Трудно быть асом. Часть вторая "Король Рудбара"

Глава не бечена!!!       И вышел Основатель к подножью каменной скалы, подле которой приютилась бедная деревня. Жаркое солнце нещадно палило, но васан прищурено вглядывался в залитую ярким светом полоску рыжего берега, ибо нет ему времени для сна или отдыха, пока не будет найдено место для Врат. Пора-пора связать все миры в единый поток! А Иггдрасиль был тут так близок, что сведущий боролся с искушением навсегда исчезнуть в прохладном сумраке тонкого мира. Но тут повстречался Основателю на пути простолюдин из деревни. Шел этот бедняг, сгибаясь под тяжестью ноши своей на спине. Горячо поприветствовал он посла васан и принялся расспрашивать, куда держит путь незнакомец и не нуждается ли он в приюте на ночь или куске хлеба. Тронут был Основатель такой добротой и простодушием и спросил он мужа:       «Что за народ здесь живет?»       «Аланы, добрый человек», — был ему ответ.       Тогда вошел Основатель в деревню и заложил камень Врат посреди самой большой улицы. А собравшихся жителей нарек Хранителями Врат Радужного моста, повелел им защищать портал до последней капли крови и брать подать с каждого пешего или конного за проход по Радужному мосту. Возрадовались аланы, ибо жили они впроголодь, и присягнули Основателю, поклявшись исполнять заветы Асгарда.       Так появился Рудбар, славный город в Альвахейме…       «Хроники Основателей», том первый.       Обязательны для изучения в мирах перворожденных.       — Чтоб тебя Фреки сожрал! — в сердцах пробормотал едущий впереди меня алан на гнедой кобыле. Служивый едва удержался в седле после преодоления очередной кочки.       Размокшая от прошедшего ливня дорога превратилась в жуткую кашу и противно чавкала под ногами. Жирная грязь вперемешку с глиной были труднопреодолимы, копыта лошадей под тяжестью седоков разъезжались. Почему альвы не проложат здесь нормальную дорогу? Я сам только что едва не познакомился с грязной жижей поближе, проклиная про себя Фрейю, Аркуэнона и всех ванов вместе взятых.       Надо ли говорить, что скорость передвижения небольшого отряда из семи конных катастрофически упала? Мы выехали из столицы светлых альвов — Фэйруна — еще на рассвете, когда огромная грозовая туча обогнала нас на полчаса, обильно смочив горную тропу проливным дождем. Оставалось только надеяться, что, когда мы достигнем основного тракта, дорога станет получше.       Я пребывал в состоянии тихого бешенства. Мало того, что мои первые переговоры с Аркуэноном не дали ожидаемого результата, так еще и солнце припекало нещадно. Я чувствовал, что еще немного — и просто расплавлюсь в парадном камзоле, будь он хоть трижды сделан из тончайшей кожи муспельхеймского земноводного. Ётун бы побрал весь этот этикет!       Мне приходилось завидовать своей охране, которые, как и большинство местных жителей, были одеты весьма просто, ведь климат Рудбара позволял ходить раздетым все три сезона в году. Лишь только зимой температура могла опуститься довольно низко, но это продолжалось месяц с небольшим. Все остальное время на побережье Альвахейма было тепло и влажно, и только близость акватории моря могла хоть как-то скрасить летную жару. Зато в отдалении от берега, на равнине, перед горами можно было просто изжариться от палящего зноя.       Две недели тому назад, провожая в дорогу, Один настраивал меня на то, что король светлых альвов будет долго корчить из себя глупца, не понимая, чего от него хотят асы. Несмотря на это, я все же был уверен, что мои первые попытки на поприще посла Асгарда будут более плодотворными. Готовясь к переговорам, я перерыл всю придворную библиотеку, чтобы получить как можно больше информации об Аркуэноне.       Король светлых альвов был довольно молод в государственных делах. Он пришел к власти совсем недавно, всего пару сотен лет назад, в результате государственного переворота, уничтожив весь род предыдущего короля. В правление Аркуэнон показал себя как властолюбец с замашками диктатора.       — Что вье, благогоднейший ас! — высокой утонченный альв, но при этом с цепким взглядом заправского фарцовщика, пытался убедить меня, что Альвахейму нечем помочь Асгарду. Как большинство альвов, Аркуэнон не выговаривал некоторые слоги общепринятого языка, всем видом показывая, что это просто не под силу для его музыкального голоса. При этом я знал как минимум двух асов, которые утверждали, что Аркуэнон мог без запинки прочитать слова походного гимна Основателей, а язык моих предков был на порядок сложнее, чем общепринятый.       — Неужельи Всеотеець сомневается в нашей пгеданости? Мы пголивали кговь на одном поле с асами, да пгихвати поток душу дикагя Лафея! Если бы мы могли отдать вьям хотя бы мину кондитога, вьяша светлость! Ах, если бы могли!       Я стал приводить веские доводы в пользу скорейшего открытия портала в Асгарде. За два месяца товарооборот между двумя мирами упал до катастрофического уровня, ежедневно казна Его Величества Аркуэнона Первого несла убытки в размере полторы тысячи асинцев, что в переводе на местные деньги являлось очень приличной суммой. Ведь только асы изрядно платили и покупали железную руду по тем ценам, которые выставлял Альвахейм. На день закрытия Врат у асов не было задолженности, в отличие от тех же цвергов!       Если альв и был удивлен моими познаниями в местной экономике, то не подал виду. Вместо этого я практически видел, как в зеленых глазах белобрысого складываются в столбики цифры упущенной выгоды, но вслух Аркуэнон лишь печально вздыхал, как будто что-то сдерживало его меркантильные интересы.       Наконец, король светлых альвов сдался. Он пообещал рассмотреть в скорейшее время возможность выделения кондитора из имеющихся запасов в Альвахейме, но тут же оговорился, что решение должно приниматься коллективно Советом всех кланов, а на это может уйти какое-то время…       Стало ясно, что перед моим носом хотят повесить красивую и вкусную морковку. Если что, Аркуэнон здесь ни при чем: решение Совета всех кланов не подлежит изменению.       Скрипя зубами, я был вынужден поблагодарил Его Высочество за оказанное мне внимание и покинул покои короля.       Из королевского дворца меня стали выводить другой дорогой, чем прежде. Стража вела меня бесконечными коридорами и арочными переходами. Создавалось впечатление, что альвы упорно не желали показывать мне что-то здесь или же просто хотели задурить голову.       Притворяясь глупцом, я сделал вид, что не заметил, куда свернули мои сопровождающие, и немного приотстал. Я оказался в огромном коридоре со сводчатыми и резными потолками. Прямо в него выходили распахнутые двери какого-то зала.       «Дети лесов» были приверженцами четких традиций. Они считали, что, входя в то или иное помещение, альв должен настроиться на результат, тогда дело пойдет исключительно быстро и плодотворно. Поэтому большинство покоев во дворце имели соответствующие надписи на дверях. Так и в этом коридоре над дверями было две надписи: на языке альвов и общепринятом — «Зал мудрости предков».       Ожидая увидеть стеллажи с книгами, я заглянул внутрь. Каково же было мое удивление, когда вместо книг я увидел бесконечную череду колонн, украшенную различными сценами из истории Альвахейма. Тут были сцены сотворения альвов, первая встреча с Основателями, и много еще чего. Но больше всего меня привлек тот факт, из чего были сделаны эти колонны: металл серебристого цвета с вкраплениями красного или желтого.       Я не был знатоком в металлах, поэтому не сразу понял, что это. Озадаченный, я вновь вернулся на место развилки, где отстал от сопровождающих. Стражники как раз возвращались, чтобы найти меня. Похоже, то, что я прошелся до зала мудрости предков, так никто и не заметил.       Только на выходе из дворца я понял, что же меня так смутило в том зале: колонны были сделаны из необогащенного кондитора. Подумать только, поданные Асгарда могут позволить себе оформить целый зал из самого дорогого металла во всем Иггдрасиле, в то время как асы собирают практически каждый скрупул! По приказу Одина во дворце были сняты со стен залов украшения из кондитора, а столовые приборы из личной сокровищницы короля отданы в переплавку, но проклятого металла, способного накапливать энергию Иггдрасиля, все равно не хватало.       Где же хваленое почитание Основателей?!       Стоит также отметить, что зал мудрости предков не был центральным. Если альвы имеют возможность использовать кондитор для убранства отнюдь не главного зала, что же тогда можно увидеть в самом сердце дворца? Откуда у альвов столько необогащенного кондитора?!       Я понимал, что ответ мне прекрасно известен. Однако, только моих догадок и случайно увиденного будет явно недостаточно.       Проведя полночи в раздумьях, я решил, что мне действительно необходимо получить как можно больше информации, что происходит в самом Фэйруне и при дворе Аркуэнона Первого в частности. Это не должны быть скупые данные от купца или наемника, посещавшего альвов время от времени. Здесь нужен тот, кто сможет постоянно находиться в столице Альвахейма, будет своим в высоких кругах. Но где было найти такого информатора? Еще по приезду в Рудбард наместник города заверил меня, что альвов сложно подкупить, а тем более заставить делиться данными о своем правителе, ведь большинство белобрысых были патриотичны просто до фанатизма.       Промучившись над этой нелегкой дилеммой, я заснул за два часа до рассвета и теперь был вынужден помимо жары бороться еще и с жуткой зевотой. Пребывая в раздумьях, я не заметил, как отряд сопровождавших меня гвардейцев, наконец, выехал на главный тракт. Здесь дорога была покрыта сплавом из местных минералов, прошедший ливень ей был не страшен, и мы поехали значительно быстрее, припустив лошадей иноходью.       Впереди на горизонте показались белые купола королевского дворца Рудбара, самого высокого здания во всем городе. После кончины последнего короля аланов от проклятья больше семьсот лет назад здание стало резиденцией наместника Низама ибн Саббаха. Со смертью короля, да и вообще с монархической властью Рудбара, была связана какая-то легенда, только я не знал толком её содержания. Меня сейчас волновали другие, более важные вопросы.       Рудбар создавался как поселение хранителей Врат Иггдрасиля в Альвахейме. Но шли века, город разрастался и постепенно стал вторым по значимости центром после Фэйруна в этом мире. Город находился на пересечении морского и сухопутного путей, что позволило аланам довольно быстро сделать из простой деревни один из самых процветающих и богатых городов Альвахейма. В Рудбар стремились попасть все, начиная от простого крестьянина и заканчивая многочисленными приезжими гостями со всего континента. За провоз багажа через портал Иггдрасиля, проход путника или повозки с лошадьми аланы были наделены Основателями правом взимать плату. Часть вырученных денег шла в казну Асгарда, часть — Альвахейма, оставшиеся деньги, весьма немалые, были в распоряжении горожан.       Аланы охраняли Врата Иггдрасиля, имея право, также как и Хаймделл, в случае нападения неприятеля закрыть Врата. Для этой цели сам город, а также Врата ограждались высокой каменной стеной. Помимо высокой стены и полка гвардейцев, Рудбар был отлично защищен природой с трех сторон: с севера и востока — уходящими в вышину неприступными скалистыми горами; с запада — морем и высоким утесом. Только с юга через равнину к городу вела дорога.       Подъехав поближе, я заметил, как с выступа одной из центральных башен под углом в небо уходит мощный луч радужного света. Портал работал в своем обычном режиме, переправляя грузы и путников, а также принимая гостей из других миров.       Прямо перед городом, на побережье раскинулся морской порт. Тракт в этом месте огибал многочисленные постройки рыбаков, корабельщиков и моряков, на сине-изумрудных водах моря покачивались парусные корабли, прибывшие сюда со всего Альвахейма. Гавань для воздушных судов располагалась на вершине стены, где для удобства была обстроена большая площадка, служащая одновременно причалом и верфью для ремонта. Сейчас в воздушном порте была пришвартована всего пара кораблей. Они парили в воздухе на толстых канатах, паруса из блестящей переливающейся парусины были спущены. В отличие от других миров Иггдрасиля, в Альвахейме воздухоплаванье было развито значительно хуже: сказывалась своя специфика. Большую часть планеты покрывал океан, единственный материк в центре пересекался неприступной горной цепью, а жаркий климат делал воздушные потоки по большей части трудно предсказуемыми.       Город вырастал прямо на глазах. Впереди показалась темнота проездной арки главного входа. Уже можно было прочитать девиз Рудбара над городским воротами: «Великий поток, законы Основателей и свобода торговли — пусть чтит каждый сюда входящий».       Как обычно в полдень, в самый разгар базарного дня, здесь было полно народу. По обочинам стоили телеги с мешками, корзинами, домашним скотом, птицей и прочими товарами. Много путников в различных одеждах, простых крестьян. В толпе часто мелькали блестящие нагрудники гвардейцев Рудбара с гербом города на груди. Вокруг стоял невообразимый гомон, в котором можно было расслышать общепринятый, тонкий альвийский или же гортанный язык аланов. Смешение народов, наречий и культур.       Мы снова были вынуждены поехать медленнее, ведь людей стало значительно больше. Показалась очередь на досмотр перед входом в город. Капитан гвардейцев, сопровождавший меня, пришпорил коня и, крича на прохожих, стал продираться к воротам.       — Дорогу Его Светлости! Дорогу!       Это помогло. Видя всадников, прохожие расступались, давая возможность проехать. Я поспешил вслед за капитаном и через пару минут уже въехал в город. Сразу за стенами открывался вид на большую площадь, полную горожан и приезжих. Яркое летнее солнце отражалось от белых стен домов, слепя своим светом. Город встретил меня гомоном прохожих, стуком колес и цоканьем копыт лошадей по мостовой, запахом свежевыпеченного хлеба и пряностей, криками торговавшихся на базаре.       Капитан гвардейцев подъехал ко мне, указывая на стоящего в тени наместника Низама. Я спешился, отдал коня подбежавшему слуге и направился к ибн Саббаха.       Наместник встретил меня с поклоном. Его гладко выбритая голова подобострастно склонилась. Не знаю, как ему это удавалось, но даже кланяясь, наместник умудрялся не запачкать свою белую длинную мантию, расшитую золотыми узорами. Я снова про себя отметил, что, несмотря на знаки покорности и безграничной преданности принцу Асгарда, темные глаза наместника практически всегда смотрели на меня с некой толикой скептицизма. Сразу было понятно, что он не верил в успех моей миссии, хотя до конца в замысел асов его, конечно же, никто посвящать не стал. Для него я был всего лишь опальным принцем, пусть и ныне послом Асгарда, пытающимся протолкнуть интересы асов в Альвахейме.       Наместник был сторонником безоговорочного соблюдения дворцового этикета, поэтому терпеливо ожидал, когда я заговорю с ним первым.       — Низам, — я кивнул, приветствуя ибн Саббаха.       — Ваша светлость, мы ожидали вас гораздо раньше. — Теперь наместник мог говорить со мной, он посмотрел на меня с почтением.       Я только пожал плечами и направился мимо него под сводами колоннады, идущей вдоль площади в сторону королевского дворца.       — Не угодно ли Вашей светлости воспользоваться экипажем? — наместник следовал за мной по пятам.       — Нет, я хочу размяться после скачки.       Свежий ветерок гулял в переплетении белых колонн, я чувствовал, что именно такая прогулка поможет прийти в себя после напряженного и жаркого путешествия.       Идущий впереди эскорт гвардейцев заставлял прохожих уступать мне дорогу. Я поморщился. За время пребывание в Мидгарде я отвык от подобных почестей и теперь уже чувствовал легкое раздражение от ощущения чьего-либо постоянного присутствия рядом. Хотя еще полгода назад я не обращал внимания на слуг, которые все время были подле меня, считая их ничем иным, как предметом обихода.       Скорее бы добраться до личных покоев! Бокал холодного вина и ванна — вот все, что мне сейчас нужно… Но моим мечтам не суждено было сбыться.       Я прошел почти половину огромной площади, как позади меня, сбоку, послышался голос какого-то мужчины.       — Предатель Асгарда, продался синнемордому! Что тебе пообещал Лафей?! Ответь нам, Локи!       Я резко остановился.       Это кричал какой-то молодой алан с площади. Судя по его небогатой кожаной броне, он был из бедного рода. Я пригляделся к нему. Раскрашенные глаза и яркая свежая черная татуировка на предплечье. Похоже, этот парень был из наемников, да к тому же новичок в гильдии.       Тогда все понятно. Ни один из присутствующих здесь не осмелился бы бросить мне эти слова в лицо, но наемники всегда отличались бесшабашностью, показывая тем самым, что стоят в стороне от общепринятых устоев. За это их и не любили, но и выполнять «особую» работу кроме них никто не желал. После последней войны множество ветеранов были выброшены на обочину. Люди, привыкшие убивать, не могли вписаться в русло мирной жизни. Так появилась гильдия наемников, которые вскоре добились определенных успехов, поскольку придерживались строгих правил выполнения заказов и даже приняли свой кодекс чести. Однако, как и в любом другом сообществе, в гильдии были отщепенцы.       Я сделал шаг к кричавшему, но ко мне тут же подскочил Низам.       — Ваша светлость, не стоит реагировать на оборванца! Я прикажу немедленно отрубить ему голову…       Я собирался что-то ответить ему, но новый окрик зарвавшегося юнца заставил меня крепко сжать зубы в ярости.       — Эй, чего встал, серебряный принц? Пытаться убить брата с помощью дара легче, чем драться, как настоящий мужчина? Верно, Локи?       Значит, вот какие слухи ходят обо мне среди народа…       Я заставил успокоиться бешено стучащее сердце, которое норовило выскочить из груди в ту минуту. Я смог помириться с братом и отцом, но я никогда не забуду, как поступил с ним. Я лучше всего Иггдрасиля знал, что был грешен, и это будет преследовать меня всю оставшуюся жизнь. Всегда. Даже если я заберусь в непроходимые катакомбы цвергов или спущусь на самое дно рудников Альвахейма, где никто ничего не знал о моем поступке. Я ВСЕГДА БУДУ ЗНАТЬ. Это и есть мое наказание.       Но простолюдины считали по-другому.       Конечно же, этот наемник не весь народ, но я не мог оставить его оскорбление без внимания. Тем самым я дам только больше повода для подобных кривотолков. Все должны понять, что я не желаю выслушивать подобные речи в своем присутствии. Я потомок Основателей, честь рода для меня превыше всего. Я знаю цену своего проступка и никому не позволю увеличивать мой счет. НИКОМУ И НИКОГДА.       Гвардейцы ринулись к смутьяну, намереваясь тут же скрутить его, но я дал им знак остановиться.       Проигнорировав Низама, я медленно направился к парню.       — Кто ты такой, смертный? — я постарался, чтобы мой голос прозвучал как можно равнодушнее. Одна из заповедей воинов Основателей гласила: нужно знать врага по имени, прежде чем убить его.       — Гайд из рода Байков!       — Хорошо, Гайд из рода Байков, ты найдешь сегодня свою смерть…       Я поднял руки, чтобы использовать дар, но мой противник только нагло расхохотался.       — Локи, все и так знают, что ты сильнейший сведущий Иггдрасиля! Посмотри на меня, — алан махнул рукой, — я простой воин! Ты убьешь меня исподтишка, как других? А как же доблесть Великих Основателей? Или ты не ас, Локи?       Я опустил руки, сжимая пальцы в кулаки, так что ногти ощутимо впились в ладонь. Стало понятно, чего добивается этот незнакомец — схватки на равных. Минуту-другую я взвешивал свои шансы. Мне нужна победа, желательно, без особых последствий для меня. Фехтовальщик из меня не ахти какой, но все же…       — Хорошо, Гайд, я буду с тобой драться без дара. — Я принялся расстегивать пояс своего кожаного камзола. — Но ты оскорбил меня первым, и я имею право выбрать оружие для поединка!       Алан только развел руками — говори!       Я еще раз оценивающе посмотрел на парня.       — Принесите два морских палаша!       Алан уже не выглядел счастливым после моих слов. Похоже, ему был привычнее более тяжелое оружие, в отличие от меня. Впрочем, меня это мало интересовало. Он первым начал этот погибельный демарш, я не собирался давать ему фору, а намеревался убить наглеца как можно быстрее.       Один заставлял меня и Тора учиться искусству боя на различных видах оружия. Конечно же, Тору больше доставало удовольствие махать молотом, я же находил особый изыск в легких мечах и смог добиться успеха во владении ими. Впрочем, мои тренировки были делом давним, так что в какой-то мере мы были с аланом на равных.       Низам принялся нашептывать мне на ухо:       — Ваша светлость, если бой начнется, гвардейцы не смогут вам помогать. Иначе по законам Рудбара вы будите считаться проигравшим!       Я молча кивнул наместнику в знак того, что понял.       Я снял перевязь, кафтан с изумрудным воротником, нагрудный знак члена королевской семьи Асгарда, оставаясь в одном камзоле с высоким стоячим воротником, надел перчатки и взял в руки оружие.       Мой противник уже отсалютовал и занял боевую стойку.       Вокруг нас постепенно стала собираться толпа зевак. Гвардейцы старались оттеснить любопытных, но подходившие сзади напирали, людей становилось все больше. Толпа взяла нас в плотное кольцо.       Я замер, внимательно следя за врагом.       Гайд тоже пока ничего не делал, ожидая моей атаки, но я не предоставил ему такого удовольствия.       Не прошло и минуты, как алан не выдержал.       — Эй, ас, нападай! — противник опустил оружие, но я никак не отреагировал.       Парень решил, что достаточно сантиментов, и бросился на меня.       Я увернулся и смог сбить противнику рубящий, после чего резко контратаковал — вывернул кисть, направляя острие клинка в лицо. Но Алан не остался в долгу — он явно почувствовал, что я собираюсь изменить движение эспадрона в последний момент, пригнулся, втянул голову в плечи, мой обоюдоострый клинок только срезал прядь его волос.       Мы снова разошлись на небольшую дистанцию.       Я поигрывал оружием, понимая, что у меня не получится закончить бой быстро, как собирался сделать в самом начале. Гайд оказался далеко не так прост.       Снова его атака, на этот раз парень наносил исключительно рубящие удары. Алан был быстр и ловок, он не давал возможности атаковать себя, мне пришлось уйти в глухую оборону.       Останавливать такие удары не просто. Мне приходилось нелегко, и вскоре я почувствовал, что отсутствие постоянных тренировок начинает сказываться на руке. Но все же это не могло продолжаться вечно, я понял, что его запал подходит к концу, и тут же воспользовался этим.       Атака, еще атака. Защита. Отшагнуть, увернуться, снова сбив… Лезвия сверкали в лучах солнца, звон стали разносился над притихшей толпой.       Гайд атаковал в ответ секущим ударом по моей руке. Я успел только сделать свиля, но его палаш все же зацепил меня, прорезая перчатку и оставляя глубокий порез на запястье, в аккурат по венам.       Не смертельно, но неприятно. Почти сразу я почувствовал, как порез начинает затягиваться. Однако рука в перчатке стала скользить от просочившейся крови, стало труднее крепко держать оружие. Но Гайд, конечно же, не собирался дать мне возможности перевязать рану.       Я атаковал в ответ, нанося колющий в плечо. Алан начал делать скрут телом, но не достаточно быстро. Лезвие палаша скользнуло по врагу, тоже нанося небольшую рану. Мы снова были на равных.       Опять моя атака. Гайд блокировал рубящий, подставляя в защиту свой клинок почти под самую гарду. Потом свободной рукой перехватил мое оружие, одновременно делая рывок своим мечом.       Я не смог удержать рукоять меча, да и рука уже порядком устала. Оружие со звоном упало на мостовую. Толпа ахнула. Низам что-то пытался показать мне пальцами, но я был сосредоточен на Гайде.       — Что, Локи, сдаваться не думаешь? — парень был явно рад случившемуся и довольно скалился.       — Асы не сдаются, смертный! — ответил я, отскакивая от него на приличное расстояние.       Толпа сзади меня стала пятиться, давая мне проход.       Все, что мне оставалось — подобрать оброненный палаш.       Я стал обходить врага по кругу, Гайд неотрывно следовал за мной.       Наконец, я попытался нагнуться, но алан тут же метнулся мне навстречу, подставляя клинок. Я отпрянул назад, опасаясь быть проткнутым, как жук. Кто-то из гвардейцев пытался подобрать оброненный клинок, но Низам дал знак не делать этого.       Я быстро огляделся по сторонам. Если подобрать не получается, значит, заберу у кого-нибудь другого… Жаль, только гвардейцы остались позади Гайда. Сейчас меня окружали одни горожане, и несмотря на мои поиски меча в толпе, я не видел подходящего клинка хоть у кого-нибудь. В городе носить оружие разрешалось только благородным аланам.       Гайд понял мое отчаянное положение и ломанулся на меня, намереваясь добить. Я был вынужден снова удалиться от него, толпа передо мной расступилась. На глаза мне попался огромный истертый камень на постаменте с воткнутой в него блестящей половиной какого-то кольца.       Кому в голову могла прийти идея что-то воткнуть в камень?!       Но искать ответы мне было некогда, я слышал, что Гайд уже близко.       Подскочив к камню, я взялся за выступающую половину, понимая, что уже порезал перчатку и ладонь об острый, заточенный край кольца, легко при этом вытаскивая весь диск. Не обращая внимания на рану, я развернулся к врагу, раскручивая кольцо на пальце, и метнул его в Гайда.       Уже выпустив чакру, я понял, что безнадежно промажу.       Однако кольцо как будто считало по-другому. Оно вращалось так быстро, что со стороны казалось одним сплошным летящим диском. Странное оружие полыхнуло синим, заходя по нужной дуге и нанося Гайду страшную рану, мягко входя в череп алана, словно это было масло, а не кость.       Поверженный враг упал на мостовую. Из перерезанной головы вытекала черная кровь, как-то помочь этому смертному уже было нельзя.       Синий диск летел обратно прямо на меня. Я собирался уклоняться от него, но, подлетая, кольцо замедлилось, и мне удалось поймать его на палец.       Я переводил дыхание, в недоумении глядя на чакру.       Что это за чудо-оружие?!       Только сейчас я заметил, что по краям кольца были надписи на ётунском. Я не знал языка так хорошо, как остальные. Пытаясь прочитать, что же написано, я поднял взгляд, ища в толпе Низама, но увидел, что люди смотрят на меня в немом изумлении.       Над площадью повисла тишина. Было слышно, как свистит ветер под сводами колоннады, как трепещут флаги Рудбара на городских стенах.       Низам протиснулся сквозь толпу, распихивая людей локтями. Увидев в моих руках кольцо, он побелел, пошел красными пятнами, но не смог вымолвить даже слова. Я удивленно приподнял брови, видя его реакцию.       Но то, что случилось потом, повергло меня в состояние шока.       Стоящий рядом с ним капитан гвардейцев выхватил саблю и, высоко подняв ее над головой, прокричал:       — Да здравствует Локи, новый король Рудбара!       Остальные гвардейцы подхватили, и уже над всей площадью прокатывался клич.       Капитан преклонил колени, выставляя клинок горизонтально перед собой, как будто собирался присягать мне.       Впрочем, так оно и было. Гвардейцы один за одним присягали мне, потом это стали делать другие горожане. Я озирался по сторонам, видя, как над толпой пробегает волна. Люди преклоняли колени перед опальным принцем Асгарда.       Рудбар присягал новому королю.       Совершенно сбитый с толку, я повернулся к Низаму. Поддавшись поведению толпы, тот тоже стоял на коленях, но в отличие от других, не склонил головы, а продолжал пронзительно смотреть на меня.       — Как это понимать, Низам? — я озадаченно наморщил лоб.       — Посмотрите на камень, Ваше Выс… — наместник запнулся, но быстро поправился, — Ваше Величество!       Я снова взглянул на камень. Только теперь я стал различать на нем едва заметные, истертые от времени слова.       «Я, правитель Ётунхейма, Лафей, проклинаю этот город, народ, короля и весь королевский род за сопротивление ётунской армии. Отныне аланы больше не будут иметь своего правителя, а город погрязнет в склоках за власть до тех пор, пока истинный король Рудбара не возьмет эту чакру, как оружие, и не победит своего врага в бою».       Минуту-другую я переваривал прочитанное. Что же получается — я и есть истинный король Рудбара?! Но я никогда не был связан с прежней королевской династией. Вспышка озарения ослепила мой разум. Я ведь сын Лафея!       Несмотря на жаркий погожий день, я почувствовал, что меня пробирает дрожь. Убив своего настоящего отца, я полагал, что навсегда смогу утратить связь с ним, но оказывается, что это было не так. Прошлое давало о себе знать в самый неподходящий момент. Хотя, если бы не это оружие, сейчас я был бы повержен простолюдином… Даже с того света Лафей спас меня от позора!       Я с трудом спустился с постамента, держа чакру в дрожащей руке.       Снова обвел взглядом преклоненную площадь народа, запоминая этот момент навсегда.       — Во дворец! — кинул я наместнику и быстрым шагом пошел прочь с площади. Мне нужно было переговорить с Одином, причем немедленно.