***
Взгляд Тэхёна некоторое время скользит по моему лицу. По-видимому, брюнет решил игнорировать меня, не отвечать на повисший в воздухе вопрос. Конечно же, он понял, что я хочу услышать от него причину, по которой он выставил меня своей девушкой, но, действуя вопреки моим ожиданиям, он просто сказал спокойно своим низким голосом: — Идём на улицу. Ладонь Тэхёна накрывает моё запястье, он снова тянет меня за собой, как собачку на привязи. Я вновь вижу его крепкую спину и почему-то теперь начинаю слишком много придавать значения тому, что он держит меня за руку. Я молчу, пока мы поднимаемся по лестнице, но как только мы выходим на тротуар, я выдёргиваю руку и встаю перед ним. — Ты правда не хочешь ничего мне сказать? — спрашиваю я в надежде на то, что он сам догадается, что должен сказать мне. Но! Ким Тэхён — гребанный человек-настроение. Он не делает ничего из того, что ты хотел бы, чтобы он сделал. Вот он весь такой красивый стоит тут перед тобой, и ты думаешь: вот, наверное, пройдёт пара минут, он соберётся с мыслями и всё расскажет!.. Но нет. Поэтому, когда я практически напрямую спрашиваю его, он просто отвечает мне коротким «нет». Огибает меня и медленно идёт вперед. Ошеломлённая его поведением, я раздраженно цокаю языком, резко разворачиваюсь и кричу ему вслед: — Йа! Может уже хватит? — не замечая того, я топаю ногой, как маленький ребёнок. — Хватит делать вид, будто ты не понимаешь о чём я! Я внимательно наблюдаю за тем, как Тэхён делает ещё несколько шагов, в конце концов, полностью останавливается, но не поворачивается. — Боюсь, что тебя ждёт разочарование. — говорит он, и только потом оборачивается. Разочарование? Ха-ха… Ну, не думаю, что я могу разочароваться в тебе ещё больше, чем на данный момент. — И тебе есть разница до того, что чувствую я? Брось! Мы оба знаем, что это не так, так что просто признайся, что сказал это, чтобы позлить Ён Чжэ. Просто скажи, что она тебе нравится, ну или нравилась, но из-за определённой причины ты ведёшь себя с ней, как полный гавнюк. Просто скажи это вслух. Неужели так сложно? — Ну, что же, ты и сама всё понимаешь. Зачем тратить время на ненужные разъяснения? Сказал и сказал. Забудь. Или ждёшь, что я буду признаваться тебе в любви? Услышав его грубы слова, я скривила рот и повернула голову в сторону: — Ты или совсем идиот, или у меня больше нет предположений. Я всерьёз разозлилась на Тэхёна. Мне не хотелось с ним больше разговаривать, не хотелось даже узнать от него ту самую причину. Видимо, у него вошло в привычку использовать людей, поэтому ему для этого не нужна причина. Да и что я собственно хотела услышать? Развернувшись в противоположную сторону, я пошла прочь от брюнета. Не знаю, на что я рассчитывала. Я не знаю, где я и как отсюда добраться до отеля, ко всему прочему у меня даже номера такси нет, но осознала я это только, когда прошла с десяток шагов, однако поворачивать назад было глупо, поэтому я просто шла и шла. Я решилась обернуться только через минут десять ходьбы. Где-то в глубине души я надеялась, что Тэхён всё это время следовал за мной и он где-то рядом, но, обернувшись, я никого не увидела. Кажется, когда-то там я думала о том, что ещё больше в нём невозможно разочароваться? Какая чушь.***
В тот день я вернулась в номер поздно ночью. Когда я зашла в номер там уже были все парни, они долго расспрашивали меня о том, где я была и почему не брала трубку. Я была не в лучшем расположении духа, поэтому старалась отвечать кратко, насколько это было возможно. Я не стала посвящать их в подробности нашего с Тэхёном разговора, а просто отделалась несколькими словами о том, чтобы якобы я была вместе с Тэхёном в баре. Он остался, а я поехала домой. В то время, пока я рассказывала ребятам данную легенду, сочинённую на скорую руку, я не могла не замечать частый взгляд Шуги на себе. Он пытался не выглядеть заинтересованным или даже взволнованным, но у него это плохо выходило. Что бы он там не говорил, я вижу, что он переживал за меня. Когда я наконец-таки оказалась в комнате, то, отказавшись от приёма душа, я рухнула на кровать. Говоря себе самой: «Ещё пару минуточек!», так и пролежала на кровати в той одежде, в которой пришла. А когда усталость взяла своё, я уснула крепким сном. Проснулась я только на утро, когда где-то рядом задребезжал противный будильник. На часах было восемь часов, а это значит, что через час мне нужно быть возле ресепшна, где мы вместе с преподавателем отправимся на репетицию. Я всё ещё не верю, что восемь часов наступили так быстро. Утренний подъем всегда давался мне непросто, но сегодня был один из таких случаев, когда про меня можно было сказать «восстала из мертвых», но я не унывала. Подхватив нужные вещи, полотенце и косметичку, я направилась в ванную, где очень старалась привести себя в порядок. Я изо всех сил старалась не выглядеть так, как будто всю ночь топила горе в алкоголе, но даже из-под толстого слоя тонального крема и пудры была видна синева под глазами. — Надеюсь, что день будет таким же чудесным, как мои синяки под глазами. — усмехнулась я. Это был тот самый день, который пропускать было никак нельзя. Сегодня мы прогоняем всю свою программу целиком несколько раз. Оттачивая всё до совершенства, мы играли из раза в раз одно и то же. Не спасали даже короткие десятиминутные перерывы. Уже по прошествии трёх часов мои глаза стали болеть от того, что я всё это время пялилась в партитуру при весьма неудачном освещении. Да уж, мои глаза не скажут мне спасибо. Когда в очередной раз кто-то из нашего коллектива сбился с ритма, преподаватель грозно прервал нас: — Стоп! Хватит. — он яростно размахивал руками, будучи очень эмоциональным человеком. — Как вы собираетесь играть перед публикой, если даже в зале для репетиций сбиваетесь?! Вы хоть понимаете, что значит сегодняшний вечер и все другие вечера, которые мы должны отыграть? Всё… Всё! Я не хочу это слышать. — мужчина поморщился, захлопнул папку с нотами, стоящую на пюпитре, и снова обратился ко всем музыкантам. — Идите отдохните тридцать минут. Через тридцать минут продолжим всё с самого начала! И только попробуйте мне налажать! — Да, учитель. — вместе с остальными вяло проговорила я. Потянувшись, чтобы хоть как-то размять уставшую спину и плечи, я зевнула. Когда мой желудок громко заурчал, я всё-таки поняла, что зря сегодня отказалась от завтрака. — Вот же блин. Вода тоже кончилась. — говорю я, после того, как замечаю пустую бутылку от воды на полу, возле своей сумки. Тогда совсем кстати ко мне подходит Ли Ён Су. Она улыбается мне, потом на миг опускает взгляд вниз и спрашивает: — Неужели ты даже перекусить с собой ничего не взяла, Хоа? Или ты так бережешь фигуру? — Я не успела подумать насчет еды сегодня утром, хе-хе… н-да… Она понимающе смотрит на меня: — Осторожно. Можешь так испортить желудок. Держи! — она протягивает мне бутылку воды, которая была у неё в руке, но я не спешу принять её. — Но… Это же твоя вода, Ён Су. Не нужно. Я могу сходить купить. Нам дали целых тридцать минут. За это время я успею сходить к автомату с напитками. Она пожимает плечами и приторно улыбается мне: — Как хочешь. Ладно, тогда, как сходишь за едой и водой – можешь присоединиться ко мне и другим. Мы собираемся перекусить. Эти репетиции так выматывают, да? Я киваю ей в ответ. С её стороны было очень мило пригласить меня перекусить вместе с ней, но, честно говоря, я не очень люблю еду из автоматов. К тому же, я достаточно редко ем что-то такое. И, чего скрывать, я не очень привыкла к обществу своих одногруппников, если их таковыми можно назвать. Я достаточно часто держусь ото всех в стороне. Весь мой круг общения сводился раньше только к Чонгуку и ещё нескольким людям. Из-за этого некоторые ошибочно считают, что я слишком заносчивая, раз уж не изъявляю желания общаться с ними. Что же, возможно, они и правы. Наслаждаясь тишиной, я шагала по коридору, пока, в конце концов, не наткнулась на автомат с напитками и едой. Уже приближаясь к нему, я увидела несколько знакомых лиц. Прямо напротив автомата, возле подоконника, перекусывали Джин, Чимин, Хосок и Намджун. Парни что-то весело обсуждали, когда я подошла к ним. — Привет! Чем занимаетесь? — я помахала им рукой и улыбнулась. — Да ничем. Решили устроить себе передышку. — сказал Чимин, после чего Джин поинтересовался, как продвигается наша репетиция. Я попыталась ввести их в краткий курс дел, пока стояла у автомата и выбирала, что сегодня я буду есть за обед. Бегая взглядом по всему ассортименту в автомате, я выбираю шоколадку, бутылку воды и упаковку печенья, затем поворачиваюсь к ребятам, дохожу до подоконника и усаживаюсь прямиком на него, скрестив ноги в области голени. — А я говорил тебе, чтобы ты поела. Собираешься обедать этим? — поинтересовался Хосок. Я перевела взгляд на еду из автомата, а потом обратно на парня. — Собираешься меня отчитывать, Хоби? А ты, погляжу, не отстаёшь от меня. Кола! Какой замечательный и здоровый обед ты выбрал сегодня. — пошутила я. Ребята тоже поддержали мои слова одобрительным гулом. — Да. Ладно. Сдаюсь! — наконец сказал Хосок. — Заработаем с тобой гастрит и потом вместе будем ходить по больницам. Но! Зато хоть не скучно будет. — усмехнулся парень. Я покачала головой в знак согласия: — Ещё бы. — Не знаю, как у вас, а у нас сегодня преподаватель просто в ударе. Чувствую себя должником по физкультуре, который сдаёт все нормативы, которые не сданы за целый год – сегодня. Это, между прочем, первый перерыв с тех пор, как мы сюда пришли. — произнёс Чимин. И вправду, мне кажется, глядя на них, что они всё это время как будто занимались физкультурой в спортзале. Уставшие лица, пропитанные потом футболки, будто нарочно взъерошенные волосы. Мне бы стало их жалко, наверное, если бы не их удовлетворённое выражение лица. Я искренне восхищаюсь тем, сколько они готовы работать, чтобы их выступление прошло на высшем уровне, а самое главное, что их работа им приносит радость. Это не то, что можно описать словами. Они могут быть безумно уставшими, изнеможёнными после нескольких часов тренировок, но от них всё равно заряжаешься энергией, которая, как по цепочке идёт от одного участника к другому. — Знаете, нам делали уже три перерыва и это самый большой, но силы как будто кто-то высасывает. У меня уже болят глаза, и я бы сейчас не отказалась от полуденного сна. — А не надо было пол ночи где-то шастать. — улыбнулся Джин. Я скорчила притворно недовольную рожицу и улыбнулась. — А я так надеялась услышать слова поддержки. Фи. Бесчувственные. — Эй! — усмехнулся Намджун. — Кто это тут ещё бесчувственный? — Джун обратился к остальным. — Напомните-ка мне, кто вчера не брал трубку, пока мы звонили тебе со всех телефонов? Кто вчера не предупредил, что уйдёт? Из-за кого мы все не спали этой ночью? По чьей вине все мы сегодня с утра были похожи на зомби? Кто же это может бы-ыть? — Да, да! — как один заладили они. — А вот это вот… не надо преувеличивать, пожалуйста. В следующее мгновенье я резко поворачиваю голову в сторону источника звука: — Эй, вы! — обратился к парням незнакомый мне мужчина. — Долго собираетесь тут девушку соблазнять? А ну прекращайте тут свои любовности и марш на репетицию! Все ухаживания потом!!! Ваше время уже давно прошло! Чтоб через минуту все были на месте. Опоздаете – останетесь после репетиции и будите мыть пол в танцаудитории. — он резко захлопал в ладоши. — Раз, раз, раз!!! Я видела, как лица парней напряглись. Видимо это и есть их демон-преподаватель. Сразу после его слов все помахали мне на прощание и двинулись в его сторону. Чимин шел последним, он, прежде чем уйти, повернулся ко мне, улыбнулся и сказал: — Увидимся позже, моя фея! Я машу ему рукой на прощание, спрыгиваю с подоконника и иду в свою аудиторию, после чего погружаюсь в полный хаос из нотных страниц, аккордов и инструментов на последующие пару часов. Пока мои пальцы плавно бегают по клавишам фортепиано, создавая нежную мелодию, инструменты возле меня подхватывают ту мелодическую линию, которую я веду и, обрамляя мою музыку звуками и мелодиями своих инструментов – создают нечто идеальное. Скрипка, альт, виолончель, контрабас, кларнеты, флейты и фаготы все они вместе создавали то, что называется музыкой. За что стоит любить коллективную работу музыкантов, так это за то, что в итоге получается по-настоящему живая музыка. Она настолько масштабная и всеобъемлющая, что сердце невольно замирает. «Лондонская симфония», Гайдн; Симфония №5, Бетховен; «Времена года», Вивальди. Трепетало ли от них человеческое сердце, если бы эти произведения игрались на одном инструменте? Вот, что я называю квинтэссенцией музыки. В то время, когда моя партия молчит, я слушаю лишь одинокий голос скрипки. Ничего не предвещает беды… Однако двери с шумом распахиваются, в репетиционную врывается Джин. Я удивленно смотрю на то, как он решительно проходит внутрь. — Извините, пожалуйста! Могу я забрать Юн Хоа? Это очень срочно!!! — обращается он к моему преподавателю. Инструменты замолкают, а я всё с таким же недоумением смотрю на парня.