Молния, пронзающая сердце

*Какаши*

      Всю дорогу назад Какаши думал о том, что стареет. Раньше он молча переносил невзгоды, тащил на себе груз ошибок, неудач и провалов. Позволял себе слёзы крайне редко, лишь когда никто не видел. Внутреннюю пустоту заполняли лишь романы Джирайи и маленький смысл, который он находил в других людях. Окружающие жили своей муравьиной жизнью, и его это вполне устраивало. А сейчас… нет. Сейчас его впервые за долгое время бросило в эмоциональные качели. И ему не понравилось чувствовать себя живым человеком, у которого есть эмоции.       «Эмоции…»       Он уже не тринадцатилетний мальчуган, доказывающий Обито, что эмоции — это ненужный багаж. К ним у него не было пренебрежения. Однако ярких гамм чувств он не испытывал давно. За мыслительным процессом Хатаке не заметил, как вернулся обратно. Его поджидал сюрприз.       — Аюри, что ты тут делаешь?       Девушка стояла возле его палатки, скрестив руки на груди и недовольно выглядывая на него исподлобья.       — Стою.       — Я вижу, но что ты тут делаешь?       Игры в угадай скрытый смысл или подтекст ему никогда не нравились.       — Сейчас ничего, до этого ждала тебя.       — У тебя есть ко мне вопросы? — кажется, эта фраза заставила отчего-то слегка раздуваться её ноздри, всего на мгновение, и с обидой поджать рот.       — Нет, — с таким коротким и «ёмким» ответом девушка развернулась и зашла к нему в палатку. Хатаке слегка потерялся в интерпретации данного поступка и остался стоять снаружи.       «Эмм…»       — Ты идёшь?       — Да, но… разве ты не должна быть с другими куноичи?       — Разве ты не должен спать в такое время?       — Аюри, что ты тут делаешь?       — Я с миссией от Шизуне-сан.       У него из головы совсем вылетело, что его искала Шизуне. И словно в подтверждении этого факта грудь защипала от глубоких ран. Похоже не избежать ему компании Аюри, хоть и час ранний. В него можно и поспать, пока есть возможность. Но Аюри ему не оставляет возможностей. Отодвинув тряпичную дверцу и опустив за собой, Какаши зашёл за ней внутрь.       — Аюри, я джонин и старше тебя на десять лет. Ты ещё училась говорить, а я уже ходил на задания. И я не прошу многого, а лишь чтобы ты объяснила, зачем тут?       — Садись, — тихо сказала она, проглотив какую-то заготовленную гадость. — Я пришла обработать твои раны.       По причине того, что он разозлился на куноичи, Какаши не обратил внимания на разложенный футон, догорающую лампу рядом с ней, свёрнутые бинты и аптечку. Раздражение вмиг спало.       — Хм.       Хатаке опустился рядом с Аюри, которая сидела неподалёку от футона, подложив ноги под себя.       — Тебя лично попросила Шизуне?       — Шизуне-сан искала тебя повсюду, волновалась. А ты… — Аюри опустила взгляд к ведру с водой. — А ты убежал.       — Мне нужно было побыть одному, — на этой фразе девушка нахмурилась ещё сильнее.       — Повернись в мою сторону, — Хатаке не привык, когда ему молодые женщины говорят что-либо приказным тоном, но подчинился и сел напротив неё, скрестив ноги. — Сними жилет и кофту.       А эта фраза немного покоробила, хотя он сам догадался, к чему всё шло. Мужчина расстегнул покоцанный жилет и положил рядом. Взяв за края синюю ткань, он потянул её вверх и через голову осторожно снял, чтобы не задеть маску на лице. Только сейчас ему стало понятно, как болят его мышцы, хотя к 30 годам к этому можно было привыкнуть. Прохладный воздух лизнул голую кожу, огонёк в масляной лампе слегка покачнулся.       Какаши предстал перед Аюри с голым торсом, чувствовалась некоторая неловкость, хоть и в обработке ран ничего зазорного не видел. Но перед ней не хотелось щеголять в полуобнаженном состоянии. С любой другой девушкой-куноичи, особенно если это ниндзя-медик, он бы ощущал себя комфортно, а если бы заметил девчушку по своему вкусу, то вообще без зазрения совести поиграл мышцами. Главное, красоваться незаметно и не совсем очевидно, а то можно и получить в жбан, как постоянно получал Наруто от Сакуры. Данное воспоминание заставило шиноби улыбнуться и отвлечься от мыслей на Аюри. На её щеках заалел румянец, а глаза приковались к крестообразной ране на торсе. Когда их взгляды встретились, Аюри не сдержалась и отвернула голову в смущении, словно сделала что-то непотребное.       «Видимо, не только я себя неловко чувствую».       — Если ты не хочешь — не надо. Я сам.       — Нет! — немного выше задуманного сказала она и прочистила горло. — Нет, я сама. Но учти, вода холодная, и, если будет щипать, потерпи.       «Ты это серьезно? — перед глазами пролетели сцены, где его пронзали острым оружием в разные области тела. — И почему меня никто из них не предупредил, что будет щипать. Может быть, болело бы меньше…»       — Постараюсь.       Нежные руки намотали бинты и оторвали конец, потом опустили их в ведро и промыли, после выжали ненужную воду. Какаши наблюдал за её действиями, практически не думая ни о чём, лишь замечая резкость движений, которая отражала лёгкую злость. Он был уверен, что злилась она именно на него, но вот за что? Неужели за его отсутствие в лагере?       Первое прикосновение оказалось… холодным и впрямь. Его не обманули. Девушка со сосредоточенным видом промывала глубокие порезы, даже с некоторой нежностью обводя рваные края раны, бинты тут же окрасились в кровавый. Кожа покалывала в тех местах, куда касались её пальцы. Несмотря на прохладу воды, он ощущал жар и… что-то ещё неуловимое, но будоражащее. Возможно, во всём виновата повышенная температура, ведь от увечий у него часто начиналась лихорадка, кто знает. Ему была приятна забота, хоть он и не хочет это признавать.       — Останутся шрамы. Можно было их избежать, если бы ты не скрывался от Шизуне-сан, — их взгляды вновь встретились, её — осуждающий, его — спокойный и слегка недовольный нравоучением.       — Одним шрамом больше, одним меньше. Не страшно.       — А если заражение крови? — Аюри отбросила использованный бинт, оторвала новый, опустила в воду и поднесла к ранам. — Это серьёзно и не шутки. Ты мог погибнуть-       — За прошедшие сутки я мог умереть сотню раз, но не умер. Я живучий, не волнуйся.       Маленькая элегантная рука перешла к нижнему ребру. Аккуратные прикосновения, особенно чем ниже они спускались, вызывали мурашки и сладкую дрожь, а от неожиданной реакции защемило сердце.       «Мда… будет позорно выжить в бою с Обито и Мадарой, но умереть от сердечного приступа сейчас…»       — Ты любишь гневить судьбу, Какаши, будто у тебя в запасе девять жизней, — Аюри убрала следы крови и промыла раны, её пальцы потянулись следом за чистыми бинтами. Какаши не совсем понимал, зачем тратить столько материала на его незначительные раны, но для девушки, судя по всему, это было важнее, чем для него.       — Тогда уж сто девять. Сто предыдущих я давным-давно исчерпал.       Послышался тяжёлый вздох, она налила перекись на мокрый бинт и поднесла к рваным краям, слегка промакивая. Он кожей ощущал заботу, она сквозила в каждом движении. Сама девушка сосредоточилась, словно проводила операцию в полигонных условиях.       — Тем более пора задуматься о своём здоровье. Я не хочу тебе зла, просто не хочу видеть, как ты калечишь себя.       — У ниндзя-медиков есть дела поважнее. Я в норме.       По красноречивому взгляду Аюри стало понятно, что она ему не верит, но дальше ругать его не собирается, на чём их разговор застопорился. Успокаивающие прикосновения убаюкивали, если бы не испытываемая им неловкость, то он давно бы провалился в сон. Сидя. От перекиси должно щипать, но боли никакой не ощущалось. Чтобы не уснуть, Какаши решил нарушить тишину:       — Я услышал краем уха, что когда люди попали под влияние гендзюцу, то видели странные сны. Многие говорили, что в них исполнялись их самые смелые мечты. Хотел спросить, какой сон видела ты?       На этом моменте Аюри зависла с мазью, нанесённой на кончик пальца, она какое-то время дала себе подумать, но в конечном итоге ответила:       — Мне ничего не снилось.       — Абсолютно ничего?       — Абсолютно ничего.       Пальчик приземлился на открытую рану, Аюри принялась равномерно наносить мазь. Хатаке вздрогнул и сразу пожалел, что не отказался от её помощи. В том, что она созерцала его полуобнаженную фигуру, ему виделось нечто пошлое, чего не должно быть между ним и ей.       «Или я себя накручиваю?»       Он проглотил невидимый ком в сухом горле. Когда его горло успело превратиться в пустыню? Если рассматривать Аюри, как молодую девчонку, которую нужно наставлять на «путь истинный», и как обычного человека, с кем приятно иногда поболтать, то она ему нравилась. Конечно же, без заскоков и попыток его убить.       «У всех свои недостатки».       Мягкий желтоватый свет от лампы освещал её наполовину, словно деля её натуру на две стороны: светлую и тёмную. От тёмной можно ожидать любой подлости, а светлая грела его душу.       Холодные пальцы ловко орудовали на груди, а Хатаке засмотрелся на их обладателя. Прядь волос, озолочённая освещением, упала на лицо. Аюри и не пыталась её убрать, смирившись. Блики в её глазах заигрались, из-за чего радужки сейчас казались тёмными на контрасте с ними. Взгляд зацепился за тонкие губы. Капризный изгиб намекал на тяжёлый характер. Как точно он показывал нетерпеливый нрав. Вернувшись обратно к глазам, Хатаке обнаружил, что Аюри уже закончила с лечением и смотрела на него в упор. Вновь смущение и таинственная открытость сейчас проснулись в ней.       «Как давно я её рассматриваю».       Теперь наступила его очередь отвернуться и стыдливо размять затёкшее плечо.       — Значит у тебя нет мечты? — у него получилось нащупать нить разговора, вспомнить, о чём они говорили до того, как… он задумался.       — Вряд ли это можно назвать мечтой, но… — Аюри взяла себя за локоть и тряхнула головой, — это личное, не скажу.       В последний раз, когда ему ответили ровно теми же словами, концовка у них была печальная: "убить одного человека". Он прищурился.       — Дашь подсказку? Только не говори, пожалуйста: хочу стать Хокаге. Желающих объявляется слишком много, — его слова заставили Аюри улыбнуться и тихо посмеяться, он её поведение отзеркалил.       — Точно нет. А вот подсказку… Моя мечта связана… напрямую с твоим счастьем.       Какаши поперхнулся воздухом и закашлялся. «Чего?»       — М-моим счастьем?       Аюри смерила его игривым взглядом, будто он попался в расставленные сети и им скоро поужинают, и засмеялась, хватаясь за живот.       — Ты бы видел своё лицо! Я же тебе не сказала, что у тебя есть внебрачный сын или что ты по жизни в долгах, — выговаривание предложения давалось ей тяжело. — Постараюсь запомнить это выражение лица навсегда!       — Не над чем смеяться. Я уже поверил в то, что ты желаешь мне счастья, эх… — Какаши обречённо вздохнул, она его сегодня заставляет нервничать. Её насмешка слегка ударила по самооценке.       — Если бы я не желала тебе счастья, то… не пошла бы искать. Я волновалась.       Весёлость улетучилась из палатки вмиг. Он вспомнил причину, почему избегал людей последние несколько часов, почему ушёл к тому обрыву, где закончилась битва Наруто и Саске. Невыносимая боль, которой ни с кем делиться не пожелаешь. Утрата.       — Но, эй… — Аюри приподнялась на коленках и положила ладони на его плечи ближе к ключицам. — Ты же не хотел прыгать? — то, как она всматривалась в него, можно вполне сравнить с пыткой. Он не хотел заставлять её переживать из-за себя. Кажется, ему не удалось.       — Нет. Я хотел… побыть наедине с собой.       Данное упоминание по какой-то причине её расстроило, Аюри убрала руки и принялась собирать вещи с пола.       — Я позову Шизуне-сан. Я обещала ей сообщить, когда тебя найду, она долечит твои раны.       Девушка собралась довольно быстро, пару раз уронив мазь на пол, пожелала добрых снов и убежала.       Хатаке вытер невидимый пот со лба и неуютно повёл плечами.       «Делает, что хочет. Никаких принципов».