Макси №1: Во Всём Виноват Такасуги!

Такасуги Шинске уже несколько лет подряд вёл спокойный и размеренный образ жизни террориста-курильщика. Он курил, отдавал приказы, бренчал на сямисене, изредка ходил на фестивали и иногда разминался в спарринге с Бансаем. Но бегать ему не приходилось со времён войны. Однако, именно сегодня, Шинске осознал, что зря так сильно пренебрегал физическими упражнениями. Кацура бежал резво, постоянно сворачивая в неприметные переулки и, казалось, нисколько не изматывался. Конечно, можно было переложить погоню на четвёрку подчинённых, но, когда боковым зрением бегущий Такасуги заметил сидящего на земле Бансая, с ничего не выражающим лицом, играющего на сямисене и Фрейда с Такечи, бурно обсуждавших что-то, он понял, что Кацуру надо ловить самому и только самому, поскольку Матако, единственная из подчинённых, кто ещё бежал, была на каблуках и далеко позади него. Чертыхнувшись, Такасуги устремился вслед за Кацурой. Толпа зевак сильно сбавляла скорость продвижения вперед, что, почему-то, никак не отразилось на Кацуре, но Шинске жизнь к такому не готовила. "Генералы не бегают", — мелькнула спонтанная мысль, — "потому что в военное время это вызывает панику, а в мирное — смех." Но раз уж начал бежать вперед, то беги и ни за что не останавливайся. По крайней мере в сёненах учат именно так. А остановиться и оглянуться иногда не мешало бы. Ведь может быть тогда Шинске бы заметил огромную белую собаку много раньше, чем она на полной скорости втоптала бы его в дорожную пыль. Проклиная всех и вся, Шинске поднялся, отряхивая цветастое кимоно и продолжил бег. Перед глазами уже мелькали разноцветные круги а выдохи с хрипами вырывались изо рта. — Или купить машину, или бросить курить - вот что мне нужно, — со злостью подумал Такасуги и из последних сил продолжил погоню за Кацурой. — Шинске-сама, — задыхаясь, прокричала догоняющая Матако, — вы в порядке? Такасуги с изумлением обернулся. "Интересно, как она меня нагнала на таких каблуках". Ответ был поражающим в своей простоте — Матако бежала босиком, держа сапоги в руках. — А где... остальные? — Они всё ещё ведут дебаты о феминизме, — Кидзима недовольно фыркнула. — Шинске-сама, вы выглядите каким-то помятым. С вами всё в порядке? Во взгляде подчинённой явно горело желание расправиться со всяким, кто осмелился вывалять её лидера в пыли, но от мысли, что дальше ему придётся бежать опять одному, Такасуги чуть не взвыл и только мотнул головой, с трудом передвигая налившиеся свинцовой тяжестью ноги. Когда, после ещё получаса беготни, Такасуги увидел перед собой Кацуру, стоящего в тупике, он был готов забить на имидж и начать радостно прыгать на месте. Но кросс по городу давал о себе знать, Шинске даже не мог отдышаться, чтобы сказать что-нибудь пафосное. — Такасуги... — неожиданно раздался тихий голос лидера Джои. — Я... Я хочу уничтожить этот прогнивший мир. Такасуги поперхнулся. Помимо того, что фраза была явно сплагиачена, слышать подобное от Зуры было слишком непривычно. — Такасуги! — Котаро развернулся и теперь Шинске мог увидеть стоящие в карих глазах бывшего товарища, слёзы. — Такасуги, понимаешь ли ты всю силу моей скорби? Лидер Кихейтая только захлопал глазом, пытаясь оценить ситуацию. Тем временем, Кацура подошёл ближе и ухватил Шинске за плечи. — Ты понимаешь, какого мне? Как я себя чувствовал, когда узнал, что пейринг Гура/Зурако популярнее Кацура/Кагура? Я - истинный благородный самурай, но меня всё равно предпочитают в облике девушки! Более того, в этой вариации мы даже не можем называться командой! Такасуги замялся, а бывший товарищ продолжал изливать свои беды. — И вообще, это же просто аморально! Это также аморально, как писать яойные фанфики с Шоё-сенсеем и детишками! Шинске вздохнул и хотел было прервать этот поток нытья, но его прервал голос. Голос принадлежал белой утке-аманто, неожиданно выскочившей из-за угла. — В этих фанфиках нет ничего аморального, Кацура-сан. Голос показался Такасуги смутно знакомым, и, почему-то, навевал воспоминания о расцветающих цветках, но он решил не придавать этому значения. Кацура медленно повернулся в сторону говорившей: — Э..Элизабет? — еле слышно выдохнул оторопевший лидер Джои, — ты.. ты можешь говорить?! без таблички?! "Клин вышибается клином," — отметил про себя Шинске, — "но в любом случае нет более подходящего случая для объединения с Кацурой. Тендошу не ждет." "Что? Говорить? Вам показалось, Кацура-сан", — прочитал Такасуги на невесть откуда взявшейся в руках утки табличке. — Но я же.. только что... "У вас слуховые галлюцинации, развившиеся на фоне нервного напряжения." — Но.. Шинске, ты же тоже это слышал? "Сейчас или никогда". — Лучше послушай, что я тебе скажу. Зура, ты должен присоединиться ко мне, и тогда мы вместе разнесем это гнездо порока по строчке! Они пишут свои мерзкие тексты именно там! В Тендошу! Чертово сборище слэшеров. "Тендошу? А не фикбук ли?" — но Такасуги уже держал Кацуру за руки, сжимая его ладони своими и развернув его к себе таким образом, чтобы лидер Джои не видел таблички с правдой. — Мы должны прекратить это безумие! Скажем нет фикам Гура/Зурако! Скажем нет всему этому безумия и низвергнем его в бездну космоса!1 Подбежавшие, наконец-то, Бансай, Матако и Хепнейнта с Фрейдом молча созерцали открывшуюся им картину. Бансай боролся с желанием достать сямисен, чтобы создать нужную атмосферу очень важного момента. Хенпейнта тихо перешептывались с Фрейдом, но до слуха Такасуги доносились лишь отдельные слова: "латентный", "подавляемые", "сублимация", "паранойя". Шинске сдержался от того, чтобы сплюнуть и потребовать объяснений, какого черта они вообще творят, но вместо этого лишь внимательно посмотрел на Зуру. — Что скажешь? Кацура кашлянул, должно быть раздумывая над предложением. "Кацура-сан, это ваш шанс избавится от Гура/Зурако навеки!" — встряла утка с табличкой. Прищурив глаз, Шинске заметил накарябаную мелким шрифтом приписку "В конце-концов, фики про Шоё заслужили куда большей популярности", но решил списать это на глюки после длительной пробежки. — Ну что ж... — Кацура тяжело вздохнул. — У меня нету выбора. Я согласен.