*Аюри*
Утром подъём был резким, все вдруг забегали и засуетились, собираясь в долгий путь, а у Аюри уснуть так и не получилось. Оставшиеся утренние часы, после возвращения из палатки Какаши в общую с другими куноичи, её взгляд блуждал по своду из грязно-зелёных тряпок, не покидая радиус в метр. И вот сейчас, еле волоча за собой ноги, Аюри мысленно давала себе оплеуху за бессонницу. Собирать с собой было банально нечего, поэтому она шла налегке, рядом неторопливо брёл Акиро. Он прикрепился к ней, как банный лист к ж… Не отлепишь. Отчасти Аюри догадывалась о причине. С виду парень казался нахальным, лицо его лоснилось от самодовольства неописуемых масштабов, и расслабленно-позёрское поведение не помогало реабилитироваться в глазах других. Однако и у такого есть слабое место, которое помогала в данный момент заткнуть Аюри. Ему нужно было примкнуть к кому-то, иначе в одиночку он расклеится. Раньше эту роль занимал Иноичи-сан, сейчас настал её черёд. «Что я там говорила про усталость от одиночества? Кто-то там наверху, пожалуйста, я пошутила!» — Зачем ты смотришь в небо? — недоверчиво переспросил попутчик, скосив бровь. — Да так, жду ответ от вселенной, — невозмутимо сказала Аюри и блаженно улыбнулась блондину. Тот в свою очередь нервно огляделся. — Ты давай, завязывай. Я с сумасшедшими не общаюсь. — Так быстро? — глаза девушки округлились в удивлении. — Я же только подумала, — потерев с умным видом подбородок, добавила, зажмурив глаза: — Хочу, чтобы нас переместило в Коноху. В этот раз небо не снизошло до просьб и не расщедрилось на подарки, даже зажмуривание не помогло. Хотя желание добраться домой подстёгивала духота и общее изношенное состояние организма. Она чувствовала себя плохо, но не хотела никому в этом признаваться. — Ты пожелала у вселенной, чтобы я отстал? Акиро недовольно зыркнул, Аюри не сдержала смешок и случайно боковым зрением заметила знакомый силуэт высокого мужчины с белёсыми волосами. Веселье как-то потеряло свой шарм, так как перед глазами ещё маячил обнажённый торс. Пришлось проглотить образовавшийся сухой ком в горле. Совсем недавно она касалась мраморной кожи, которая будто солнца никогда и не видела. Подводя хозяйку, кончики пальцев начало покалывать, и по шее вверх поднялся жар, обдавая затылок густой смесью стыда и подавляемого интереса. — Эй, мелкая! Аюри подпрыгнула на месте и вместе с прыжком из головы вылетели глупости фамильярного характера. — Опять орёшь? — огрызнулась она на в край обнаглевшего Акиро. — До тебя по-другому не доходит информация. Ты ответишь на мой вопрос или нет? Как ни странно, её сейчас волновал только один вопрос: слышит ли их высокоинтеллектуальный разговор Какаши. Если да, то… есть ли здесь яма, в которую можно прыгнуть? — Я бы не стала просить у вселенной такую мелочь, я лишь прикинула возможность… И вообще, когда ты найдёшь себе спутницу жизни? Точнее выражаясь, ту сумасшедшую девочку, чья низкая самооценка уравновесит твою. Она сама не понимала, откуда в ней столько желчи. Может не особо далеко получилось уйти в эмоциональном развитии от Акиро… С кем поведёшься, так тебе и надо. — У меня их много, — Яманака ухмыльнулся, самозабвенно прикрыл глаза и размял затёкшие плечи для несуществующих в природе зрительниц. — Выбери одну и отвянь, — её левый глаз дёрнулся. — Ты без меня соскучишься, наиграешься со своим Шмензо-Кензо, или как там его, и устанешь, а я такой один. — Я бы тебе с радостью подсказала, где ты можешь встретить других людей с манией величия, да только психопаты мрут быстрее, чем я придумываю тебе остроумный ответ. — Ладно, я просто подожду, пока ты окончательно не съедешь с катушек, тогда у меня будут шансы. Самооценка у тебя и так низкая, с этим проблем нет. Если не считать проблемой отсутствие самооценки, конечно. Аюри не помнила, как её локоть нашёл ребро Акиро, но красноречивое «ай!» оповестило о точном попадании. — Прекрати! Ты нас позоришь! — она попыталась приструнить его, топнув ногой вдобавок, но вызвала лишь новые подколы. Неосознанно взглядом Аюри возвращалась к мужчине позади, но тот не подавал признаков, что их замечает. — Нас? Как трогательно. Прости, но ты с натягом тянешь на роль некрасивой подружки моей девушки. Не советую обнадёживать себя. Я парень видный. — Дуровидный максимум. Видишь дур — идёшь к своей цели. Видишь нормальную девушку — выклёвываешь ей мозги! — Ты считаешь себя нормальной? — его тон приобрёл характерные нотки взрослого, разговаривающего с ребёнком. — На твоём фоне. — Я- — Ла-ла-ла-ла-ла! — Аюри заткнула уши и заголосила, позабыв про стыд перед Хатаке, который если и не вслушивался в их разговор раньше, то сейчас точно не пропускал его мимо ушей. Ей надоело общаться с Акиро. На десять слов он найдёт тысячу. И как его взяли в поисковой отряд? Негодяй, не теряя времени и воспользовавшись отсутствием препятствий, захватил флягу с её бедра и рванул вперёд. Аюри только и успела разинуть рот и помчаться за ним. Игривое настроение с капелькой раздражения питали её тело недолго. Через несколько метров девушка ощутила, как мышцы стали отказывать ей, а воздух из насыщающего организм превратился в душащий. Куноичи повело в сторону, слегка затошнило и уже привычным пейзажем перед глазами пронеслось смазанное пятно, ставшее тенью.***
Очнуться пришлось быстро. Аюри разобрало на кашель, после такого приступа её голова вновь опустилась на землю. Открыв глаза, девушка осмотрелась. Над ней склонился отряд из медиков, Акиро и Хатаке. Шизуне держала в руке тряпку, возможно, с нашатырём. — Аюри, как ты себя чувствуешь? — Нормально… — ей не совсем понятно, какое состояние у неё было, но с этим предстояло разобраться. — Что со мной случилось? — Ты упала в обморок. Тошнит? — Нет. — Онемение есть? Сильно ударилась головой? Когда последний раз ты ела? Шизуне выглядела крайне взволнованной, бессонные ночи на ней сказались негативно, поэтому Аюри решила облегчить ей страдания сейчас и подняла корпус самостоятельно. — Всё нормально. Я не помню, когда ела, — честно признаться, у неё вылетела из головы потребность в приеме пищи. — Так нельзя, Аюри-чан, — обратилась к ней Шизуне и отвернулась к другим: — У кого-нибудь остались припасы? Что-нибудь лёгкое. — У меня, — Хатаке поднял руку, выделяясь из общей массы. — Походные пилюли подойдут? — Да, конечно, Какаши-сан. Не достаточно просто сказать, что Аюри неуютно сидеть в окружении толпы. Дискомфорт приносили также чужие шепотки, гляделки и прочие прелести столпившихся зевак. — Давай, я тебе помогу подняться, — будто прочитав в которой раз её сокровенные мысли, пепельноволосый шиноби протянул ей ладонь. — Ей придётся пойти со мной в госпиталь для надёжности. Аюри робко обхватила его руку и встала на ноги, отряхиваясь. Пробубнив благодарности, девушка сделала несколько шажков и остановилась. Чтобы земля перестала кружиться, она зажмурилась и выставила руки в стороны. «Только бы опять не упасть!» — Аюри-чан! Нельзя так резко! Кто может её сопровождать до Конохи? Совсем немного осталось… С одной стороны, ей была приятна забота Шизуне, с другой стороны, от неё как-то жалко стало за себя. Мало того, что особо пользы от неё не находилось, так ещё и обуза для окружающих. — Я могу помочь! — вызвался до боли поднадоевший задира, Аюри на автомате сказала: — Нет! Я сама, я дойду, — чёрные пятна, заполонившие обзор, исчезли, и девушка повернулась к толпе. — Шизуне, я помогу ей дойти, — спокойный тон иглами впился ей в кожу. — Но… у вас ранение, Какаши-сан. — Я же сказал, что помогу, — вклинился в разговор Акиро вновь. — Не сочти меня грубым, но из-за твоих действий Аюри упала в обморок. — Всё со мной хорошо, — Аюри выставила вперёд руки, помотав ими для надёжности. Неловко, когда из-за тебя устраивают конфликт. Шизуне перевела взгляд с одного мужчины на другого и приняла решение. — Какаши, помоги Аюри, а вы- — Акиро. — Акиро-сан, если что поможете. «И даже тут он успел кого-то перебить…» — ментально стукнув по белобрысой макушке, Аюри продолжила свой путь. Ей стало легче от того, что окружающие переключили с неё своё внимание на дорогу, однако мутить от этого не перестало. — Ты забыла, — рядом выросла фигура Какаши, на ладони он протягивал чёрные пилюли, которые на вкус напоминали резину. — Спасибо, я не хочу. — Ты не поняла, это не предложение, а приказ. — Я лучше подошву погрызу. — Такого добра тут навалом, свои не отдам. Ты хочешь опять упасть? — Нет! Н-не хочу, — обреченно подобрав шарик с руки, Аюри засунула его в рот и принялась жевать. Не корчиться не получилось. — Молодец. Какаши похвалил её, как хвалят пятилеток на улице за всякие мелочи, на которые во взрослом возрасте никто бы и не обратил внимание. — Ты считаешь меня маленькой? Обида, таившаяся внутри, защемила в сердце. Пусть думает о ней всё, что угодно, лишь бы не как о ребёнке. — Нет, ты успела повзрослеть. Хотя когда ты отказываешься делать очевидные и логичные вещи, я иногда вспоминаю твою детскую заколку для чёлки, — уголок его губ под маской смехотворно приподнялся. Аюри покрылась багряным румянцем и принялась нервно теребить прядь светлых волос в руках. Заколки и разные мелочи давно остались в прошлом, только он об этом не забыл. — Мне она больше не пригодится. — Жаль… — Почему? — Да так… Мне она нравилась. Дети как-то быстро растут. Сегодня у них заколочки и играют они в салочки, а завтра сирюкены и игры совсем иного характера… Сердце опустилось ниже в груди девушки от ностальгических и поистине стариковских слов бывшего надзирателя. Ей захотелось взбунтоваться и громко сказать, что у неё не было беззаботного детства, что "заколочки" и "всякого рода побрякушки" она смогла позволить себе лишь в Конохе, что ей приходилось большую часть жизни думать о вещах, которые детскими никто не назовёт. Но вместо всего этого, Аюри подметила один момент, который больше всего её задел в словах Какаши: — Я была взрослой, когда мы познакомились. Мужчина заглянул ей в глаза, отчего дыхание перехватило. Внимательный взгляд просканировал чуть ли не все мысли за секунду. Темно-серые радужки будто смеялись над ней. — Я рад, что ты так думаешь, — молодой шиноби искренне получал удовольствие от напоминания об её возрасте, хотя это всё равно лучше, чем давящая тишина. Или всё же нет? Почему ему постоянно нужно доказывать, что она малолетка? Почему он любит нарочито подчёркивать их разницу в возрасте, будто это целая пропасть? Почему рядом с ним она испытывает неловкость, словно они давние любовники, которые пытаются вести себя друг с другом по-дружески, когда подобное уже давно перешло в категорию "Невозможно". Последняя мысль подтолкнула Аюри ближе к стыду, а ещё ближе к безумию. — Когда ты раздел меня, я не представляю, чтобы ты думал обо мне, как о ребёнке. Аюри была уверена, что услышала, как он споткнулся. Посмаковав момент, она разомкнула веки и уставилась на него. Мужчина, в свою очередь, впервые на её памяти покраснел до пурпурно-малинового оттенка. Они ещё не обсуждали Тот случай, хоть ей и хотелось высказать ему всё, что она о нём думает. Такие моменты обычно никогда не обсуждают, своеобразное табу было снято. «Тебе бывает стыдно? Какая досада». Оттенок щёк Аюри, вопреки всем стараниям, поменялся на нежно-розовый. — Я не. я не подразумевал ничего такого. Или ты предпочла бы спать в грязи? — Может быть и да. — Учту на будущее. — На будущее?! — Аюри захлебывалась возмущением пополам с воздухом. — Вообще не в этом смысле! — Какаши замахал руками и опять покраснел. — Я правильно поняла, в твоих планах это не единичный случай? — левый глаз задёргался, чего случается обычно лишь с Акиро. — Хватит на меня переводить стрелки, я не такой! — Значит ты не по девочкам? А я-то гадаю, почему ты одинок… — из его близких она знала лишь Гая, который и так производил впечатление, кхэм, не самое гетеросексуальное. — Я не по маленьким девочкам и не по коллегам, с которыми ещё работать. Аххх... — он тяжело вздохнул и потёр лицо ладонью. — Я не обязан оправдываться перед человеком, который вчера меня преследовал. — Я? Преследовала?! Глаза девушки забегали по уже привычно белому лицу Хатаке. Сердце забилось об грудную клетку, норовя выпрыгнуть. В один миг стало стыдно в абсолютной степени за свои слова и тем более из-за причины, по которой ей не удавалось уснуть. У Аюри не получалось выкинуть из головы полуголого Какаши. Тошнота подступила к горлу, куноичи повело в сторону, но в последний момент её пальцы вцепились в плечо компаньона. — Плохо? — Да. Какаши помог ей перестать шататься и ненавязчиво взял за локоть. — Ты можешь опираться на мою руку для надёжности. — Нет! — слишком резко выпалила Аюри и округлила глаза, будто не веря в услышанное и в свою высокую волнительность. Не было никакого желания касаться его вновь или же... именно этого она и боялась? Своих желаний? Аюри поняла, что ведёт себя неадекватно, и робко улыбнулась мужчине. Тот совсем потерялся, изучая её лицо какое-то время и останавливаясь на зрачках. С его губ сорвался выдох. — Аюри, у меня нет никаких задних мыслей, и я ни за что не стану к тебе приставать. Тогда я волновался о твоём здоровье, и только. Я не мог позволить тебе заболеть. Аюри выдержала прямой взгляд с ощутимым натягом. Он намеренно не отрывался от неё, чтобы убедиться в том, что его мысли были услышаны. — Я не. Я... не злюсь за тот случай, просто... Рядом с тобой. Рядом я чувствую свою несовершенность и не знаю, как себя вести. И я хотела тебя уколоть, а у меня не получилось и... «Боже, что я несу?!» — не отдавая себе отчета, Аюри принялась выслеживать яму, чтобы спрыгнуть туда от позора. — Хм... «Просто хм??!» Хатаке прыснул в маску. Сдержанность помогла ему подавить смешок, но тем не менее брови девушки автоматически нахмурились, и она насупилась. — Тебе не обязательно быть лучше остальных для счастья, и меня в том числе. Сила и власть не товарищи глубинному чувству удовлетворённости жизнью. Поверь, — изрёк Хатаке с видом мудрого старца. — Аа..? — Аюри наклонила голову и с интересом пыталась рассмотреть хоть что-нибудь в его лице, чтобы распознать эмоции, но всё впустую. Иногда появлялось желание провести лоботомию на некоторых людях и прочесть мотивы и рассуждения, иначе по-другому их не понять. Если она правильно интерпретирует его посыл, то в таком случае не может с ним согласиться. Как назло в сердце кольнуло из-за несправедливости мира: кто-то рождается привилегированным, а кто-то всю жизнь чистит ботинки. Конечно тот, кто всю жизнь чистит ботинки, имеет право рискнуть и посягнуть на большее, но это часто заканчивается плохо. Чего хорошего с ней случилось, когда она решила перестать чистить ботинки? Жизнь её этим самым ботинком и пинает, да побольнее, чтобы она знала, где её место. Ей не хватает смелости и силы духа, чтобы выстоять удары судьбы, но при этом у неё слишком в достатке смелости и силы духа, чтобы не оставлять в жизни всё, как есть, и стремиться к лучшему. С другой стороны, как можно понять, где твоё место, когда нет чёткой инструкции, которая бы точно тебя направила? Аюри иногда с содроганием приходила к выводу, что её окутал густой туман, и, чтобы из него выбраться, следует спуститься на землю и вспомнить, Кто веками и тысячелетиями получал лучшее от жизни, Кто всегда стоит на самой высокой ступеньке в пищевой цепи, или, если говорить про мир людей, является лидером — хладнокровные личности, прущие как танк, не знающие слово "пощада" и "усталость". — Я не говорила про всех, но... разве не самые сильные, наглые и смышленые получают то, чего слабым и не снилось? Разве можно быть счастливым, когда ты всего лишь безвольный и бесхребетный человек, который только и умеет — ходить за сильными? — Сильные люди, если мы говорим о целеустремленных, рабы собственных амбиций. И со временем их аппетиты растут. Этому нет конца, так называемому совершенству. Но сила не равно радость. Прошу меня правильно понять. Почти у каждого есть внутренние конфликты, и волевые люди тому не исключение. Вот ты, например, считаешь меня сильным в твоём понимании человеком? — Да. — Тогда почему у тебя возникли мысли о том, что я могу спрыгнуть? Разве это не показатель слабости? — Не знаю... На нас слишком многое навалилось, и особенно на тех, кто сражался, пока остальные находились под гендзюцу. Любому человеку, даже обычно находящемуся с собой в гармонии, будет невыносимо от войны. И Обито... он же был твоим другом? Какаши молчал, задумчиво смотря вдаль, а потом ответил. — Да. И он служил примером сильного человека с огромной властью над миром, который был самым несчастным из всех ныне живущих. Ты найдёшь своё счастье, Аюри, когда-нибудь, я в это верю. Но не в соревновании с другими, кто лучше, а кто хуже. — Я уже знаю, что я лучше всех делаю так, — Аюри задорно провела рукой по волосам, убранным в хвост, и вскинула вверх, а следом лучезарно улыбнулась. — И хуже всех понимаю намёки. Девушка не верила своим глазам, впервые с начала объявления войны Какаши искренне радовался. Сетка морщинок собралась вокруг сияющих таинственным светом глаз, а маска слегка натянулась. Ей хотелось увидеть эту улыбку, и пальцы дернулись, чтобы сорвать маску, но пристыженно остановились. «Как-нибудь в другой раз».***
По прибытии в Коноху Аюри определили в госпиталь, который только недавно стали отстраивать, так что вместо оборудованной палаты ей досталась комната с футоном и капельницей. Сейчас она ощущала в полной мере, насколько ослабла. За всеми передрягами забыла про еду и вот результат. Однако ей не прельщало одиночество, которое уже стало её спутником по жизни. Разного рода мысли лезли в голову. Первое, на чем зациклился её мозг, — это Тензо. Он затерялся и пропал. Шизуне сказала, что видела его среди первой группы, которая ушла в деревню. А сейчас у него, наверняка, какое-нибудь новое задание, и ему не до неё. Аюри чувствовала, что её ждёт серьезный разговор с ним, так как только слепой не заметит, как он стал отдаляться. Зная Тензо, девушка могла предположить, что мужчина станет работать втройне усерднее, чтобы перекрыть свой позор с похищением. Хоть никто и не собирался на него давить из-за этого. Вторым, над чем стал работать мозг, оказался Какаши. Точнее его слова о сне. Возможно ли такое событие, при котором все лицезрели свои мечтания под гендзюцу в то время, как она не видела ровным счетом ничего. Значит ли это, что у неё нет мечты? С ней творилось что-то странное. Сначала похищение, потом вот это. Почему она ещё жива? Все, кто переходил дорогу Обито, помимо последней его схватки, встретили печальный конец. Так как ей удалось избежать нетривиальной смерти? В ней не было ничего особенного, насколько она знала. Однако... Обито необходима была именно её сила, а не другого человека. Аюри села на футоне, обхватив голени и уперевшись подбородком в колени. Вместо головы улей с пчёлами, не меньше. С самого детства ей хотелось быть "необычной", как, впрочем, всем детям, однако природа не наградила выдающимися способностями. Поначалу ей так казалось. Годы шли, по мере раскрытия определенных техник и развивающегося навыка ниндзюцу Аюри не находила счастья, даже наоборот — теряла людей и обретала проблемы. «Возможно, Какаши прав, в этом нет того, ради чего стоит жить. Тогда для чего?» За слегка приоткрытым окном лил дождь, порыв ветра заставил скрипнуть дверь, больница пребывала в относительном затишье, чего не сказать про природу. Аюри содрогнулась и накинула на плечи плед. «Если так подумать, то помимо признания люди ищут любовь, заводят семьи...» Тепло от ворса распространилось по спине, но его казалось недостаточно. Ей необходимо было тепло, которое прогреет изнутри, как когда-то давно она испытывала, находясь близко к маме. Все лишь шептало и просило о слезах, Аюри закусила губу, соленая капля скатилась по носу и упала с кончика. Сейчас она как никогда раньше знает, что отгораживаться от людей дальше не получится, ведь, пройдя круг истязаний и переосмысления себя, она так или иначе возвращается к одной потребности — любви. Она никогда не врала, когда говорила, что не помнит свою мать. Ей лишь был знаком шлейф из нежных ароматов, которые исходили радиацией от маминой кожи, ласковый голос, её силуэт и обрывки воспоминаний. Самым главным из них оставалось общее и незаменимое чувство безопасности и бесконечной благодати и света. Аюри старалась не вспоминать то искореженное предсмертными муками лицо, но день кончины матери высасывал любое тепло, которое способно помещать в себе душа. Даже расплывчатое понятие дружбы и сокомандники, которых хотелось называть друзьями, давили мертвым грузом. «Я не хочу больше отталкивать людей, — Аюри удивилась собственным мыслям, уперевшись взглядом в промокшую от слез ткань. — Я буду меняться к лучшему, а начну я с того, что поправлюсь», — улыбка расцвела на тонких губах, девушка откинулась назад на футон и через незначительный промежуток времени уснула крепким беспробудным сном.