Подземная база Вонголы. Наши дни.
Мукуро бездумно шёл по длинному коридору, направляясь в зал, где уже несколько часов подряд в одиночестве сидел Примо. Мужчина прекрасно понимал его состояние, ведь и сам был в некотором роде удивлён поведением Дарио. Этот человек бросил своих хранителей — наследников первого поколения Вонголы, что уже само по себе было редкостью. Которые, ко всему прочему, по собственной воле оберегали его, беспрекословно выполняя все приказы… Вот только удивлён иллюзионист был немного по другой причине, нежели Джотто, свято верящий, что нет ничего важнее человеческой жизни, особенно если это жизнь члена его семьи. Зная Эстранео достаточно хорошо, Мукуро попросту не понимал, отчего Дарио выбросил на ветер такие великолепные образцы для очередных бесчеловечных экспериментов. Довольно сильные, имеющие кровную связь с Вонголой и преданные ему всецело, они были бы идеальными подопытными крысками… Слишком жестоко и цинично? Бесспорно! Вот только Туман десятого поколения Вонголы, как и его далёкий предок, давно позабыл, что такое настоящая жалость и сочувствие. Эти чувства, как и все остальные, исчезли в тот самый момент, когда одна из шлюх Эстранео вырвала невинному ребёнку глаз, сделав при этом его самым настоящим монстром. И единственным человеком, который пробуждал в иллюзионисте искренние эмоции была его драгоценная Еши и все, что с ней было связано… Конечно, до встречи с наследницей Вонголы с ним были верные Кен, Чикуса и Хром. Вот только они для Мукуро были скорее сродни домашним любимцам, о которых он иногда заботился и защищал. Рокудо и сам прекрасно понимал, что это звучало крайне мерзко по отношению к тем, кто, ненавидя мафию, все же последовал за ним и до сих пор считает его своим негласным боссом, но ничего не мог с собой поделать. После того, как с ним обошлись те люди, мужчина возненавидел не только мафию, но и в целом весь этот грязный мир… Счастье, боль, разочарование, сочувствие, наслаждение, ревность и любовь. Это было пустым звуком, красивой мишурой, помогающей ему манипулировать… Вот только с появлением Тсунаеши в его жизни, всё это стало не просто словами, а чем-то эфемерным, временами заставляющим совершать его странные, благородные поступки… Впрочем, было ещё кое-что, что волновало Мукуро после встречи с Дарио. С тем, кто когда-то, будучи ещё пятнадцатилетним подростком, решил судьбу двух совсем невинных детей… Кушель, его милая и добрая сестрица, которую последний раз он видел больше двадцати лет назад. Тогда она без остановки твердила, что все у них будет хорошо. Теперь, когда нищета и страх были позади, девочка уверяла брата, что это их счастливый билет в жизнь… Наивная маленькая дура! Она, в отличие от насторожившегося брата, и правда поверила в эту слащавую сказку, что наплели люди Эстранео их папаше, которому по большому счету было плевать. Кушель верила, что теперь-то все наконец закончиться и они будут счастливы. Мукуро же ещё тогда знал, что все это кончится для них крайне плохо, ибо много раз видел, как заканчивают свою жизнь мафиози… И, в результате, все оказалось ещё хуже, чем он представлял, считая, что их с сестрой сделают какими-нибудь шестёрками для грязной работы. Хотя, где-то в самой глубине души, Мукуро так же искренне, как и она, надеялся на правоту своей старшей сестры. — Ты совсем уже сбрендил, ананас? — грубо рявкнул кто-то со спины, а горло Мукуро обожгло ледяным лезвием. — Ты же обещал Тсуне и Вите молчать! — буквально выплюнул мужчина, чуть сильнее надавливая оружием так, что на бледной коже иллюзиониста выступили небольшие алые капельки крови. — Оя-оя… Вообще-то я не нарушал своего обещания! — слегка возмущённо хохотнул Рокудо, пальцами в кожаных перчатках небрежно отталкивая лезвие от своего горла. — Никто до сих пор не знает, что ты, мой дорогой, спишь с Донной Серпенто! Ку-фу-фу… — закуфуфукал он, с наглой улыбкой разворачиваясь к одному из своих коллег. — Правда, я не знаю, надолго ли это! — резко замолчав, протянул он, чуть склонив голову к плечу, продолжая так же нахально лыбиться. — О чем это ты? — сухо спросил у него хранитель. — Теперь у нас есть трое заложников, которые и без услуг Серпенто расскажут все, что нам необходимо! — презрительно фыркнул он пряча свое оружие, все также прожигая собеседника холодным, безразличным взглядом. Впрочем, в его глазах очень легко читались сомнения, ведь Мукуро никогда и ничего не говорил просто так. Во всех его шутках, издевках и иронии частенько лежало зерно истины, которое так или иначе помогало семье. — Наивный мальчишка! — хохотнул Рокудо, снисходительно взглянув на него, и чуть приблизился. — Эти трое не знают где сейчас находится Дарио, мой дорогой! Иначе он не бросил бы их, по крайней мере, пока они ещё живы… — насмешливо протянул он холодным тоном, смотря прямо в глаза сильно напрягшегося мужчины. — А если они все же что-то знают, то я сильно сомневаюсь, что расскажут это нам даже под моими самыми жуткими пытками! Ку-фу-фу… — зловеще рассмеялся иллюзионист, резко отворачиваясь от собеседника, решив, что на этом их разговор окончен. — Я не позволю тебе рассказать про нас с Витой, она не хочет терять честь семьи Серпенто, открыто для всех вступая в состав Вонголы… — пугающе тихо сказал мужчина в спину Мукуро, ясно давая понять свою точку зрения. — Оя-оя. Значит, ты позволишь Вонголе пасть из-за своих привязанностей и чести какой-то слабой женщины, не способной открыто признать свое поражение? — не поворачиваясь, спросил у него иллюзионист, и мстительно добавил: — Предашь ради нее Вонголу? Предашь доверие Тсунаеши? Растопчешь все, чего она уже добилась… — Если ты скажешь про нас хоть слово, я клянусь, что это будет последнее, что ты говорил в своей ничтожной жизни, Мукуро, — тихо сказал хранитель. Впрочем, Рокудо, по его слегка дрожащему тону, прекрасно понял, что этот человек ни за что не позволит случиться тому, что хоть как-то сможет навредить Тсуне. — Не я… — ухмыльнулся он, слыша, как сжимается на рукояти оружия рука хранителя, играя на нервах у собственной смерти, — Ты сам все расскажешь! Ку-фу-фу… — истерично расхохотался иллюзионист, но резко замолчал. — Извини, меня зовет Джотто! Кажется, он хочет отвлечь нашего взрывного мальчика, навестив с ним Хару… — усмехнулся мужчина, и, начиная скрываться в густом синем тумане, еле слышно сказал: — Продолжим наш разговор чуточку позже…Особняк Вонголы. ~120 лет назад.
— …фу-фу! — раздался смех по гостевой комнате, а Тсунаеши вздрогнула и, на секунду замерев от удивления, неожиданно для себя почувствовала облегчение и даже толику радости. Ведь во мраке комнаты она увидела своего любимого Туманника с его наглой ухмылкой и едва различимым в темноте хохолком. — Звала меня, Еши? — хохотнул он, а шатенке начало казаться, что она медленно, но верно сходит сума, ведь Мукуро, силуэт которого она перед собой ясно видела, никак не мог сейчас здесь стоять. — Да, звала… — тихо отозвалась девушка с печальной улыбкой, совершенно забыв, что произносила совершенно другое имя, зовя совсем не его. Она просто приняла желаемое за действительное, решив, что мужчина перед ней — крайне реалистичная галлюцинация. — Я так скучаю по тебе, — прикрыв глаза, сказала Тсуна, вызывая удивление на лице Спейда. — Но почему? — со странной интонацией в голосе, спросил мужчина, так и не решившись подойти ближе. Тсунаеши была сейчас не то, чтобы странной — иллюзионисту казалось, что она говорит сейчас отнюдь не с ним. — Мы же совсем недавно виделись, — еле слышно произнёс он. Девушка, не открывая глаз, грустно улыбнулась, с силой сжимая в руках мягкое одеяло. — Конечно же ты не понимаешь… — усмехнулась своим же словам шатенка и посмотрела сквозь чуть прикрытые ресницы на хранителя Тумана. — Тебе ведь нужно лишь моё тело… — хмыкнула она, резко отворачиваясь от собеседника к скрытой во мраке стене. — Еши… — печально, одними губами произнёс Деймон, совершенно не понимая, о чем она говорит, но, несмотря на это, всей душой желая сейчас кричать, что это вовсе не так. И в первую очередь он мечтает о том, чтобы она подарила ему свои душу и сердце, а уже потом все остальное… — Что «Еши»? — уже как-то истерично поинтересовалась шатенка, ощущая, что готова разрыдаться, но при этом упорно продолжая сверлить взглядом темноту. — Если тебе нужно лишь моё тело — забирай! — крикнула она, резко вскочив с кровати, и развернулась к хранителю Тумана, пряча за волосами предательские хрусталики слез, заблестевшие в уголках её глаз, — Ну же… Давай! Ты же так сильно мечтал об этом! — продолжила истерично кричать девушка, опьяненная своими собственными эмоциями и осознанием, что это лишь плод её воображения. Тсунаеши было просто жизненно необходимо сейчас выговориться, пусть и таким вот странным, жалким для сильнейшего босса мафии, образом. Ведь сказать нечто подобное в глаза Мукуро, как бы этого не хотела, она точно бы не смогла. — Мне уже плевать! — сердито фыркнула девушка и, быстро сокращая расстояние между ними, закричала: — Хоть и таким мерзким образом, но мы с тобой всегда будем рядом, ведь я, жалкая дура, влюбилась в тебя! — выпалила она, подскочив почти вплотную к опешившему иллюзионисту, и, ничего не видя, из-за застилающих глаза слез, начала бессильно колотить его в грудь, а Спейд наконец начал понимать, за кого именно она его приняла. — Я так люблю тебя… — режа слух мужчины этими словами, жалобно простонала шатенка, запрокинув голову, желая наконец взглянуть в, как обычно, бесстрастное лицо Рокудо Мукуро. Но к своему ужасу и стыду, наткнулась девушка на удивлённые, слегка печальные фиолетовые глаза первого хранителя Тумана Вонголы. — Д-Дей-мон… — то ли вопросительно, то ли удивленно выдавила она из себя, неверяще рассматривая того, кого она звала и кто был почти точной копией Мукуро. Впрочем, даже так, спутать этих двух мужчин было крайне сложно, но Тсунаеши, самая везучая из ныне живущих людей, несмотря на свою интуицию и ощущение пламени, смогла это… — Оя-оя… А знаешь что, Еши, я согласен на такое заманчивое предложение… — положив руки ей на плечи, без тени шутки, сказал мужчина, всматриваясь в красное, заплаканное личико шатенки, этими словами буквально выбивая землю у неё из-под ног. — Ч-что ты такое г-говоришь? — нервно хохотнула она, все так же ощущая дикий стыд за свою тираду, к которому незаметно прибавилось жуткое смущение и растерянность, и попыталась вывернуться из осторожной, но при этом бульдожьей хватки одного из сильнейших Туманников в истории мира мафии. — Это ты хотела услышать от своего Мукуро? — проигнорировав слова и действия Тсунаеши, едко продолжил Спейд, бесстрастно наблюдая, как она ещё сильнее задергалась в его руках, пытаясь отстраниться. Но сейчас он точно не хотел её отпускать, только не после того, что услышал. И пусть ей будет больно и неприятно… Пусть все их тёплые отношения после подобного могут пойти коту под хвост… Деймону было откровенно плевать. Главное, он хотел донести до Тсунаеши, как низко она уже пала, благодаря этому мерзкому мужчине, укравшему её чистое, совсем невинное сердце. — О-отпусти! — уже строже, но все ещё дрожащим голосом выплюнула девушка. — Скажи мне, ты правда этого хочешь? — упорно продолжил допытываться Деймон, слегка сжав её плечи, желая получить от Тсуны честный ответ. — Немедленно убери от меня свои руки! — зло прошипела шатенка, выведенная тем, что ответом на все его слова было «Да!». Она действительно была готова пасть так низко, лишь бы быть рядом с тем человеком… И это раздражало и пугало одновременно. — Ну же, Еши, скажи, ты хочешь, чтобы он поглотил твою душу и подчинил себе? — уже чуточку спокойнее и нежнее поинтересовался Деймон, всматриваясь в её красные от слез глаза. Шатенка резко замерла, вздрогнула и поспешно опустила голову. — Да… — на выдохе, ответила она, уперевшись лбом в его широкую грудь, и сжала лацканы расстегнутого камзола, — Я ответила, поэтому отпусти меня, пожалуйста, и оставь одну… — еле слышно прошептала Тсунаеши, пачкая его алую шелковую рубашку в потекшей из-за слез косметикой. — Ни за что… — с улыбкой отозвался первый хранитель Тумана и резко дёрнул её на себя, заставляя шатенку прижаться к нему всем телом. — Ты не заслуживаешь такого отношения к себе, — крепко обнимая обмякшую девушку, тихо произнёс он. — Я прекрасно понимаю, что ты чувствуешь по отношению к этому человеку, Еши, поэтому не буду говорить «откажись» или «забудь», — прошептал Деймон ей на ухо, вызывая этим у наследницы Примо целый табун мурашек и алый румянец на щеках. — Просто никогда, слышишь, никогда не смей унижаться перед ним, Савада Тсунаеши!