжил: — Вы ждали этого вечера целый месяц и наконец он настал! Давящую на уши тишину вновь разорвал громкий раскат выкриков. Толпа окружившая площадь взревела одним порывом. Вверх взмыли кулаки рептилий. Всё это отобразилось в глазах Дрирэйка. Громкий возглас сотен зверей колыхал струны души старого гребнистого крокодила, задевая его гордыню. Это он, это он всё построил. Он всё ещё глава борёкудана этого нома. Когда все сбежали или пали от полчищ бандитов он выстоял. Его не сломить. Он Дрирэйк Стоик. Ему хотелось чтобы все эти звери кричали ещё громче. Чтобы они орали во всю глотку, чтобы их гул уходил далеко за стены райончика. Оглядывая зверей, он не смог сдержать улыбки. Дрирэйк готов был любоваться этим видом вечно, вечно слышать эти крики. Плыть против течения. Идти против ветра. Делать всё наперекор Судьбе, а порой и здравому смыслу. Бить и держать удар. Падать и вновь подниматься. Даже если все войска падут и в город хлынет орды головорезов с «Диких Земель» он останется здесь. Назло всем, назло Судьбе он выживет. Это был смысл его жизни — идти вопреки. Лишь в борьбе он видел настоящею истину. Любой другой на его месте давно бы рассудил: «Имея такие возможности нужно бежать». Но не Дрирэйк Стоик. Возможно дело было в гордости, возможно в злости — Дрирэйк так и не простил всем бандитам что загнали его на клочок земли отобрав у него его же ном, а может и в другом. В его характере. Неисправимом желании быть вопреки. А может в безумном желании вернуть утраченное. Это его ном, его территория и каждый кто посягнёт на неё должен получить жесткий отпор. Дрирэйк сам терялся в догадках что вело его таким путём, прыгая с одной эмоции на другую. Возможно это было совокупность факторов. В которой, несмотря на весь цинизм, всё ещё тлела любовь. Тусклый огонёк заботы о тех кто был под его началом. Зверей, что сейчас стояли перед ним, выкрикивая его имя. Он знал что им было нужно. Нормальная, мирная жизнь. Город устал от бесконечной тьмы. Его жители опустили лапы. Поэтому им так нужен был подобный псих как Дрирэйк. Зверь упрямый как течение времени. Зверь, что несмотря на все трудности, не сойдёт с пути, не свернёт и не развернётся. Дрирэйк сжал кулаки. Громкий голос заглушил рёв толпы. — На вершине пищевой цепи! Выкрикнул лозунг Репод Сити старый гребнистый крокодил. Взгляды стоявших в топе зверей бегали, не зная что ответить. Дрирэйк вновь вскрикнул: «На вершине пищевой цепи!» Где-то, кто-то повторил его лозунг. Потом ещё. Ещё. И ещё. Пока, поддаваясь массовости, все зверей на площади, поднимая в воздух кулаки, не стали скандировать: «На вершине пищевой цепи! На вершине пищевой цепи! На вершине пищевой цепи!!!» Этот рёв заглушил даже мысли Дрирэйка. Шагая по рингу с мрачным, волевым взглядом он смотрел на всех и на каждого. «Вот так, — повторял он в голове, — вот так. Боритесь! Боритесь и не сдавайтесь! Вот в чём суть жизни». Скандирование лозунга продолжалась заглушая всё вокруг. Сидевший на ковре слон спокойно смотрел на это. Медленно моргая, он опустил глаза и едва заметно удручённо вздохнул. Лапа Дрирэйка взмыла вверх и вскоре громкий гул стих, позже — сошёл на нет. В голове Боба вновь возник неприятный гул, а забытая тишина вновь стал давить на него, словно он медленно погружался в толщу воды, где его сжимало давление. Когда стало тихо Дрирэйк продолжил. — Гордые жители нома до три (15) вы долго ждали этого дня… Громкий одиночный выкрик: «Да-а-а!» — Да, да, — подняв лапу вверх успокаивая толпу, что как бочка с динамитом могла вновь взорваться гулом, отозвался Дрирэйк, — но я также вижу новые морды. Это наши гости из до семь (19) нома. Обращаюсь к ним. Мы рады видеть гостей. — Он продолжил, но голос его стал более строгим, остерегающим. — И вы останетесь ими, пока будете соблюдать правила нашего нома. Хе-хе. К смеху главы борёкудана присоединились отдельные смешки. Дрирэйк продолжал. — Этот вечер не состоялся бы без моего старого знакомого, — он подошёл к краю ринга ближе к тому месту где сидел слон, Миакела и Юсефер, — Юсефера Истинориса. Гребнистый крокодил выкинул лапу, указывая на «квадратного» самца аллигатора. После его слов площадь наполнилась одобрительными выкриками и хлопками в ладоши. Звери приветствовали главу борёкудана да семь (19) нома. Морды рептилий вытягивались, пытаясь увидеть «квадратного» аллигатора. Но ничего не увидев, вновь прятались в «панцирь» толпы. В ответ на приветствие Юсефер встал со стула и подобно важной персоне, что удостоила чести присутствовать на мероприятии, снисходительно взмахнул лапой. Это длилось всего несколько секунд. Юсефер сел обратно на стул и к его ушной раковине мгновенно примкнула Миакела. — Ты привёз охрану? — настороженно спросила она. — Дэк (10) ребят. Они уже охраняют стены райончика. — Быстро ответил Юсефер, одновременно обдав жену Дрирэйка вопросительным взглядом. — Ты чего так волнуешься? Их дальнейшей разговор с «квадратным» аллигатором заглушил громкий голос Дрирэйка. — Мой друг приехал не один, — продолжал гребнистый крокодил, — он привёз с собой местного чемпиона. Я его видел, — Дрирэйк положил огромную лапу себе на грудь, — положа лапу на сердце скажу вам что такого монстра я ещё не видел. Он сделал паузу, внимательно наблюдая как по «морю» зверей, как рябь на воде, побежали осторожные взгляды, послышались тихое перешептывание. Некоторые рептилий, скорей всего гости из соседнего нома, положительно кивали как бы соглашаясь со словами старого гребнистого крокодила, скрещивали лапы на груди, с наслаждением упиваясь гордостью за своего бойца, а заодно поглядывая на морды местных жителей что поставили на местного чемпиона Горидольда — в их глазах читался страх. Дрирэйк видел как на мордах многочисленных зверей появилась тень сомнения. Нет ничего лучше чем подбросить неоднозначность, особенно перед окончанием ставок. Наблюдая за роптанием рептилий, Дрирэйк саркастично-насмешливо думал про себя. «Правду говорят, что у страха длинный хвост, но короткие лапы. Вы ещё не видели этого монстра, но уже испугались. Что ж, пора подбодрить вас». Громче и воодушевляющее: — Но сколько таких к нам приходило?! — Толпа, услышав голос Дрирэйка воспрянула: виднелись довольные кивки, вверх взлетали одиночные лапы сжатые в кулаки и крик: «Их было сотни!» Дрирэйк продолжал так же воинственно. — Скольких наш Горидольд отправил в нокдаун?! — Громкие крики наполнил площадь. — Где ты? А?! Горидольд?! Дрирэйк метался взглядом пытаясь выцепить в «океане» рептилий морду местного чемпиона. Вскоре, недалеко от него, взмыла крепкая лапа Горидольда. — Вот ты где. Скромный парень. — Заметив чемпиона, продолжал Дрирэйк. Часть собравшихся поглядела в ту сторону где находился местный чемпион по хвостоборью, что по мнению большинства собравшихся здесь мог легко потягаться по силе с тем гигантом которого привёз Юсефер. Персоной Горидольда особенно интересовались гости райончика. Но едва заметив небольшого, с виду крепкого самца крокодила быстро теряли к нему всякий интерес — не так по их мнению должен выглядеть чемпион по хвостоборью. Горидольд больше походил на обычного работягу, чем на профессионального бойца. Опустив лапу Горидольд почувствовал на себе взгляд жены. Развернувшись к ней мордой он посмотрел на её взволнованную мордочку. — Ты как? — С заботой спросил он, чувствуя её мандраж. — Нормально. — Скрывая эмоции, ответила Зайри. Эта ложь заставила Горидольд улыбнуться. Обняв супругу он прижал её к себе. Прильнув, Зайра почувствовала как спокойно и методично бьётся его сердце. Это всегда её успокаивало. — Тебе правда нужно выходить на ринг? — Спросила Зайра, зная ответ наперёд. — Дрирэйк хорошо платит за бой. А деньги нам нужны. — Логично ответил Горидольд. — Я боюсь. — Зайра обняла за талию мужа, прижимаясь сильнее. — Каждый раз, когда ты выходишь на ринг, я боюсь за тебя. — Я знаю. — Наблюдая за тем как Дрирэйк продолжал что-то говорить с ринга, как-то обыденно, словно ничего страшного не происходит, ответил Горидольд. — Поэтому я не дам себя ударить. Два любящих крокодила поглядели друг на друга. Улыбка. — Говорят что этот боец настоящий монстр. — Монстров не бывает милая. Я давно их истребил. Дрирэйк продолжал говорить мельком поглядывая на край ринга. Он ждал Мана который даст знак о том что ставки закончены и можно начинать турнир. До этого старый гребнистый крокодил продолжал тянуть время. Подняв лапу вверх, чтобы опять успокоить толпу Дрирэйк продолжал: — Прежде чем начнем, позвольте всем желающим что захотят выйти на ринг напомнить, — он прищурился оглядывая собравшихся рептилий, — правила нашего небольшого бойцовского клуба. — Подняв вверх указательный палец, Дрирэйк громко объявил. — Первое правило бойцовского клуба… Внимательно наблюдая за старым гребнистым крокодилом слон заметил как к краю сцены подошёл Ман — правая лапа Дрирэйка. В его лапах была огромная кружка верх которой, как шляпка у грибка, был заполнена пеной. Прильнув к краю ринга, Ман поставил кружку на край. По всей вероятности его заметил не только Боб, но и громыхающий как сломанный динамик Дрирэйк. Закончив объяснять правила, он быстро двинулся к своей правой лапе. Стиснув зубы от боли в коленях Дрирэйк присел. — Чё так долго? Горло першит. — Ухватив кружку с пенным напитком, он сделал увесистый глоток. В ожидании Ман молчал. — Чё там? — Стерев с губ пену спросил Дрирэйк. — Ставки сделаны. Начинай. — Быстро ответил Ман. Кивок. Они разошлись. Вновь, с кряхтением, морщась, старый гребнистый крокодил поднялся и вышел в центр ринга. Держа в лапе полупустую кружку, он продолжил: «Гордые жители Репод Сити, по старой доброй традиции до главного боя этого вечера любой желающий может выйти на ринг, — он поглядел на ряды зверей, что столпились возле одного из углов ринга, продолжил заводным, слегка ехидным голосом, — я смотрю многим уже не терпится почесать хвосты о рёбра противника, — воинственные выкрики раздались с угла, где собрались желающие подраться, — да-да. Но чтобы отметить важность этого события я хотел бы объявить вам о том что — я — Дрирэйк Стоик который уже несколько лет как не выходил на ринг решил вернуться и открыть праздник по хвостоборью. — Толпа взревела громким гулом. — Ну! Кто хочет потягаться со мной?! Болтавшая о чём-то с Юсефером Миакела едва не поперхнулась когда услышала это заявление мужа. — Прошу прощение Юсефер. — Сделав небольшой поклон головой, она извинилась. Встав со стула, Миакела быстрым шагом направилась к краю ринга. Её взгляд с каждым шагом менялся: из дружелюбного он превратился в злобный. Прижавшись к краю ринга она махнула лапой подзывая к себе супруга. — Иди сюда! Живо. Словно издеваясь над женой Дрирэйк делал вид что не замечает её жестов. — Дрирэйк! — Заметив эту издевку всё сильнее злилась Миакела. Наконец старый гребнистый крокодил соизволил к ней подойти; вновь согнулся — боль в коленях, присел на корточки и склонил морду. — Ты чё удумал старый пень? В принципе ничего другого Дрирэйк не ожидал услышать. На его морде появилась всё та же издевательски-озорная ухмылка. — А чё? — Словно не понимая о чём идёт речь и почему его супруга так негодует, ответил Дрирэйк. Он перестал выходить на ринг несколько лет назад, когда боли в коленях стали настолько сильными что каждая драка, даже если Дрирэйк в ней и побеждал, отправляла его на койку на несколько дней. Последний раз его бой окончилось тем, что пришлось долго лечиться у врача. Посему в семье Стоик, точнее лично Миакелой, было приято решение, что Дрирэйк завязывает с боями на ринге. А тут — внезапное изменение! — А то что ты старый, — фыркнула Миакела, — тебе шесть дэк (60) лет. — Я помню. — Продолжая «издеваться» ответил старый гребнистый крокодил. — Тогда чё ты ляпнул? — Ну, я же член семьи и могу принимать решение, наравне с остальными… Зрачки Миакелы быстро бегали с одного угла ринга к другому. Она судорожно пыталась понять, что имеет в виду её муж. Догадавшись — злобно улыбнулась; это она приняла решение, чтобы Дрирэйк не больше не выходил на ринг. «Так вот чё ты удумал старый хер» — пронеслась мысль в её голове. Она продолжила свою мысль, но уже вслух: — Это всё из-за Астики? Да? Дрирэйк промолчал, но слов не требовалось, на его морде отчетливо читался ответ: «Да». Сдвинув брови, Миакела исказилась гневом. — Я не изменю своего решения. — Твёрдо сказала она. — А я своего. Скрестив лапы на груди, она отпрянула от мужа и сделал безразличную морду. Вызов принят! — Хорошо. — Уже спокойнее, явно наигранно произнесла Миакела. — Хорошо. — Ты думаешь, что этим испугаешь меня? — А разве ты за меня не волнуешься? — Волнуюсь, потому запретила тебе выходить на ринг. — А я волнуюсь за Астику, потому запрещаю ей покидать пределы отеля. — Астика это другое. Она не член семьи, она не Стоик. — А по мне так это не так. — Ты упрямый придурок. — Ты же меня знаешь, я всегда плыву против течения. — Так плыви. — Вот и поплыву. — Плыви-плыви. — Поплыву-поплыву. — Пародировал жену Дрирэйк. Подобное злило Миакелу больше всего — Дрирэйк знал это и специально «лез на рожон». Скорчив недовольную морду она продолжила: — Ты забыл про то что у тебя больные колени? — Нет. — А мне кажется — да. Или ты думаешь что я буду ухаживать за тобой как в прошлый раз? — Миакела решила ответить мужу тем же, став парадировать его. Изображая грубый голос Дрирэйка, она продолжила, — Милая принеси мне сигару, милая намажь колени, милая, дай мне то, дай мне это… Наблюдая за игрой жены, что пародировав практически влилась в его образ, Дрирэйк не смог сдержать улыбки. Его зрачки бегали наблюдая дурачливаю мимику Миакелы. — Чё улыбаешься? — Заметив на морде мужа улыбку огрызнулась самка гребнистого крокодила. — Ты изменишь своё решение по поводу Астики? — Понимая, что времени на разговор осталось мало, Дрирэйк перешёл к сути. — Нет. — Твёрдо ответила она. — Тогда я выйду на ринг. — Ты этим решил меня шантажировать? — Фыркнула Миакела, поставив брови домиком. — Попутного течения Дрирэйк. Ты не упертый, ты слабоумный Дрирэйк. Ты это понимаешь? Если хочешь показать всему ному какой ты старый, жалкий пердун — вперёд! Её лапа указала на ринг. Дополнила: — Я с радостью посмотрю как тебя отправят в накату. — Слова истинной жены борёкудана. — Решил задеть её гордость Дрирэйк. — Не нужно Дрирэйк, — поняв к чему клонит её супруг, махнула лапой Миакела, — если у тебя деменция это не моя проблема. Времени оставалось мало. — Поставишь на меня? — Прежде чем уйти спросил старый гребнистый крокодил. Миакела демонстративно отвернула морду в сторону показывая что больше не хочет с ним разговаривать. Поняв что дальнейший разговор не продолжится, Дрирэйк поднялся с корточек, при этом ещё более показательно простонал. В его стоне почти читались слова: «О-о-о, мои больные колени». На долю секунды на морде Миакелы проскользнула забота, с толикой жалости, но лишь на мгновение; быстро оправившись, она вновь «стала холодной» будто бы ей было все равно на этого старого гребнистого крокодила. Поднявшись, под грохот шума толпы, Дрирэйк вскинул лапу, получив новую долю оваций. — Ну, кто решится потягаться со мной?! — Выкрикнул он, оглядывая толпу. Ответ. — Я!!! Вверх взлетела огромная лапа. Дрирэйк бросил взор на громогласный выкрик, что на секунду заглушил и рёв толпы, и его голос. Он исходил от небольшой группы рептилий что обособленно, нагло разместились вблизи ринга. Это была семья местного кузнеца, с которым у Дрирэйка были особые отношения. Поднявший лапу был молодым гребнистым крокодилом — Тогор — младший сын кузнеца. На морде Дрирэйка скользнула эмоция назвать которой как опешить было невозможно. — Твою мать. — Раздосадовано фыркнул он. Вспышка воспоминаний. Утро этого же дня возле ворот во время очередного развода на смену. Дрирэйк вмешался в тот момент, когда местный парной Остинг влез в спор с Тогордом по поводу несения дежурств. Расталкивая лапищами топу перед собой, Тогорд вышел вперёд, встав перед портным. — Если не хочешь выходить на дежурство тогда может тебя и твою семейку за ворота выгнать. А?! — Он оглядел собравшихся обращаясь к ним. — На кой хер нам этот ноющий слабак сдался?! Дрирэйк, стоя в тени внимательно смотрел за всей толпой. — Ну чё думаете народ! — Повторил громогласный голос Тогорда. — Балласт нужно скидывать! Толку от него?! Со слабаками много не навоюешь! Решено, выкидываем балласт. — Громко заявил Тогор. Толпа сделал шаг назад словно пропуская гиганта, что держал Остинга в одной лапе как пушинку, к воротам. Выдохнув дым из лёгких Дрирэйк прокричал: — А чё ты тут раскомандовался малёк! Его громкий голос пронёсся по улице, эхом отскочив от окон, из которых выглядывали взволнованные жители районичика, привлечённые шумом толпы. Дрирэйк, а за ним и Ман, двинулись к собравшимся самцам. Дрирэйк двигался быстро, всё так же вольготно. Заметив старого гребнистого крокодила Тогор разжал кулак и Остинг рухнул на асфальт. Затаив дыхание все наблюдали как Дрирэйк, оглядывая толпу, вышел в её центр. Его взор остановился на младшем сыне кузнеца. — Ты берега случаем не попутал? — Засунув в пасть сигару спросил Дрирэйк. Несмотря на свои шестнадцать лет Тогор едва мог уступить гребнистому крокодилу в росте и мессе. — А чё не так? — Недовольно фыркнул он. — А всё не так. — Приблизив морду почти вплотную к парню сурово начал Дрирэйк. — Ты чё без шести минут из яйца вылупился, а уже командуешь? — Он отпрянул от Тогора и обратился уже к толпе. Его голос был громкий, хоть старый крокодил и не старался кричать, создавалось такое ощущение что он именно орал. — А вы чё носы в асфальт опустили? Вами тут пизд… кхе, — Дрирэйк громко кашлянул, сплюнул на асфальт и продолжил тяжёлым басом, — командует, а вы стоите как первоклассники слово сказать не можете. Я тут решаю кого выкинуть, а кого оставить, а не это яйцо недоваренное. Чё зажались как самки перед первой брачной ночью. Своих на улицу начнём выкидывать?! А кто вам даст гарантию что этот дебил не начнёт выкидывать вас?! Тоже мне мужики, драть вас в жопу. — Он вновь вернулся к парню. — Слушай меня Тогор, ещё раз услышу от тебя подобное, я сам лично выкину тебя на улицу. Уяснил, сопля тупая. Ответа не последовало. Удар! Вскинув лапы Дрирэйк со всего размаху ударил ладонями об грудь Тогора. Молодой гребнистый крокодил отшатнулся, сделав пару шагов назад. Боясь что сын кузнеца рухнет на них, толпа зверей быстро стала отступать. Невозможно предать какая ненависть выступила на морде Тогора. Его морда скрючилась. Он сжал кулаки с ненавистью смотря на старого гребнистого крокодила. Дрирэйк видел с каким усилием воли Тогор сдерживает себя. Он продолжал всё так же напористо и вызывающе: — Кивни если не имбецил! Рявкнул Дрирэйк. В ответ Тогор, скрепя зубами, отвернул морду в сторону. Дрирэйк расценил это как знак согласия. Это был серьёзный просчёт в его планах. «Как я мог о тебе забыть?» — Рассерженный своей недальновидностью прошептал Дрирэйк. Без всякого сомнения после публичного унижения Тогор не мог упустить такой шанс поквитаться с Дрирэйком. Если там, на улице он ничего не мог ему сделать, учитывая его положение в обществе, тот тут на ринге все были равны. Возвышаясь над толпой рептилий, Тогор двигался быстро, словно боялся не успеть. Вдруг его кто-то опередит и займет место на ринге! Впрочем, если бы это и произошло то он, без всякого сомнения, сначала бы положил на лопатки выскочку и всё равно забрался на ринг. За своей спиной он слышал одобрительные выкрики своей семьи. — Расступитесь, я пойду. — Расталкивая впереди стоящих глыба мускул дивилась к рингу. Дрирэйк. Расстройство своей опрометчивостью и забывчивостью быстро улетучилось. Наблюдая как к нему двигается молодой гребнистый крокодил невероятных размеров и силы, Дрирэйк на секунду оторвал взгляд от Тогорда и бросил его на Бракс — главу семейства кузнецов. На последнем играла самодовольная улыбка. Не желая показывать свой страх Дрирэйк улыбнулся в ответ: обнажив желтые зубы, показав оскал похожий на усмешку от угрозы. Колотить гранитные морды семейства кузнецов ему было не впервой. В свойственной себе манере Дрирэйк вытянул лапу с кружкой пенного напитка в сторону жены и словно смеясь над угрозой весело-серьёзно произнёс: «Дорогая, подержи моё пиво». Естественно никто не взял из его лап пиво, отчего Дрирэйк покосился на Миакелу, что всё ещё стояла у угла ринга. На её морщинистой морде была тревога. Игра явно зашла слишком далеко. Однако заметив на себе взгляд мужа она быстро нахмурилась укоряя себя что тот увидел её переживание. Снова сделавшись безразличной она скрестила лапы на груди. Дрирэйк видел как она с трудом играла свою роль. Такая же упертая, как и он. Допив остатки алкоголя, Дрирэйк поставил пустую кружку на края ринга. Когда он вернулся в его центр то Тигор уже перекатился через канат очутившись в одном из углу ринга. Первое что он сделал так это направил воинственный взгляд в сторону старого гребнистого крокодила. Сверля его глазами он жаждал крови, отмщения за тот позор что испытал благодаря Дрирэйку этим утром. Судя по крикам его семейства это было всеобщим желанием. — Делайте ставки гордые жители Репод Сити! — Ставки. — Пять монет на Торогда. — Монета на Дрирэйка. — Три на… Были слышны возгласы то тут, то там. Среди толпы бегали сборщики ставок: принимали серебро, записывали имя, выдавали билет и бежали к следующему. Если бы не время на принятие ставок Тогор уже бросился на Дрирэйка в порыве справедливой мести. Однако, в нетерпении гонга ждал. Потирая лапы от ожидания он скинул с голого торса кузнечный фартук испачканный копотью и кусочками расплавленного металла. — Задай ему сынок! — Раздался хриплый голос матери Тогора. После этих слов молодой самец гребнистого крокодила скинул лапы, что наверняка весели целый центнер вверх. Раздался боевой крик: «А-а-а-а!» его тут же поддержала толпа зверей. Получив заряд поддержки Тогор вновь вернулся к толстому гребнистому крокодилу. Брезгливо сравнив Дирэйка взглядом, он стал ходить взад вперед как цепной пёс. Дрирэйк спокойно снял с печь пиджак и вяло подойдя к рингу кинул его рядом с пустой кружкой. Растянул верхние пуговицы рубашки, оголив часть татуировок. Он специально всё делал медленно и размеренно, понимая что тем самым выводил Тогора из себя. Нужно было признать что Торог в свои шестнадцать лет был куда сильнее Дрирэйка в том же возрасте, а теперь… Единственное что сейчас могло спасти старого гребнистого крокодила так это тактика. Семейство кузнецов не особо славилось умение рассуждать во время драки, а будучи разъяренными, так и вовсе превращались в безумные машины смерти. Возможно Дрирэйку удастся подловить Торогда и нанести решающий удар, что положит его на лопатки. Если нет, то Дрирэйку придётся провести ближайшую неделю на больничной койке… в одиночестве, так как Миакела из тех самок что будет держать данное собой слово — на помощь никто не придёт. Разве что Нарий и Астика, но толку от этих двух сопливых детишек. Да, не так Дрирэйк хотел закончить этот вечер. Не так. — Ставки?! Есть ещё кто желает сделать ставки! Были слышны выкрики. Время истекало. Закатав рукава, Дрирэйк вышел в центр ринга. Убрав с морды все эмоции, он спокойно смотрел на своего противника. — А-а-а-а!!! — Словно дикий зверь вновь взревел Тогор. Неожиданно. Звук гонга!