***
— Тереза, пожалуйста, открой дверь, ты же не хочешь проблем? — фальшиво-приторный голос заставляет Агнес содрогнуться и поморщиться от отвращения. Чёрт, только не это. Только не он. Сейчас отец стоит по ту сторону двери, а она, Тереза, находится в закрытой комнате, без возможности вырваться (дверь она закрыла сама, добыв ключ от палаты у одного из санитаров, когда тот спал на своём посту). Бушующая внутри паника разрывает лёгкие и заставляет конечности дрожать. До боли знакомый страх и чувство тревоги настолько въелись в сознание, что хочется сплюнуть все эмоции, сделать так, чтобы их не стало. И Тереза не знает, как справиться со всем тем, что преследует её с самого детства. Как успокоить сердце? Как заставить себя вздохнуть полной грудью, забыть о страхе и сражаться? В детстве она думала, что когда вырастет, у неё всё получится, она со всем справится. Но, чёрт, дети могут ошибаться. — Тез, открой эту чёртову дверь! Я приехал к тебе, специально вырвался с работы, а ты так встречаешь меня? — от такого уменьшительно-ласкательного из ненавистных уст крутит живот и сводит зубы. Девушка забивается в угол, крепко сцепив руки в замок. Ладно, что может случиться? Не выбьет же он дверь. Хотя это Тереза тоже ставит под сомнение. Она помнит, как будучи маленькой девочкой она дрожала от страха в ванной комнате, обнимаемая хрупкими, но успокаивающими маленькими руками. Она помнит, как отец выбил дверь громким ударом ноги. Тогда Томасу досталось очень сильно. Тереза помнит, как Эдисон защищал её, всю растрёпанную и в слезах. Она помнит, как ей было стыдно перед ним; как она несколько недель извинялась перед другом и пыталась ухаживать, хотя он говорил, что всё хорошо. Тереза помнит, как в тот день в глазах Томаса стояла настоящая отвага и храбрость, даже со скрываемой за пеленой этих чувств тревогой. Боже, Томас, почему сейчас ты не здесь? Агнес тихо всхлипывает, с силой зажмурив глаза. Почему это не может прекратиться? Что ей сделать, чтобы этот кошмар просто закончился? И будто в ответ мыслям она слышит удаляющиеся шаги. Тишина. Тереза медленно поднимается с пола, убрав мокрые от слёз пряди за уши. Неужели он ушёл? Девушка подходит к двери, с опаской приложив ухо к ней, пытаясь подслушать. Не может быть, чтобы он ушёл, он же… Внезапный удар по двери, и Тереза подскакивает, крикнув себе в ладонь. — Тереза, это я, открой, — тараторит Галли. Он говорит так быстро, чтобы перестать пугать девушку и не тормозить события. Брюнетка громко сглатывает, раздражённо сжимая челюсти и закрывая глаза. Дверь перед носом Галли распахивается. — Спятил совсем? — грозно шепчет девушка, уставившись на Колдфилда глазами, полными какого-то детского облегчения и надежды. — А что мне ещё нужно было сделать? — недовольно спрашивает Галли, смотря на Терезу в ответ. Он невольно осматривает её с ног до головы. Да, ничего не скажешь, вид у неё жалкий. Повезло, что Галли вообще вспомнил этого человека, как её отца. А то бы просто забил и ушёл в палату разлагаться дальше. Блондин, мотнув головой, словно выбрасывая все мысли, хватает Терезу за руку. — Нужно идти. Или ты предпочитаешь остаться здесь? — Твои шуточки я сейчас пошлю к чёрту, как и тебя самого, — грозно проговаривает Агнес, вцепившись пальцами в ладонь парня. — Ладно, извини, — бросает Галли, потупив взгляд в пол. Действительно, это всё серьёзно, он сам понимает. И обычно в критичной ситуации он не шутит. Он вообще никогда не шутит. Похоже, что-то действительно даёт сбой в системе. — Так мы идём или нет? И если да, то куда? — настороженно спрашивает Тереза, выглядывая из-за Галли. Девушка словно чего-то ждёт, устремив взгляд на дверь, будто за ней её ждёт что-то по-настоящему устрашающее. С клыками и когтями, готовое разорвать внутренности на куски. — Идём, — одним словом отвечает Колдфилд, и, проигнорировав второй вопрос брюнетки, ведёт её в сторону другого корпуса. И пока они преодолевают расстояние от одного места в другое, проходя через улицу, Тереза замечает, как её отец, достав большой пакет из багажника автомобиля, смотрит в их сторону. Ну, или Терезе так показалось. Но девушка внезапно приседает, отчего Галли странно смотрит на неё, что-то пробурчав. — Чёрт, да куда мы идём? — уже с раздражением спрашивает Агнес, впившись глазами в светлый затылок. Нет, серьёзно, пока они дойдут неизвестно куда, их поймает не только отец, но и весь округ. Галли шикает на неё, остановившись около палаты номер сто двадцать восемь. — Минхо, открой, проблемы, — он тихо стучит, после чего хватается за ручку в ожидании ответа, будто знает, что ответ будет утвердительным. — Зачем? — раздаётся язвительно-обиженный голос по ту сторону двери. Колдфилд неодобрительно цокает, закатив глаза. — Ты оглох? Я сказал — у нас проблемы, — сквозь зубы отвечает блондин. — А мне-то что? И у кого это у вас? Если там Эрис, я выйду. И убью его. Галли сжимает кулаки, поднеся руку к двери, будто сейчас со всей дури стукнет по деревянной поверхности. Тереза бросает непонимающий и подозрительный взгляд на блондина. Причём тут Эрис, и почему Минхо хочет убить его? Нет, конечно, он много кого хочет убить, но не без причины же. — Так, остряк, вываливайся из своей коморки. Здесь Тереза, — Колдфилд слышит, как азиат хочет что-то возразить, но тут же перебивает его: — Здесь её отец. На мгновение воцаряется полная тишина. Потом они слышат громкие шаги в свою сторону. Дверь тихо открывается. — Неужели не отъебался? — грозно спрашивает Минхо, видимо, задав риторический вопрос. Он переводит взгляд на Терезу. — Ты в порядке? Девушка быстро кивает, скрестив руки на груди. — Ладно. Здорово, конечно, что ты вызвал меня на подмогу, но, думаешь, я помогу? — то ли обречённо, то ли растерянно спрашивает азиат, развернувшись к Галли лицом. — Да, — уверенно отвечает Галли, смотря Минхо в глаза. Брюнет хмыкает, усмехнувшись. Похоже, делать правда нечего. Даже если он согласится идти, чем это поможет? Как бы не хотелось Минхо видеть Галли сейчас и уж тем более работать с ним в команде, он не бросит их. Ни Галли, ни Терезу. Он кивает в ответ, вмиг став серьёзным. — Ладно, сделаем, что сможем. Идём, — Галли кивает и заворачивает за угол, но тут же останавливается, чуть не упав, встретившись с отцом Терезы лицом к лицу. Минхо громко вздыхает, застыв на месте. Чёрт. Только этого не хватало. Ничего страшного, они справятся. Трое против одного, особенно когда в компании два больных на голову парня… Победа обеспечена. Не то чтобы Тереза была нормальной. Около недели назад ей снова выписали успокоительное и снотворное. Но по крайней мере она не опасна для общества, как он и Галли. «Мы справимся», — проговаривает про себя азиат, чувствуя, как тонкие холодные пальцы хватают его за руку, с силой сжимая ладонь. — Тереза, я не знал, что у тебя есть друзья, — безразлично бросает мужчина в чёрном костюме, оглядев Галли и Минхо с ног до головы. — Я пришёл к дочери, дайте нам немного поговорить. — Это вряд ли, — отвечает блондин, скрестив руки на груди и перегородив мужчине проход к Терезе с Минхо. Тот вскидывает брови, метнув взгляд в сторону дрожащей от ужаса Терезы. — Пацан, тебе лучше уйти с дороги. — Нет, — глухо отвечает Галли, скрестив руки на груди. Он оборачивается на ребят, кивая и взглядом говоря, чтобы те уходили прочь. Минхо быстро мотает головой, нахмурив брови. Чёрт. Колдфилд сжимает челюсти, впившись в азиата злыми глазами. Минхо продолжает мотать головой из стороны в сторону, при этом не отпуская руки Терезы из хватки. Почему он такой упрямый, когда это не нужно? Тогда блондин, тяжело вздохнув, внезапно толкает мужчину в грудь, отчего того шатает назад и он падает, потеряв равновесие. Галли разворачивается к ребятам и, почти крича, произносит: — Валите! Тереза тут же подрывается с места, но её немного отбрасывает назад, когда Минхо тянет её на себя. — Мы не уйдём без него, — твёрдо произносит азиат и хватает Галли за руку. Они бегут прочь от мужчины, что поднимается с пола, испепеляя всех троих бешеным взглядом. И бегут они, кажется, совсем не разбирая дороги. В ушах эхом раздаётся сбившееся дыхание, тяжёлые шаги, срывающиеся на бег, и изредка слышимые всхлипы Терезы. Минхо резко останавливается, хватаясь пальцами за ручку чужой палаты. — Сюда, быстрее! Тереза быстро залетает в палату первая и, заметив, что она пустая, с облегчением падает на постель. Минхо заходит следом, с тревогой оглядывая девушку с ног до головы. Он, помявшись у входа, подходит к постели, сев на корточки. — Эй, ты в порядке? — он осторожно кладёт руку девушке на колено, с беспокойством заглядывая ей в глаза. — Да-да, — облегчённо вздыхает Агнес, — Спасибо, — её губы на мгновение дрогнули в улыбке. Минхо лишь кивает в ответ, также улыбнувшись уголками губ. Может, ненадолго, но пока они в безопасности. А дальше как повезёт: либо они отсиживаются здесь и всё проходит тихо, как в прошлый раз, либо… придётся отбивать Терезу у этого мужчины. Здорового мужчины, который одним ударом может выбить все зубы. Просто класс. Но ничего другого у них не остаётся. Стоп. А где Галли? Минхо хмурится, повернув голову в сторону выхода, но никого там не видит. Он бросает тревожный взгляд в сторону Терезы и, получив лишь пожимание плечами в ответ, поднимается и идёт в сторону выхода. Он выглядывает из-за двери и видит стоящую к нему спиной высокую фигуру, что застыла посреди коридора. Что за нахрен? Почему Галли не двигается с места? Он что, хочет, чтобы их заметили? Минхо бросает в дрожь, когда внезапный звон цепей разносится по коридору. Это ещё что? Неужели у отца Терезы спрятана настоящая цепь в пакете? Он ведь не полный псих. Хотя… Насиловать свою дочь — это сверхненормальность. — Тереза, у твоего отца не может быть цепей с собой? Ну так, случайно, — Минхо заглядывает в палату, ухватившись ладонью за дверь, чтобы не упасть. — Ну, у нас дома собака, но… Зачем ему тащить цепь сюда? — с тревогой в голосе отвечает Тереза, закусив губу и растерянно смотря в тёмные глаза. Минхо отстраняется от палаты, продолжая держаться за дверь. Он медленно переводит взгляд на Галли, и обратно. Кажется, шестерёнки в голове наконец-то начинают работать, и брюнет старается собрать пазл воедино. И пока он усиленно пытается понять, что к чему, отец Терезы, кажется, уже поднялся на их этаж и теперь во всю расхаживает по коридору — Минхо отчётливо слышит звук шагов, которые с каждой секундой становятся всё громче. Азиат подбегает к Галли, начиная тормошить его за плечо. — Галли, ты меня слышишь? Очнись! Когда Минхо крикнул, чтобы они забегали в палату, Колдфилд уже был готов ринуться в сторону открытой двери, но сознание заставило остановиться. Звонкий звук цепей будто врастает в уши, сделав Галли заложником тревоги. И он осознает, что просто застыл на месте, как идиот, не в силах ничего исправить. Из-за своего расстройства он чувствует себя не то что каким-то другим. Он чувствует себя жалким дураком, который лишь из-за одного звука впадает в панику и тревогу. И такое множество триггеров, как замахивание для удара, крик «заткнись!» или чёртов звон цепей выводит из себя, заставляет избегать любого возникновения этих звуков, слов и действий. То есть заставляет сводить контакт с людьми к минимуму. И для Галли это не такая большая проблема, как то, что он чувствует себя слабым каждый раз, когда такое случается. И он так часто думал о том, что случись какая острая ситуация, он просто будет тормозить всех своей проблемой. А именно это сейчас и происходит. Галли знает, как можно бороться с возникновением триггеров, но на практике у него никогда ничего не выходит. Пока его не окликнет кто-нибудь, пока не выведет из этого состояния, сам он не справится. Он, наверное, может остаться в тревожном состоянии, усложняемой флешбеками, на несколько часов. Воспоминания нагло внедряются в разум. Они заставляют тело неметь, а самого Галли давиться воздухом. И после ухода оставляют панические атаки и дрожь в конечностях. Галли закрывает дверь на щеколду и отскакивает назад, когда слышит тяжёлые удары по ней. Он оглядывается по сторонам, со страхом в глазах пытаясь найти то, чем можно будет отбиться, если вдруг отец пробьётся в его комнату. А он уверен, что этот урод может запросто выбить дверь одной левой. Ещё один стук в дверь, и парень садится на кровать, сжав кровоточащее запястье от удара цепью другой рукой. — Если ты сейчас не откроешь, я выбью эту дверь и убью тебя ею! Ты слышишь меня?! Галли, я с тобой разговариваю! Мелкий ублюдок, тебе мало было того, что произошло вчера? Я убью тебя! — звериный голос режет слух, и блондин хмурит брови, сжав зубы и зажмурив глаза. В следующее мгновение он слышит ровно несколько шагов, после чего происходит резкий удар по двери. На всю комнату раздаётся треск. Дверной замок готов позорно сломаться и дать отцу войти в комнату. Галли подскакивает с места, сжав дрожащие руки в кулаки. Он чувствует, как к горлу подступает тошнота; как голова идёт кругом, а зубы непроизвольно бьются друг о друга. Что делать? Что ему остаётся? Галли медленно разворачивается к окну. Чёрт. Так ничтожно и жалко. Но… Правильно? Надо ли бороться? Сейчас отец выбьет дверь и снова изобьёт его. Он снова попытается сломать его. Нет. Пора заканчивать. Блондин потухшим взглядом осматривает открытое окно. Он отходит назад, чтобы было удобнее разогнаться, и… — Галли, ты слышишь меня? Эй! — будто сквозь сон Колдфилд слышит тревожный голос, чувствует, как его трясут за плечи. Он глубоко вздыхает, пытаясь сфокусировать взгляд на дрожащих ресницах и хмурых бровях напротив. Минхо с силой хватает его за руку: — Нам надо уходить, Галли, услышь меня, прошу! — Что происходит? Чего вы там возитесь? — из палаты выбегает Тереза, тяжело дыша, похоже, уже потеряв всё самообладание. Минхо лишь бросает на девушку грубый взгляд, тем самым заставляя её замолчать. Галли мысленно усмехается и закрывает глаза. Нет, только не сейчас. Он не будет обузой. — Я в порядке, — сдавленно отвечает блондин, напугав внезапным окликом и Терезу, и Минхо. — Нихера ты не в порядке, — на выдохе отвечает брюнет, не отпуская влажные от пота, но вместе с тем холодные пальцы, — Что делать будем? — он почему-то переводит взгляд на Терезу, будто она скажет, что делать. Но девушка действительно отвечает. — Мы не можем так больше бегать, не с ним. Отведи его к медсестре, я сама справлюсь. — С ума сошла? — повышает голос азиат, от гнева и тревоги сжав пальцы Галли сильнее. — Нет, это точно не выход. — Слушайте, нам некогда тут стоять и болтать, я и так отнял время. Нужно шевелиться! — Галли вырывается из хватки Минхо, направляясь в сторону палаты. — Нет, ты не пойдёшь, — Тереза хватает блондина за руку, заставляя того остановиться прямо напротив неё. — Однажды мой друг уже пострадал из-за меня, я не позволю этому случиться ещё раз. — Да, но и я тебя одну тут не оставлю, — отвечает Галли, смотря на Агнес сверху-вниз, но как-то спокойно, по-доброму. — Хорошо, — Минхо встревает в разговор, встав рядом с Галли, — Тогда так: Тереза отведёт тебя к медсестре, а я сам тут справлюсь. Думаю, это логичнее. Тем более, что у меня есть преимущество, — с этими словами азиат достаёт кастеты и надевает их на руки. Галли хочет что-либо ответить, но замолкает, наблюдая за тем, как глаза Терезы с каждой секундой становятся больше. И ему даже не нужно развернуться, чтобы понять, кто сейчас у них за спиной. Нужно бежать, и быстро. Но он не уверен, что сможет. Если Галли услышит звук цепей снова, он опять станет заложником триггера, и ребятам снова придётся приводить его в себя. И тогда им точно не сбежать. Да и сейчас Галли не сказал бы, что в порядке. Похоже, он просто пытается подавить настигающий приступ тревоги и паническую атаку. Внезапный толчок в плечо сбивает Колдфилда с потока мыслей. — Идите! — кричит Тереза, уже оказавшись рядом с отцом. Колдфилд лишь судорожно моргает и, переведя взгляд на Минхо, замечает, как тот, поджав губы, переводит взгляд на него. Чёрт. Чёрт. Чёрт! Что делать? Что им делать? Минхо точно не может бросить Терезу, не с отцом, не сейчас. Но также он понимает, что если не уведёт Галли отсюда, ему станет хуже. И это значительно сократит время на шанс спасения. Это, как бы не хотелось признавать Минхо, будет их тормозить. Что ж, делать нечего. Минхо с разбегу бьёт мужчину по лицу кастетом и, довольствуясь тем, как тот повалился на пол, хватает Терезу и Галли за руки, вновь начиная бежать дальше по коридору. И когда они добегают до кабинета санитаров, то не застают там никого, кроме Эриса. Ну конечно. — Вы тут что делаете в такой час? — начинает причитать Джонс, но, заметив беспокойство и усталость на лицах всех троих, без слов запускает их в кабинет. — Что случилось? — Пиздец случился, — отвечает Минхо без какого-либо раздражения или язвительности, несвойственных для него. — Нам просто нужно успокоительное, и чтобы Галли остался здесь. — Что? Но зачем? — Тебе это важно сейчас? — прерывает его Минхо, злобно оскалившись. — Слушай, здесь пациент с тревожностью, переживший триггер, давай лечи! Ты же медбрат, или как тебя там, мне насрать. Эрис устало закатывает глаза. Хочется послать Минхо ко всем чертям, но он решает оставить это и все вопросы на потом. Джонс берёт Галли за край рукава и сажает его на стул. — Хорошо, я понял, но потом вы объясните, что происходит. Колдфилд хмыкает, устало закрыв глаза. Он что, серьёзно должен остаться здесь? Он не только оставляет Терезу и Минхо, но ещё и ставит Эриса под угрозу. И это настолько истощает нервы и разум, что хочется просто лечь, закрыть глаза и проснуться в другом месте, в другое время. Будто ничто из этого не правда. — А где Тереза? — подозрительным голосом спрашивает Эрис, уставившись на Минхо. Агнес бежит вниз по ступенькам, слыша, как отец бежит вслед за ней. Она слышит звон цепей позади себя, настигающий её с каждой секундой. Нет. Тереза больше не позволит ему трогать её друзей. Может, в данном случае слово «друзья» слишком громкое, но, если задуматься — кто ещё у неё есть? Эти четверо парней сейчас единственные, кто общается с ней, кто действительно рядом. Они единственные, кто может помочь. Возможно, слово «друзья» не такое уж и неуместное. Она падает на колени, сильно ударившись о ступеньку, когда отец, бросив на пол пакет и ухватив её за край футболку, тянет девушку на себя. — Никуда ты не сбежишь, Тереза. Никогда не сбегала, и сегодня не сбежишь, — с этими словами мужчина хватает Терезу за запястье и тащит её с лестницы в коридор с такой силой, что девушка буквально парит над полом. — Я всего лишь хочу проведать тебя, а ты сопротивляешься. Не устала? Тереза чувствует, как руку сводит судорогой, а ноги и туловище жжёт от трения об пол. — Отвали! Пусти меня! — Кричи, сколько влезет, — низким голосом отвечает мужчина, швырнув Терезу в угол коридора. — Ты моя, и я напомню тебе об этом. Тереза больно ударяется локтями об пол, отчего тихо скулит, упав лицом вниз. Мутным взглядом она наблюдает за тем, как отец приближается к её неподвижному телу. Мгновение — и он хватает девушку за руку, перевернув на спину. Тереза пытается вырваться, вцепившись пальцами в его запястье, царапая кожу, но это всегда было бесполезным. Бесполезно и сейчас. Мужчина падает на колени, пытаясь заглянуть Агнес в глаза, с силой ухватив её за колено и пытаясь раздвинуть ноги. Сквозь спутанные пряди чёрных волос Тереза злыми, холодными, словно синий лёд глазами прожигает лицо отца. — Не смотри на меня так, не получится, — грозно шепчет мужчина и, рванув Терезу на себя, коленом раздвигает ей ноги. — Покажешь папочке, чему ты научилась здесь? От этих слов к горлу подкатывает тошнота, и Тереза, злобно оскалившись, бьёт мужчину ногой в пах, рыкнув. — Пошёл ты, урод! — она отползает назад и, наблюдая за скрюченным на полу отцом, поднимается с места, попятившись назад. Ну и чего ты стоишь? Беги! Ведь ты всегда хотела убежать, что же держит тебя? Страх и неуверенность в собственных действиях. Но если ты не хочешь убежать, Тереза, что ты будешь делать? Девушка смотрит на тот привычный ей взгляд отца, что благодаря лунному свету стал ещё свирепее и отвратительнее. Она чувствует, как ноги подкашиваются, а сердце пропускает удары. Нет, так быть не должно. Больше никогда. Тереза больше никогда не позволит себе быть жертвой. Поэтому она, крикнув, замахивается и бьёт мужчину кроссовком в висок, отчего тот падает обратно на пол. — Я больше никогда не позволю тебе трогать меня или моих друзей, козёл, — шумно дыша, произносит Тереза, чувствуя, как пряди длинных волос забираются в рот. Она пальцами зарывается в чёрную копну волос, не веря в то, что сделала сейчас. Она ударила своего отца. У неё получилось. Вот только этого недостаточно, потому что, она уверена, если сейчас не сделает ничего, он снова поднимется, и тогда ей точно не поздоровится. Агнес тихо подходит к лежащему телу, смотря на него сверху-вниз, самоуверенно и довольно; так, что у любого другого человека свело бы челюсть от такого зрелища. Отпустив весь оставшийся страх и сомнения, Тереза наступает ногой на горло отцу, пусто смотря в его молящие, но вместе с тем насмешливые глаза. — Пока-пока, папочка, — бросает Тереза, помахав рукой. В коридоре раздаётся громкий треск.***
Когда Томас стучит в дверь, он не слышит ответа. Нет, он знает, что Ньют может игнорировать его после случившегося, но не когда он постучал уже порядка десяти раз. Эдисон, помявшись на месте, тихо открывает дверь и видит лежащий в постели бесформенный клубок. Ньют закутался в одеяло, повернувшись спиной к выходу. — Ньют, пожалуйста, давай поговорим, — жалобно поговаривает Томас в надежде, что блондин сжалится и обратит на него внимание. Это низко и смешно, но попробовать всё-таки стоит. Ноль реакции. Вообще. Да он что, издевается? Тогда брюнет, уже нахмурившись от происходящего, подходит к кровати и заглядывает за спину Уилсона, пытаясь вглядеться в его лицо. Ньют просто лежит на боку и смотрит куда-то в пустоту. И его взгляд настолько опустошённый, что Томасу становится не по себе. — Что… — Эдисон тут же замолкает, вспомнив о чёртовом диагнозе Ньюта. Рекуррентное депрессивное расстройство. Повторяющиеся эпизоды депрессии разной степени тяжести. Только не это. Томас, ты полный идиот. Он тихо садится на край постели и сверлит взглядом пол, изредка поглядывая на будто безжизненное тело блондина. И, наверное, после пятого раза гляделок на Уилсона, он виновато говорит: — Прости, Ньют. Каждый день Томас приходил к Ньюту, когда только мог. Чаще всего это случалось во время завтраков, обедов и ужинов, а также ночью. Лишь в это время слежки за пациентами вообще не было. Он тащил к нему еду, чтобы тот поел, да хотя бы попил, но Ньют не реагировал никак и ни на что. Лишь изредка Томас видел, как он поднимался с постели, чтобы сходить в туалет, но тормошить его Эдисон не смел. Он знал, что толку от этого ноль. А ещё Томас видел его слёзы, стекающие по белым, словно мел, щекам. Он садился рядом и утирал их пальцами или рукавом кофты, шепча извинения и слова о том, что всё хорошо, и что он будет рядом. Чёрт, а надо ли это Ньюту? Наверное, больше всего на свете. И пока Томас мотался из своей палаты в палату Ньюта, незаметно для них обоих прошёл месяц.