***
Он заходит в палату, и в нос резко врезается запах амфетамина, отчего внутренности рвутся выйти наружу. Переступает через разбитые бутылки, предварительно цокнув языком, и садится на корточки. — Эй, ты меня слышишь? — хлестает по щекам, не жалея сил, — Твою мать, очнись. У меня разговор к тебе, а ты тут ширнуться решил, — шипит в ухо, сведя брови к переносице. Второй потирает щёку, которая, вероятнее всего, горит от боли; переводит взгляд на фигуру, стоящую перед ним, и ехидно улыбается перекрытыми пеленой кайфа глазами, но лицо при этом остаётся пустым. — Можешь говорить мне, что угодно. Я слышу тебя, придурок. Он снова цокает и начинает убирать осколки с пола, что-то бурча себе под нос. — Снова ворчишь, как бабка. Заканчивай, Ньют, — последние слова растягивает. Блондин останавливается и, выпрямив спину, смотрит в глаза тёмно-карего цвета, что сейчас темнее ночи за счёт расширенных зрачков. — Я тебя убью, Минхо, — безэмоционально отвечает Уилсон, продолжая собирать мусор. — Я сам могу это сделать, — азиат резко подрывается с места и, отобрав пакет у Ньюта, начинает буквально носиться по палате, собирая весь хлам. Ньют тяжело вздыхает, прислонившись плечом к стене. — Какого чёрта, Минхо? Откуда ты взял эту дрянь? — Я могу с такой же лёгкостью спросить, как поживает твой героин, который сейчас, вероятнее всего, не у тебя, — непринуждённо отвечает Минхо, не смотря на Ньюта. Блондин молча продолжает наблюдать за тем, как его друг судорожно скидывает весь мусор в пакет. Состояние Минхо крайне возбуждённое: он ни разу не остановился, чтобы перевести дух; ни разу не замолчал, говоря о всякой ерунде. Ньют хмурится и поджимает губы, скрестив руки на груди. — Минхо, давно ты принял? — Что? — сухо бросает Минхо, не отвлекаясь от уборки. — Наркотик. — Какой наркотик? — спрашивает азиат и устремляет безумный взгляд на Ньюта. Уилсон закатывает глаза и усмехается. — Не прикидывайся идиотом, Минхо. Я об амфетамине. — Откуда ты знаешь, что это именно амфетамин? — Это неважно, — вздыхает Ньют. — Важно, — азиат замирает, после чего разворачивается к Ньюту. — Мне нужно знать, предлагать тебе или нет. Блондин громко усмехается, запрокидывая голову назад. Он цокает и размеренным шагом идёт к Минхо, после чего протягивает ему руку, вопросительно подняв брови.***
Блондин прислоняется спиной к стене, закрывая глаза, но резко распахивает их, когда слышит приближающиеся шаги: азиат приближается к нему и становится вплотную, прожигая взглядом, покрытым дымкой возбуждения. Ньют чувствует, как кислород перестаёт поступать в лёгкие, и он ещё сильнее вжимается в стену в надежде не упасть на пол. — Минхо, отойди от меня, каког… Не успевает Ньют договорить, как его затыкают страстным, крепким поцелуем. Блондин толкает Минхо в плечо в попытках оттащить его от себя, но тщётно — он, по сравнению с Минхо, щепка. Ньют отстраняется от азиата и перехватывает его руку, что тянется к его бёдрам. — Минхо, прекрати… ты… — его снова затыкает Минхо, который впивается зубами в его бледную, тонкую шею. Блондин на мгновение подаётся вперёд, но тут же отстраняется и хватает азиата за волосы, оттягивая их назад — пытается контролировать себя. — Я сказал хватит. Азиат лишь усмехается, смотря Ньюту в глаза. Блондин кривит губы, смотря в глаза Минхо в ответ: зрачки у обоих расширены до предела, взгляд не фокусируется. Минхо забирается руками под его футболку и, обхватив за талию, притягивает его к себе. — Сейчас для меня наркотик — это ты. Ньют всем телом напрягается, не в силах оторвать глаз от Минхо, что пожирает его взглядом. Он медленно выдыхает в губы азиата, проговаривая размытое «Отпусти». Минхо лишь вжимает его в стену, проскользив руками по его бёдрам, и ловит губами тихий стон из его уст. Блондин хватается за сильные плечи азиата, всё ещё пытаясь оттолкнуть его, но чувство возбуждения и наслаждения туманят мозг, не давая здраво мыслить. Ньют понимает, что теряет рассудок; понимает, что ещё чуть-чуть, и он прогнётся под Минхо. Ньют кусает губы, когда брюнет снова впивается в его шею, оставляя алеющие засосы; он закрывает глаза от возбуждения, когда чувствует, как твёрдый член упирается ему в бедро. В голове красным загорается сигнал «стоп». Ньют понимает, что если сейчас их не остановит, это будет огромной ошибкой, а также огромной проблемой в дальнейшем. Он снова оттягивает Минхо за волосы, шипя ему в губы: — Минхо, прекрати, или… — он пытается выровнять дыхание. — Это плохо закончится… Азиат лишь улыбается, щурясь и шипя от боли; его горячие сухие губы припадают к холодным губам Ньюта, и он ловит его протяжный стон в долгий поцелуй. Блондин закрывает глаза, и в его сознание врывается образ парня с медового цвета глазами, такими грустными, но живыми, с пушистыми ресницами; брюнет с молочного цвета кожей, покрытой россыпью родинок. Парень улыбается, и в глазах начинают бегать огоньки счастья; чёлка начинает спадать ему на глаза. Ньют мгновенно впивается ногтями в плечи Минхо и с силой отталкивает его от себя. — Нет, Минхо… отпусти, иначе… — Ньют рывком хватает Минхо за волосы, когда тот начинает стягивать с него штаны и скользить руками по его члену, — Я сказал… — но парень не договаривает: он видит, как кто-то с силой хватает Минхо за плечо и разворачивает к себе. Ньют медленно опускается на пол, не в силах удержаться на ногах. Высокая фигура рывком тянет Минхо на себя и бьёт его кулаком в лицо, отчего азиат, пошатываясь, прислоняется спиной к стене. — Вы какого хрена вытворяете? — рычит Галли, с изумлением и злобой рассматривая с головы до пят обоих. Минхо садится на пол, прислоняясь спиной к стене. Видимо, его не сильно интересует кровь, хлещущая из носа фонтаном; он лишь вытирает её кулаком, после чего упирается им в пол. Вся кровь размазывается по кафелю, и Галли недовольно цокает, наблюдая за действиями азиата. — Ты с хера припёрся сюда? — агрессивно спрашивает Минхо, исподлобья смотря на блондина. Колдфилд сжимает кулаки и хочет ответить, но резко замирает и с прищуром смотрит в глаза Минхо. — Твою мать, да ты обдолбанный, — парень переводит взгляд на Ньюта, который также сидит у стены. — То же самое, так? Ты бы точно такую хрень не вытворял будучи в своём уме. Минхо в удивлении вскидывает брови, смотря прямо. — Не понял. — Не важно, я… — Галли задумчиво трёт виски. — Блин, и что мне с вами делать? Внутри всё сгорает от гнева и ревности. Нет, Галли никогда не признавал, что Минхо ему не безразличен, но сейчас это можно не отрицать. Галли не дурак, сам себе врать не станет. Вот принять или заблокировать — другое дело. Ты сам в праве решать, что делать: пытаться забыть о человеке, игнорируя его и свои чувства, или, словно в эйфории, гоняться за ним и пытаться что-то исправить. И Галли никогда не выберет второй вариант — реальность слишком долго дышит в спину. На самом деле слишком страшно. Хотелось бы сейчас заблокировать все свои чувства и эмоции. Галли чувствует, что всё, с раннего детства построенное, с раннего детства осознанное, разваливается на части из-за него. Он понимает, что всё это время просто ходил по пустыне в слепую, проходя по зыбучим пескам, и сейчас они затягивают с головой. А выбраться можно? Нужна помощь. Чья? Неизвестно. Колдфилд всегда ненавидел какие-либо чувства. Они делают слабее, заставляют переживать, думать об этом. «Тут бы самому не умереть, а ещё думать о ком-то», — всегда отвечал Галли. И сейчас можно рассмеяться в лицо своему отражению в зеркале из-за того, что предаёшь собственные мысли, собственные убеждения. Из-за того, что сам ведёшься на это дерьмо. Но как это выключить? Галли хотел бы какую-нибудь подсказку, но он уверен, что ответа никто так и не нашёл. Галли понимает, что на самом деле злиться тут не на что, особенно сейчас, особенно ему. Ведь Минхо не его собственность, он может делать всё, что захочет; быть с тем, с кем захочет. Но внутри предательски крошится сердце. И именно крошится, ведь сделано оно изо льда. Но даже лёд, глухой и холодный, можно разрушить, можно сломать. И Минхо спокойно это делает, как сделал Галли, когда не сдался вместе с ним санитарам. Поэтому всё честно, справедливо. Так? Блондин стоит над парнями, уперев руки в бока, нахмурив брови; стоит и думает, что ему делать, ведь скоро им обоим станет совсем плохо. Он никогда не одобрял употребление спиртного, а тем более наркотиков, это лишь вызывало в нём отвращение и недоумение, как вызывает и сейчас. Он смотрит на Ньюта, потом переводит и задерживает взгляд на Минхо. Он мог бы просто сказать санитарам, что здесь два обкуренных идиота, и пойти лечь спать, но здесь не просто кто-то, здесь сидит Минхо. А сдавать врачам Ньюта тоже не вариант — Минхо вероятнее всего разозлится на Галли за это, может, вообще перестанет с ним общаться. Ведь он этим уже грозился, правда, обещания не выполнил. Блондин обречённо вздыхает и хочет что-то сказать, но слышит шум позади себя. Он с тревогой в глазах разворачивается к выходу, не меняя положения рук: в дверях стоит Томас, держа в руках тарелку с нарезанными на дольки апельсинами. — Я… не вовремя? — спрашивает брюнет, растерянно переводя взгляд на каждого из парней. — Ты никогда не вовремя, — цокает языком Галли и отворачивается. — Что случилось? — Эдисон проходит в палату и останавливается около Ньюта и Минхо, склонив голову набок. — Что с ними? — Обдолбались, не видишь что ли? — блондин сжимает челюсти и поджимает губы. Томас хлопает глазами, смотря прямо. Он долго осматривает палату, решая, что ему делать, после чего подходит к столу и ставит на деревянную поверхность тарелку с апельсинами. Он тихо подходит к Галли, затем поворачивается к Ньюту и Минхо, и его невольно шатает в сторону: оба во все глаза смотрят прямо на него. Внезапно Уилсон поднимается на ноги, опираясь рукой о стену, но колени подкашиваются, и парень падает прямо в руки Томаса. Эдисон вздрагивает от неожиданности, но ловит блондина, ухватив того за плечи. — Аккуратнее, Ньют, — дрожащим голосом проговаривает Томас. — Спасибо, Томми, — улыбаясь, протягивает Ньют, вцепившись взглядом в Томаса. Блондин поднимает голову и они с Томасом встречаются глазами, находясь на максимально близком расстоянии. Томас бледнеет, а Ньют ехидно улыбается. И когда он тянется к Эдисону за поцелуем, его обрывает Галли. А ещё Ньют чувствует, как его затылок прожигают взглядом. — Сейчас мы встаём с пола и идём в кровать, иначе будет пиздец, — недовольно говорит Галли, переводя взгляд с Ньюта на Минхо. Колдфилд хватает Ньюта подмышки и тащит на кровать, оставляя Томаса стоять на месте, словно прибитому к полу. Брюнет понимает, что нужно помочь Галли, и медленно переводит взгляд на Минхо. Шансы, что сейчас его просто оплюют или изобьют так же высоки, как и то, что Галли сейчас развернётся и уйдёт, оставив Томаса сидеть с этими двумя, как с детьми. Брюнет тяжело вздыхает и подходит к Минхо. — Поднимайся. Нужно поднять тебя, Минхо. Азиат поднимается, хватаясь за стену, но не отходит от неё. Он прожигает Томаса томным взглядом, после чего шёпотом отвечает: — Ты меня уже поднял. Томас не сразу понимает, что имеет ввиду Минхо, но после осознания слов мгновенно заливается краской, не отводя взгляда от азиата. Неожиданно к ним подлетает Галли и, с силой хватая Минхо за запястье, отводит его к кровати, а Томас продолжает стоять на месте и смотреть прямо. В голове смешиваются мысли, и дышать становится невозможно. Всю эту ситуацию сгущает тишина, обвившая всё помещение. — Так, — грубый голос режет тишину, — скоро начнётся отходняк. Ждём, — Галли берёт стул и ставит его напротив кровати, после чего садится на него. Он сгибает спину, скрестив руки на груди, и стучит пяткой по полу. Томас садится на пол, пододвинувшись к Галли. Он смотрит исподлобья на тарелку с апельсинами, не зная, на чём ещё задержать свой взгляд. Только бы не пересекаться глазами с этими двумя. Не то чтобы он боялся их, но Ньют и Минхо сейчас под действием дозы, и, судя по их поведению, лучше не поддерживать с ними контакта глазами. Эдисон переводит взгляд на Галли и замечает, как тот то сжимает, то разжимает кулаки; на лбу и шее вздулись вены, а в глазах читается злость и раздражение. Он вопросительно смотрит на блондина, напрягшись всем телом. Неожиданно Колдфилд спрашивает: — Что? — Что? — отвечает вопросом на вопрос Томас, вытаращив глаза. — Чего смотришь на меня, спрашиваю, — цокает Галли, не отводя взгляда от Ньюта и Минхо. — Я…эм… Просто, — невнятно отвечает Эдисон, потерев запястья. Галли усмехается не моргая. Он хмурит брови и переводит взгляд на Томаса, не поворачивая головы. — Я злюсь, потому что эти уёбки захотели себе жизнь ещё больше испортить. — Что? — Блять, — протягивает Галли и поворачивается к Томасу, смотря на него сверху вниз. Но смотрит так не от превосходства. — Я знаю, о чём ты думаешь. Нет, не поэтому. — Чт… Как… — Томас с недоумением смотрит на Галли в ответ, кривя губы. — Томас, не делай из себя идиота. Так ты смотришься ещё хуже, чем есть, — язвит блондин и отворачивается. Томас судорожно моргает, смотря в пустоту, после чего закатывает глаза, раздувая ноздри. — Очень смешно. — А я и не смеюсь. Томас фыркает и прижимает колени к груди, положив голову на них. Он краем глаза замечает, что Ньют сидит и следит за каждым его движением, а Минхо что-то постоянно говорит Галли, не затыкаясь, но что — понять невозможно: у парня просто заплетается язык. Эдисон напрягается всем телом, не осмелившись поднять головы. Он начинает разглядывать кафель незаинтересованным взглядом. Всё что угодно, только бы время пронеслось, будто его и не было. Парень содрогается всем телом и поднимает голову, когда слышит громкое «Твою мать» из уст Галли. Он поворачивается и видит, как Колдфилд стоит около Ньюта и держит его за плечи — Ньюта начинает сильно трясти. Томас подскакивает с места и подлетает к ним, бегая глазами по кровати. — Что мне делать? — решительно спрашивает Томас. — Тащи воду, много воды. Живо, — проговаривает Галли, хватая Ньюта. Он несёт парня в ванную комнату. Томас, споткнувшись через порог, зацепив все углы локтями и пальцами ног, бежит в столовую вниз по лестнице, сметая всех и всё на своём пути. Уже через минуту он стоит с полуторалитровой бутылкой в руках. — Ага, — отрезает Галли и выхватывает бутылку из рук Эдисона, — Ньют, слышишь меня? Тебе нужно выпить. Ньют! — он слабо трясёт блондина за плечи. Но Ньют будто и не слышит его: тело пробивает дрожь, взгляд расфокусирован; на лбу выступили капли пота, а сам он бледнеет с каждой минутой всё сильнее. Тогда Галли открывает бутылку и через силу заливает воду в Ньюта. Парень начинает кашлять, отбрасывая бутылку в сторону. Но минута, и Уилсона сгибает пополам — его начинает рвать. Томас стоит в дверях, с растерянностью и страхом наблюдая за происходящим. Он не знает, что делать и как помочь. И сейчас кажется, что Галли старше него на несколько лет, хотя Томас и не знает его точного возраста, но уверен, что они одного года или хотя бы близко к этому. Неожиданно Эдисон уходит в себя ненадолго, послего чего выпрямляется, а взгляд становится яснее. — Я сейчас, — бросает брюнет и исчезает. Галли закатывает глаза, после чего поднимает бутылку с пола. Все штаны, руки и кроссовки в воде — из бутылки вылилась половина, когда Ньют швырнул её. Он долгое время смотрит на бутылку, после чего отставляет её в сторону, понимая, что Ньют справляется и без воды. Спустя несколько минут в ванную врывается Томас с полотенцами в руках и лимоном. — Это что? Эдисон игнорирует Галли и, сев на колени рядом с Ньютом, убирает мокрую от пота чёлку с глаз, положив полотенца и лимон на умывальник. Спустя час беготни с бутылкой воды в руках Томас помогает Ньюту подняться с пола, после чего шепчет тихое «тебе нужно в душ» и кричит Галли «ставь чайник!». Эдисон понимает, что Ньют сам не справится с одеждой. — Ньют, ты меня слышишь? Уилсон медленно кивает, лишённый сил. — Сейчас тебе нужно сходить в душ, пока греется чайник. И тебе нужно съесть лимон. Могу добавить его в воду, можешь съесть его просто так. Ньют поднимает голову и смотрит на Томаса, скривив лицо. — Что, весь? — кряхтит блондин. Томас ухмыляется, качая головой. — Не обязательно. Ньют кивает и плюхается на кровать. Томас не понимает, какому из двух вариантов блондин кивнул, но решает, что есть лимон он будет просто так — ему же лучше будет. Томас внезапно вспоминает об одежде, и его сердце ухает вниз. Нужно помочь Ньюту снять одежду, но как? Томасу кажется, что он просто умрёт рядом с Ньютом, не успев помочь ему. Но нужно что-то делать. Не бросить же Ньюта тут, ведь ему может стать лучше после душа. Эдисон делает глубокий вздох, сжимая руки в кулаки, и подходит к Ньюту. — Давай поднимайся, нужно раздеть тебя. Ньют вопросительно смотрит на Томаса, вскинув брови. Брюнет в ответ краснеет и отвечает, заикаясь: — Я н-не это имел в-виду, кхм… — он чешет затылок, после чего мотает головой. — Тебе нужно в душ, помнишь? Ньют кивает. Тогда Томас поднимает его с кровати, обхватывая за талию, и когда Ньют обвивает руками его шею, Эдисон невольно вздрагивает. Он чувствует, как сердцебиение учащается, а в глазах темнеет от волнения. Томас доносит парня до ванной, предварительно стянув с него футболку и штаны, и проклинает весь мир за то, что люди не могут купаться в нижнем белье. Спустя ещё час возни Ньют уже лежит в постели, укутавшись в одеяло; на столе стоит кружка недопитого крепкого сладкого чая и порезанный дольками лимон. Томас плюхается на стул, тяжело вздыхая. Он отряхивает чёрную футболку; смотрит на Галли, который сидит рядом с Минхо и пытается его успокоить — тот так и не заткнулся. Он понимает, что скоро и Минхо придётся приводить в себя. Эдисон снова вздыхает, потерев тяжёлые от усталости веки, и смотрит на сопящего рядом с ним Ньюта, который забрался под одеяло почти с головой; сейчас из-под одеяла выглядывает только макушка. Томас улыбается и, откинувшись на спинку стула, с успокоением закрывает глаза, чувствуя, как холодная дрожащая рука берёт его за пальцы и слабо сжимает их.