Солнце уходило, оставляя после себя неисчерпаемую духоту. Ослабив ворот рубашки, Робер остановился на крыльце главного корпуса, щурясь на небо. Рыжие краски стирались приближающимся вечером, как ошибка — ластиком. Ну и день… Или правильнее сказать «ну и год»? И девяти месяцев не прошло, как Эпинэ шагнул на это самое крыльцо, не зная, что его ждёт.
События последних нескольких часов бешеным кольцом крутились в голове, выдавая разглядеть получше то защиту Дикона, то смену ректора, то белые губы и сжатые кулаки Матильды, то ленивый закатный луч, расползшийся по холлу первого этажа. Надо было догнать коллег, столпившихся на перекрёстке, но Робер устал и хотел только к Марианне. Или чего-нибудь такого, спокойного, не требующего лишних переживаний… Недолго думая, Эпинэ вернулся в здание. Там было прохладно и почти пусто.
— Я ненадолго, — извинился Робер, присаживаясь на край дивана. Моро ничего не ответил, оно и понятно — хватит разговаривать с котом. Тем более с чужим, который тебе ничего не должен. Чёрный красавец тщательно вылизывал лапу, и никакие роберы не могли ему в этом помешать. — А всё-таки хорошо, наверное, жить в универе. Хотя тебе, может, всё равно…
— Заведите уже своего кота, Ро, — заявил проректор, усаживаясь на подлокотник. Увидев Алву, кот временно прекратил свои занятия, перебрался под бок к хозяину и уже там взялся за другую лапу.
— Вы ревнуете? — не удержался Эпинэ.
— Опять мне приписывают то, чего я не делал и даже не собирался, — вздохнул Рокэ, полностью сосредоточенный на почёсывании ушек Моро. — Это всего лишь совет: заведите кота.
— Я хотел завести какую-нибудь зверушку, — признался Робер, вспоминая, что он думает об этом уже не первый месяц. — Насмотрелся на вас с Валме…
— Будем откровенны, не лучший пример для подражания…
— Надеюсь, это ты про себя! — провозгласил Валме, спрыгивая с лестницы. — А о чём речь? Мы едем развлекаться?
— Кажется, теперь да, — услышал свой ответ Робер и удивился. — Если никто не против…
— Пока против. Я бы хотел убедиться, что вы не собираетесь напиваться и защищать права своего друга-революционера, — глядя в глаза Алве, Робер подумал, что это была не лучшая идея, но посмотрел — смотри. Конечно, как другу, ему стоило бы сказать хотя бы пару слов об Альдо. Но каких слов — и как чьему другу?
Закончив умываться, Моро лаконично ткнулся лбом в ладонь Рокэ, выражая кошачью признательность, спрыгнул с дивана и был таков — чёрная тень скрылась в коридоре, у неё были свои дела. Робер поймал себя на том, что следит за длинным вытянутым хвостом.
— Напиваться я буду в любом случае, — пожал плечами он. — А рассуждать — о животных, если никто не против.
— Тогда составляем маршрут, — кажется, Марселю было вообще не до чьих-то душевных страданий. — Предлагаю начать с того милого заведения на углу Цветочной и…
— А твоя фарфоровая лавка? — вспомнил Робер. — Кажется, самое время.
— Ты же хотел напиться! Тем более, — Валме закатил глаза, — боюсь, там может быть опасно. Жаль только, что мы не знали об этом раньше.
— Чей-то маршрут явно начался в кафе-мороженом, — ухмыльнулся Рокэ, разглядывая тени на стене. Робер не понял, о чём они вообще, но, впрочем, это было привычно.
— А ты думал, я ничего не узнаю? — возмутился Марсель, нависая над их диванчиком наподобие грозовой тучи. Правда, грозовая туча из жизнерадостного филолога была такая себе. — Я всё знаю!
— Ничего ты не знаешь. Это я знаю, что ты не знаешь, но при этом я не знаю, чего не знаю я, — увлёкся Алва, — а если ты что-то там знаешь, это не значит, что…
— Зоомагазин, — сказал Робер. Все замолчали и посмотрели на него. — Прошу прощения. Давайте заедем в зоомагазин…
Зоомагазин так зоомагазин, день долгий, а вечер только начинается. Эти двое самозабвенно ругались, хотя вряд ли «ругались» — подходящее слово: Марсель что-то доказывал, при этом его пробивало на смех в самый неподходящий момент, Рокэ лениво отмахивался, Робер ничего не понимал и постепенно переключался на своё. Вот так вот вышло, что друг, ради которого он сюда пришёл в первый раз, сейчас где-то не на своём месте и, возможно, даже родной бабушки рядом с ним нет, а он не чувствует по этому поводу никаких угрызений совести и просто наслаждается жизнью — как отрезало, силы нервничать и переживать уже кончились. Жизнью, вечером, работой, солнцем, угасающим оранжевым небом, которое на следующее утро воссияет вновь…
— Хомячок, — прорезался через сумбурные размышления голос Марселя.
— А я говорю — хорёк, — возразил ему Рокэ.
— Да сам ты хорёк! Хомяк, и точка!
— Крыса, — подключился Эпинэ, оказавшись на ступенях между ними. — Если я в кои-то веки правильно вас понял, мы едем за крысой.
***
Ричард уже почти сдался, когда двор главного корпуса осчастливили своим присутствием сначала все преподаватели, а потом ещё трое. Шествие бурно обсуждало назначение нового ректора и не преминуло поделиться радостью с задержавшимися во дворе студентами. Задержавшиеся студенты радости вняли, а Дик задумался — Дорак в невольно подслушанном разговоре явно не рассчитывал на такую должность, он как будто не о себе говорил. Или о себе, но очень и очень странно. Списав всё остальное на странности председателя, а ныне — ректора Дорака, Ричард заторопился к Рокэ, на ходу снимая наконец пиджак. Синий взгляд насмешливо за ним проследил — нет, проректор явно не собирался куда-то уходить, так не уходят…
— Надеюсь, вам не пришло в голову заявиться в таком виде домой. У Эгмонта неплохая память на лица, людей и своё увольнение, — оторвавшись от сопровождения в лице весёлого Валме и рассуждавшего о крысах Робера, сказал Алва. Немного притормозив, Дик почувствовал, как лицо то ли каменеет, то ли полыхает. Он уставился куда-то под ноги, а там, наверху, господин проректор наверняка вскинул бровь: — Серьёзно? Это смело, Дикон, я почти завидую.
— Ну не шутите так, пожалуйста, — пробормотал Ричард. — А… это…
— Что? — поторопил его Алва, привычным жестом перекидывая пиджак через согнутую руку. — Кстати, если ты не передумал носить цветы, конфеты и собственную персону госпоже Ариго, я ещё не успел никого взять на следующий год.
— Госпожа Ариго тут ни при чём! — на всякий случай вдохновенно соврал Ричард. А может, и вправду уже ни при чём? Не может быть, ведь он был так влюблён…
— Госпожа Ариго тут ни при чём, а Эпинэ сбрил усы, придумай что-нибудь правдоподобное, — поморщился Рокэ. — Мы больше полугода учились врать правдоподобно…
— Значит, мало, — брякнул Дик, совершенно не успев понять, откуда у него взялась такая смелость. — Ещё бы… — Показалось, или на него сейчас взглянули с явным ободрением?! Эх, только он научился достойно отвечать проректору, как вернулся Робер:
— Я больше не могу с ним спорить, — устало поделился он. — Лысый хвост или волосатый?
— Ричард, лысый или волосатый? — с видом знатока Алва перенаправил вопрос ему. И это ещё хорошо, что Дик успел расслышать про крыс! Поэтому он не моргнул глазом и оттарабанил:
— Умеренно волосатый.
Подозрительно одинаково хмыкнув, преподаватели пошли своей дорогой, обойдя довольного собой и жизнью Ричарда; кто-то из них взъерошил ему волосы. Обернувшись, Дик увидел только удаляющиеся тени.
И ему бы уже пора… Спохватившись, Ричард кинулся к своему велосипеду. Берто уже наверняка всех собрал, и как можно было опять забыть о вечеринке?! Зато можно не напиваться грустно! Можно напиваться радостно… И никто ему ничего не скажет, потому что Дикон — студент.
Музыка в наушниках включилась прямо в середине песни.
Why get less if you could get more… Действительно, зачем? Зачем довольствоваться меньшим, если ты достоин большего? Ричард вспомнил, как ещё осенью больше всего на свете мечтал провалиться сквозь землю и оказаться в другом месте, где-нибудь, где попроще и поудобнее… Ну уж нет, Окделлы не сдаются. В самом деле, зачем ему уходить? Вредных преподов, страшных председателей и сложных предметов хватает везде, а в ОГУ как будто стало хорошо. И даже если ОГУ проживёт и без Ричарда Окделла, Ричард Окделл уже не был так уверен, найдёт ли он своё место где-нибудь ещё.
В самом деле, зачем ему уходить? Подхалимов, бюрократов и богатых дураков хватает везде, а в ОГУ как будто стало хорошо, если вообще верить в «хорошо». И даже если ОГУ проживёт без него…
Чёрт! Он чуть не врезался в кого-то. Тихонько выругавшись и громко извинившись, Дик не с первого раза сорвал с себя наушники и неуклюже затолкал их в карман. А ведь сказали тебе, не делай так… Что ж, он точно не соврал Рокэ — ещё учиться и учиться. Жизни в том числе. А доехать можно и без музыки, всё равно она играет в голове.
Here I come, here I come now
Here I come, here I come now…
