Макси №1: Во Всём Виноват Такасуги!

Такасуги сидел и курил трубку. Ханпейта с Фрейдом мерно бубнили в углу. Бансай бренчал. Матако чистила пистолеты. Зыбкая идиллия, которая не могла длиться вечно. Кихейтай решил подождать до утра, прежде чем высаживаться на берег. Ожидание томило всех, без исключения, членов экипажа, кроме, разве что, Фрейда. — Несколько лет тому назад психоаналитические наблюдения заставили меня предположить, что постоянное совпадение трех черт характера: порядочности, бережливости и своенравия указывают на усиление анально-эротических компонентов в сексуальной конституции таких лиц, — устав от гнетущей тишины, попытался разрядить обстановку Фрейд, но тут же схлопотал сямисеном по голове от мрачного Бансая. — Ну вот, ещё один семпай извращенец на мою голову, — закатив глаза, прорычала Матако. Такасуги от комментариев воздержался, но по его нервному оскалу и раздражённому взгляду можно было догадаться, что он готов скорее посвятить свою жизнь лингвистическому исследованию о правильном ударении в слове "Длодлопио", чем выслушивать дебаты вылезшего из грузового отсека отца психоанализа. Хенпейнта же тем временем достал небольшой блокнот и что-то туда начал корябать. — Отец психоанализа, а что вы думаете о феминизме? — как бы вскользь бросил он. — Несомненно, феминизм - вещь несомненно важная, но почему вы задаёте этот вопрос, Хенпейта-сан? Вопрос не может быть брошен вскользь, просто так, это непременно означает... — Это непременно означает, что уже рассвело. Шинске-сама, пора высаживаться на берег, — грубо оборвала его Матако. Фрейд шумно выдохнул, но ничего не сказал. «Может быть на самой Земле я найду образцы для моего эксперимента получше, уж больно с этими тяжело иметь дело». Тем временем команда Такасуги готовилась к началу операции. Нежно-розовый закат озарял утренний Эдо, и Такасуги, готовившийся сойти на твёрдую землю с наслаждением вдыхал свежий утренний воздух. Хотя свежим воздух в мегаполисе можно было назвать только с большой натяжкой, после паршивого дыма Длодлопио, он казался чище альпийского. — Бансай, вы выяснили его местоположение? — полуприкрыв глаз, спросил Такасуги. — Да, Кацура Котаро, по нашим сведениям, находится в Кабуки-чо, — кивнул Каваками. — Кабуки-чо, — протяжно проговорил Такасуги, будто пробуя слово на вкус. — Я слышал, что Кабуки-чо — опасное место, обиталище диких зверей. Демонов. — Это место вам как раз подходит, Шинске-сама! Шинске лишь пожал плечами и достал трубку. Яркое солнце сияло над Кабуки-чо, помогая его цветам расцвести на радость Хедоро. В воздухе стоял терпкий запах цветов и Шинске в цветастом кимоно почти расцветал от такой прекрасной погоды. Ну, или от дыма с планеты Длодлопио. Кабуки жил! Это место, именно в этот момент, сложно было назвать чем-то ужасным, ведь оно совершенно не соответствовало всем тем байкам и сплетням, слышимых ранее. Такой же город, как и тысячи других, такие же девушки в разноцветных юкатах, такая же бегающая малышня. Такасуги даже где-то в глубине души почувствовал разочарование — совсем не такой мирной картинки он ожидал от самого беспокойного квартала столицы. — Ну и где он? — скосив глаз на Бансая, спросил Такасуги. — По нашим источникам, он находится в офисе частной компании "Йородзуя Гин-тяна", — не дав Каваками открыть рот, отрапортовал Такечи. Имя показалось Шинске смутно знакомым, но он решил не заострять внимание на мелочях, это за него всегда успеет сделать новый член команды Зигмунд Фрейд, неизвестно зачем, увязавшийся вместе с четвёркой террористов. Солнце уже стояло высоко. А Такасуги всё не спешил открывать сёдзи. Из помещения слышались крики и вопли, а так же раскатистый собачий лай. — Гин-чана, говорите? — прошептал он про себя. — Ладно, Зура должен быть тут, так что название роли не играет, — продолжил свой внутренний монолог Такасуги. Послышался грохот, и Шинске отпрянул в сторону. Как оказалось, во время - с криком "Я не Зура, Я Кацура!", Кацура Котаро проломил спиной сёдзи и вылетел на многолюдную улицу Кабуки-чо. — За ним! — с азартом воскликнула Матако, бросаясь следом. Следом побежал Бансай. — Бансай... — попытался было окликнуть товарища Такасуги, но был сбит с ног, кинувшимися следом Такечи и Фрейдом. Прерывая эту несложную игру слов, раздражённый и злой, аки обитатель дежурки после Бличевброса, Шинске отправился следом, поправляя цветастое кимоно, с цветами, подобно расцветающему каждый мартовский фестиваль, цветку Кабуки-чо...