Трудно быть асом. Часть вторая "Король Рудбара"

«Давным-давно, в самом центре Вселенной, в голубом кольце звезд жили боги. Они были могущественны и покоряли миры один за другим, преодолевая на своих кораблях тысячи тысяч километров безмирья. Только война была смыслом их жизни, сила ценилась больше славы, воинская доблесть определялась числом поверженных врагов, а не пощадой к проигравшему. Но настал тот день, когда на пороге нового завоёванного мира они встретили мраксов, и жизнь богов изменилась. Им предстояло познать Иггдрасиль, пережить Великий Исход, родиться заново в огне перемен и стать Творцами. И получили они имя «Основатели», и создали все, что вы видите вокруг себя… Так славьте же Основателей, перворожденные!» «Хроники Основателей», том первый, введение Обязательны для изучения в мирах перворожденных

      Я шел по алой дорожке тронного зала в чертогах Одина. В той тишине, что сейчас стояла здесь посреди многотысячной толпы, я слышал стук собственного сердца и редкое, ленивое похлопывание птичьих крыльев под куполами. Сегодня я предпочел явиться перед Всеотцом без доспеха воителя. Я не знал, какой приговор будет вынесен, хотя Тор и уверял меня, что все будет нормально. Однако я не был до конца в этом уверен. Как и в том, что смогу пережить принародное снятие брони, если меня вдруг всё же лишат прав престолонаследования. Ваны требовали достойной кары для «преступника», мне оставалось только уповать на милость асгардцев и Всеотца…       Сотни глаз устремились на меня, опального принца, прибывшего сюда, чтобы выслушать решение суда. Я практически кожей ощущал взгляды членов Городского совета и высокородных асов: любопытные, заинтригованные либо полные презрения или ненависти.       Но, несмотря ни на что, моя голова была высоко поднята, а плечи — расправлены, я не мог позволить тяготам судьбы испортить мою осанку.       Сейчас я повторял путь Тора в день его коронации. Разница была лишь в том, что он шел на вершину своего успеха, я же — позора.       Остановившись, как и положено, на расстоянии десяти шагов от трона, я преклонил колено, приветствуя Одина:       — Мощного потока всему Асгарду, Всеотец!       Я не мог поднять глаз на приёмного отца, боясь, что в ту же минуту снова вспомню свою боль заново. Но рано или поздно мне придется это сделать. За те два дня, что я провел, не выходя из личных покоев, я извёлся, ожидая встречи с ним. Я понимал — так было нужно, чтобы ваны не обвинили Одина в видимости правосудия и в покрывательстве приёмного сына, но от этого мне не становилось легче. Смогу ли я теперь выдержать взгляд приемного родителя? Ведь уже однажды, вися над пропастью в безмирье, у меня этого не получилось…       — Локи, младший сын Одина! — мне казалось, что король смотрит на меня.       — Ты прибыл сюда, чтобы выслушать решение суда. После долгих дебатов народ Асгарда решил предъявить тебе следующие обвинения: ты провел ётунов в наш мир, чтобы сорвать коронацию, ты уничтожил Ётунхейм, и ты пытался убить своего брата.       Я покорно слушал речь Одина, склонив голову. Я знал, что будет нелегко, но сердце всё равно тревожно забилось в груди.       — Совет долго обсуждал приговор, и в итоге, по заявлению Тора, мы отказались от третьего пункта обвинения!       Я позволил себе краткий взгляд исподлобья в сторону дофина, стоящего рядом со Всеотцом на одну ступень ниже трона, и успел заметить, как тот одобрительно кивнул мне. Вот, значит, как! По закону за попытку убийства члена королевской семьи мне уже грозила смертная казнь. Очевидно, тем самым Тор решил поставить точку в скользкой истории нашей размолвки. Не ожидал от тебя, Тор… Но спасибо, брат!       — Рассмотрев все обстоятельства, которые сопутствовали делу, Совет принял решение временно отлучить тебя от престолонаследования и лишить половины наследства. Я, король Асгарда, не могу противиться воле народа. Так тому и быть!       В подтверждение приговора Один трижды ударил об пол древком своего копья.       Я обречённо закрыл глаза. «Временно отлучить…» Значит, принародного срывания знаков королевской семьи не будет. Но лишение половины наследства!? Особый порядок наследования позволял мне потребовать причитающуюся долю ещё до кончины родителей, чем я и собирался воспользоваться по прибытии в Асгард. Я считал, что пора заняться устройством собственной жизни, не зацикливаться на праве престолонаследования, а для этого нужны средства. Но по решению суда радужным планам не суждено сбыться. Впрочем, я сейчас не в том положении, чтобы противиться. Однако мне теперь придется хорошенько подумать о том, как себя обеспечить без родительских денег. Проклятье, это ещё больше сделает нашу разлуку с Анной невыносимой! Что же дальше? Изгнание?       — Согласен ли ты с решением суда, Локи? — голос Одина слегка дрогнул, произнося мое имя. Неужели он волнуется, ожидая моего ответа?       Повисшая мёртвая тишина в зале была почти осязаемой. Я догадывался, что даже после признания мной вины многие всё равно будут продолжать считать меня коварным предателем, но сейчас у меня не было другого выбора. Анна научила меня, что те, кто не помнят горечь поражений, не узнают всей сладости побед. Мне остаётся на собственной судьбе проверить эту истину.       — Я согласен с решением суда и считаю его справедливым, — мой голос прозвучал холодно и спокойно, но это было напускное, внутри всё переворачивалось. Я прикладывал все усилия, чтобы не дать врагам повода позлорадствовать.       Ропот голосов пронёсся позади меня, я хорошо слышал, как тяжело вздохнул Один. Похоже, ему тоже нелегко дается этот, пусть и показательный, процесс. Он явно не ожидал от меня такого смирения.       Шум в зале возрастал. Я стал различать голоса моих друзей, которые прежде всегда поддерживали меня, и возгласы врагов, которые шептали, что я всегда был искусным лжецом и таковым останусь.       Один был вынужден ударить копьём об пол, чтобы добиться тишины.       Дождавшись, когда наконец всё утихло, Всеотец проговорил:       — Народ Асгарда, вы слышали ответ моего сына! Я прошу вас запомнить этот миг — Локи признаёт свою вину. Полагаю, это достаточное основание, чтобы считать суд законченным?       Снова поднялся шум, я слышал, как уже почти все соглашались с мнением Одина. Всеотец встал со своего трона.       — От себя, от моего отца и отца моего отца, я благодарю Городской совет за это решение. Теперь же я хотел бы остаться наедине со своим сыном.       Я всё так же продолжал стоять на одном колене, склонив голову, поэтому только по удаляющемуся шуму было понятно, что представители богатых кланов и всех гильдий поспешно уходят из тронного зала.       Из-за открытых дверей по полу пролетел заметный сквозняк, от которого заколыхалась бахрома на бархатных шторах вдоль стен позади королевского трона.       Наверное, уже почти все вышли, когда Один повернулся к Тору:       — Будь добр, я бы хотел поговорить с Локи один на один.       Я снова исподлобья взглянул на брата. Тор подмигнул мне и стремительно покинул зал, уходя через боковую дверь, которой всегда пользовались только члены королевской семьи.       Настала тишина. Я замер в ожидании.       Всеотец подошел ко мне.       — Встань, сын мой!       Я поднялся, взирая на отца. Только сейчас я понял, что Тор был прав — Один заметно постарел. Больше морщин, больше седины, в глазах появилось выражение не только бесконечной мудрости, но и отстранённости, с которым смотрят на мир только старики.       Неужели мой поступок так сильно сказался на Одине?!       Вопреки моим усилиям, я почувствовал, что прежняя боль в груди начинает разгораться заново. Я здесь, отец, стою перед тобой и готов заплатить за все… Что же ты мне скажешь? Снова убьешь одним-единственным словом?       — Локи, — хрипло начал он, — я побеждал врагов Асгарда, принося победу моему народу. Но я проиграл самую важную битву в этой жизни: я не смог найти общего языка с сыном, которого принял и решил воспитать, как родного. Этот крест я буду нести до конца своих дней.       Я крепко сжал зубы, чтобы не показать, насколько меня затронули слова правителя асов. Только ещё сильнее забилось сердце в груди, а ладони сделались противно влажными. Анна права: как бы я ни пытался убежать от правды, Один всё ещё остается для меня близким и родным.       — Я целиком и полностью виноват в твоём поступке, — приёмный отец тяжело вздохнул. — Как думаешь, есть ли ещё шанс все исправить?       Я помолчал, взвешивая про себя варианты ответа.       — Шанс есть всегда!       Один глянул на меня с интересом, потом в задумчивости покивал головой, словно что-то подтверждая самому себе.       — Тор отказался от обвинения против тебя, он хочет забыть прошлое, — голос Всеотца прозвучал каким-то виноватым или это мне так показалось?       Я только прикрыл глаза и уверенно ответил:       — Зато я буду помнить то, что сделал… Всегда и везде.       Один задумчиво кивнул, в его глазах промелькнуло понимание.       — Ты правда сильно изменился, Локи, повзрослел. Нет больше прежнего озорства в глазах… Как ты смог выжить в Мидгарде, сын?       Я немного помедлил с ответом, передо мной снова возник образ Анны.       — Мне помогли, отец.       — Значит, смертные все еще так же великодушны…       — Не все, — я покачал головой. — Позволь задать мне вопрос, отец, — я решил не откладывать в долгий ящик интересующие меня вещи. — Почему, попав в Мидгард, я лишился силы аса и стал смертным?       Всеотец озадаченно глянул на меня единственным глазом, потом чему-то улыбнулся:       — Вот сейчас ты снова похож на себя, сын: стремишься докопаться до сути. Мидгард довольно странный и интересный мир. Никто из Основателей не рассчитывал на такой исход, создавая его. Наверное, поэтому ваны закрыли в него доступ другим расам Иггдрасиля.       Один замолчал и отвёл взгляд в сторону. По многолетнему опыту мне стало понятно — Всеотец больше не желает обсуждать эту тему. Забавно… Что же такого в мире смертных? Но мне пришлось отмахнуться от этих мыслей, когда Один снова начал говорить:       — Знаешь, Локи, у меня было достаточно времени, чтобы все хорошо обдумать. В тот день, когда ты узнал правду о своем рождении, мы пытались с тобой поговорить, но безрезультатно. — Один перевел дух, словно собираясь с силами. — Должен признать, что я всегда боялся этого момента, поэтому повёл себя неправильно.       Я потрясенно взирал на Одина. Что это?! Всеотец признает себя виноватым?! Прежде я никогда не слышал от него подобных вещей!       — Твоя мать была тысячу раз права — мне следовало рассказать тебе обо всём гораздо раньше.       Он замолчал, собираясь с силами. Я же пребывал в растерянности от таких речей правителя асов. От меня не скрылась печаль, сквозившая в каждом его слове: стало понятно, что Один не только расстроен случившимся со мной, но и тяжело переживает разрыв с Фригг. Весть о размолвке королевской четы стала и для меня неприятной новостью. Масла в огонь подлил Тор, когда поделился со мной, кто стал причиной разлада.       Король асов продолжал.       — Я боялся, что, как только ты узнаешь всю правду, ты сразу спросишь, почему я забрал тебя из храма ётунов. Так оно и получилось, только я не смог убедить тебя в том, что люблю тебя как родного. Не знаю, получится ли это у меня сейчас…       У Одина перехватило дыхание, Всеотец закашлялся. Проворный гутгин появился словно из воздуха, поднося королю кубок.       Опустошив его, Один махнул рукой слуге, приказывая уйти.       — Мой лекарь почему-то считает, что пить эту гадость исключительно полезно для моего духа. — Всеотец досадно поморщился.       Я лишь сокрушенно покачал головой. Как это могло случиться, ведь прежде Один никогда не жаловался на здоровье?       Прошла минута-другая, прежде чем Всеотец заговорил снова:       — Когда я пришел в храм ётунов и увидел брошенного там младенца-полукровку, я забрал его из жалости. Это правда, чего скрывать… Пока я возвращался обратно в Асгард, я решил, что воспитаю тебя как родного, с тем, чтобы в будущем ты смог бы предъявить свои права на престол Ётунхейма. За годы своего упадка ётуны приняли бы любого правителя, лишь бы вернуть энергию потока в свой мир!       Я затаил дыхание, слушая исповедь Одина, каждое слово в которой заставляло меня переживать всё случившееся снова и снова.       — Будучи полной противоположностью Тору, ты всегда был способен здраво и трезво рассуждать. Твой цепкий ум вначале искал дорогу к решению проблемы, и только потом ты начинал действовать. Я был счастлив иметь такого сына, Локи, и полагал, что лучшего кандидата, чтобы навсегда устранить угрозу в лице ётунов, мне не найти! Так оно и было, пока в один прекрасный день я не нашел тебя в расщелине среди Восточных скал с пробитой головой…       Один снова замолчал, прикрывая глаза. Я судорожно сглотнул, ожидая продолжения. Наступал самый тяжёлый момент для меня, ведь именно это воспоминание Анна использовала как еще одно доказательство моей любви к приёмному отцу. Один… тоже помнит об этом? Значит… значит, я все это время в нём ошибался, считая его бесчувственным и жестоким?!       — Ты лежал весь в крови, — тихо проговорил король, — был таким бледным, что вначале я решил, что ты мертв…       Один снова вздохнул, я видел, как заблестела влага в уголке его единственного глаза. Такое откровение было для меня еще одной проверкой. Испытанием моего хладнокровия, моей воли, моей души…       — Ты никогда не доставлял таких хлопот, как Тор, и когда я увидел тебя в таком состоянии, мне показалось, что я потерял тебя навсегда. По-моему, я даже перестал дышать от того ужаса, что охватил меня тогда. Каково же было мое облегчение, когда я понял, что ты всего лишь без сознания!       Я заметил, как подрагивают пальцы Всеотца, и отчетливо вспомнил пронизывающую сырость пещеры, встревоженный взор отца, склонившегося надо мной, его дрожащие руки... С какой заботой он вытирал с моего лба кровь и тихо просил потерпеть, успокаивал, что скоро станет лучше и моя боль отступит… Эти воспоминания были таким яркими, острыми, что я сжал зубы, чтобы не выдать себя с головой.       Проклятье, только почему у меня все равно навернулась влага на глазах, так же, как и у него?!       Один посмотрел на меня с болью.       — Что бы ты ни думал, Локи, но я любил и люблю тебя так, как если бы ты был моим родным сыном от плоти и крови. Именно в ту минуту я понял, что просто не смогу отправить тебя в Ётунхейм. В случае провала я не был уверен, что смог бы спокойно пережить твою смерть, одним бы миром точно стало меньше. Ты ведь знаешь, что делают ётуны с неугодными правителями. Поверь мне, Локи, самое страшное для родителя — пережить собственное дитя.       Я не мог больше выслушивать его признаний, мое сердце просто разрывалось. Я только сейчас понял, что тоже плачу, несмотря на все усилия. Как тот маленький Локи, который прибегал к Одину и делился своими успехами или неудачами. Как же давно это было. Шагнув навстречу к отцу, я упал перед ним на колени и припал к сухой старческой руке.       — Прости меня, отец, прошу, прости…       Пальцы короля асов зарылись в мои волосы, как давно, в детстве. Мне становилось все труднее сдерживать слёзы.       — Локи, я тоже должен просить у тебя прощения. Если бы я вел себя иначе, ничего бы этого не случилось. — Один гладил меня по голове. — Не закрывай свое сердце от нас, Локи! От меня, Тора, Фригг…       — Я хотел бы попробовать начать все заново, — прошептал я.       — Я дам тебе такой шанс, Локи. — Один обхватил меня за плечи и поднял с колен. Потом притянул к себе и крепко обнял.       Чувствуя объятия отца в ту минуту, я окончательно понял, что лед Ётунхейма растаял в моей душе. Я был свободен от прежних терзаний и, несмотря ни на что, занимал прочное и важное место в сердце Всеотца. Разве мне нужно что-то еще?       Мы стояли, обнявшись, еще некоторое время.       Потом Один отстранился от меня, снова вытирая слезы.       — Давай-ка присядем, сын!       Король тяжело опустился на ступени перед троном. Я сел рядом с ним. Всеотец взял меня под руку, как делал это в детстве, когда собирался со мной серьёзно переговорить.       — Локи, твой приговор слишком суров.       Я хотел было возразить ему, но король Асгарда подал знак рукой, прося меня не перебивать его.       — Ты не знаешь той ситуации, которая сложилась сейчас в Асгарде и в самом Иггдрасиле. Ты выслушал основное решение суда Асгарда, но есть и дополнительное, «особое мнение», оно принималось в строжайшей секретности.       Я озадаченно посмотрел на Одина.       — После того, как всем стало известно, что Асгард временно отрезан от остального мира, до нас стали доходить слухи, что ваны пополняют ряды свой армии добровольцами и наёмниками.       — Новая война? — спросил я с замиранием сердца.       — Пока нет, — покачал головой Один, — но я чувствую, что ваны всё же хотят нарушить условия нашего перемирия, и поведение Фрейи на совете Иггдрасиля только доказывает мою правоту.       — Но зачем им это?! — мое изумление было искренним.       — Один мой верный человек принес известие, что в Альвахейме найдено месторождение кондитора…       — Что?! — я был просто ошарашен. — Но столько времени этого никто не мог сделать…       — Как оказалось, кондитор залегает на достаточной глубине. Добраться до него можно только после того, как вычерпаны все верхние слои железной руды. Только Аркуэнон пока не спешит объявлять о находке. После того, как ваны узнали о разрушении Радужного моста, они вдруг неожиданно объявили, что именно в Альвахейме будут проводиться регулярные эксперименты с потоком первоначальной энергии. Полагаю, что никакого официального объявления о находке кондитора уже точно не будет, а изучение потока - это всего лишь прикрытие…       Я потрясённо покачал головой. Замены кондитора пока никто не смог найти, а его запасы, что принесли с собой Основатели из прежнего мира, подходили к концу. Это значит, что в скором времени многие механизмы, работающие на первоначальной энергии потока, просто встанут. Двигатели, содержащие детали из кондитора, довольно быстро изнашиваются, необходим постоянный ремонт. На черном рынке этот металл уже и так стоил баснословных денег. Ваны не могут упустить такую возможность получить в руки контроль над новой жилой ценнейшего металла. По сути дела, кондитор в огромных количествах — это почти безграничная власть над всем Иггдрасилем и возможность добиться нового передела мира по своему усмотрению.       — Проблема усугубляется тем, что асы при всем желании сейчас просто не смогут выставить войско против ванов, если те в открытую решат захватить Альвахейм. Посуди сам, наш портал разрушен. Аркуэнон хоть и не глуп, но жажда наживы иногда способна затмить его разум. Сейчас ваны посадят его на крючок, пообещав различные преференции, а когда он захочет с него соскочить, будет уже поздно.       — Нам надо восстановить Врата Радужного моста, — горячо произнес я, начиная прикидывать, что нужно сделать в первую очередь.       — Все так, Локи, — Один тяжело вздохнул, — но даже если мы соберем весь кондитор, который сейчас есть в Асгарде, нам все равно не хватит для строительства нового портала. Ты ведь знаешь, там нужны многослойные листы…       Один замолчал, переводя дух, я же от волнения принялся покусывать губы, пытаясь трезво рассуждать. Кто бы мог подумать, что моя попытка обыграть собственного брата сможет привести к таким последствиям?! Под угрозой теперь не только Асгард, но и другие миры, ведь асы всегда выступали своего рода гарантом мира и стабильности во всех девяти мирах.       — Городской совет потребовал, чтобы ты возместил ущерб, причиненный разрушением Врат Иггдрасиля в полном объеме. Но я, Тор, магистр клана Сведущих Аристарх были категорически против. Сам подумай, под эту формулировку можно подогнать всё что угодно! Мне пришлось пойти на некоторые налоговые уступки для Эгрессонов, Мураками и Брандсонов, чтобы принять протокол «особое мнение» к приговору суда в той редакции, которая была нам выгодна.       — И что же в этом «особом мнении»? — я замер в ожидании ответа.       Один внимательно посмотрел на меня.       — Асы решили, что нечего губить твои таланты, раз уж ты смог договориться с ётунами. Ты должен отправиться в Рудбар в качестве нашего посла. Официально ты будешь вести переговоры с Аркуэноном, чтобы подписать с ним соглашение о поставке кондитора из тех запасов, которыми сейчас располагают альвы.       — А неофициально? — я уже начал понимать, куда клонит Один. Из меня решили сделать шпиона, для все прочих — опального принца, выполняющего дипломатическую миссию. Это было одновременно признаком и полного доверия, и испытания.       — Тебе нужно будет добыть доказательства, что альвы действительно нашли месторождение кондитора. Все, что сможешь: свидетелей, чертежи по разработкам, договорённости с ванами, сам кондитор… Как только в наших руках будет достаточно оснований, я созову Совет Иггдрасиля и предъявлю альвам, а заодно и ванам, обвинения в укрывательстве ценного материала! Фрейя тогда уже точно не усидит на месте, на неё и так кое-кто из своих зубы точит. А при таком раскладе уж и подавно. Поставим всех на прежнее место, иначе Иггдрасиль содрогнётся от новой войны, только в этот раз еще более кровопролитной, чем раньше…       Я озадаченно потёр пальцами лоб, соображая, что к чему. Мне нужно выполнить это поручение, ведь это мой шанс найти свой путь в жизни. К тому же, в чем-то Один прав: если у меня получается вести переговоры и действовать неофициальными методами, почему бы не развивать эти способности и дальше? Будет трудно, я в этом даже не сомневался, но разве упорного Локи, идущего медленными шагами к цели, когда-нибудь пугали трудности?       — Я ума не приложу, с чего начинать, отец.       — Ты главное не спеши, Локи. — Один поднял указательный палец, словно призывая меня к внимательности. — При любом правителе всегда есть недовольные, которых можно использовать в собственных целях, а у остальных всегда можно найти «больное место». Отправляйся в Рудбар, наместник Низан ибн Саббаха уже оповещён, он из «своих» и быстро введёт тебя в курс дела. Главное, ты получишь возможность оценить обстановку на месте, а там можно будет решить, что делать дальше. Хитрости и изворотливости тебе не занимать, так что, полагаю, ты справишься.       Один снова перевёл дух. Я видел, что отца уже сильно утомил этот разговор.       — Да, вот ещё что! Что бы там ни кричали Мураками насчет половины твоего наследства, на твою миссию я выдам тебе причитающуюся долю по завещанию прямо сейчас. Тоже неофициально, конечно.       — Да, но потом… — начал я, но Один снова поднял руку, призывая меня помолчать.       — Локи, после моей смерти ты все равно будешь обеспеченным асом, поверь мне. Не всё о моем финансовом состоянии известно в Асгарде, так что у тебя всё будет — и дворец, и жена, какую пожелаешь… Кстати, о жене! Ты ведь помолвлен с шестью благородными асиньями, это так?       Я тяжело вздохнул.       — Уже нет, отец, — видя немой вопрос в глазах Одина, я пояснил. — Я сжёг все шесть обручальных свитков.       Брови Одина озадаченно поползли вверх, но почти сразу же понимание происходящего появилось на лице старейшего из асов.       — Да, конечно же, Тор что-то говорил… Так вот, значит, как, — пробормотал Всеотец. — Я правильно понимаю, что моей невесткой будет смертная?       Я не знал, что ответить. Точнее, не был уверен, что Один воспримет эту новость положительно.       — Что же тебя тревожит, сын? — но участливый тон приемного отца говорил мне обратное. Тогда я собрался духом и поделился наболевшим:       — Она знает, сколько асы живут, а я знаю, сколько живут смертные, хотя всё равно готов быть с ней…       Один понимающе кивнул. Мы помолчали некоторое время.       — Знаешь ли ты, что мой брат Асбранд был женат трижды?       Я только пожал плечами. Знать историю своей семьи должен каждый уважающий себя ас, но кто же упомнит всех жён моих дядюшек, учитывая, что они прожили довольно приличное время?       — Не утруждай себя ответом, Локи. Я знаю свой род только до деда, после уже мало что помню. — Один махнул рукой. — Но я веду речь не об этом. Первой женой Асбранда была смертная женщина, и, согласно семейным хроникам, она прожила четыреста лет, нарожав твоему дяде кучу детей.       — Как это — четыреста лет?!       — В хрониках на этот счёт ничего не сказано, — начал король, — но я полагаю, что, если порыться в семейных архивах, наверняка можно что-нибудь найти. Локи, разве чтение многотомных книг было для тебя проблемой?       Один хитро улыбнулся, тем самым давая мне подсказку. Я не смог сдержать улыбку в ответ, уже предвкушая, как устрою набег на библиотеку.       — Локи, главное, добудь хоть что-нибудь насчёт этого чёртова кондитора, и я сделаю так, что ты будешь полностью восстановлен в правах престолонаследника. Помни — победителей не судят!       Я согласно кивнул, а отец положил руку мне на плечо.       Дверь распахнулась, в тронный зал влетел взбудораженный Тор.       — Простите, что прерываю вашу беседу, но у меня есть хорошие новости. Часовые на въезде в город доложили, что возвращается Фригг.       — Великие Основатели! — Один проворно вскочил с места, словно не был одним из старейших асов. Я тоже поднялся.       — Баг! — прокричал Всеотец, поспешно направляясь к выходу. — Да где же ты, паршивец!       Мы с Тором пошли вслед за отцом.       Личный слуга Одина склонился в вежливом поклоне.       — Немедленно выстроить караул для встречи королевы, и принеси мне букет эдельвейсов, живо!       Улыбнувшись, я покачал головой. Один был в своей стихии — отдавать приказы он любил всегда.       — Ну что, братец, обрадуем матушку, сообщив, что ты нашел себе невесту в Мидгарде? — заговорщицким шёпотом проговорил Тор. — Когда свадьба-то?       Золотой принц озорно подмигнул, видя, как негодующе вытягивается мое лицо.       — Тор, только посмей! Я не могу сейчас жениться, мне нужно выполнить решение суда, ты ведь знаешь…       Посмеиваясь, Тор ускорил шаг, обгоняя меня, и я понял, что мои заверения канули в небытие.       — Нет, ты слышишь меня, Тор! Не смей! Не говори ничего матери! Она же потом с меня не слезет…       Я кинулся вслед за братом, намереваясь если не превратить его в каменную статую для зала Всех Основателей, то уж хотя бы точно подпортить шикарный красный плащ. Догнать брата мне удалось лишь в коридоре. Я хлопнул Тора по плечу так, что он едва не споткнулся от неожиданности. Одинсон собирался было отвесить мне шутливую оплеуху, но я увернулся и окатил его ледяной крошкой в ответ.       — За шиворот зачем же, Локи!!! — негодующе взревел ас.       Я от души рассмеялся, ускоряя шаг, а потом и вовсе побежал, спасаясь от разозленного принца в лабиринте коридоров королевского дворца. Позади, в спину слышались заверения, что «кое-кто меня сейчас в бараний рог скрутит» и плевать он хотел на то, что мать приехала. Скрываясь за очередным поворотом, я быстренько создал иллюзию и спрятался за бархатной шторой, слыша, как мимо промчался, пыхтя, Тор. Потом выскочил и пустился наутек обратно, уже предвкушая, как сейчас будет бесноваться братец, когда я исчезну у него прямо из-под носа. О, вот тут надо быть наготове! Тор ведь не оставит это просто так, я был абсолютно в этом уверен.       Всё как в старые добрые времена… Похоже, жизнь налаживается!