*Тензо*
Аюри игнорировала просьбы, пробираясь рукой выше под кофтой. Его пробил мандраж, дрожь в конечностях, ещё немного и выдержка полетит к чертям, поэтому он схватил её за запястье и запретил над ним издеваться. Всё для неё шуточки, да прибауточки, а разбираться с проблемами ему. Ей смешно и позволено быть легкомысленной, а ему приходится думать за двоих. Что-то останавливало от следующего шага. Тензо знал, что Аюри не готова, тем более после того, как красноречиво убежала от него в слезах. «Что с ней такого произошло?» Девушка выглядела лихорадочно, голубые радужки с кофейными разводами блестели нездоровым светом. Как огоньки Конохи в ночи приглашали его пройтись по улице, маня своеобразным шармом, так и Аюри в данный момент распалялась всё больше и раскрывалась перед ним, такое игнорировать сложнее, чем лампочки. Щёки тронул развязный румянец и желтоватый отблеск свечи не портил цвет её кожи — белой с детским розовым оттенком. Её кожа... дорогой бархат с мраморной гладкостью и умилительной теплотой, что грела его ладонь, которой он сжимал её кисть. — Я не люблю, когда ты серьёзен, — капризный ротик изогнулся. — Я хочу как лучше, Аюри. — Так лучше, — куноичи наклонилась, и сладковатый запах стал приторнее. Жалкие миллиметры оставались между ними. Аккуратным поцелуем он приземлился в краешек губ, который так забавно дёргался вверх, когда она улыбалась. Следующий упал на щёку. Её руку он прислонил к своему лицу и поцеловал в открытую ладонь, чем вызвал тихий стон блаженства. — Я обещал никогда тебя не обижать и сдержу данное обещание. — Ты никогда меня не обижал. «Ложь». Тензо не знал, какую боль мог приносить ей, когда встречался с Хикари тогда. Зато сейчас, испытав острое чувство ревности, всё прекрасно понимал. Ему стало стыдно. О Хикари мужчина запретил себе думать навсегда, они пересекались лишь на работе, по старой привычке в груди сердце совершало кульбит, когда она проходила мимо и махала рукой по волосам, словно выбивала из них звездную пыль, оставляя его давиться частицами. Та была горделивая особа, всегда знала, что ей нужно от жизни. Аюри производила прямо противоположное впечатление. — Тебя что-то беспокоит, Тензо? — мягко девушка вернула его в разговор. Она обеспокоенно искала в нём признаки волнения. — Думаю, сколько времени догорает свеча. Фитиль, в свою очередь, жалобно дёрнулся, перемещая их тени по палатке вбок и обратно, и потух. Запах жжёного заполнил ноздри. Они одновременно посмеялись. Аюри опёрлась об его плечи опять. — Я так скучала по тебе. — Я тоже. Она внимательно посмотрела в его глаза, запоминая все оттенки карего и выискивая что-то потаённое, и порывисто обняла Тензо. Её щека была нежной и прижималась к его, он чувствовал её тело, поэтому руки сами обняли за талию. С души свалился камень, всё казалось таким правильным — и то, что она в него врезалась, и то, что полезла первая, и то, что свеча догорела, их одновременный смех и объятия. Скоро небо озарится предрассветными красками, и они расстанутся, грянет война, которую все ждут с огромной опаской. Зато сейчас он может вдыхать сладкий малиново-ванильный аромат молодой кожи и греться её внутренним теплом. Ему не хотелось её отпускать чуть ли не до детских слёз, ему казалось, что время, проведённое с ней, — реальность, а то, что начнёт свой отчёт с утра, — дешёвая фальшивка. Им будет тяжело, мысли продолжат сводить рассудок с ума, что кто-то из друзей погибнет. Казалось бы, они шиноби, должны были привыкнуть к этому, но нет. Тензо словно слышал рассуждения Аюри и знал, что они думают об одном и том же. Ноги поднялись со спальника, крепкие руки сжали сильнее женский стан и отпустили. Твёрдо стоять на земле не получалось, всё кружилось вокруг. Аюри жалостливо взирала на него, для этого не стоило даже различать её лицо в темноте, он отвернулся. Уже у выхода его губы произнесли: — Не забудь про послание от Какаши. — Не забуду, — еле звучал девичий голосок, удручающе слабея. Снаружи его встретил прохладный ветерок и ощущение наступающей беды. Душа тянулась обратно.*Аюри*
Сердце колотилось в горле. Жар на лице и отдельных частях тела мешал почувствовать зябкий холод, что пробирал до костей по ночам. Он ушёл, оставив лишь тёплые воспоминания и странный свёрток. Хотелось крикнуть вслед, чтобы Тензо повернулся и прижал к груди вновь. Одиночество ощущалось сейчас особенно болезненно. Аюри устала от него — оно выгрызало глубинное счастье, осознанность своего я, нещадно все краски смешивало в серую бурду. Обычно она любила быть одной, когда-то в Камне так и выживала, сторонившись людей, в Конохе же напротив появилась острая потребность в ком-то, особенно в эту минуту. Ей в тягость всё переносить в одиночестве — все невзгоды, печали и даже радостные моменты. В какой именно промежуток времени это началось? Аюри терялась в догадках. Тензо заменил ей всех, у неё был только он. И поэтому она оттолкнула его, испугавшись? Аюри не переживёт опять потерю, такую болезненную, что никогда до конца не пройдёт. Так и приходится изо дня в день наступать на рану, у которой нет срока годности. Сердце успокоилось в груди, конечности начинали подмерзать. Чтобы не думать о Тензо и о том, что ей не хватает прикосновений, Аюри взяла в руки свёрток от Какаши и судорожно потянула верёвочку. Видимость была нулевая, поэтому девушка нащупала спички и зажгла одну, поворачивая набок. В её руках лежал... альбом с детскими фотографиями. Где мама улыбалась, держа младенца в руках, и где она могла хоть и на мгновение вернуться в прошлое. Грудную клетку сдавило, а выдох оборвался на губах. От потока слёз Аюри удержал тот факт, что огонь обжёг пальцы и свет потух. Из альбома выпал сложенный листок бумаги. Пальцами нащупав его на земле, куноичи присела на спальник и зажгла новую спичку. При более близком рассмотрении это оказалось запиской. «Зачем Какаши что-то писать мне, если он мог бы... — вечерний инцидент всплыл в памяти, заставляя неуютно поёрзать, — лично сказать?» Данзо стал шестым Хокаге. Остерегайся его. Постарайся не контактировать со мной, Тензо и приближёнными Наруто. После прочтения уничтожь записку. Аюри перечитала послание и зависла над текстом, пока кончики пальцев вновь не обжёг огонь, на что послышалось чертыхание. Последней спичкой она подожгла краешек бумажки и наблюдала, как язычки пламени карабкались вверх, переливаясь всеми оттенками оранжевого и красного. «Почему я должна остерегаться Данзо? Не то чтобы мне он нравился, но зачем остерегаться?» Всё было подозрительным, за этот вечер Аюри успела перейти тонкую грань с Какаши (только осталось понять какую именно грань), запутать сильнее их с Тензо запутанные отношения поцелуем и получить обратно две очень важные вещи. Довольно продуктивно. На следующее утро Аюри уже не застала Наруто, Тензо и Какаши. Возможно, они ушли ещё ночью, пока все спали. Сакура ходила, как в воду опущенная, и вся команда её одногодок, чьи имена ей были известны лишь косвенно, о чём-то таинственно переговаривались. Вышеупомянутый Данзо, новый Хокаге, нигде не наблюдался, так как отправился на собрание Каге. Аюри знала, что это ещё не повод расслабляться, так как члены Корня всегда где-то снуют на руинах деревни. Меньше, чем через день пропала и Сакура вместе с ребятами: Ли и мальчуганом из клана Инузука, которых тяжело спутать с кем-либо из-за стойкого аромата псов. Это сравнение навело её на мысль, что от Какаши ничем не пахло, либо её нос никогда не улавливал никаких запахов, хотя его призывные животные периодически мелькали с ними на миссиях. Паккун не раз находил Аюри и успел выучить её запах наизусть. В голове очень давно назрел вопрос: где он изначально мог унюхать её запах, когда помог Какаши найти её на крыше в первую встречу? Неужели они заходили в её комнату? Слава всем богам, сейчас никто не сможет увидеть этот бардак. Отчего-то стало стыдно и неуютно, что незнакомый мужчина рылся в вещах, чтобы дать след нинкену. Аюри предполагала, что для неё не найдётся работы и ей придётся мириться с назойливыми мыслями и маяться без дела, но не тут-то было: припахали практически сразу. Девушка помогала группе строителей утром, перетаскивая мелкие брусочки и балки, иногда инструменты, закрашивала лаком древесину, когда новая постройка вырастала перед глазами, днём бегала по кухне и разливала еду по похлёбкам, а вечером проходилась по больным, перевязывая бинты и разбирая таблетки. Такой порядок вещей часто менялся и у Аюри практически не находилось свободной минутки на мысли и на посидеть. Ей надоело отбиваться от вопросов по типу: а зачем тебе бинты на руках? — и отнекиваться от предложений съесть тройную порцию еды. Она сама понимала, что до невозможности худая и избегала смотреть на себя с помощью поверхностей с водой, но уже знала наверняка, что заработала за слежку непроходимый болезненный вид, а волосы выпадали горстями. «Как только Тензо на меня смотрит?» После того, как ребята вернулись, на Наруто не было лица, и настроение в рядах ухудшилось. Вскоре после их прихода выяснилось, что Мадара объявил о четвёртой мировой, что не могло помочь людям не терять надежду. Единственной хорошей новостью стало то, что Данзо умер в поединке с Учихой и что Пятая наконец-то пришла в себя. Хокаге оказалась довольно сварливой и по какой-то причине решила, что Аюри должна бегать вместе с Шизуне по её приказу. С одной стороны, такой факт обрадовал, так как ей стали доверять, а с другой — куча новой мороки. Спокойствие длилось недолго, после одного из собраний Наруто было решено отправить на миссию вместе с Тензо, который помогал контролировать биджу. Аюри смотрела издалека на проводы и лишь махнула ему рукой на прощание. Внутри всё сгорало от желания сказать слова напутствия, но предупреждение Какаши не давало ей это сделать, хоть и Данзо больше не являлся проблемой. У неё оставалось одно задание на сегодня — сходить в ремённую за тремя порциями удона для Цунады-самы. «Как эта женщина ест и не поправляется?» Загадка. Если бы Аюри столько ела, то давно бы не пролезла в дверь. Коноху во многих местах отстроили, лёгкие вдыхали вкусный запах древесины и мокрого бетона, события так стремительно развивались, что никто не успевал за ними следить. Улыбчивый старичок принял у неё заказ, попутно спрашивая о здоровье Пятой, Аюри лениво отвечала, пока не забрала ароматный пакетик с едой. В коридоре небольшого домика Аюри постучалась в нужную дверь, потом отодвинула её в бок, оставляя обувь снаружи. В коем-то веке Цунаде-сама сидела перед низким столиком, сложив ноги, и ничего не делала, озадаченно глядя перед собой. — Цунаде-сама, ваш ужин, — Аюри поставила перед женщиной дымящуюся тарелку, остальные две оставила рядом, и поклонилась. — Спасибо, Аюри. Одну возьми себе. Аюри не совсем понимала перемены её отношения к ней, оно стало менее враждебным и более доверительным, в чём-то даже настоятельным, но ей так нравилось. — Спасибо, Цунаде-сама, не стоило, — хотела было возразить. — Когда Хокаге приказывает, приказы выполняют, — её брови нахмурились, а во взгляде сквозило нетерпение. Куноичи ещё раз поблагодарила, поклонилась, взяла одну порцию с собой и вышла на улицу, столкнувшись нос к носу с Какаши и попутно чуть не проливая на него удон. — Ой! «Если бы мне платили за каждое ой, я бы могла позволить себе средних размеров ресторанчик!» Мужчина вовремя отступил назад и предостерегающе выставил руку вперёд. — Аюри, выливать от радости содержимое тарелки на меня не обязательно, можно просто поздороваться, — узкие и кажущиеся ленивыми глаза прищурились от улыбки, которую никто не видел под маской. — Я н-не хотела. Простите, К-Какаши-сан, — и заикание появилось некстати, хотя, когда оно может быть кстати? Не хотелось обливать его лапшичным супом, который планировалось употребить со зверским аппетитом. Аюри вновь остановилась взглядом на его лице, не нарочно разглядывая глаза в попытке понять, что такого увидела таинственного и притягательного в прошлый раз. Пару раз моргнув, она опустила голову, но всё равно продолжала рассматривать шиноби во всём внимании. После столкновения с Мадарой и у него появился болезненный вид, тёмные круги под глазами грозились приобрести лиловый оттенок, а тело явно похудело, даже прическа, вечно стоявшая торчком из стальных тонких прутьев, сейчас понуро растрепалась, удручающе рассыпавшись неровным строем. — Приём-приём, — перед её носом помахали раскрытой ладонью, отчего куноичи вздрогнула и опасно качнула удоном. — Зову тебя, а ты ушла в другое измерение. Пропустишь? Проморгавшись и вскинув подбородок, девушка ответила с попыткой не заикаться: — Цунаде-сама ужинает, Какаши-сан, подождите, пожалуйста. — Аа... Тогда... — слова терялись в его мыслях, но ему вовремя пришли на помощь. — Мы можем поужинать тоже, в-вместе, — жар бросился в лицо, но Аюри стойко проигнорировала данный факт, сжимая края тарелки в пальцах до белых пятен на ногтях. — Прекрасная идея. Ты, полагаю, взяла удон в моём любимом месте, туда и пойдём, — мужчина неуютно закинул руку за голову и почесал затылок, глаза сощурились до щёлок. Ей не привычно видеть от него нечто подобное.*Какаши*
Аюри стояла перед ним в очень растерянном и рассеянном состоянии, поэтому не слышала, как к ней обратились несколько раз. Быстрый взгляд просканировал его тело, отчего Хатаке неосознанно вытянулся во весь рост. Недлинные светлые волосы, убранные в низкий хвост, сейчас казались прилизанными и полностью потерявшими объём, кожа утратила розовые оттенки юности, зато приобрела землистую серость и нездоровую тонкость, отчего появлялись ранние морщины. Её любовь к чёрным вещам не спасала положение. Штаны и безрукавный топ заставляли подумать про привидения. Они шли по узкой дорожке вдоль новостроек, строители уже ничего не делали, а лишь собирали инструменты. Аюри поставила свою порцию удона к ним на стол под одобрительные благодарности. Предзакатное солнце освещало слабым оранжеватым светом путь, а небо медленно погружалось в сизую пастель. Галька под ногами хрустела под каждым шагом. В переливы звуков природы вмешался голос. — Аюри. — Мм? — девушка легонько наклонила головку к нему. — Шестого Хокаге нет с нами, и я по воле случая избежал такого.. хм, почтительного поста, поэтому можешь забыть про то послание. Но будь осторожна. Ему было бы интересно лично увидеть её лицо, когда она получила свой старый альбом в руки, но, к сожалению, оставалось лишь предполагать, что Аюри растрогалась. Идея вложить туда записку как-то сама по себе пришла: и удобно, и практично. Какаши вспоминал, как Тензо что-то старательно выискивал над руинами старого дома куноичи, и неожиданным открытием тогда его осенило: самое дорогое кроется очевидно не здесь. Он ощущал обиду за друга — тот старался воскресить нежные привязанности, тогда как Аюри находилась в том прекрасном возрасте, когда метает из стороны в сторону и постоянство — это определение чуждое и далёкое. Навело его на данные рассуждения исключительно наблюдение за окружающими, так как внутри у него всегда находилось постоянство — постоянство в отречённости от эмоций. Внутри жила лишь саднящая рана и утрата, острыми приступами боли открываемая лишь временами и в повседневности протекающая в тупой закрытой форме. — Спасибо, Какаши. Я бы с тобой не заговорила, если бы.. если бы не.. не. — Если бы мы не столкнулись, я понимаю. Но так даже лучше, нам с тобой силы не помешают, — мужчина улыбнулся, на что получил ответную робкую полуулыбку. — Спасибо за альбом, это действительно важно для меня, — её лицо вмиг посерьёзнело. — Пустяки. Шикамару мешками собирает утерянные вещи, фотографии, целые альбомы и возвращает владельцам. А я всего лишь набрёл на него случайно. В его ложь не поверил бы сам, тем более Аюри. Иногда строишь в уме целые диалоги и длинные беседы, а когда встречаешься с человеком, то становится не о чем говорить и так тщательно заготовленные предложения пропадают. Это был именно тот случай. Молча они дошли до рамённой и заказали несколько порций. Хатаке проследил, чтобы Аюри съела всё до конца и настоял на ужине за его счёт. Девушка с таким аппетитом поглощала сваренную лапшу в мясном бульоне с кусочками свинины и специями, что, по сути, следить оставалось только за тем, чтобы следом палочки не попали в "дробилку". «Может на человека станет похожа». У неё на лбу даже проступил пот, она тяжело вздохнула и отставила третью пустую тарелку подальше. — Никогда так не ела. — Очень зря, Наруто бы посмеялся над тем, как ты мало ешь. — Я его давно не видел, — обеспокоенно вмешался в разговор господин Теучи, вытерев руки об полотенце. — С ним всё в порядке? — Да. Он ещё к вам зайдёт, — уверил его Хатаке в том, в чём был не так уверен. Расплатившись, они встали с насиженных мест и пошли сновать по округе. Ему нужно было зайти к Пятой, но дело могло потерпеть чуть-чуть. Закатные лучики прорезали крону деревьев и оставляли причудливых солнечных зайчиков на траве. Они дошли до края деревни, которая граничила с лесом. Их разговор не носил в себе содержательности, лишь любезности и пересказ некоторых событий. Внезапно куноичи остановилась. — Я должна тебе кое в чём признаться, Какаши. Ему не понравились её слова, их никогда не произносят, чтобы сообщить радостные новости. — Продолжай. — Ты слышал про.. про мою встречу? То есть не так. Ты знаешь, почему я.. я не приходила в себя несколько дней? — Косвенно. «В деталях». Они вместе с Иноичи пытались разгадать тайну личности человека под рыжей спиральной маской после допроса. Ему никогда не верилось в то, что им угрожал Мадара. Быть такого не может. — Так вот, — девушка вобрала в лёгкие воздух и быстро выдохнула, будто перед прыжком в пропасть. — Я не чувствую чакру, совсем. — Чужую? — И чужую и свою. Аюри вгрызлась в него взглядом, отчего отвести свой оказалось невозможно. Ей хотелось услышать от него что-то, но вот что именно? Поддержку, новые вопросы или сочувствие? Под внимательными взорами становилось не по себе, в горле пересохло, а в животе забурлил непонятный коктейль из эмоций только от её лучистых глаз. — Ты в этом уверена? Аюри робко посмотрела в пол, захватив локоть другой рукой. — Не совсем. Поэтому и сообщила тебе, чтобы попросить проверить. — Шаринганом, — закончил за неё Хатаке фразу. Её голова вновь дернулась в его сторону. Пальцами она потянулась в направлении съехавшего вниз протектора Конохи. Серо-голубые радужки заблестели, и его бы не удивило сейчас, если бы кто-то сказал, что её сердце по-беличьи быстро забилось. Хатаке перехватил девичье запястье в опасной близости от лица, еле касаясь тряпичных бинтов, Аюри непонимающе моргнула. И, кажется, это прикосновение отрезвило рассудок. Блеск в радужках угас. — Я могу сам, — шиноби опустил руку куноичи и отпустил. Связь оборвалась. — Ах да, конечно. Девушка лебезила перед ним и по неизвестным причинам мялась, второй раз за пару дней решила прикоснуться. «Да что с тобой не так?» Зато его собственная реакция на порывы Аюри тоже была довольно неоднозначной. Что-то заставляло в ней работать шестеренки по-другому, не как раньше. Изменения проходили постепенно, которые стали заметны только недавно. Какаши приподнял повязку и закрыл правый глаз, подставляя Аюри шарингану. — Постарайся сосредоточить чакру в теле. Девушка угукнула. Он словно разглядывал плохо сделанный рентген, который сильно затемнили. Синие ручейки, что в обычном состоянии бежали по точкам чакры, иссякли, как если бы из вен выкачали кровь. Однако в районе солнечного сплетения можно было рассмотреть огромный сгусток энергии, он мягко светился голубыми переливами. Ему показалось подозрительным такое распределение чакры, которую словно согнали с остальных участков в центр. Его рука неосознанно поднялась, и Хатаке упёрся двумя пальцами в район солнечного сплетения девушки. По кончикам прошёл будоражащий разряд, которому не находилось объяснений. Её тепло проходило по его руке. — Здесь сосредоточилась вся твоя чакра, — он убрал руку. Аюри заворожённо рассматривала левый глаз, который содержал в себе все оттенки алого и бордово-вишнёвого. Хатаке прикрыл веки и сдвинул повязку. — И что это значит? — Не имею понятия, Аюри. Сообщи Цунаде-саме, возможно, у неё найдётся достойное объяснение. — Я буду бесполезной на войне... — Рано делать выводы. И для тебя найдут задание. Какаши не стал говорить, что скоро уйдёт на миссию за пределы деревни, и на печальной ноте они расстались.