Трудно быть асом. Часть вторая "Король Рудбара"

Я напоминаю читателям про рейтинг фика:)) Кроме того, в этой главе вы сможете ознакомиться с тем же уроком, но теперь глазами Локи. Естественно, с его персональными тараканами. Он товарищ увлекающийся, вплоть до помешательства. Власть получил, но все равно еще чего-то не хватает:)) Не забывайте, что его чувства к Анне возникли в результате вмешательства НЛП. Там вообще все печально: чем дальше в лес, тем больше дров.       Я распахнул двери и влетел в кабинет магистра. Амбросиус сидел за столом и что-то писал, мое появление заставило его отвлечься.       Сведущий взглядом проследил за моим стремительным продвижением и ничего не сказал. Повисло молчание. Впрочем, пока это было к лучшему. Я был слишком взвинчен выходкой Анны, мне нужно было время, чтобы успокоиться. Разве это поведение достойно будущей королевы Рудбара?! Чего только стоила ее угроза в адрес послушника.       — Вы напрасно волнуетесь, мой король. — Спокойный тон магистра еще больше затронул меня.       — Неужели?! — я резко повернулся к мужчине, впиваясь в него взглядом. — С каких это пор ты стал таким прозорливым, Амбросиус?       Сведущий медленно проговорил:       — Простите, мой король, ваше волнение мне вполне понятно. Но Анна станет сведущей, это очевидно.       Я досадно поморщился.       — Откуда такая уверенность? Она попала в карцер, не проучившись в гильдии и месяца, что же будет дальше? Её успехи не так хороши, особенно с языком и концентрацией…       Амбросиус вздохнул, встал и подошел к открытому окну.       — В той ситуации, которая имела место быть, её поведение вполне оправданно. Рамир — испорченный баловень богатых родителей, привык получать все и сразу. Но он трус и в следующий раз хорошо подумает, прежде чем предлагать различного рода непристойные вещи.       Я озадаченно приподнял брови.       — Значит, она говорила правду?       Магистр кивнул.       — Рамир был у меня только что, я «прочитал» его. Анна поставила наглеца на место. Возможно, излишне резче, чем следовало. С другой стороны, она показала, что не так проста и лишний раз её лучше не трогать.       Я помолчал, размышляя. В свете новых обстоятельств, пожалуй, Анну действительно можно понять. Великие Основатели, но я еще не встречал женщин, способных дать такой отпор! Хотя другого выхода у неё не было, я бы точно сейчас не смог вступиться за нее.       Проклятье, как все сложно и неправильно! Теперь Рамир стал моим личным врагом, я запомню этого юнца, дальше рядового служащего он у меня не поднимется.       — То, что Анна сделала с Рамиром… — я запнулся, подбирая слова, — это проявление псионика, верно?       — Да, мой король. Материализовать воображаемое — такое способны делать только псионики. Анне пока трудно себя контролировать, но задатки у неё явно неплохие. Не зная формулы установления, сделать такое…       Я согласно кивнул. Да, все верно! Забавно, у нас с Анной даже боевой дар будет схожим. Я был мастером иллюзий и тоже псиоником, только мои псионические способности материализовывали любое оружие по моему выбору. Как правило, это были ножи, даги, «звездочки».       — Что же касается успехов, — продолжал магистр, заставляя меня прислушаться. — Я разговаривал с преподавателями, практически все довольны Анной. Учитель по основам лечебного дара так вообще в полном восторге. Не думаю, что экзамены вызовут какие-нибудь затруднения.       Я все равно покачал головой, слова магистра не успокоили меня. Абсолютной уверенности в успехе Анны не было. Значит, мне остается только дождаться результатов экзамена, хотя с каждым днем ожидание становилось все более невыносимым.       Глава гильдии отвлек меня новостями.       — Ваны снова просят разрешение, чтобы провести необходимое оборудование через портал Рудбара. Я только что видел Низама, он разыскивал вас, мой король.       Я нахмурился. Что-то слишком часто ваны стали просить подобные разрешения. Бывшие васаны находили простое объяснение, что это все им нужно для новой станции по изучению Иггдрасиля, которую они открывают где-то на севере, в горах, но меня не удовлетворяли такие отговорки. Не покидало стойкое ощущение, что за всем этим стоит нечто гораздо более важное, чем научная необходимость.       К тому же, Мидей наконец прислал первые данные.       Аркуэнон ездит на эту станцию так же часто, как к себе в гарем. Ваны в Фэйруне всегда долгожданные и самые дорогие гости. Среди придворных ходят упорные слухи, что король светлых альвов желает выдать свою дочь за младшего сына Фрейи. Ради кондитора ваны даже готовы породниться с альвами, хотя прежде такие браки считались постыдным кровосмешением.       Однако среди придворных Его Величества «Фарцовщика Первого» были и недовольные подданные. Вайлеон старался быть вхожим в такие круги, превращаясь на время дружеских попоек в «глаза и уши». Пара фраз в нужном тоне, правильная мимика, ётун талантливо использовал полученные от меня знания и вскоре стал завсегдатаем подобных встреч «домашней оппозиции». Ведь, как известно, перевороты всегда начинаются с кухонных разговоров. Вскоре такое поведение принесло первые результаты. Информация, которую прислал Мидей, давала повод для раздумий.       Большинство рудников имело совсем малочисленную охрану, за исключением одного, самого глубокого. Добывали кондитор именно там или нет — пока не ясно. Зато узнать что-либо про это место не так-то просто. Мидей даже не смог разузнать про его точное местонахождение, все держалось в строжайшей тайне.       Но вода камень точит, я не отступлю от своей миссии. Асгард получит кондитор, даже если ради этого мне придется самому спуститься в этот трижды проклятый рудник.       Мы еще немного поговорили с магистром, обсуждая последние новости, и я направился во дворец.       После жаркого дня вечер был душным, я спешил дойти до своих покоев, чтобы посидеть в тишине на балконе. С моря в этот час веяло свежестью. После напряженного дня вино и компания морского бриза — все, что мне было нужно.       Добравшись до личных покоев, я так и сделал, отослав слуг как можно быстрее.       На море был полный штиль, сколько хватало глаз — ровная, гладкая поверхность воды с легкой рябью. Солнце уже зашло. Чистый, ясный горизонт, розовато-желтая полоска неба над морем стремительно темнела к востоку, черные точки птиц, парящих над простором. Волны лениво накатывали на стены города где-то внизу, я едва различал их успокаивающий шелест.       Оставшись наедине со своими мыслями, я снова прокручивал в памяти обстоятельства того злополучного урока. Мне не давала покоя мысль, что мое собственное сумасшествие стало причиной инцидента с Анной.       Я крепко сжал зубы, борясь с нарастающим чувством бессильной злобы. Это мои реплики подтолкнули алана сделать низменные выводы о положении Анны. Это я воздействовал на Анну таким образом, что она теперь проведет ночь в карцере.       Хорош учитель, ничего не скажешь!       Я всего лишь хотел опустить себя и Анну с небес на землю, но в итоге…       В итоге я сам попал в ловушку.       Анна вообще вела себя странно. Она то была далека от темы занятия, мечтательный взгляд выдавал её с головой, то принималась усердно заниматься, умудряясь при этом правильно выполнить задание.       Вспоминая в подробностях тот урок, я снова погрузился в сладкий морок собственного безумия. Назвать по-другому то, что происходило со мной тогда, я не мог.       После встречи в саду мое помешательство на Анне началось заново. Я напросился на урок, только чтобы быть поближе к ней, считая, что мне нужно просто тихо посидеть на месте преподавателя.       Но стоило мне лишь увидеть Анну, я понял, что это будет гораздо труднее сделать, чем просто решить для себя. Мне сейчас же захотелось выгнать всю группу, закрыть наглухо двери и просто утолить животный голод, который терзал меня.       Я словно разделился на две сущности: одна была моим разумом и требовала, чтобы я перестал подогревать себя; другая же желала, чтобы я снова пошел на поводу своей слабости, нашептывая, не этого ли я хочу больше всего на свете?       Надо ли говорить, что я проиграл этот спор? Моя вторая, более темная и ненасытная половинка одержала победу. Уже в который раз.       Она была рядом со мной в одной комнате, но я не мог ничего позволить себе по отношению к ней. Это стало настоящей пыткой для меня.       Вместо того чтобы наслаждаться её телом снова и снова, мне приходилось лишь украдкой наблюдать, как она пишет, как хмурится, решая задание, как сердито убирает рукой непослушные пряди волос.       Кажется, я принялся стыдить себя, что настолько слаб и не могу взять себя в руки.       С другой стороны, разве не Анна первая начала эту «игру» заново, распаляя меня поцелуем во дворце? Ведь у меня уже давно никого не было в постели, я решил, что только Анна будет делить ложе со мной.       Объясняя правила управления предлогами, я поймал себя на мысли, что уже начинаю оправдывать себя. Замечательно, вначале стыд, самооправдание, что будет дальше?       Я читал в Мидгарде книги про различные сексуальные девиации, благо, у Анны было много медицинской литературы, и знал, что последует затем. Удовлетворение потребностей. От одной этой мысли я почувствовал возбуждение, и только хождение по классу смогло охладить меня.       Впрочем, кое-что я уже начал делать, потакая собственной зависимости.       Не в силах больше сдерживать себя, я подошел к ней сзади, заглядывая в свиток через плечо. Я отчетливо видел, как пульсирует вена на виске смертной, как темнеет родинка под волосами возле уха…       Стоило мне лишь протянуть руку — и я смог бы ощутить нежность её кожи, притворяясь, что это вышло случайно. Полагаю, Анна ничего бы не смогла сделать против такого дерзкого поведения с моей стороны. Вот что еще добавляло перцу — наше неравное положение: я — учитель, она — ученица, и ей придется делать то, что я пожелаю.       Остатки разума кричали, что это недопустимо, правила гильдии для всех одинаковы, я не могу, пользуясь своим положением, пойти против них.       Но желание раскусить запретный плод оказалось сильнее меня, безумное действие все больше увлекало меня. Я принялся фантазировать, что могу сделать сейчас.       Я так погрузился в мечты, что не услышал, как кто-то из учеников позвал меня, и только теперь понял, что почти все обернулись в нашу сторону. Понимая, что стою здесь слишком долго, я произнес, злясь про себя на этого болвана.       — Какое полное погружение в учебу, что даже преподаватель не в силах отвлечь вас, послушница. У вас действительно проблемы с концентрацией, сведущий должен отвлекаться от материального мира, не переставая его при этом контролировать. Впрочем, не удивительно, откуда ожидать большего, ведь Мидгард — закрытый мир.       Я специально растягивал слова, чтобы потянуть время. Поняла ли это Анна? Наверняка нет. Но я видел, что мои слова затронули Анну. Будто желая загладить вину, я ненароком задел её свиток в стремлении дотронуться, когда проходил мимо неё.       Наверное, это и стало началом конца.       Может быть, это была только иллюзия, вскормленная моим больным воображением, но пальцы почувствовали идущее от бумаги тепло, где только что лежала рука Анны. Я опоздал на мгновение.       Мне потребовалось время, чтобы нормализовать дыхание, и в этом мне помогло движение по классу.       Но теперь желание коснуться Анны стало почти навязчивым.       Я стал рассуждать, как лучше это сделать. Может быть, вызвать её к доске? Нет, это будет на виду у всех. Лучше просто подойду к ней.       Это занятие так увлекло меня, что я не заметил, как ступил на опасный путь, гадая, что почувствую при этом. Потеряюсь в накатившем возбуждении или растворюсь от нежной, долгожданной близости?       Я медлил, поскольку понимал, что могу с головой выдать себя. Но ноги будто сами по себе шли к Анне.       Предвкушая то, что произойдет, я проводил рукой по столам, медленно подходя к смертной. Пальцы рисовали то, что я чувствовал в тот момент — нетерпение в ожидании скорейшего удовлетворения, какое испытывает зависимый от потока. Я хорошо помню, как мне приходилось бороться с этим. Это еще одно подтверждение моей болезни по имени «Анна Велис».       Вот и стол послушницы. Она напряжена, вцепилась в кристалл, как в своего спасителя, но я уже не мог отказаться от задуманного.       Я коснулся бумаги, сдерживая вздох разочарования. Бумага как бумага, я пробежал взглядом предложения, проверяя.       Но этого было явно недостаточно!       Я наклонился к ней, не слишком близко, чтобы не вызвать подозрения, но достаточно, чтобы уловить её запах.       — Второе предложение, остальное все верно. — Я все больше погружался в мир ярких образов, навеянных близостью Анны. Меня всегда сводили с ума волосы моей любимой, даже осознание развратности происходящего не остановило меня.       Словно в тумане, я дотронулся до её руки, полностью сосредотачиваясь на тактильных ощущениях. Касание было похоже на разряд тока, мне с трудом удалось сдержать себя, но я все равно застыл на месте.       Неужели Анна не слышала, как стучало мое сердце в ту минуту?!       Треск ломаемого кристалла нарушил проникновенную тишину класса.       Я едва успел отскочить от Анны, пока вся группа послушников снова не посмотрела в нашу сторону. Сладкий морок рассеялся, я понял, что едва только что не пошел на поводу у собственного безумия.       Анна тоже что-то почувствовала, я был абсолютно в этом уверен.       Хватит, так дальше не может продолжаться, нужно взять себя в руки!       — Я знаю, что подарить вам, послушница, по случаю сдачи экзаменов, если таковые, конечно, у вас состоятся…       Я говорил это прежде всего для самого себя, но случившееся позже показало, что мои слова были восприняты как сигнал к действию.       Я крепко сжал пальцы в кулак, чувствуя, как ногти впились в ладонь, и снова вернулся в реальность.       Уже совсем стемнело, море шелестело в темноте теплой ночи, вовсю пели цикады, а с площади перед дворцом доносились звуки гитары. Аланы были помешаны на танцах и устраивали их на улицах города по поводу и без.       Я не должен провоцировать Анну, но и оставить в покое уже не смогу, слишком нуждаюсь в ней. Я нездоров, как еще можно было объяснить такое увлечение?       Словно подтверждая мои догадки, больное воображение тут же стало подсовывать картинки горячего содержания. Я начал фантазировать, что могло бы случиться; сладкие, тягучие мотивы южной музыки только подогревали мое безумие.       О, в своих мечтах я все-таки выгнал группу из класса, и теперь Анна была полностью в моей власти. Я осознал, что уже сам начинаю трогать себя. Все бесполезно, я не мог противиться этому.       Меня охватила волна удовольствия, смешанная с мурашками.       Последняя разумная мысль — я хвалил себя, что все-таки отослал всех слуг заранее.       А потом мои пальцы обхватили горячий член, и это было так хорошо, так правильно. Я вытягивал из подсознания, как это было в Мидгарде и… О, да, теперь это губы Анны ласкали меня. Да, милая… Вот так, ты знаешь… Еще, еще… Быстрее…       Великие Основатели, всего лишь несколько движений — и лихорадочная дрожь пробила меня, неконтролируемый стон сорвался с губ. Стон, в котором имя.       Горячее семя залило мне пальцы. Я с трудом удержался на ногах, хватаясь рукой за перила балкона. Морской бриз приятно холодил разгоряченное лицо.       Все, что мне было нужно — снова сделать Анну своей.       Я обреченно закрыл глаза, повторяя про себя словно молитву: «Только бы дотянуть до экзаменов».