Синяя Борода 2.0

“…Они так и не доехали до места. Он отвез её к спрятанной за осиновой рощей речной заводи. И когда он помог ей спешиться в этот раз, в лице его она не увидела той бури, что бушевала в нём прежде. Взгляд его был полон любви, а прикосновения нежны и бережны. Казалось, он извинялся теперь за свою прежнюю горячность и грубость. Он увлёк её за собой, и она с удовольствием вошла в тихую, нагретую солнцем воду. В этот раз всё было неспешно и осторожно. Он одаривал её множеством неторопливых поцелуев, нежно прикусывал прохладную кожу, омыл все те части тела, с которыми так грубо обошёлся чуть раньше. Казалось, он упивался ею и той властью, которую над ней возымел. Он наслаждался ею. И когда она, наконец, неистово потянулась к нему, отвечая на его прикосновения стонами, мужчина приподнял её, помогая обвить себя ногами. Она цеплялась за него, глядя ему прямо в глаза, пока он наполнял её, снова становясь с ней одним целым. А позже, когда она уже почти заснула, успокоенная его мерным дыханием, согретая его объятиями, полностью измученная и пресытившаяся, она вдруг поняла: она любит этого мужчину и станет любить его до конца дней своих…» – Да что же это такое, брат! Так нечестно! – сегодня все словно сговорились свести её с ума. – Сначала иди замуж, потом не иди. Определись! Я же не марионетка и не бесправный солдатик из кайвассы, в конце концов! Или ты хочешь сказать, что этот мужлан и деревенщина просто отказывается брать меня в жёны? Тогда я прямо сейчас пойду и в лицо ему скажу всё, что о нём думаю! Король опешил, ошарашенный такой неожиданной реакцией сестры. – Я долго думал, и решение это далось мне нелегко, пойми. Я хотел как лучше для тебя. Ты – моя сестра, и я хочу тебе счастья. Но я понял, что нельзя заставить полюбить кого-то против воли. – Дурак! И ничего ты не знаешь! – её лицо исказила некрасивая гримаса, но она мужественно сдержалась и не заплакала, а вместо этого демонстративно развернулась на каблуках и молча вышла из королевских покоев, хлопнув от всей души тяжёлой резной дверью. Король вздохнул – все эти неугомонные пляски с бубном ему уже порядком осточертели. В комнату лисой бесшумно проскользнула довольная королева: – Я же говорила, дорогой, что это сработает, – промурлыкала она, запуская пальцы в непослушные кудри супруга. – Она упрямая и избалованная девчонка, но мы с тобой тоже не вчера на свет родились. Пусть она вьёт веревки из своего собственного мужа, а моего оставит, наконец, в покое. Король улыбнулся и притянул жену к себе: – Понимаешь, любовь моя, я не могу видеть её слёзы. Пусть даже они крокодиловы. Она всегда будет для меня младшей сестрой. Единственной. И пока мы не устроим её счастье… – Мы уже почти устроили, дорогой. Поверь мне – он будет носить её на руках. Это явственно написано на его ошалело влюблённой физиономии, – королева удобно расположилась на коленях супруга. – Выдержит ли он её характер? – рассеянно поинтересовался король, развязывая тесёмки на шёлковом халате жены. – Уж поверь: если не он, то никто. У неё – капризы, а у него нервы как канаты. Прекрасная выйдет пара. Она ещё скажет нам… Пожалуйста, не останавливайся, – сбилась с мысли монархиня, подставляя грудь мужниным поцелуям. Ночная прогулка разбередила её душу, и она всю оставшуюся ночь металась в постели, словно в горячечном бреду, не находя себе места, раз за разом вспоминая, как этот невыносимый мужчина крепко, но нежно прижимал её к себе в душистых жасминовых зарослях. Всю ночь её сотрясала крупная дрожь, но вовсе не от холода, и одеяло было бессильно ей помочь. Она вспоминала его прикосновения и слова, и воздуха в комнате становилось слишком мало. Ей было томительно сладко в руках этого чужого человека, а оттого стыдно и страшно. Она вдруг поняла, что её легкомысленное платье практически не скрывает наготы тела. Они нарушили все мыслимые и немыслимые запреты и правила приличия. Вот он осторожно провел кончиками пальцев по её спине, и она, против собственной воли, слишком громко выдохнула. Вот заправил её непослушный локон за ушко, и она залилась краской, как нашкодившее чадо – хорошо хоть, он не увидел этого в чернильной темноте летней ночи. – Я никогда не обижу вас, не бойтесь, – прошептал он ей, приблизив свои губы к её лицу непозволительно близко. – Как только они уйдут, я провожу вас в ваши покои. Она шла теперь по коридору после этой странной и неприятной аудиенции у короля и не могла понять, что с ней такое творится. Как вышло так, что теперь она досадует на короля не за то, что он захотел её насильно выдать замуж, а за то, что решил эту самую свадьбу вдруг отменить. Она шла и вспоминала, как мерзко хихикали развратные служанки, воодушевлённо обсуждая габариты и размеры её предполагаемого супруга. Как чопорные придворные дамы наперебой предлагали взять на себя часть её супружеского долга. Тогда, в тех невыносимо душистых кустах жасмина, она вдруг захотела, чтобы он позволил себе больше и поцеловал её. Она томилась и ждала, что это вот-вот произойдёт, что он прижмётся своими горячими страждущими губами к её губам, а она на мгновение стыдливо замрёт, чтобы потом покорно поддаться его напору и страсти. Сейчас, в этом бесконечно длинном коридоре, она желала мучительной смерти всем тем хищницам, что посмели покуситься на все вместе взятые достоинства её будущего мужа. Она станет женой этому мужчине! И выцарапает глаза любой наглой твари, что только посмеет положить свой глаз на её законного супруга! Он будет любить её, а она будет за ним как за каменной стеной. У них родятся крепкие и здоровые дети. И видят боги – никто не сможет этому помешать!