*Аюри*
Аюри возвращалась с очередного задания с Какаши. Она перестала считать, какое оно было по счёту, уже давно, но от этого с ним проще работать не стало. Хоть и Аюри мнила себя молчаливой, но всё-таки Хатаке бил все её рекорды. Он говорил только по делу, не пытался узнать что-нибудь о жизни Аюри, как это когда-то хотел сделать Тензо, который всё ещё не оставлял надежды на то, что девушка когда-нибудь станет более открытой, чем сейчас. Аюри чувствовала на себе часто его пытливый взгляд и немой вопрос в глазах, но делала вид, что не замечает. «Это не его дело, — думала куноичи, — а только моё». Правда, она даже и не представляла, как недомолвки могут испортить отношения. Возможно, на данный момент по их паре этого и не скажешь, так как конфетно-букетный период пускает молодым людям пыль в глаза, ненадолго ослепляя, но что произойдёт дальше, девушка не знала. Для неё это первые отношения, она банально не имела представления, как себя должна вести наедине с мужчиной, так как у неё не было рядом мамы, которая бы дала совет. «Мама…» — Аюри отчего-то остановилась на полпути к своему дому. На улице смеркалось, ярко-алый закат слепил глаза прохожим, а розовое небо обволакивало заходящее солнце словно пышная дымка, мягко создавая переход к хмурому серому цвету. «Как природа может быть такой красивой, а настроение таким поганым?» Она провожала взглядом заходящее солнце. Как ни странно на миссии не случилось никаких серьёзных травм, как можно было этого ожидать. Если только её форму следует выкинуть — рваные обноски. Аюри не понимала, нормально ли это или нет, но у неё болела каждая мышца и, возможно, кость в теле. Прохожие странно смотрели на девушку, которая передвигалась, как восставшая из мертвых, еле волоча ноги, а её внешний вид давал им разную пищу для размышлений. Аюри не замечала этого, так как мозг — тоже мышца, в некотором роде, ибо ему требовались тренировки, и даже она болела. В квартире было привычно тихо, девушка прошла по пыльному полу до своей кровати и упала. Следующее, что она увидела — это рассвет. Если Аюри надеялась, что после сна тело отдохнёт, то она сильно ошибалась. Колени не гнулись, руки не слушались, голова не работала. «Это всё Какаши со своим предложением не останавливаться на пути в Коноху. Если он такой умный, то пусть в следующий раз несёт меня на спине, так как я не ломовая лошадь». Но мысль, что мужчина будет к ней прикасаться, её не обрадовала, и Аюри смирилась со своей участью. За столько лет тренировок и работы шиноби девушка привыкла ко многим вещам, кроме постоянного изнурения. Поэтому куноичи не тренировалась. Наступило как раз то время, когда кроме работы больше ничего не существовало, а передышки между ней давались на то, чтобы почувствовать себя человеком, но никак не на то, чтобы совершенствоваться. Какаши так не считал. Хоть и с виду можно подумать, что он рассеянный, но Аюри была уверена, что у него в голове где-то существует список важных дел, который он обязан ежедневно выполнять, и в него входило издевательство над ней. «Пока у тебя не появится этот кто-то, ты будешь дальше считать жертвы шиноби бесполезными… бла-бла-бла. Что за несусветицу он несёт? И кто сказал, что я считаю их бесполезными? — Аюри гневно сжимала в руке чашку, по привычке выглянув в окно и облокотившись на подоконник. — Я лишь знаю, что мою смерть никто не оценит, а если горожане и вспомнят, что я умерла за них, то мне уже будет всё равно. Мёртвым всё равно. Внутри люди будут радоваться, что умер кто-то другой, а не они». Она ослабила хватку, глубоко задумавшись над словами Какаши, так, что в какой-то момент чашка выпала из рук. Вернул Аюри в реальность лишь звук разбитого сервиза. Она подпрыгнула на месте и высунула голову на улицу, чтобы убедиться в том, что чашка не приземлилась на кого-нибудь. От стыда щёки покраснели, и девушка поспешила закрыть окно, а потом занавесить его шторами для надёжности. «Никто же меня не видел, правда?» Иногда так случалось, что Аюри затевала уборку — ей не хотелось, чтобы её возлюбленный видел бардак. Она скучала по Тензо, так как он ушёл на долгую миссию, с которой не возвращался уже месяц. Девушке казалось, что вот-вот в её дверь позвонят, она откроет её и на пороге увидит своего любимого — целого и невредимого. Превозмогая ломоту в теле, Аюри принялась убираться. Когда девушка выкинула последний стакан из-под быстрой лапши в мусорку, только тогда она себе позволила упасть на кровать. Порядок не был идеальным, но для неё в самый раз. Недавно починенный звонок зазвонил, разбудив Аюри, которая опять не поняла, почему так быстро летит время — только прикрыла глаза, а уже темно. «Это может быть только…» — глаза загорелись огоньком надежды. Девушка побежала открывать дверь.*Тензо*
Теплый весенний веторок дул Тензо в спину, пока он шёл к своей любимой. Позволив себе отоспаться и привести внешность в порядок, мужчина сразу же направился к Аюри, в руке он держал букет нежно-розовых пионов – её любимых. Как долго мужчина хотел увидеть хоть краем глаза её улыбку — чарующую и особенную, которой она улыбалась только ему. «Только мне» — эхом в голове отдавались мысли. Ему было тяжело засыпать на миссиях, когда ничего не могло его отвлечь от любовных желаний. Тензо был слишком романтичным шиноби, так казалось не только ему одному. Товарищи всё ещё с укором смотрели в его сторону, не забыв взглядом поругать за его ветреность. «Но я же любил Хикари, что же со мной произошло…» Иногда в его сознании образ Аюри вытесняли голубые глаза-водопады, которые с не меньшим презрением взирали на шиноби. Тогда ему становилось не по себе, но он быстро вспоминал последние слова, произнесённые ею: Я всё равно никогда не любила тебя, — и чувство вины отступало. Тензо нахмурился, слишком яркими были его воспоминания о бывшей, а её прощание отозвалось ему моральной пощёчиной, которая унизила его, как мужчину. Шиноби не заметил, как пришёл к знакомой двери, которая снилась ему долгими холодными ночами на задании. Он предвкушал и ждал, когда ему откроют, всё в мире остановилось. — Тензо! — девушка не дала мужчине рассмотреть себя и кинулась в объятия. — Я так соскучилась, — звуки её голоса были приглушенными, так как она уткнулась носом в его синюю кофту. — Я тоже, — мужская рука легла на волосы и слегка пригладила их. Тензо терялся в догадках, какого оттенка были её локоны. Не чистое золото, не пшеничное поле и не пепел, а что-то другое — лучик солнца, который пролился на голову молодой девушке. Они были мягкими, и его рука скользила по ним, словно он гладил шёлк. Тензо не удержался и поцеловал в макушку. Её руки крепко-накрепко обвили мужской торс и не изъявляли желания отпускать. Аюри подняла на него свои глаза, цвет которых он раньше не различал. «Как я мог её не замечать?» — задавался шиноби вопросом вновь. — Это мне? — девушка дотронулась до его руки, в которой он сжимал цветы, пальчиками, их холод чувствовался даже сквозь бинты. У мужчины по позвоночнику прошёл ток. — Да, — улыбнулся Тензо. Лёгкий поцелуй приземлился на его щёку, Аюри извернулась и вот уже шла с букетом вглубь квартиры. Глаза мужчины жадно пожирали её стройную фигуру, останавливаясь на бёдрах и возвращаясь к светлой шевелюре. Короткий розовый халатик ничего не скрывал, оголяя достоинства юной леди. Кадык дернулся, перекатываясь под кожей, что выдавало волнение. Дверь тихо закрылась за его спиной, Тензо снял обувь и прошёл за возлюбленной. Аюри стояла к нему спиной на кухне, она достала вазу и уже водрузила в неё букет, любуясь красотой. Шиноби подошёл сзади и положил ладони на её кисти. Ему было приятно ощущать женское тепло, прижиматься к ней, вдыхать ванильный аромат вперемешку со сладковатым запахом кожи, отчего он сам себе казался безнадёжно зависимым от неё. Тензо бездумно тёрся об неё носом, желая зарыться в эти лучистые волосы. — Я скучал… — Ты уже это говорил, — он знал, что она улыбается, хоть и не смотрел ей в лицо. — Я хочу ещё раз тебе об этом сказать, — мужчина мягко поцеловал висок, — много раз. Что-то скребло сердце, заставляя его работать быстрее, вырабатывать гормон радости и возбуждаться. Всё-таки он был молод, и потребности у него были соответствующими. Тензо боялся обидеть Аюри, он блуждал по краю лезвия, балансируя между своими желаниями и девичьей непорочностью. Спокойствие Аюри ему казалось важнее собственного. — Лучше поцелуй меня, — её ладони быстро высвободились от его, Аюри повернулась к Тензо, закидывая руки на широкие плечи, — ещё много раз. Кажется, её разрешения было достаточно, чтобы мужчина дал волю своим эмоциями, которым не находил выход вот уже месяц. Его руки блуждали по стройному телу, с нетерпением ощупывая каждый миллиметр, губы страстно исследовали Аюри, с некоторой жадностью впиваясь в молочную шею и возвращаясь к её мягким малиновым губам. Дышать стало тяжело, выдохи получались рваными и неровными, а контроль над собой угасал, как в первый раз, когда он позволил себе поцеловать Аюри. Женское тело льнуло к его, изгибалось, как ему хотелось. Мог бы он сейчас представить, что Аюри не читала его мысли, а просто была возбуждена не менее, чем он — нет, не мог. Каким хрупким казалось её тело, сколько в нём было женственности и страсти. Тензо всё было мало — мало любоваться им через одежду, мало трогать через эти ненужные лоскуты. Хотелось живой плоти, хотелось её. А запах Аюри сводил Тензо с ума, как будто он увидел и дотронулся до женщины только сегодня. Мужские руки крепко прижали девушку к себе. Тензо целовался страстно, он не желал хоть что-нибудь упустить, только не сейчас, не этим вечером. Кончики пальцев проскользили вдоль позвоночника Аюри и нежно вернулись к лопаткам. Девушка слегка выгнула спину, и мужчина почувствовал, как она вздрогнула. Вторая рука поглаживала Аюри по спине, опускаясь ниже. Куноичи, ощутив холодные пальцы на своих бёдрах, занервничала, что не укрылось от Тензо. Поцелуй прервался. — Что-то не так? — мужчина убрал руку и виновато посмотрел Аюри в глаза. — Нет, я… ты… понимаешь, — девушка отвела взгляд и опустила голову, —… я боюсь. Аюри сделалась ещё более хрупкой в его руках. Ранимая девочка боялась многих вещей, включая мужчин — Тензо сделал для себя такой вывод. Она всё ещё не поднимала на него свои голубые глаза. — Не бойся, — успокаивающе прошептал он, — я с тобой, всё будет хорошо, — Тензо мягко взял её руку и стал целовать каждую фалангу на пальцах, переходя тёплыми губами к кисти. Обхватив руками ладонь, Тензо аккуратно её сжал. Аюри осмелилась поднять голову. Какими волшебными были её глаза, больше всего ему в них нравилась глубина и бесконечная искренность. Даже если Аюри говорила неприятные вещи, мужчина мог узнать обман это или нет, стоило ему заглянуть в них. — Ты обещаешь никогда меня не предавать? — в её завораживающих "омутах" сверкнула сталь, которая отчего-то напомнила взгляд Какаши — такой осторожный, недоверчивый, ищущий подвох и видящий тебя насквозь. — Обещаю никогда тебя не обижать. — Нет. Не предавать, — Аюри строго свела брови. — Предательство — это самая большая боль, которую можно принести человеку. Я тебя не обижу, а значит не предам, Аюри. Куноичи спряталась, уткнувшись в кофту Тензо, ему оставалось только приобнять её и успокаивающе гладить несчастную девушку. Секунды складывались в минуты, никто из них не собирался отходить друг от друга. А момент страсти был безвозвратно упущен, что происходило не впервые. Аюри вдруг освободилась от объятий. — Я забыла про чай, — она счастливо улыбалась, но на глаза выступили слёзы. Прежде чем мужчина успел что-то сказать, Аюри отвернулась от него, гремя посудой. — С тобой я ещё более рассеянная, чем без тебя, Тензо. — Прости уж меня, — он смущённо почесал затылок и сел за стол. Вечер прошёл в рассказах о тяжёлой миссии и о том, что делала Аюри без него в Конохе, на какие задания ходила и как «убивала время» без любимого. Когда было уже совсем поздно, шиноби собрался уйти, но куноичи остановила его, схватив за руку. — Останься, пожалуйста, со мной, — она так искренне и умоляюще посмотрела на Тензо, что у него не осталось другого выбора. Внегласно было решено, что Тензо не снимет одежду. Аюри даже не расправила кровать, а уснула на покрывале в мужских объятиях. Тензо смотрел на их сплетенные руки ещё очень долго, пока не потухла свечка, служившая маленьким маячком в этой кромешной тьме. Поцеловав Аюри в макушку, он отправился следом в мир сновидений.