*Какаши*
Свежий весенний бриз, пришедший с востока, приятно ласкал кожу. Сочная зелёная трава на лужайке мягко стелилась под ногами. Восходящий оранжевый диск еле-еле виднелся за горизонтом. Осмотревшись по сторонам, Какаши узнал местность, он находился на отшибе деревни, в месте, куда он иногда приходил раньше, чтобы поразмыслить и расслабиться. Хрупкие белые полевые цветы ненадолго заняли его внимание, самым правильным решением стало сорвать пару штук, но стоило ему оторвать взгляд от земли, как он наткнулся на кого-то нового. Молодая девушка с убранными волосами в хвост стояла к нему спиной, её тонкий силуэт напоминал Аюри, только Какаши не был в этом до конца уверен, поэтому сделал шаг вперёд. Девушка повернулась, словно ощутив движение к ней, и застыла. Внимательные голубо-карие глаза строго и грустно зафиксировались на нём, что заставило его ноги пригвоздиться к земле. Враждебность прослеживалась явно, хотя невозможно было такого сказать, если смотреть со спины. Но всё же она не спешила уйти, Хатаке сделал несколько шагов вперёд, Аюри напряглась и отступила назад. Он мог бы сделать многое, даже, например, уйти и не мешать ей блуждать в одиночестве по бескрайним просторам, вместо этого мужчина улыбнулся, скромно так, чтобы разрядить обстановку, возможно, потому что её защищающийся вид сейчас вызвал обратную реакцию. Доброжелательность не помогла, лишь слегка снизила напряжение. Хатаке неуверенно протянул маленький букетик в знак примирения. Аюри не приняла дар, однако черты лица её смягчились, и, будто выждав пару тягучих мгновений, она улыбнулась в ответ. Солнце в этот момент ясно осветило её милое личико, искорки радости играли в озорливых глазах, и против собственный воли Какаши вернул жест. Её рука потянулась к цветам, так осторожно и робко, она словно спрашивала разрешения, когда несколько секунд назад отказалась. Их взгляды встретились, и в ней не оказалось того оттенка понимания и всеобъемлющей полноты, как в тот раз, от них, словно от солнца, исходил внутренний свет зарождающихся чувств. Мужчина опешил от собственных выводов, что и оказалось ошибкой. Рука, до этого тянущаяся к цветам, резко поднялась и сдёрнула маску к подбородку. Главная тайна Хатаке Какаши раскрыта. И он ощутил себя беспомощным, незащищенным, открытым миру и напастям, как будто вернулся в далекое детство, когда окружение таило в себе угрозу. В защиту себя мужчина схватил посмевшую совершить с ним такое за запястье. Вдохнув воздух полной грудью, он был поражён, насколько свежо без ограничений, однако в нос проникли и другие запахи, вперемешку с природными. Не определив их, а лишь определив источник, он повёл носом и приблизил лицо к Аюри, которая продолжала улыбаться и словно говорила: «Видишь, так лучше». Для него всё заиграло новыми красками, и трава из просто насыщенной цветом стала прекрасной росистой и божественной. Но вместо этого мужчину тянул совершенно другой таинственный аромат, он не мог понять какой он, и тайна грызла его изнутри. Аюри в ответ усмехнулась и приблизилась тоже. Это не помогло Какаши, наоборот заставило задержать дыхание и отступить, поджав хвост. Посмеявшись уже громче, девушка шагнула назад, после взглянула с вызовом и отвернулась, стремительно набирая скорость. Сердце застучало в груди по-новому, не так, как раньше, возможно, до этого оно так билось лишь с приливами адреналина в кровь во время боя. Но опять же, всё равно не так, как сейчас. И он даже не помнил, когда отпустил её руку, но знал, что беглянку нужно поймать. На смену замешательству пришёл азарт, хотя бы он знакомый в новой обстановке. Или нет? Она периодически останавливалась и оборачивалась, сомневаясь, что за ней следуют. Хатаке шёл медленнее и неуверенней, сомневался в адекватности происходящего. Даже солнце подтверждало его догадки, двигаясь непомерно быстро по небесному своду. Когда стало вечереть — неизвестно, но окружение поблёкло, сосредоточившись на одной Аюри. Ей надоело убегать, она остановилась и обиженно зыркнула. Почему-то слов он не находил, комфортно обходился без них, а сейчас захотелось хоть что-нибудь сказать, но не мог. Знал, что должен, но не смог. На подсознательном уровне ощущал, что должен отдать ей цветы, которые из милых полевых для него превратились в мерзкую причину, почему он здесь стоит. Но винить во всем их было глупо, все сами виноваты в своих ошибках. Испугавшись, что назвал всё ошибкой вслух, Хатаке возобновил шаги, будто хотел объясниться. На её лице отразилась боль, она как-то странно то ли вздохнула, то ли всхлипнула. На летнем лёгком платье в районе груди появилось буро-красное пятнышко, оно быстро разрасталось и расползалось в стороны, захватывая пространство. Ему стало страшно, что всё это происходит из-за него, и если бы не он, то ничего из этого бы не случилось. Аюри покачнулась и полетела спиной вниз, и вокруг уже не было поля, а лишь темнота.***
Какаши ещё никогда так резко не вскакивал после сна в сидячее положение на кровати. Тяжело продышавшись, как от кошмара, мужчина сжал в кулаки пододеяльник, понимая, что по правому виску течёт капля пота. «Что это было?» На дворе очевидно ещё держалась ночь, разве что скоро небо посветлеет перед рассветом, а в его душе переворачивались судёнышки и тонули в пучине геенны, не сравнить со спокойной дрёмой населения Конохи. В комнате царил мрак и лишь скромный рваный кусок на полу был освещён лунным светом из окна. Какаши разжал пальцы и закрыл руками лицо с раздражительным бурчанием. Попытавшись собрать мысли в кучку, он потёр агрессивно лицо и уставился на правую руку, которая совсем недавно вмещала в себе цветы. В ней теперь таился некий сакральный смысл. И не тот, что у него давно не было девушки. «А ведь давно не было...» Хатаке прогнал дикие сравнения из головы, вот только смута осталась. «Мне правда пора кого-нибудь найти, если снится Аюри». Единственное НО во всем было то, что когда долго нет отношений, то снятся сны сексуального характера. Тогда у него пропадало всякое объяснение тому, что он только что созерцал. «Бессмыслица». В темноте рука нашарила ручку ящика. Отодвинув к себе, Хатаке достал пачку сигарет и зажигалку. Обычно ему это было ни к чему, но сегодня оказался именно тот день. Отодвинув створки окна в соседней комнате, он чиркнул по колёсику и поднёс сигарету к пламени. Вдохнул жадно, чуть не поперхнулся, но слишком был занят мыслями для этого. Конечно, за столько лет он уже привык к кошмарам, поэтому часто не спал ночами, а лежал и втыкал в потолок. Мало кто знает, это являлось одной из причин его опозданий. Обязательно в каждом кошмаре присутствовала кровь, обычно на его руках, а сегодня, напротив, нет. Перед глазами возник образ Рин в её последние секунды жизни, она знала, на что шла, однако Хатаке видел в её зрачках упрёк, словно она говорила: это твоя вина. Как бы логически ни размышлял, что Рин бросилась вперёд него, чтобы прекратить собственную жизнь, а не он сам того захотел и убил, только с моральной стороны вопроса его никогда не отпускало чувство вины. Оно вросло в кожу, став важным ежедневным атрибутом. Пальцы сжали зажженную сигарету в руке, Хатаке разглядывал помятый окурок на ладони, табак кое-где высыпался и покрыл кожу высохшей перемоленой травой. Было явное различие между двумя кошмарами, даже не одно. Аюри будто удивилась кровавому пятну на груди, а ещё... изначально сон был приятный, и он ощутил волну тепла по телу и незнакомый трепет. Выбросив окурок в помойное ведро, Какаши достал новую сигарету и закурил, в этот раз прихватив с кухни ненужную посудину, чтобы использовать её в качестве пепельницы. Он давно превратился в запутанный клубок нервов, таким был до появления Аюри в его жизни, таким остался и по настоящее время. Но с ней и с командой номер семь у него выработался родительский рефлекс. Какаши переживал за них, словно они были его детьми. Окурок смяли крепкие тонкие пальцы. «Какие к черту дети?! Ладно Наруто, он никогда не вырастет, но Аюри...» В мозгу вновь возник её лёгкий образ, как во сне. Невесомое светлое платье струилось по ногам, оно слегка просвечивало, но не выглядело пошло. Красивые глаза- «С каких пор я её разглядываю?» Неправильный вопрос. Когда ты её не разглядывал? Вот этот правильный. Внутренний голос нашёптывал свою правду. Которая ему совсем не нравилась. Хатаке не хотел и допускать в мыслях, что Аюри ребёнок. А вот почему? Та ещё загадка. Сакуру он не видел в образе дитя тоже, однако с ней такое допущение, в его понимании, вполне приемлемо. Но не с Аюри. Нет. С ней всё казалось сложнее, запутаннее. Возможно поэтому он так часто ей напоминал, что она для него ещё неразумный ребёнок. Так часто напоминал, что сложилось ощущение, будто сам себе это напоминает. Каждый раз убеждает собственный разум в детскости и недальновидности Аюри. Пару лет назад так всё и было, Какаши не видел в ней взрослого человека, а лишь озлобленного на весь мир подростка, каким когда-то являлся сам. Но девочка растёт, становится старше, начинает видеть вокруг других людей и меньше сосредотачивается на несправедливости к себе. Все рано или поздно к этому приходят. Хатаке испытывал необъяснимую гордость, когда в тайне созерцал за работой Аюри, как она помогала населению Конохи в трудные времена. Вроде бы, если хорошенько подумать, можно сказать: ведь все работали, все жители участвовали в реставрации деревни, не одна Аюри. И да, это правда. Но Какаши не мог забыть прежнюю Аюри, которая для помощи другим ничего бы не сделала, лишь в крайней необходимости. Перемена была разительной, и он не переставал гадать, отчего она произошла. А глаза не переставали радоваться, когда подмечали в поведении девушки энтузиазм и настоящее желание участвовать в добром деле. Взгляд Хатаке переметнулся с улицы на комнату. На низком шкафу лежала аккуратно сложенная одежда для завтрашнего мероприятия, посвящённого победе. Как обычно скромный наряд: чёрная хакама и такого же цвета хаори. Какаши в этом плане никогда себе не изменит. Совсем не в его стиле надеть что-нибудь броское и цветастое, что касалось и его характера напрямую. Открыто выражать свои чувства, а тем более признаваться в них себе же, было сложнее, чем обычному человеку. Потушив сигарету, Хатаке прикрыл окно по старой привычке, убрал мусор и прилёг на кровать без надежды на сон, который бы освободил его от дум. Ещё долгое время тёмно-серые глаза внимательно изучали вещи, будто предугадывая события следующего дня.*Аюри*
Аюри так переживала по поводу следующего дня, что ночью проворочалась, а утром уснула и проспала так до самого вечера, опоздав к Сакуре для последней примерки. Розоволосая куноичи не сказала ничего плохого, вот только изумрудные радужки пылали нетерпением и возмущением, с ней в комнате Аюри обнаружила и другую девушку — высокую грудастую блондинку без единого изъяна во внешности. На ней красовалось длинное обтягивающее платье сапфирового оттенка, который придавал яркости её цвету глаз. Сакура обошлась скромным, по сравнению с её подругой, убранством: коротенькое мятное платье, перевязанное изумрудным широким поясом чуть ниже груди. Не смотря на отход от традиций в костюмах Ино и Сакуры, девушки решили, что у Аюри должно быть кимоно и прическа. Ей даже показалось, что Сакура больше стремилась отвлечь Ино от дурных мыслей, пока они обсуждали то, в чем она пойдёт сегодня, а не помочь с выбором. Аюри всё равно никак это не прокомментировала, полностью отдавая им бразды правления. Ей банально нравилась компания, и не хотелось оставаться долго вечером вне дома, поэтому то, в чём она будет одета, не важно. — А я говорю, нам нужны эти палки, — капризно произнесла Ино, пока Аюри сидела напротив зеркала между двух огней: зелёного и синего. — Кандзаси, а не палки. — Да без разницы, я вижу её с гребнем, чтобы цветы украшали, так красивее. — Если быть точной, тама-кандзаси, — Сакура провела кончиком пальца по коралловому шарику на длинной шпильке. — Сакура, я не поставлю тебе баллы за терминологию, брось старания. Нам нужна красота, — Ино прислонила к макушке Аюри биру (серебряный треугольник с висячими побрякушками), ей не понравился результат, и она взяла другое украшение — заколку. Аюри увидела в зеркале сердцевину, отдающую в синеву, бледно-розовые лепестки в начале и белые ближе к краям. Цветок вроде бы казался простым, но на концах лепестков будто кто-то добавил кругляшков. От основного большого отходило вниз по многочисленным лескам много маленьких — белых полевых. Глаза Аюри загорелись, и судя по всему, это было заметно. — Это подходит, — ответила Сакура. — А биру мы прикрепим с другой стороны. С прической для Аюри девушки не сильно заморачивались, так как они всё-таки больше разбирались в боевых искусствах и медицине. — Странный цветок, я такого никогда не видела, — ворчала Ино, пока делала хвост Аюри ближе ко лбу, перевязав красной лентой. — Это маргаритка, только с юга. Здесь такие не растут. Я спрашивала у продавщицы, прежде чем купить, — уточнила Сакура, расчёсывая светлые волосы. Следующие полчаса девушки орудовали на её голове, попутно обсуждая, как что делать. По итогу получилась объемная прическа, только без хвостов и лишних завитушек, справа была вставлена заколка с цветком, от которого свисали несколько цветочков поменьше, что Аюри напоминало непослушную прядь из волос, которая не хотела оставаться убранной, а слева вставили шпильку с серебряным треугольником с висячим металлом на конце. Аюри практически прослезилась от того, что созерцала в зеркале. Девочки остались довольными. Кимоно Аюри приобрела вместе с Сакурой, и она знала, что оно её, с первого взгляда. Тонкий шёлк обволакивал тело, в нём комфортно было находиться, будто кожа начинала дышать, оно не было в облипочку, но в нужных местах, например, в талии, обтягивало. Всё из-за кораллового пояса оби с некоторой подушкой сзади. На кимоно словно кто-то в некоторых местах побрызгал белой краской, что напоминало большое количество колокольчиков. От белой краски на лице Аюри отказалась, её поддержала Сакура, а Ино слегка расстроилась. Она всегда считала, что её оттенок кожи слишком бледный, куда ещё его делать белей? Губы подвели карминовой помадой, а глаза едва заметной чёрной подводкой с красным наверху, оставив стрелки, брови сделали более круглыми, чем её родные, на манер высшей знати. Ресницы окрасила чёрная тушь, придавая глазам яркий оттенок, так как родные ресницы, опять же, гораздо светлее. Аюри не верила своим глазам, она как будто смотрела на незнакомку и, с одной стороны, ею восхищалась, а с другой — боялась. Все наряды у неё блекли в сравнении с сегодняшним. — Спасибо вам огромное! — куноичи обняла помощниц и прослезилась. Пришлось потом убирать чёрные разводы под глазами. — Будет тебе, — махнула рукой Сакура. — Красивой девушке красивое кимоно, мы с Ино лишь слегка поколдовали, — она подмигнула Аюри, заставив покраснеть. Три радостные девицы наконец-то выдвинулись на праздник.*Акиро*
В воздухе витало торжество. Акиро вышел совсем недавно, так как долго спал, а потом приводил себя в порядок. Новая прическа была совсем как не родная. Он уже привык, что волосы нужно обязательно расчесывать хотя бы несколько раз в день, наносить лосьоны, бальзамы, кондиционеры, чтобы они казались мягче и блестели на солнышке. Зато сейчас можно просто с утра проснуться, пятернёй пройтись по голове, и уже красавчик. Конечно, Акиро все равно не забросил уход, а лишь разочаровался. Как же, он не сможет получать удовольствие от процесса? Хотя удовольствие он не сможет получать не только поэтому — пострижено криво. Если бы хотел поровнее, то обратился бы к Аюри. Она с детства стрижётся сама и когда-то ходила с коротким каре. Но выдержать подколы во время стрижки его самолюбие бы не смогло. Яманака сделал расчёт на то, что Сакура согласится и не станет издеваться, потому что мало его знает для подобного. «Даю руку на отсечение, своего голубка Аюри тоже иногда стрижёт, — подумал он про Тензо, который сначала ушёл с Аюри на миссию заросшим, а потом вернулся в Коноху свеженьким. Он, Акиро, подмечает подобные мелочи. Все окрестные девчонки знают, к кому обратиться, чтобы обсудить стрижки. — Ну или развлечься», — самодовольная улыбка вновь расплылась на смазливом лице. На нём сегодня блистала странной формы канареечно-жёлтое хаори, на шее красовался оранжевый бант. И на обычных мужчинах это бы смотрелось нелепо, но не на нём. В себе он был настолько уверен, что мог бы прийти голым и не почувствовать угрызений совести или стыда. О нём ходили слухи, будто он альфа-самец: такой увидел, взял и ещё раз взял. Ему нравилось поддерживать подобный слух, на деле же его интересовал процесс завоевания и милые безобидные поболтушки, дальше всё заходило редко. Правда, со спецификой его работы он не успевал ни хорошенько поддерживать сказ о нём, ни флиртовать с красавицами. Это его расстраивало. Зато сейчас голубые глаза разбегались в изобилии оных. Почему-то так по жизни сложилось, что друзей-парней у него не было. Некоторые завидовали успехам на любовном и рабочем фронтах, хотя в первом он бы не сказал, что сильно преуспевал, кто-то боялся, что педиковатость передаётся воздушно-капельным путём, но основная причина заключалась банально в интересах — его не интересовала ни грубая сила, ни бизнес, ни — какие там ещё могут быть интересы? Хотя пока он шёл в одиночестве по улице, где по бокам развесили на тросах разноцветные флажки, витрины пестрили разнообразными товарами: от оберегов, традиционных игрушек до фейерверков и лампочек, а окружающие сновали с нестираемой улыбкой, ему стало печально. Чувство тоски навевало ему ностальгию по временам, когда Иноичи-сан был жив. С ним ему было всегда интересно разговаривать, и не важно о чём. Как обычно с ним случалось, вместо углубления в собственные проблемы и выедания мозга по ложечке, Акиро встрепенулся, стерев с лица уныние, и бодро зашагал. «У меня есть Ино и Аюри, любым мужикам наваляют, так что и не нужны мне другие мужики». Помяни дьявола. В конце пролёта Акиро заметил знакомые силуэты, но вместо Аюри к нему приближалась незнакомка. Протерев глаза, он осмотрел девчонок снова. Ино как всегда прекрасна, Аюри же перешла на следующий уровень прекрасности сегодня, а Сакура... о ней он не хотел вспоминать, потому что она сделала ему больно. Конечно, куноичи не подозревала об этом, но это не отменяло того факта, что он ощущал невидимый предательский нож в спине. Он, собственной персоной, доверил ей свои ненаглядные волосы, а она вечером убежала к Учихе. «Кому вообще нужен безрукий?» В нём взыграла гордость при виде полюбившихся изумрудов. Он, значит, обхаживает её, а она мало того, что не замечает, так ещё и кидается на другого. Как так? Его совершенно не смущало, что об "обхаживаниях" знал лишь он и ни одна живая душа, что о своих намерениях нужно говорить ртом, а не взглядом, и что он прекрасно осознавал привязанность Сакуры к Саске. Об этом не был в курсе разве что слепо-глухо-немой. Но! Но... К нему должно быть особенное отношение, по-другому никак. Чёрт бы побрал тот вечер, когда он решил прогуляться по парку. В тот самый момент он чуть не закричал и не побежал разнимать двух влюблённых с криками: «Моё, отвянь!» Не ожидал Акиро совсем, что сердце его дрогнет при виде счастья, так очевидно написанного на лице объекта желаний. В ту секунду из "объекта желаний" Сакура стала Сакурой. Всё ещё необычной девушкой в его понимании, но девушкой достойной радости и свершения мечт. И пусть эту радость приносит не он. Обычно эгоистичный Акиро смиренно закрыл тогда глаза, отвернулся и пошёл прочь. А в душе перекатывались шары раздора и смятения, так неприятно надавливающие на внутренности всякий раз, как ему на ум приходили картинки с блаженно зажмуренными очами, обрамлёнными пышными ресницами, которые подрагивали, казалось, от удовольствия; нежными руками, которые обхватили ненавистные плечи, и нетронутыми, в его сознании, прелестными губами. Странно, что у него не случился сердечный приступ по дороге домой. А сейчас расстояние между ними неумолимо уменьшалось, дискомфорт проявлялся яснее и становилось душно в собственной шкуре. Акиро поздоровался первым, обращая на себя внимание девчонок, поглощённых созерцанием праздника. — Эй! Клуши! У Аюри судорогой свело скуловую мышцу. «Превосходно, один балл на сегодня заработал». Разъяренный вид блондинок подсказывал, что что-то не так, шутка не зашла, однако убежать он не успел: с двух сторон ему прилетело по светлой головушке. — Сам клуша! Прохожие ровной змейкой обходили их стороной. А Сакура мечтательно сложила руки накрест. — Больно! — мужчина обиженно потёр виски и уставился на розоволосую: — А ты почему спокойная? А в мыслях билась лишь одна радостная фраза: «Она одна, одна! Без того». — Я не пачкаю руки. На него свалился невидимый рояль. Упрёки всегда пролетали мимо него, но сегодня попали точно в цель. — И правильно, Сакура, — завопила Ино. — Хоть кто-то должен ставить его на место. Вопреки своим словам, Ино осмотрела его голову на предмет повреждений и поправила помятое хаори. Тоска опять защемила где-то в районе груди. Она бы себя так любовно не вела, если не... благодарность? За то, что рядом. «Прошу, веди себя по-обычному, раздражай меня», — просили льдистые радужки, но бесполезно. На нём теперь стояло клеймо на некоторое время. Зато Аюри ничего дальше своего носа не видит, всегда поражался данной особенности. Ему казалось, что она до сих пор не поняла причину, почему он стал с ней общаться. Стыдно признаться, но из жалости. Когда впервые её увидел, то ощутил окутывающую зловещей апатией ауру. Такое ощущение, будто он встретил человека на грани суицида. Его сердце сжалось до маленькой точки, чтобы развернуться до огромного и вместить её внутрь. Наверное, сентиментальность не чужда Акиро, из-за чего он точно знал, что она станет его погибелью. В данный момент Акиро гордо наблюдал за своей кропотливой работой. Аюри радостно лепетала с новыми подружками, схватив их за руки по бокам, а он брёл рядом и старался не мешать. Изо всех сил, так как не говорить для него равносильно пытке. — Мы потом ведь пойдём в то новое здание? — спросила вдруг Ино про новую постройку, которая была похожа на отель, но предназначение его ещё толком никто не объяснил. Единственное, что было известно — то, что там продолжится торжество, но лишь для шиноби и куноичи. Цунаде решила лично поблагодарить всех. — Да, пойдём-пойдём! Я так хочу увидеть вид с балкона, он шикарен, особенно эти завитушки по бокам и колонны. Есть свои плюсы в разрушении, — ляпнула Аюри и даже не подумала, что это лишнее. Они долго брели по улочкам, останавливались поболтать со знакомыми, заходили взять перекусить. Им как будто никто и не нужен был. Одними из таких знакомых оказались Шикамару и Чоджи. Шикамару лениво поздоровался, не вытащив вторую руку из кармана. Как обычно Акиро не смог удержаться и постарался сфокусироваться на эмоциональном состоянии группы. Впервые за всё время знакомства от Аюри исходила приятная аура, она искренне радовалась. Хотя точно сказать, что это от неё, было невозможно, но тут достаточно посмотреть на её довольное лицо, чтобы убедиться. В его способностях есть как минимум два минуса: 1) далеко не всегда работает; 2) узнать эмоции конкретного человека из группы невозможно. Его заинтересовала новая эмоция, которая явно выделялась из общей массы — обеспокоенность. И, осмотрев своих товарищей, он, кажется, догадывался, чья она. Шикамару напряжённо оглядывал Ино и не отходил от них, как предыдущие встречные друзья девочек. Мужчина сам себе улыбнулся, его радовало, что об Ино заботились, тогда он может улизнуть, когда захочет. Аюри захотела зайти в рамённую, где им повстречалась большая компания. А в большой компании можно затеряться, став незаметным. Акиро сел рядом с Аюри. — Ты ещё не успела набить желудок всем, что плохо лежит? — Нет, Акиро, — лучезарно улыбнулась она ему. — У тебя сегодня не получится меня достать, и не пытайся. — Ну что ж ты будешь делать... — он сложил руки и растёкся по стулу. — Хорошо, придётся тогда делать комплименты. Аюри поперхнулась супом и уставилась на парня. — Ты и комплименты? — она недоверчиво возмутилась. — Да, например... ты сегодня самая красивая здесь, — её раскрытый в удивлении рот сподвигнул продолжить. — Впервые вижу тебя с прической, да ещё и с цветами, а ещё- — Так, хватит! — замахала она руками, привлекая внимание. — Из-за тебя скоро начну думать, что нахожусь в бреду и что всё это сон. Сон, который из приятного превратился в кошмар! — Будет тебе, из мухи слона делаешь. Компания оказалось шумной, поэтому у них появилась возможность помолчать и послушать дикие истории, Акиро находился здесь физически, однако мысли его блуждали далеко. Ему иногда было стыдно, что он такой грубый, что с Аюри, что с другими людьми, но у него не получалось избавиться от этого качества. Оно ему в некотором роде нравилось, но и одновременно служило ярмом на шее. Акиро переживал за Ино, переживал за Аюри, и если бы кто-то узнал об этом, то не поверил. Его ревностная натура не желала делить близких ему людей с теми, кто их может обидеть, поэтому парень пристально следил за окружающими. Апогеем ненависти к человечеству являлся Саске, и по несчастному стечению обстоятельств в его лапы могла попасть Сакура — девочка, на которую раньше он не смотрел, зато сейчас не мог оторваться. «И что в ней поменялось? Почему мне она интересна?» — Акиро, — прервала Аюри долгую тишину, её пальцы помешивали палочкой травяной чай, а сама девушка неотрывно наблюдала за водоворотом в чашке. — А у тебя есть семья? — С чего тебе стало это вдруг интересно? — Ну с того... — замялась она. — Мы давно общаемся, а я не знаю о тебе ничего. Хотела спросить, вот и всё... — У меня встречный вопрос и тот же аргумент. Аюри будто боялась на него смотреть, когда спрашивала о личном, а сейчас её взгляд заметно потух. — У тебя тоже нет семьи? — Кровной нет. — Хм? — её брови приподнялись в удивлении. — Можно обойтись без родных, если есть люди, которые как родные, — без колкости ответил он ей, и впервые между ними произошёл временный мир. Всё бы продолжало быть таким умиротворенным и весёлым, если бы они не встретились с Тензо, которого Акиро недолюбливал. Под каким-то неловким предлогом он увёл Аюри, поэтому ему пришлось остаться в компании Ино, Сакуры и их друзей. Акиро мечтал поскорее оторваться от розоволосой куноичи, но судьба этим вечером явно не поддерживала его сторону.